Читать книгу Перевернутые дни - Вячеслав Шалыгин - Страница 2

Упомянутое Валенштайном изменение состава группы заключалось в том, что Иван из командира превратился в единственного ее участника. В общем-то, он не расстроился. Зачем нужны подрывники и снайперы, если надо всего лишь спуститься из окна соседней высотки по тросу на крышу штаба Сибирского военного округа и засунуть между лопастями воздухозаборника вентиляционной системы ампулу с токсином?

Иван снял карабин с троса и осмотрелся. Крыша была пуста. Только слабый южный ветерок перекатывал пару промерзших окурков. Казаков поднял один желтый цилиндрик и помял его в пальцах. Бросили его здесь не так давно. Либо когда убирали талый снег, либо когда опечатывали люки. Разведчик прошел до ближайшей двери. Так и есть. Украшенная иероглифами липкая лента крест-накрест закрывала замочную скважину. То же самое было проделано и с тремя другими лазами. Без контрольной ленты оставался лишь один. Видимо, его опечатали изнутри. Тем лучше. Теперь Иван точно знал, откуда можно ожидать неприятностей.

Он пробрался к нужному воздухозаборнику и быстро отвинтил наружную сетку. Лопасти здоровенного вентилятора не крутились. Пока не началось совещание, система вентиляции не использовалась. Иван в сотый раз сверился с планом здания. Да, все верно. В конференц-зал вела отдельная труба воздуховода. И главным источником подачи являлся именно этот вентилятор. Проще простого. Казаков взглянул на часы. Генералы – народ дисциплинированный, наверняка начнут вовремя, а значит, в запасе осталось всего десять минут.

Иван сунул стеклянную капсулу между лопастями и стенкой воздухозаборника, вставил на прежнее место решетку и завинтил болты. Дело сделано. Как только заработает вентилятор, капсула треснет, и токсин с током воздуха распространится по конференц-залу. Действует он мгновенно и стопроцентно. Но это не единственное его достоинство. Через десять минут после начала газовой атаки в воздухе не останется и следов этого яда. Во всяком случае, никаким прибором химразведки их не уловить. Армия Поднебесной недосчитается двух десятков генералов и стольких же чинов поменьше, так и не узнав, что стало причиной смерти. Вскрытие, конечно, покажет, но будет поздно. Иван к тому времени уже пересечет границу.

Казаков аккуратно отцепил «кошку», закрепленную на конце троса, от парапета плоской крыши и провел по нему ладонью. Следов почти не осталось. Вот уж поломают свои клонированные головы «бины», размышляя, как диверсанты попали на крышу. Иван нажал кнопку передатчика, и наверху заработала система автоматической намотки троса.

Спустя четверть минуты он перевалился через подоконник на шестнадцатом этаже высотки и бесшумно закрыл за собой окно. Первая фаза отхода прошла успешно. До начала совещания оставалось целых семь минут.

Знай наших! Среди бела дня один диверсант уничтожил сразу двадцать, а то и больше высших военных чинов врага! И никаких следов. Это класс! Иван почувствовал прилив гордости и тут же внутренне себя одернул. Праздновать победу было рано. Он все еще находился в тылу врага. Впрочем, основная фаза отхода завершилась, и разведчик был уверен, что его никто не видел. Тончайший трос на высоте шестнадцати этажей с земли незаметен, а сам диверсант был облачен в специальный костюм, ткань которого преломляла свет, делая человека практически невидимкой. Казаков стянул с себя светопреломляющий комбинезон и, снова став видимым, надел куртку, поправил прическу и взял в руку портфельчик, полный тонких деловых планшетов и бумажной рекламы. Теперь он выглядел, как типичный сотрудник одной из множества коммерческих фирм, обосновавшихся в смежной со зданием штаба высотке. Заподозрить, что этот юноша только что совершил рейд из окна своего офиса на крышу серой девятиэтажки, мог лишь очень опытный хунвейбин. А в здании торгового центра такие не водились.

Шесть минут...

Иван бодро вышел из кабинета, запер дверь и неторопливо направился к лифту. Войдя в кабину, он вынул из кармана автомобильный брелок и нажал кнопку дистанционного запуска двигателя своего «Юньлунга». На дисплее появился улыбающийся узкоглазый уродец: стилизованный автомобильчик с человеческим лицом. Пиктограмма означала, что команда выполнена и ожидающая у подъезда машина завелась, подогрела сиденье, освежила воздух в салоне и включила музыку.

Охрана у входа была спокойна. Иван смешался с толпой служащих и беспрепятственно покинул здание. Ему хотелось петь. Так ловко выполнить первое задание и так элегантно уйти удавалось не каждому. Он уселся в машину и бросил взгляд на часы. Минус три минуты. Можно не спешить. Даже нужно не спешить. Чтобы не привлекать внимание. Все должно выглядеть натурально. Деловой человек, не привыкший тратить попусту время, сел в заранее прогретый экипаж – достаточно престижный и надежный – и быстро, но без излишней суетливости отъехал. Картина более чем ординарная, а потому абсолютно незапоминающаяся. И на записях охранных камер, которые позже наверняка просмотрят следователи, ни Казакова, ни его машину нельзя будет выделить из общей массы отъезжающих-подъезжающих коммерсантов. Скорее подозрение ляжет вон на того очумелого толстяка, который вылетел из вестибюля следом за Иваном и умчался на красном «Шевроле-Легаси», будто на пожар.

Проспект, правый поворот... Как всегда, пробка? Нет, более-менее нормально, проехать можно. Левый поворот, вот он, перекресток улиц Мичурина и Сюцюаня, бывшей улицы Орджоникидзе. А вон и такси с рекламой чипсов. Все верно, все по плану, и это чертовски здорово!

Иван поставил машину на парковку рядом с Императорским театром и пересел в такси.

– Вы должны были бросить авто у штаба, – пробурчал «таксист».

– Да? – Иван взглянул на советчика чуть устало и снисходительно, как в его понимании должен был сделать матерый разведчик, только что завершивший успешную операцию. – Кому я должен?

– Отто, – спокойно ответил водитель, бросив короткий взгляд в зеркало. – Менять планы следует исключительно при крайней необходимости, а не по прихоти.

– Да все нормально, расслабься, – Иван похлопал его по плечу. – Я чисто ушел, без помарок.

– Время – плюс шесть минут, – шофер указал на часы. – Пока вы маневрировали в пробке на проспекте, дворами можно было доехать до запасной базы. Теперь, если «бины» уже объявили по городу план «Молния», мы далеко не уедем.

– Хватит гундеть, – настроение Ивана пошло вниз. – Просто вывези меня куда-нибудь и вали на все четыре стороны.

– Ты не обижайся, парень, – водитель миролюбиво улыбнулся. – Дело-то общее.

Казаков нехотя кивнул. В принципе, шофер был прав. Только высказывал свои претензии он как наставник нерадивому ученику. А между тем, выпускником столичной школы разведки, теперь уже можно считать дипломированным «призраком», был Иван, а не этот провинциал-нелегал! Иван угрюмо уставился в окно. Учить вздумал! Инструктор-водитель!

Такси остановилось в квартале от дома, на чердаке которого была оборудована «аппаратная».

– Ближе нельзя, – пояснил шофер. – У жильцов вопросы могут возникнуть. Уезжал на личной машине, вернулся на «тачке»...

– Понимаю, – буркнул Иван. – Спасибо.

– Будь здоров.

Такси быстро скрылось за поворотом. Казаков незаметно оглянулся по сторонам и зашагал к подъезду старого дома. Сменить одежду, «выправить лицо» и на вокзал. «Стрелы» на юг по трансалтайскому тоннелю уходили каждые два часа. Даже если «бины» сориентируются и начнут его разыскивать, на вокзале им Ивана уже не достать. Там у него будет другая внешность и документы – лучше настоящих.

Лифт раскрыл никелированные дверцы на не означенном в инструкции этаже, и Казаков уверенно направился к стоящему отдельно от прочих компьютеров репликатору.

– ...Перестрелка на станции метро «Проспект Ху Яобана»... – внезапно ожил один из сетевых каналов. – До десяти экстремистов открыли огонь из автоматов по патрулю милицейской спецгруппы. Один из нападавших был уничтожен ответным огнем, остальным удалось скрыться. И вот только что поступило экстренное сообщение: совершено дерзкое нападение на штаб местной группы войск. Ампула с токсином была заложена в вентиляции, среди погибших: два десятка высоких военных чинов – там проходило совещание командующих всеми гарнизонами Сибири и Востока. Первый комментарий в связи с происшествием поступил от начальника ЦГМ генерала Сина, он настаивает на предоставлении хунвейбинам более широких полномочий...

– Удачный рейд, поздравляю, – из-за ближайшей колонны появился Отто.

– Спасибо, – Иван довольно улыбнулся.

– Среди генералов был Линь, – сообщил Валенштайн. – Начальник штаба всей Восточной группировки и фаворит самого Председателя. Ты не просто стал полноправным «призраком», но и сразу прыгнул в герои.

– Да я... просто выполнил задание, – Иван смутился.

– Ну-ну, не скромничай, – Отто дружески его приобнял.

Хватка у актера была стальной. Казаков даже немного растерялся. Что за необходимость была так крепко обниматься? Или Валенштайн тоже внутренне ликовал и не знал, как выразить грандиозность своих чувств?

Неожиданно за спиной у Ивана что-то щелкнуло, и, только услышав щелчок, он сообразил, что руки скованы сзади, перед глазами плывут какие-то темные круги и мелькают многочисленные «мушки», а по телу разливается непреодолимая слабость.

– Отто... что это... значит?

– Сам поймешь, – пообещал Валенштайн, подталкивая его к лифту. – Позже. Ну, чего стоите?! Забирайте.

Последние слова он адресовал четверым вооруженным хунвейбинам.

* * *

Можно умереть и попасть в рай. Можно тем же путем отправиться в ад. Второй вариант похуже, но, когда ты умер, тебе, по большому счету, все равно. А можно заживо попасть в Центр генетической модификации при правительстве Сибирской провинции. Учреждение закрытое, загадочное и страшное. Кроме того, что там выращивают клонов-хунвейбинов и что за его стенами обычные люди исчезают навсегда, о Центре не было никаких достоверных сведений. Только домыслы. Поговаривали, что клонов вскармливают как раз плотью тех несчастных, которых упрятали за высокие стены Центра его бывшие воспитанники. Еще поговаривали, что никакой это не Центр, а главная разведбаза всей Поднебесной с мощным техническим парком и тренировочными площадками для «бинов». Как бы там ни было, Центр оставался крупнейшей загадкой и для жителей города, и для разведок всех соседних стран.

За все время, пока Ивана везли в Центр, он не услышал от своих конвоиров ни единого слова. Его и в камеру втолкнули молча, не пообещав ни вызвать на допрос, ни предоставить адвоката, ни даже закопать живьем как последнюю гадину или что-нибудь в этом роде. Казакова словно бы упаковали в полиэтиленовый мешочек и положили на полочку. Как вещественное доказательство. До лучших времен.

Камера оказалась крошечной, но с достаточно большим окном. Вид из него был не самым вдохновляющим – глухой серый двор, но все-таки не стена, как на гауптвахте в Калуге. Иван горько усмехнулся. «Губа», на которую он однажды попал за драку, даже со своим мрачным видом из зарешеченного окна теперь казалась номером в пятизвездочном франкфуртском отеле «Джафар Хайнц». Здесь, в ЦГМ, на окнах с толстыми бронестеклами не было решеток, и выходили они во двор, по которому сновали люди, но чувство отчаяния и горечь поражения сводили все плюсы на нет. Успех – и тут же провал. Ликование и опустошенность. Вера и глубочайшее разочарование. Да, успеха операции не затмит никакой арест. Иван свою миссию выполнил на все сто. Но как Отто мог стать предателем?! Человек, которого боготворила не только публика, но и все русские разведчики. Самый проверенный, успешный, универсальный агент ГРУ! Это не укладывалось в голове и занимало мысли Казакова даже больше, чем невеселая личная перспектива. За такую диверсию в живых его точно не оставят, это было понятно, но Ивана смерть не страшила. Он не смог бы внятно объяснить – почему, но это была чистая правда. Какой смысл бравировать перед самим собой? Нет, Казаков не был абсолютно бесстрашным человеком, иногда он пасовал, иногда отчаянно трусил, но теперь им почему-то овладело олимпийское спокойствие.

Он сунул руки в карманы и подошел к окну. В общем-то, вид был не так уж плох. Идеально ровный асфальт серого двора был покрыт непонятной белой разметкой, наверное, для построений. Мышиные стены высокого забора и здание напротив увешаны лампами; ночью тут явно не темнее, чем днем. Выкрашенные корабельной «шаровой» краской железные ворота отлично гармонировали и с архитектурой и с мутным февральским небом. Удивительно полный набор оттенков серого. Просто замечательный... Что это, предсмертный оптимизм? Иван усмехнулся, хотя ничего забавного в ситуации не находил, и на секунду ему даже стало себя жаль. Правда, лишь на секунду. Возможно, в глубине сознания сработала некая защитная реакция, и настроение вернулось в боевое русло. А может, он был так спокоен потому, что покидал этот мир победителем? Кто знает?

Казаков краем глаза уловил яркое пятно, вносящее в строгую тюремную серость отчетливую дисгармонию. Иван приблизился к стеклу и посмотрел вниз.

К стоящему у ворот лимузину неторопливо шли трое. Один в синей униформе хунвейбинов, но с расшитыми золотом генеральскими погонами, а двое в обычной городской одежде: в куртках – оранжевой и красной – и кепках. Генерал явно никуда не собирался; он был без головного убора и в одном кителе. Он, похоже, провожал своих гостей до ворот. Кто был этот «бин»? Вряд ли в ЦГМ много генералов. Да, скорее всего, вообще один. Иван удивленно покачал головой. Наверное, высокие были гости, если их провожал сам начальник Центра генетической модификации. Троица шла неторопливо, поддерживая какую-то спокойную и, видимо, приятную беседу. Казакова это немного насторожило. Трое неизвестных, один из них генерал, спокойно гуляют, никуда не спешат, словно в городе ничего не случилось, и треплются о погоде. Что-то тут было не так.

Иван присмотрелся к гостям повнимательнее. Человек в оранжевой куртке чуть приподнял голову, и Казаков увидел его профиль. Точеные черты, гордая посадка головы и шикарная улыбка... Без сомнений, это был Отто. Величайший актер и предатель современности. Теперь это было очевидно. Резидент ГРУ Отто Валенштайн и начальник ЦГМ генерал Хуан Син беседовали, словно давние друзья.