Читать книгу Метель - Вячеслав Валерьевич Сахаров - Страница 4

2001 год. Летом этого года почти все мои друзья ходили в детские лагеря, коих на тот момент у нас имелось три. Всем известные площадку при школе и МСЧ мы трогать не будем, а вот третий, лагерь церковный в соседнем поселке Кедровый, мы затронем.

Течет река Мяунджинка, а по правому ее берегу раскинулся чудный поселочек. Людей там жило немного, но там всегда было спокойно, и девчонки там были красивые.

Там-то и обосновались эти люди с Божьим словом. Ну, много детей там было, вот и мой друг Сашка попал туда.

А когда он пришел оттуда, я не узнал его. Мысли странные, глаза пустые, а в голосе больше не было звона, сплошной хрип.

– Вам мозги промыли! – заявил тогда я.

В теплый летний день мы сидели на контейнере, что стоял во дворе, и разговаривали. Сашка был грустный, все время говорил о Боге, но о каком-то другом. В его речи слышались ноты навязывания и отрешенности. То и дело он говорил, что они пойдут искать Бога, какие-то артефакты и прочее.

– Тебе тоже надо к ним сходить и помолиться, – говорил он.

– Я слишком мал, чтобы молиться Богу! Я говорю, вам мозг промыли. Посмотри на себя! Или ты бросаешь это, или я ухожу.

Я ушел. Сашка оттаял, но это было потом, намного позже.

Вообще, в то время наш поселок захватили эти течения, как мама говорила тогда – сектанты. Она права, нет веры другой, кроме истинной. Есть церковь православная, а все остальное – секты. Когда эти люди, а их было немало, приезжали к нам на Мяунджу, все дети-зомби бежали к ним. Одна из таких квартир была в доме, где на первом этаже была поликлиника. Я просто ради интереса один раз сходил с другом туда. Это был ужас. А еще я увидел там одного учителя из школы, она преподавала историю древнего мира – Валентину Александровну. У них имелся микроавтобус, на нем с детьми они все время куда-то ездили. Однажды мы видели их как раз на дамбе.

Зима настала быстро. Вообще, она там всегда приходит быстро. Самое позднее в начале октября. Холод, снег, школа. Последнее хуже всего. По крайней мере, в том возрасте.

Как и все дети, мы хулиганили, иногда чересчур. Тогда я первый раз попал на комиссию по делам несовершеннолетних. Но это особо меня не напугало. Родители, конечно, меня наказали, дня три я провел дома.

Как сейчас помню, именно в эти дни шел снег. Все гуляли, веселились, катались с горки, играли в игру под названием «царь горы». А я наблюдал за всем этим из оттаявшего на время снегопада окна. Когда идет снег, на улице тепло. На третий день снег прошел к вечеру. Вышло солнце. Оно подсвечивало кромки облаков и туч, и перед заходом свет попадал в наш двор. Там тогда стоял снеговик, солнце будто оживило его тогда, мне казалось, он смеется надо мной.

Гулять я вышел, а вот через пару дней я стал свидетелем чего-то странного. Все началось со лжи и клеветы той самой учительницы, которую видел на сходке баптистов. Буду так их называть. Дело в том, что успеваемость по школе у меня упала, я стал прогуливать, получать двойки. Урок истории в этот раз был полностью посвящен мне.

– Послушайте, дети! – говорила учитель Валентина Александровна. Она говорила так, как будто безумный проповедник читает проповедь. – Вот ваш одноклассник, соратник. Посмотрите на него. Хулиган! Они терроризируют общественность. Я боюсь вечером выйти на улицу.

– Так вы не ходите! – огрызнулся я тогда, спокойно раскрашивая ручкой обложку дневника.

– Посмотри на себя, – продолжала она чуть тише, а потом снова тоном проповедника: – До чего ты докатился. Дети, они изобретают самодельные бомбы, кидают старикам под дверь, так сильно взрывается, что столы и стулья в окно вылетают. Представляете?!

Я оглянулся на класс, все были будто под гипнозом. Они смотрели на нее застывшим взглядом. Она сделала паузу, и все поворачивались ко мне и смотрели враждебным и брезгливым взглядом. Конечно, я хулиганил, куда же без этого, но то, что она говорила, было чистой ложью.

Мне было неловко, отчасти стыдно. Эти взгляды, они испепеляли меня. Я молчал. Я давал им всем шанс бросить в меня камень. Камень упрека и презрения.

«Кто без греха, бросьте в меня камень», – говорил Христос.

* * *

– На перемене зайди ко мне в кабинет, – сказала она в конце спокойно. Через несколько минут прозвенел звонок.

К ней в кабинет идти мне не очень хотелось, но что было делать. Я шел по длинному коридору, забитому людьми. Они ходили в обоих направлениях, искали свои следующие кабинеты, и им не надо было идти к этому учителю. Ее слова до сих пор звучали эхом в голове.

Кабинет ее был расположен на четвертом этаже. Вообще, четвертого этажа не было в школе, это было подсобное помещение и проход к потолку спортзала. Спортзал был высоким, чтобы заменить лампочку или снять залетевший на мостик для этого мяч, нужна была эта дверь.

Я вошел в первую дверь, это было вроде прихожей, и услышал странный разговор.

– Как проходят поиски? – спросила Валентина Александровна кого-то.

– Ищем, – ответил мужчина. Я его не видел, но голос показался знакомым. – Ищем.

– Ты уверен, что мы правильно ищем? Мы уже несколько лет пытаемся найти.

– Да, все следы ведут сюда. Скоро мы найдем нашего бога, можете быть уверены.

Я ровным счетом не понимал ничего. Мне казалось странным, что они ищут бога тут. Как его можно найти конкретно где-то? Я тогда не читал Библию, но знал и слышал (по телевизору в то время шла передача «Слово пастыря), что бог – не материальное.

В следующий момент мое сердце ушло в пятки, когда сзади кто-то положил мне руку на плечо.

Дыхание сперло. Я резко повернулся. Сашка, мой друг. Он стоял и смотрел на меня, ироническая улыбка появилась на его лице. В этот же момент и открылась вторая дверь, оттуда вышли Валентина Александровна и какой-то мужчина с меховой шапкой в руке. Он как-то странно посмотрел на меня и вышел.

– Заходите! – сказала она с напускной улыбкой.

Мы вошли. В кабинете было прохладно, даже шел пар изо рта. Валентина Александровна была в ярко-красном платье, а на плечах серая шаль. Я прошел к столу, Сашка встал рядом, а она закрыла дверь.

– Ты хочешь снова на комиссию по делам несовершеннолетних? – спросила она.

– Нет, – ответил я.

– А почему тогда сопротивляешься? Почему ведешь себя так?

– А зачем вы при всех сказали неправду про меня?

– Ладно, признаю, переборщила, – отвечает она. – Надо было пристыдить тебя.

Вера – последняя инстанция. Вера – это оплот душевнобольных, отчаявшихся. (Я хотела тебя пристыдить.) Давление, нападение на слабую психику ребенка, ослабить эмоционально, чтобы было легче завербовать. Вот что она хотела. Это я понял потом.

– Но ведь я такого не делал! – зло ответил я.

– Давай забудем про этот инцидент и начнем заново, – сказала она добродушно. – Приходи к нам в воскресенье, попьем чаю. Мы поможем тебе обрести бога, нашего бога. Саша, скажи, тебе у нас хорошо?

– Да, – сказал тот. – Бог – это хорошо. Надо верить в бога. Правда, приходи к нам.

Ох Сашка, если бы ты знал, в какого бога ты верил.

– Я приду, – соврал я. Ни в воскресенье, ни в какое другое время я не пришел.

Как-то Валентина Александровна вновь меня позвала к себе, я пришел. Она говорила о боге, а потом спросила, приду ли я к ним, я ответил отрицательно, ее лицо мгновенно отразило зловещую гримасу.

– Ладно, – сказала она странным тоном и повернулась ко мне спиной. – Воля твоя. Но скоро все изменится, когда мы найдем то, что ищем.

Что и где они ищут? Что и когда изменится? Какой у них свой бог? Эти вопросы не давали мне покоя. Но через время я забыл об этом и больше не придавал этому значения. До поры до времени.

Новых людей становилось все больше, и все они ходили в секту.