Читать книгу Видящие сны. Пелена Света - Вячеслав Шабуров - Страница 6

(радио): На улице пасмурно, должны пойти дожди, вы разве не знали это?

(радио): Макс, конечно, конечно, я знал, поэтому взял с собой зонт!

(радио): Ха-ха! Не все такие предусмотрительные, как ты, я, например, точно промокну, пока буду идти к своей машине, а потом от машины домой.

(радио): Бедняга, ну с тобой все понятно, а что касательно наших зрителей, я у них спрашиваю, как вы будете себя чувствовать, если полностью промокнете, вечер будет испорчен, разве не так?!

Может быть, они и правы, но насчет вечера не могу с ними согласиться, посмотрите на небо, оно замечательно, в нем есть все оттенки серого цвета, бывает, что вперемешку с ментоловым или голубым, как сейчас, как это прекрасно. Как, как можно разглядеть все эти прелести под зонтом, вы просто не увидите, конечно, не всем хотелось бы промокать с опасностью, что можно заболеть в первую очередь, да и не всем приятно ощущать себя под проливным дождем, даже если он капает совсем чуть-чуть. Не имея зонта, я отлично себя чувствую, Макс, как жаль, что, проезжая какие-то несчастные пару кварталов на машине, ты не увидишь всего этого, пока будешь спешить быстрее избавиться от неудобства, чтобы насладиться своим комфортным и сухим времяпрепровождением в этом мире, Макс-пустыня.

(?): А-а!!!

Чуть было не упала в лужу. Не всегда стоит любоваться на небо, когда идете на каблуках, особенно когда вы редко ходите на них, так редко, что в голове появляются мысли все чаще и чаще о том, чтобы снять их и побежать, как в детстве, когда были маленькими, по лужам босиком, пока мама с папой не видят, а даже если видят, то можно было убежать от них, по тем же лужам. Но нет… как жаль, я уже взрослая девочка, и у меня недешевые колготки, к тому же они мне нравятся.

Шаг за шагом, наплевав на свою обувь и насладившись красотой надо мной, я шла по пасмурным улицам Парижа, ах, этот город, кажется, он запал мне в душу, запал уже давно. Еще девчонкой я гуляла тут с родителями, гуляла с отцом, помню эти улицы, некоторые заведения остались такими, какими они были тогда, другие, напротив, изменились настолько, что теряются из виду былой памяти, а когда теряются фрагменты картины в нашей памяти, то общий паззл становится собрать все труднее, да и ностальгия напоминает о себе не с такой силой, как могла бы. Время идет, а может, даже уже начинает ускорятся трусцой, в детстве ощущение времени совсем другое, нежели в юношестве или же в более осознанном возрасте. Когда большую часть, почти всю, ты училась в школе и университете, и только маленькую часть всего времени тратишь на свое личное развитие, именно свое, свое личное, то, на которое тебе не жалко этого времени, а не то, что, по словам родителей, должно приносить в будущем большую финансовую выгоду, следовательно, как кажется, и некую выгоду во всей жизни, перед всеми остальными. Как же все просто в таком случае, следуй правилам, будь дисциплинирован и ответственен, и у тебя все будет хорошо!

(?): Как бы не так…

Уже вслух озвучив свое несогласие, в уме вдруг начали крутиться моменты жизни из детства, как бабушка кормила нас блинчиками и разными пирожными, это было не в Париже, а в частном доме в Калининграде, после вкусной трапезы мы бегали по двору и охотились за разными насекомыми, что уж очень любили наш огород и цветы, посаженные бабушкой, эти разноцветные прекрасные цветы, что были усеяны по кругу дома. От входа на участок, идя по тропинке, с обоих сторон росли эти замечательные растения, в детстве тебе известно немного названий цветов, например, известны розы, как их можно не знать, бутоны с красивой талией таких насыщенных и ярких цветов, лилии – с их очень необычным стеблем и приятным названием, пионы, ромашки – самые любимые в то время, наверное, потому что понятные – и при этом, – красивые и солнечные. Играя во что-нибудь сказочное в нашем огороде, частенько после любования цветами начиналась поистине настоящая игра – охота за осами и шмелями. Как потом было замечено, такой оптимизм с верою в себя появлялся не так часто, судя по рассказам от лица бабушки, периодически наблюдающей за своей внучкой. Но когда детский азарт просыпается, угомонить его очень сложно, отсюда и вопрос, возникающий в моей голове в такие летние жаркие дни: «Как можно не заметить и не захотеть попытаться поймать пчел?!» – спрашивала я у бабушки как бы мимолетно, не дожидаясь ее ответа, и дальше готовилась к столь сложному и ответственному делу. Встав на тропинке, ведущей к дому бабушки, украдкою, в кепке, с косичкой и солнцезащитными очками на два размера больше моих, детских, держа в одной руке банку, иногда это был контейнер для еды или какая-либо емкость, а в другой руке крышку, охота была в разгаре.

В детстве, когда тебе 8 лет, нет оценки – ты делаешь все неправильно, это очень плохо или это очень хорошо, есть только твой мир, он твой и больше ничей по большому счету, правила появляются уже по мере происходящего, то, что уже происходит, а потом, когда воздушный змей уже размотан, огромный и цветастый, и ветер, подхватив его потоком, борется с тобой за право унести его либо оставить его в покое и просто дать парить в небе среди облаков, приходит осознание правил, что его необходимо держать, чтобы не потерять, а веревку стоило завязать потуже, как говорил отец, да и до конца разматывать было не лучше идеей, но это становится понятно лишь потом.

Шмелей было страшно ловить – не так, как Ос, ведь осы были более дружелюбные на вид, они будто занимались своей работой все свое время и не обращали ни на кого внимания, у них было свое видение мира, как и у детей, которые ловили их, после чего, разглядывая в банке и пытаясь подарить листочки и траву этой трудяге, понимая, что держать насекомое взаперти не добрый поступок, отпускали их на волю и провожали взглядом, зачастую они возвращались, будто позабывшие обиду на маленьких исследователей. А вот шмели – другие, их пузатое тельце так и говорило за них самих: «Мы не тронем тебя, если ты не тронешь нас», – но многие из детей шли на такой риск и все же пытались поймать этого черно-желтого генерала ос, конечно, который больше походил на микроавтобус, перевозящий пыльцу, но не будем обижать этого милого насекомого. Шмель будто говорил: «Я буду летать и жужжать, все сильнее и сильнее, чем ближе пытаешься подойти ко мне», – и никогда не давал так легко поймать себя, в отличие от сестер в полоску.

Ах, эти мимолетные воспоминания, вы приходите и уходите, когда вам вздумается, лишь только прекращаешь какую-либо активную деятельность, ум тут же начинает рыться в архиве твоей памяти, чтобы достать что-то послаще да покислее. Как хорошо, что идти осталось недолго, вот уже мимо промелькнул небольшой фонтан с изящным орнаментом в мною любимом сквере. Эта ситуация с автобусом и внеплановой остановкой сбила столку. Едва закончила говорить по телефону, как из-за впереди едущего таксиста, а если быть точнее – неедущего как раз-таки, нервы водителя не выдержали подобного случая, спасибо и на том, что до остановки было недалеко, а от нее через сквер совсем не много идти до отеля, в который сегодня должна заселиться.

В последнее время уж очень болезненные вещи происходят со мной, в моей жизни, эти картинки происходящего все еще перед лицом, они никуда не уходят, лишь ослабевают на время, в такое время и было принято решение уехать с маминой квартиры, хватит, и так осталась у нее дольше, чем планировала, но… конечно, мне приятнее находиться с родным человеком, однако чувствую, что так я больше расслаблюсь, раскисну, а хотелось бы побыстрее прожить этот трагичный период моей жизни, вздохнуть полной грудью и набраться смелости жить дальше, счастливой, вместе с близкими мною людьми.

Поэтому-то и решение снять номер в отеле показалось очень удачным для такого жизненного периода. Останусь наедине со своими мыслями и попробую направить все оставшиеся силы, чтобы сдвинуться с этой точки, с мертвой точки. Прощай, удобная кровать, красивая мамина посуда, и любимая кошка Рокси, и это замечательное место, где живет мама, просторная квартира, хоть и небольшая, уютная обстановка, которая была выстроена родными руками, буду очень скучать по дому, такому родному, такому близкому мне.

Глаза прослезились, нелучшая идея напоминать себе об утратах, к тому же если решение было принято осознанно, уверена, наступит время и я вернусь в свой дом, а пока старинный отель ждет меня.

Набирая ходу на каблуках, краем глаза замечала, как мимо меня проскакивали серые люди в серых одеждах, пятнами и мрачными оттенками были они слиты с естественным фоном всего вокруг, учитывая погоду и затопленность этих улиц. Шел уже мелкий дождь, успокаиваясь совсем по чуть-чуть, в какой-то момент он решил больше не уменьшаться, оставаясь на таком уровне, он понемногу напоминал о себе следами на одежде и каплями, что скатывались с волос на лицо. Местами, задирая голову и укладывая волосы, приходилось смахивать эти капли с лица, в такие моменты понимаешь, насколько ты живой, ведь вся одежда промокла, туфли, косметикой почти не пользуюсь, поэтому с этой точки зрения бояться мне было нечего, и это отличная новость. Короткими, но быстрыми шагами уже подходила к долгожданному отелю, двигаясь вдоль rue du Crepuscule и отмахиваясь от капель, на минуту представила, какого это жить в отеле одной, ведь раньше никогда не пробовала, да, были отели отдыха в разных странах, в том числе и на побережье, но уверена, что этот опыт будет иметь другое ощущение. Иду жить в отель, не отдыхать, еще раз проговаривая внутри себя и тем самым успокаивая, ловишь довольно ощутимое чувство, схожее с чувством экстрима, только намного меньше и не такое яркое. Может, дождь и небольшой озноб после него, а может, напоминание себе о факте проживания одной в незнакомом доме провоцировало небольшую дрожь в теле и еле заметные мурашки. Разобраться в этом было невозможно, с учетом всего произошедшего за последнюю неделю, и, искренне говоря, совсем не хотелось, поэтому можно считать, что сильный ливень, превратившийся в маленький дождик, взбудоражил много чувств во мне и напомнил о столь прекрасных моментах жизни, в равной степени как и столь ужасных. Перескакивая очередную лужу, а после, поправляя волосы, наконец-таки я заметила нужный мне отель, впереди через дорогу, он назывался Ca Va, название умиляло еще при бронировании в интернете, но совсем иное дело, когда видишь все здание целиком и это название вживую, появляется улыбка на лице, как и в моем случае, сейчас он будто с любопытством и любезностью встречал новых постояльцев, такое впечатление создавалось на пороге этого места.

(?): Ну вот, я добралась

Сказала это с долей убеждения, в этих словах была ясность того, что я делаю.

Остановившись рядом у входа в отель, под выступающей кирпичной кладкой арки высоких деревянных дверей этого здания и под его немного выступающей кромкой крыши, в моих глазах промелькнул свет проезжающих мимо машин, когда я обернулась осмотреться вокруг, на этой малолюдной улице я уже видела это здание раньше, в детстве, не могу сказать это с полной уверенностью, но вряд ли когда-либо я могла его заметить, проезжая по работе или другим насущным делам. Вернувшись взглядом ко входу в отель, на деревянных дверях можно было заметить деревянную ручку в виде соколиной головы, перья которой были выгравированы в самой цельной конструкции двери и немного выступали из нее, как и лоб, глаза и клюв, которые также цельной частью уже более явно смотрелись на этой старинной двери. Прикоснувшись, ощущается каждый вырез по дереву и его изгиб, а очертания самой птицы были едва ли различимы от живого оригинала, если не брать в расчет, что весь этот объемный рисунок был единой конструкцией огромной двери. Удивительная работа мастера.

Навалившись почти всем своим весом на эту дверь, толкая ее вперед, уж никак не ожидала почувствовать, что эта деревянная конструкция настолько просто открывается, без огромных усилий, которые была готова приложить, чтобы попасть в теплое и сухое место. Дверь довольно легко отперлась, без какого-либо визга или покачивания, с легкостью одной руки. Проходя в коридор, слева от меня были зеркала, а справа несколько шкафов, отпуская правой рукой дверь и при этом делая несколько шагов вперед, этой деревянной громадине все же удалось меня удивить, а точнее – напугать. С пронзительным глухим стуком, как стучат в закрытое купе, где парочка уже давно нарушает правила приличия и тишины в поезде, единожды, но довольно громко, если бы хотели нанести конечный удар по гвоздю, который вот-вот должен был держать немалых размеров картину. Такого рода удар раздался позади меня, отчего, конечно же, я повернула голову в сторону шума и немного дернулась телом вполоборота, возможно, если бы не была столь уставшая к этому времени и не промокла вся насквозь, испугалась бы куда больше, чем сейчас. Топорно посмотрев на уже закрывшуюся дверь, в голове крутился один вопрос: «Почему так громко? За счет чего… так громко?» – немного нахмурившись, но понимая, что из-за дождя на улице и промокшей одежды, подо мной постепенно образовывалась лужа, я спешила побыстрее отойти от испуга и вернутся к своему плану: заселиться, согреться в ванной и лечь спать, «по-моему, отличный план», проскочило у меня в голове. Если бы не одна маленькая деталь, которую я заметила на двери. Подходя ближе, медленно, переставляя ноги ели-ели, но делая это ради своего любопытства, помимо остального дверного орнамента увидела вырезанное в этой деревянной конструкции крыло, конечно же, крыло сокола, это было довольно очевидно, проведя по нему чувствовалась столь же великолепная работа мастера, что и на обратной стороне двери, это крыло было вместо ручки, с учетом того, как плавно и легко открывается дверь, вряд ли за него часто брались. Проводя по нему рукой, неспешно, но не настолько долго, чтобы меня могли заметить в такой миг слабости к столь чудной работе, была замечена маленькая деталь, которую в любой другой момент разглядеть было бы чересчур сложно, не подойдя я так близко и не поддавшись своему любопытству. Под ручкой двери, под крылом двери была выгравирована некая надпись, очень маленькая, высотою букв не больше ногтя на мизинце, а если у вас когтистый маникюр, то сокращайте вдвое, а по длине всего в две латинские буквы – SH. Обе буквы были заглавные, когда проводишь пальцами по этим буквам, по ощущениям кажется, что они были выточены каким-то острым предметом, под крылом, что довольно неудобно.

(?): Но зачем?!

(Иван): А вот и наша дорогая гостья! Привет!

Этот момент слабости был оборван администратором отеля, все мысли, которые уже шли ровным строем, но пока еще не нога в ногу, улетучились в неизвестном направлении, хаотично разбегаясь по разным углам и прячась за старый комод. Резко обернувшись, увидела перед собой мужчину, его звали Иван, мы разговаривали с ним и ранее, по телефону, когда я объясняла по какой причине я хочу остаться у него в отеле, он был хозяином этого дома, он же был и администратором этого на первый взгляд уютного места. Мужчина очень любопытный, особенно его стиль в одежде, хоть я и сама не особо придерживаюсь какого-то стиля, но все же встречать постояльцев в помятой серой футболке и синих спортивных штанах с кроссовками на ногах.

«Он, что, посмотрел прогноз погоды, понял, что я точно намокну, буду по уши в воде и с меня будет так сильно капать, как будто я сама отдельное облако с дождем, и поэтому решил не наряжаться изначально?» – такие мысли пронеслись у меня в этот момент, в момент, когда я поняла, что устала анализировать все происходящее, думаю, с меня хватит на сегодня.

(Иван): Мы уже заждались, идемте, Саона, я проведу вас в ваш номер, только хочу немного расстроить вас, он не совсем готов к вашему приходу, я заканчивал его уборку.

(Саона): Иван, спасибо вам большое, я еле держусь на ногах, пожалуйста, позовите кого-то на помощь вам, я не в состоянии помочь убраться в своем номере.

Что может быть опаснее состояния расслабления, когда ты уже знаешь, что вот-вот у тебя появится возможность забыть, появится возможность отдохнуть от дальней дороги, в эти мгновения ты позволяешь себе полностью расслабиться и постепенно теряешь последние силы, которые были скоплены, чтобы идти до конца и бороться за жизнь.

Пока я теряла силы и проходила по коридору дальше в общих холл и с него налево через еще один коридор, и дальше, и дальше, по наблюдениям, Иван показался мне человеком, не теряющим силы напрасно, а в особенности, в общем их не теряющий. Было точно заметно, что в нем есть жизненная сила, жизненная энергия, к слову, наверняка поэтому он не берет к себе в помощники кого-нибудь, чтобы отремонтировать ножки стола, подлатать стены или убраться в номере. Есть в этом тайна и загадка человеческой души, ведь ничего не мешает Ивану воспользоваться силой других сотрудников отеля Ca Va либо кого-то, кто хотел бы подзаработать денег, но нет, по каким-то пока не ясным причинам он упорствует и делает большинство вещей самостоятельно, причем, наблюдая за его активной работой и продуктивной суетой, у наблюдателя зарождается, сначала крохотная, мысль помочь и начать действовать, потом желание возрастает до приличных размеров, и действительно ты начинаешь втягиваться в происходящее перед тобой, а после, назовем это третей стадией, возникает огромное желание прекратить это все и остановить этот бесконечно танцующий поезд посреди пробки на дороге легковых автомобилей.

И нельзя было не заметить стойкую дисциплину этого мужчины, она окутывает его в рабочие моменты времени и деловые встречи, а также в то время, когда он занят какой-то важной деятельностью, может быть, и не совсем важной. Она присутствует рядом, будто говорит окружающим, не смотрите на меня свысока, твердость моего плеча и сила руки позволяет мне дать отпор вам, бездельники. А во времена отдыха, спокойного времяпрепровождения этот человек вел себя уже по-иному, с добродушием и спокойствием он окунался в разговоры других людей, даже малознакомых ему, хорошо находил общий язык с язвительными личностями и эгоистичными натурами, мог позволить шутить на неуместные шутки и даже немного пошлые, на что никто не смел обижаться, и мысли не проскакивало в плохом свете воспринимать его юмор.

(Иван): Прошу вас. Ваш номер 434, заходите, только после вас.

(Саона): Большое спасибо, думаю, я ждала этого вечность.

(Иван): Если вы не против, я останусь в номере на некоторое время, уберу вещи прошлых постояльцев, которые здесь явно не должны быть.

(Саона): Вы хотите сказать, что совсем недавно кто-то здесь проживал?

Убирая вещи, торопясь, Иван делал несколько шагов, то направо по комнате, то налево, заходил из комнаты в уборную и обратно, носил какие-то мелкие и старые на внешний вид вещи, клал их в коробку, которая уже стояла здесь к нашему приходу. Хоть номер был и небольшой, в нем присутствовало некое очарование, возможно, от его ветхого интерьера, а может, и от вещей, мебели, уж очень удачно расставленной в этой комнате.

(Иван): Я бы не сказал, что недавно, эх, если было бы больше посетителей и чаще приходили к нам в гости.

Здесь даже стояла ваза вместо телевизора, по крайней мере, телевизор замечен не был в этой комнате, хотя, бронируя по интернету, в описании номера он был указан.

(Саона): Насколько давно в этом номере кто-то проживал?

Рядом с деревянным столом, что был уже более современного интерьера, стоял шкаф, очень узкий, он был светлых оттенков дерева, две дверцы были внизу, по середине прямоугольная вставка из дерева, и две дверцы наверху, которые открывались наверх.

Шкаф занимал места совсем мало, осматривая комнату, в этот момент я точно поняла и убедилась, как хорошо, что я не брала свои вещи первой необходимости, как обычно, которые взрывают такие шкафы на раз два, а взяла только рюкзак, мой любимый рюкзак.

(Иван): Ответ вас порадует, Саона, достаточно давно, полтора года назад.

Разглядывая комнату тем временем, пока администратор, он же Иван, собирает вещи человека, который жил здесь до меня я вдруг остановилась и покачала немного головой наверх и вниз, буквально ненадолго, коротким кивков наверх и вниз, делая вид, будто ничего особенного в этом нет. «Ведь кто захочет часто проживать в таких древних условиях, с интерьером 20 века», – подумала я про себя и продолжила дальше разглядывать комнату, но уже как-то по-новому, все же чуть с большим интересом и чуть большей опаской после услышанного.

(Саона): Но вы же собираете вещи этого человека, почему он оставил их?

(Иван): Меня это тоже волнует не меньше вас, хотел бы я задать ему этот вопрос.

(Саона): Так задайте же и отвезите ему вещи! Зачем он так спешил?

(Иван): Уверен, что вещей прошлого постояльца больше не осталось, но все же в случае, если найдете что-нибудь, что не совсем подходит нашему прекрасному интерьеру, просьба сообщить мне! Добро пожаловать ко мне в отель, Саона, желаю, чтобы вы залечили все раны, терзающие вас, если таковые есть, и насладились этой тишиной… слышите?!

(Саона): Нет, я слушаю вас.

(Иван): Хорошего отдыха! В случае чего, выходите на ресепшен, если будут какие-то вопросы или нужно будет показать, где у нас ближайшее кафе. Пока!

Хлопнув дверью, он быстрыми шагами ушел куда-то по коридору, звук шагов все уменьшался и уменьшался, пока вовсе не стих в безмолвной тишине, действительно, Иван был прав, здесь довольно тихо.

Оставшись одна в своем номере, я сидела на кровати, кровать была застелена кофейным пледом, не ворсистым, а гладким, с выстроченным орнаментом в виде кубов по всей его площади, сидела, плотно упершись ногами и даже немного вдавливая ноги в конец пледа, что едва дотрагивался до пола, и упираясь руками сверху на кровать, чуть ближе к коленям, я немного покачнулась вперед и назад, а после, остановившись и сделав глубокий вдох и тихий-тихий выдох, вдруг осознала, что я сейчас в отеле, совсем мне неизвестном: «Что я тут делаю?» – медленно, как улитка, проскользнула эта мысль. Задумчивое и спокойное настроение, которое у меня возникло после того, как наконец немного подсохла и согрелась, сменилось некой обеспокоенностью ситуацией, в которую я самостоятельно себя окунула, чтобы избежать своего прошлого состояния, мои руки, лежавшие на пледе, вцепились в него сильной хваткой, дыхание участилось, глаза забегали по мутнеющей картинке в них, множество мыслей проскакивало ежесекундно в этот момент, не останавливаясь, словно марафон желаний у меня в голове разыгрывает какой-то суперприз. Откинувшись назад на кровать и закрыв на время глаза, стараясь успокоить этот хоровод мыслей, передо мной возникло воспоминание, очень дорогое мне воспоминание и такое теплое для меня, как я с моим отцом гуляю по скверу, который я проходила по дороге, направляясь в этот отель, тогда было утро, мы вышли погулять ненадолго, а в итоге папа предложил поехать в мое любимое кафе, чтобы взять самый потрясающий горячий шоколад в мире…

(Саона): Папа! Ты ведь помнишь, что мама нас не отпускала так далеко?

(?): Конечно, помню, доченька.

(Саона): Как я люблю этот напиток, он самый-самый вкусный, пап!!! А ты самый лучший папа во всем мире!!!

(?): Ах-ах… спасибо, моя милая, у меня самая милая и красивая дочь, ты знала?!

(Саона): Я знала… я знала!

Мы сидели за столом на нашем любимом месте, папа пил чай, а я свой любимый горячий шоколад, лучи солнца проходили сквозь стекло и попадали на наши довольные лица, сидящие друг на против друга. Папа улыбался, смотря на меня и иногда посматривая на улицу, а я сидела и, не полностью дотягиваясь до пола ногами, мотая ими туда-сюда, обеими руками держала большой стакан, смотрела прямо на отца, улыбаясь ему глазами и передними зубами, которые недавно выросли, негромко хихикая в свой стакан.

(?): Пойдем, дочурка, нам уже пора, допивай свой напиток.

(Саона): Пап, мы уже домой? Но я еще не хочу… может, позовем маму к нам?

(?): Мама сейчас очень занята, не будем отвлекать ее от работы.

(?): А давай заглянем в сквер, что проезжали по дороге, помнишь его? Ты еще сказала, что там смешные животные из листков.

(Саона): Помню, пап, да!

Доехав несколько остановок на трамвае, вышли возле того самого сквера, который я проходила недавно под дождем, в котором не было ни души, да и я спешила. А тем днем было очень солнечно.

(Саона): Пап, пап, смотри, по этим плиткам можно скакать, как по классикам.

(?): Осторожнее, доченька.

Хоть и была осень, но погода радовала глаз, лежало много листьев на главной дороге сквера, но еще больше их было по бокам и на тропинках между деревьев, разные по форме и по цвету, какие красивые, как сейчас помню, бегала от кучи до кучки, которую собрали уборщики в этом сквере, а те, что не собрали и вновь выпавшие, подбирала и давала в руки отцу, в коллекцию, собственно, он и сам разглядывал их и временами подбирал новые возле тропинки и кустов, в тот момент я спросила у папы…

(Саона): Пап, а что за деревья вон там?

(?): Ты про те, что возле широкой дороги, где скамейки?

(Саона): Да!

(?): Это Сакура, доченька, она цветет прекрасными цветами розового и персикового цвета.

(Саона): А когда?

(?): Мы обязательно придем сюда весной, чтобы увидеть ее цветение. Ты согласна?

(Саона): Да-а-а!!! Хочу посмотреть на Сакуру и ее цветы.

Я помню, пап, мы хотели посмотреть, прийти туда весной, если честно, то все еще жду этого момента, я все еще жду цветение Сакуры. Собирая листики и разные веточки по пути, бегая по скверу, мы почти дошли до белоснежного алтаря, который там находился, в то время он еще не был обвит лианами, он был чист и ярок, окруженный клумбами разных цветов.

(Саона): Пап, а что это за место?

(?): Это алтарь, доченька.

(Саона): А зачем он нужен? Он такой красивый и белый… ва-а-а-у-у.

(?): В нем встречаются любящие сердца, чтобы прожить долгую счастливую жизнь вместе.

Долгую и счастливую жизнь, пап, ты обещал долгую и счастливую жизнь. Я верила в это, всем сердцем верила. Я понимаю, ты не виноват в том, что произошло, но как же теперь.

(Саона): Пап, а вы с мамой любящие сердца?

(?): Мы с мамой самые любящие сердца, доченька, а ты наш цветочек, светлый и прекрасный, который родился из этой любви, мама, ты и я проживем долгую счастливую жизнь.

В этот момент мой отец сидел на скамейке в этом алтаре, а я стояла рядом и слушала его голос, после чего полезла обниматься, уронив несколько листьев на колени отца, а более мелкие подхватил ветер и унес от нас вдоль деревьев.

(Саона): Пап, я по маме соскучилась, пошли домой.

(?): И я, пойдем.

(Саона): Я люблю тебя!

(?): И я тебя люблю! Доченька моя.

Застывшая в одной позе, уже с открытыми глазами, я смотрела в потолок, не отводя никуда взгляд, находясь еще там, в том моменте, в воспоминании, смотрела, а ничего перед собой не видела, ведь хотела утопить чувство разлуки с отцом в таких ярких детских моментах моей жизни. Лишь немного пошевелив пальцами левой руки, чувствовала, как очередная слеза скатывалась по моему лицу и тихонечко капала такими беззвучными каплями на плед, ведь даже для меня они были не слышны, я была там, а они здесь, как можем мы встретится, это были слезы тишины.

Мысли затухали, воспоминания затаились в тени моего сознания, и только остаточные чувства нахлынывали брызгами от маленьких волн, которые становились все меньше и меньше, я собралась наконец-то разобрать свои вещи, как минимум, те принадлежности, что пригодятся мне, чтобы сходить в душ и смыть этот дождь с тела, а может быть, и горечь слез с моего сердца, кто знает, душ очень успокаивает и возобновляет тебя, очищает, и я верю в то, что это действительно так.

В рюкзак поместилось немного, но самое необходимое я взяла, опыт собирания вещей в поход у меня имелся, хоть это было давно в лагере, как удачно, что он пригодился мне сейчас. Присматривая место, куда положить мои вещи и косметику, заметила помимо того маленького шкафа тумбочку и стол в одном лице с несколькими выдвигающимися отделениями для документов и всяких мелочей, сам стол-тумба был довольно низкий по высоте и больше походил на китайский стол для чайных церемоний, нежели на мебель, которую можно было использовать под телевизор или другую технику. Кажется, теперь становится понятно, почему на нем стоит ваза, а не что-то иное. Также в комнате была и маленькая прикроватная тумбочка, служившая своему прямому назначению, с одним открытым отделением и дверью, что открывается с небольшим скрипом, как стало ясно чуть позже. Туда я положила свой рюкзак, почти пустой, в котором остались лишь вещи, которые мне не хотелось доставать и складывать на полки старинного шкафа, да и вещей совсем мало, будет спокойнее, если они будут в моем рюкзаке.

Передвигалась по комнате уже более уверенно, чем раньше, заметив это за собой, я успокоилась и поняла, что все же это хорошее место, по крайней мере, чувствую себя тут уютно, несмотря на этот интерьер в виде уехавших двухтысячных, он больше согревал своим присутствием, чем отталкивал, ведь всем нам известны квартиры и комнаты в отелях, которые отпугивают своей серостью и белоснежностью, дизайн в стиле Loft, конечно, до сих пор популярен, но чем более практичным и эргономичным становится интерьер, тем менее в нем остается обыденности жизни, чего-то живого в нем уже не остается, будто вся мебель замерла во мгновении – навсегда. А если провести аналогию с квартирой у моей бабушки и дедушки, к примеру, то можно заметить, как много разной старой мебели присутствует в квартире, и это не только потому, что она тоже покупалась и выбрасывать жалко, нет, но и потому, что с ней связано целая жизнь, много историй повидала такая мебель. Обычно в сервантах или комодах, старых тумбочках лежит много-много разных вещей, некоторые из них все еще кому-то принадлежат, а некоторые уже давно забыты или утеряны, но они остаются там на долгое время.

В школьные годы, в младших классах, довольно часто я оставалась ночевать у бабушки с дедушкой, и, пока они сидели и чаевничали за столом, зачастую, уставшая от рисования и просмотра мультиков на телевизоре, искала себе занятие. Одно из таких занятий было – собрать какую-то чудную поделку из вещей, которые я находила в разных шкафах и на пыльных полочках по всей квартире. Поиском таких вещей я занималась основательно, поэтому не пропускала ни одну пуговицу или маленькую щепочку от куска все той же старой мебели. По итогу таких поисков, заглянув во все шкафы и открыв все дверцы, которые можно открыть, умудрялась слепить что-то похожее на куклу или какое-то животное, либо же если это больше геометрически ровные фигуры, то получался дом, пусть и непохожий совсем на реальный дом, но в моей фантазии он был очень даже настоящий.

Манера исследовать все потаенные места присуща детям в таком возрасте, ведь это захватывающе, когда ты хочешь найти то, о чем и понятия не имеешь, но точно знаешь, что в этом мире ты многого еще не понимаешь, поэтому, как отважный пират-исследователь, ты поправляешь паруса своего любопытства и начинаешь путешествие длиною в жизнь. Такая черта осталась у меня и по сей день, сложно сказать, почему этот исследовательский азарт сохранился, ведь, насколько можно судить сейчас, в наше время, многие так называемые взрослые потеряли большую часть исследовательского духа, и только мошенничество и ограбления остались как самые зловонные кусочки пиратского корабля, а серфинг и выкладывание постов в социальных сетях в интернете как самые смелые кусочки судна исследователей.

Отступив от своих размышлений, раскладывая последние вещи на кровать, которые я надену после того, как схожу в душ, мой взгляд остановился на столе для чайных церемоний, после взгляд перешел на вазу, ваза не имела какого-то определенного рисунка, было понятно, что она ручной работы из смеси глины и чего-то еще, зрительно она выделялась из всего, что находилось в комнате, но не так сильно, чтобы привлечь внимание любого, кто поселится в этом номере, она была хороша, аккуратно сделана, с сочетанием бирюзового цвета и бежевого, с вкраплениями изумрудных пятен.

Подготовив все для принятия душа, перенеся все нужные мне принадлежности к душевой, я вернулась в комнату и села на кровать, напротив стола с вазой. В этот момент мысли приходили разные, и возникали вопросы: «Зачем тут ваза? Если нет цветов… Почему стол такой низкий, разве на него удобно ставить кружку или стакан? Да и выглядит он очень аккуратно, уверена, что он предназначен только для того, чтобы на нем стояла ваза с цветами», – конечно, можно представить, что я приехала в Париж по работе и мне необходимо заселиться в какой-то отель, недорогой, но чистый и аккуратный, в хорошем месте, в доступном районе, до центра недалеко, и у меня с собой, допустим, достаточно багажа, чтобы распределить его по этому номеру, и, конечно, с собой важные документы, которые мне необходимо передать, в таком случае если представить эту мною выдуманную историю, то этот стол с одним открывающимся отделением под ним, идеально подходит для документов, которые нужно сохранить, как и всю надменную важность человека, который их привез. И тут я увидела надпись, которая прервала мою глупую, но правдивую фантазию, и заставила меня снова волноваться. Под основанием стола, с правого бока шкафчика этого стола, я увидела надпись SH.

Стук в дверь.

(Иван): Саона, к вам можно? Откройте, пожалуйста.

В этот момент всего лишь за несколько секунд мною овладел и страх, и вдохновение одновременно, а стук в дверь был заглушен эхом их удивления от увиденного мною. Пока эти два ощущения боролись между собой, стук в дверь продолжался и мой взгляд, оставшийся на той надписи, наконец-то вернулся в настоящий момент времени, еще некоторое время мне потребовалось, чтобы ответить Ивану.

(Саона): Минуту, пожалуйста! Сейчас открою.

С усилием переключив свое внимание, с должным актерским мастерством, я собиралась встать и открыть Ивану дверь, узнать, что произошло, и ни в коем случае не задавать вопрос про SH, который крутился в моей голове как белка в колесе, пока сама во всем не разберусь.

Отойдя в сторону и собравшись с мыслями, я открыла дверь Ивану.

(Иван): Саона, простите, но мне необходимо открыть поступление к вам воды, совсем забыл, что из-за длительного простоя, мне пришлось все перекрыть в этом номере.

Пока рассказывал причину его прихода, еще одним моим удивлением за сегодняшний вечер был его сменившийся наряд, причем этот намного лучше прежнего, но все также со своим стилем небольшой неряшливости и простоты.

(Иван): Потребуется всего пять минут, не больше.

(Саона): Да, конечно, проходите, честно говоря, я еще не открывала краны.

Иван зашел очень резво, не останавливаясь, целенаправленно двинулся в сторону душевой, в свою очередь, я, подумав о том, что мое присутствие совсем необязательно, вполоборота от двери и душевой краем глаза наблюдала за столом, но с этого ракурса было совсем не видно надписи. Поднеся к лицу правую руку, с не так давно сделанным маникюром, но уже начинавшим постепенно слезать, что жутко меня раздражало, и опершись локтем этой руки на левую руку, медленно, но верно начала постукивать зубами по миндальным коготкам, раздумывая над этими случайностями или же, наоборот, далеко не случайными вещами, сначала та входная дверь, а сейчас стол, «сколько еще работ у этого мастера… а может, это и вовсе не отметка мастера по дереву, а что-то иное».

Не успела закончить свою мысль, как хозяин отеля вышел из уборной с довольным видом и улыбкой на лице со словами: «Все сделано, можете купаться», – еще некоторое время просматривал комнату в номере, наверно, вспоминая, ничего ли не забыл забрать из вещей прошлого постояльца, и закончив бегать глазами, снова остановился на мне своим добрым взглядом, после чего, подняв правую руку наверх в знак прощания, так по-мужски, направился в коридор и по шагам уже более-менее знакомым ушел кого-то встречать, судя по тихо доносящимся голосам откуда-то из холла отеля, двум мужским голосам.

Запертая дверь снова придала загадочности той атмосфере, что окружала меня, по крайней мере, чувствовался прилив глубокого интереса к происходящему и увиденному мной. Немного побродила по комнате возле стола, временами опускаясь на колени и разглядывая надпись, после чего приняла для себя решение, что продолжу свою исследовательскую миссию только после того, как схожу в душ, все же мне необходимо освежится, прямо сейчас.

Вода, моя славная подруга. Ты смываешь грязь, забираешь ее себе, растворяешь в какой-то степени и уносишь ее, ты очищаешь раны, ты очищаешь тело. Твоя лихая способность соскабливать весь тот груз, что набираем мы в течение дня и до вечера, очаровательна, пером соскабливать ты научилась, медовым теплом или контрастным бризом приводящая в чувства людей и животных, освежающая дух и наполняющая силой природная богиня, излечиваешь тяготы этого мира, ты остужаешь злость и способна остудить неистовство любого живого существа, залечивающая состояния души, затягивающая внутренние травмы, что сильнее физических, и непоколебимо останавливающая и идущая напролом всего, что тебе встречается на пути. Такова ты, сестра земли, мы благодарны тебе и твоим дарам, что невозможно переоценить, твоя сила заключена в слабости, что может быть прекраснее.

Вспоминая некоторые строки из недавно прочитанной книги, смывая с себя эту тяжесть, собранную по дороге в отель, на пути в Париж и в скорый уезд от мамы, меня немного разморила горячая вода, правда, вместе с высохшим дождем на моем теле смыла и дольку интереса к последним происходящим событиям со мной. Укутавшись в большие белоснежные полотенца, голова и тело чувствовали полное расслабление, из-за чего мне жутко захотелось полежать на кровати. А как известно, это искушение прилечь и расслабиться обычно заканчивалось глубоким сном, после которого просыпаешься посреди ночи голодная, раздавленная, с приливом энергии в край, словно кошка, устраивающая ночные пробежки и беснующаяся от любого шороха в дали, и это не самое худшее, ведь в случае с сонным параличом, готова и хотела бы проснуться ночью, но не всегда это удается, поэтому первый вариант на фоне второго выглядит более благоприятно. Есть и третий, но он не поддается объяснению пока что, это началось не так давно.

Все же рассчитывала на свою дисциплину и силу воли, которой не столь большое количество, но хватить должно, во мне снова обострился интерес к надписи SH. Хотела бы разобраться в этом, казалось, интереснее занятия на данный момент у меня нет. Нескончаемые короткие видео вместе с просмотром страничек в социальных сетях меня уже давно не привлекают, в свое время было много времени потрачено на эту пустую, хоть и в наше время, прибыльную деятельность.

«Ну все, пора вставать с этой мягкой кровати», – вскочив как можно резче, я сбросила два полотенца и начала одеваться в уютную домашнюю одежду, которую я прихватила с собой, чтобы часть домашнего уюта распространилось и на этот старо-древний номер. Подошла к столу, почти сразу настрой сменился на более усидчивый и удивленный, я присела на одно колено, подумала, что оптимальным будет забраться под стол и поближе посмотреть, но не рассчитывала, что он настолько маленький, даже для меня. Фигура, позволяла протискиваться в такие места, да и азарт подбадривал на такие действия, потому, опираясь на обе руки, все ближе и ближе приближалась зрительно к этой надписи, стала заметна одна очевидная вещь, что вырезка на дереве в виде двух латинских заглавных букв была точно вырезана каким-то предметом, но не острым, как можно было себе представить раньше, а, судя по ширине вырезанной надписи и ее неоднородности, ее будто вычерчивали чем-то, снова и снова рисуя эти буквы, снова и снова надавливая и проводя по одному месту.

В номере выключился свет.

(Саона): А-А-А-а-а-а!!!

От такой неожиданности, дернувшись наверх всем телом в целях безопасности, чтобы полностью встать, совсем позабыла о том, что сверху меня часть стола, о которую стукнулась с большой силой от такого резкого выпада сначала головой, а потом и плечами со спиной.

Свет включили.

(Саона): Ах-х… что тут происходит, и как же больно!

Едва закончив свои возгласы про боль, я вдруг услышала, как в единственной полке, которая есть у этого стола, что-то зашелестело, но ведь ранее она была проверена мной, там ничего не было, полка была пустая, полностью. Это было очень странно, я не могла пропустить какую-то вещь, ведь в детстве у бабушки с дедушкой… в этот момент рассуждения рукой смахнула волосы на другую сторону, а другой рукой потерев немного шею, начала поначалу расстраиваться, но потом нахмурилась и присела, чтобы открыть полочку. В детстве я такое не пропускала.

Стол был бежевых оттенков, и его орнамент по бокам, по всему прямоугольному периметру, очень выделялся, что-то в виде восточных иероглифов, сложно было сказать, что они обозначают, или даже представить, ведь совсем не разбиралась в этом, а у ручки от ящика были похожие иероглифы, да и сама ручка одного единственного ящика была сделана очень аккуратно, с выведенными вырезками на ней.

Я открывала ящик, а мое сердце начинала стучать все чаще, было приятное предвкушение, но немного боязливо, наконец выдвинув до конца, увидела кусочек бумаги ванильного цвета, пока ничем не примечательный, сложенный в несколько раз в ровный прямоугольник. Кажется, я поняла, как его пропустила, пока искала место своим вещам, он стоял в упор к внутренней боковине ящика и упирался в нее. Сам стол таких оттенков, что сложенный лист в несколько слоев бежево-ванильного цвета очень хорошо замаскировался, к тому же мне бы не пришло в голову, что кто-то сложит лист и всунет его между прощелиной двух досок внутри ящика, чтобы он держался, правда, как оказалось, до того момента, пока об него не стукнутся головой, чуть ли не перевернув его.

Аккуратно разворачивая этот листок большего размера, чем тетрадный лист, сразу бросалась в глаза отметка SH, размером поменьше, чем на самом столе, вдавленная в лист, наподобие печати, изумрудного цвета, и, если провести по этой метки пальцем, можно почувствовать углубление этой надписи на бумаге. Развернув до конца лист бумаги чуть ниже, начиная от верхнего края и не доходя до конца нижнего, был написан стих, черной краской, красивым каллиграфным почерком, без названия и каких-либо обозначений, просто стих, и я уже начала его читать «Веками сложена…»: