Читать книгу Лунная танка. Сборник рассказов - Вячеслав Владимирович Камедин - Страница 6

Самурай Иванов сегодня припозднился с работы. Он работал в Жилищно-Космическом Усовершенствовании слесарем-космонавтом и по совместительству рисовальщиком лунных восходов. Сегодня был трудный лунный день. На объекте, где он был закреплён, прорвало стояк с серебристой водой, понадобилась радужная сварка, а только он владел в совершенстве этой техникой. Радугой варить не каждый может: для каждого шва – по толщине, по ширине и по высоте, – необходимо подобрать свой оттенок, единственный в спектре. Да и леденцы для радуги заканчиваются на складе, нужно экономить. Так что на то, чтобы заварить трубу с серебристой водой, ушёл весь лунный день.

Его передвижной пузырь легко прыгал по лунной поверхности. Самурай Иванов важно и одиноко сидел в центре этой прозрачной сферы. Когда последним прыжком он достиг парадной лестницы своего дома, находившегося на самом краю моря Циолковского, то легко втянул пузырь обратно в соломинку, из которой дорогу назад его выдул, выйдя из здания ЖКУ. Он начал подниматься по ступеням, вырубленным в склоне высоченного кратера, на самой вершине которого стоял его дом. Перелетая по семь-девять метров со ступеньки на ступеньку, он напевал старинную китайскую песню о вечерах вблизи города Пекина, о склоненной на бок женской головке и раскосом влюблённом взгляде.

Пройдя в прихожую своего жилища, Самурай Иванов повесил на большой ржавый гвоздь зонт, защищающий от солнечной радиации на луне. Снял дыхательную маску. Повесил на гвоздь поменьше свой двуручный самурайский меч и пояс с коробочкой, наполненной сюрекенами.

Внезапно в прихожей перед Ивановым на мгновение появился небольшой человек, показал язык и сразу же исчез, оставив слегка заметный сиреневый дымок. Неплохо, подумал Иванов. Это его младший сын начал изучать ниндзюцю, древнее искусство воинов-ниндзя. Взрослеет мальчик. Скоро в кендо превзойдёт своего отца и сенсея Никитина. Старший уже якудза. Да-а… время бежит. Он и не заметил за лунными восходами, что сам уже на пути к жизненному закату.

Из прихожей через специальный люк-клапан Иванов нырнул в залу, доверху наполненную, как впрочем, и все остальные комнаты в доме, серебристой водой. Люди давным-давно заселили луну, как только обнаружили, что луна отнюдь не полая и ядро не заполнено сульфатом железа, как гласила теория о пяти слоевом строении луны, как считали древнее ученые, запустившие в космос человека. Луна заполнена серебристой водой, которой можно дышать, как земным воздухом. Качай ее из-под луны её и дыши. Серебряная вода неиссякаема, земной спутник ее сам вырабатывает. И что удобно, взял во фляжке такую жидкость, прикрепил к этому сосуду трубку с дыхательной маской, надел термическое кимоно, захватил зонтик, оберегающий от солнечной радиации и – сиди преспокойно, рисуй лунные восходы, поставив треногий мольберт на краю какого-нибудь кратера. И ещё одно удобство, серебристой водой можно не только дышать, но и утолять жажду. А естественные потребности, которые теперь, чтобы справить, не нужно специально отведенного помещения – сейчас все отправляются в одежду, – серебристая вода мгновенно перерабатывает в саму себя. Через миг, как ты освободил свой организм от естественного груза, эта волшебная жидкость не оставляет ни запаха, ни пятнышка на белье. И уже давным-давно ни у кого не вызывает смех такое действие, только иногда, очень редко, когда проплывающий или проплывающая мимо вдруг пробурлит тихую мелодию, кто-нибудь приветливо улыбнётся.

Самурай Иванов плавно поплыл, оставляя за собой нечеткий шлейф серебристого свечения. Кстати, серебристая вода из-за этого и получила своё название. Чтобы побыстрее добраться до комнаты жены, он перешёл на брас. Очень хотелось сказать ей, что сегодня был удивительный день – такой же, как вчера, и как позавчера… и как позапозапозапозапозапозавчера. Он был так восхищен сегодняшним днём – таким же, как вчера, и как позавчера… и как позапозапозапозапозапозавчера.

Гейша Иванова, жена Самурая Иванова играла со старшим сыном в боди-арт: они макали кисти в симпатические чернила с измолотым реголитом и рисовали пейзажи на телах друг друга. Пейзажи оживали и жили своей жизнью, наполняя комнату голосами дивных животных, которые разбегались в разные стороны и роняли домашнюю утварь. Увидев мужа, женщина нежно улыбнулась. Омыла и обтёрла себя и сына. Они надели свои кимоно и обняли вернувшегося с работы самурая.

Позже был семейный ужин при свечах. В серебристой воде свечи удивительно горят. Мой язык, к глубокому сожалению, настолько беден, что я не в силах описать, как горят свечи под серебристой водой. Представьте не слепящее утреннее солнце, восходящее в размытой акварели рваного тумана, что на грани того, чтобы вовсе растаять. А по краям – шероховатые искорки бенгальского огня, осыпающиеся во все стороны. Эти искорки подхватывают течения, которыми полон аквариум столовой комнаты, и огоньки кружат и кружат повсюду, пока не остывают и не угасают. Иногда они оседают на одежде, и она сияет, как мишура из фольги, освещенная лучом карманного фонарика. Искорки совсем не обжигают. Их можно собрать в ладонь и любоваться тем, как они перемигиваются, как далёкие звёзды в черном лунном небе, и потухают одна за другой.

Пока семья вела неторопливую беседу за трапезой, искусно вылавливая графитовыми длинными палочками кусочки суши из хрустального шара, у ног терся старый большой сом Тишка, клянча еду со стола. Он был настолько старым, что и сам иной раз путался в своих неимоверно длинных усах. Что уж скажешь о его хозяевах, ноги которых почти всегда были опутаны ими. Дети любили его, и катались на нём из спальни в спальню. А сам глава семейства постоянно ворчал на Тишку за то, что тот любил прятаться в боевом самурайском кимоно, и шутливо грозил сделать рыбью похлёбку из любимца детей. И сейчас с виду ленивый и неповоротливый сом умудрялся исподтишка схватить кусочек лакомства, пока кто-то нес его до своего раскрытого рта. Сегодня у всех было веселое, просто праздничное настроение, и на выходки Тишки отвечали лишь дружным смехом.

Потом лунный слесарь рассказал, какая история приключилась намедни с его товарищем по работе сёгуном Петровым. Тот, опаздывая, спешил на службу и, чтобы поспеть вовремя, прыгучесть своего транспортного пузыря поставил на максимум. Это можно, впрочем, делать, но только на обратной стороне луны, где притяжение немного сильнее, чем на той стороне, которая всегда обращена к Земле. Там земное гравитационное поле ослабляет тяготение к лунной поверхности. Он же, приятель самурая Иванова, пренебрег этим правилом, поскольку очень торопился. В результате, сделав очередной гигантский прыжок, пузырь оторвался и устремился в космос.

Хорошо, что захватил две запасные фляжки с серебристой водой, – думал приятель самурая Иванова, выбрасывая из шара тревожный динь-диньгель, который полетел обратно к голубому реголиту, испуская призывы о помощи. Если его траектория не станет отклоняться, то до Земли два дня лёту. Дыхания как раз должно хватить. В этом направлении всегда курсируют патрульные катера и космобусы с пассажирами. Кто-нибудь да подберёт его. Только бы подобрали, пока пузырь Петрова не попал в верхние слои атмосферы. Там его потянет с такой силой, что ни одной ловушкой не выловить. А дальше шар попросту сгорит вместе со своим водителем – звездолётчиком поневоле.

По пути ему встретился космический корабль инопланетян. Когда-то, в древности считали, что НЛО – это внеземной разум, посещающий нашу галактику с тайными миссиями. Оказалось же, что это – наиглупейшие существа, рождающиеся в далёком космосе уже со своими тарелками. Тарелки просто нарастают вокруг их тел, как панцирь у улитки. Вот и шастают они из любопытства по всей вселенной, а у самих ни одной мысли в головах. И ещё они очень трусливы и застенчивы, поэтому так долго их и не могли изучить. Когда же изучили, интерес у научного мира к ним напрочь пропал – что взять с тупоголовых космических улиток. Инопланетяне долго хлопали своими большеглазыми ушами, сопровождая пузырь Петрова, а на их зелёных рожицах светилось ликование. И ещё эти дети космической пыли попробовали разрезать ради забавы транспортный шар своими лучами, которые они испускают из желёз на брюшке тарелки, подобно раскалённым газам жука-бомбардира, когда того потревожат, и тогда хоть беги от его едкого запаха. Повезло лишь потому, что пролетавший мимо астероид взял на себя больший пучок этих смертоносных лучей. И всё равно, даже того малого процента излучения хватило, чтобы накалить поверхность пузыря, и внутри него сделалось нестерпимо жарко, как в бане. Петров покрылся большими каплями пота, и ему пришлось раздеться до гола, оставив только дыхательную маску, и пристегнуть на потное тело пояс с фляжкой необходимой жидкости. Так он и летел, позируя всеми своими ракурсами перед бесконечностью вселенной. А гуманоиды, похихикав, смылись, видимо, испугавшись ответственности за проказы. Однако не стоит на них обижаться, как не стоит обижаться на двухгодовалого малыша, у которого – ни опыта, ни осознания ответственности, только одни первородные инстинкты.

В конце дня Петрова стали мучить голод и чувство нестерпимой обиды, что опять ему светит прогул. Опять в его годовом трудовом календаре появиться красный кружок. Кто же ему поверит, что не он виновен, что его вынесло в мировое пространство? Все скажут, что он нарочно сам оправился в космос, чтобы прогулять и, чтобы было чем оправдаться.

Приключилась и ещё одна беда: какой-то маленький астероид пробил ткань пузыря, и он начал медленно сдуваться. А струя, которая вырывалась из шара, придала транспорту Петрова некоторое ускорение, и он устремился совершенно в иную сторону, прочь от планеты Земля и прочь от её спутника. Туда, где его вряд ли отыщут, где его ждёт неминуемая гибель.

Спустя несколько часов его отнесло довольно далеко, а сфера заметно поубавилась в размере. Петров уже стал читать нараспев мантры, готовя свой разум, чтобы с чистым сердцем и без трепета встретить неизбежную участь. Он закрыл глаза, чтобы совершить обряд медитации… И внезапно ощутил всем телом тупой толчок: его изрядно тряхнуло во сдувшимся пузыре. Оказалось, что его транспортер ударился о борт какого-то здоровенного космического судна. Он попытался выйти из состояния транса, в которое уже успел себя ввести, читая древние заклинания, и прочесть надпись на фюзеляже корабля. Но отчуждение уже было настолько велико, что он не смог побороть его и потерял сознание.

Когда же он очнулся, то оказался в стерильной лаборатории корабля и был уже женщиной. Дело в том, что Петров попал в руки пираток-фемисток, ненавидящих мужское население солнечной системы и живущих разбоем и мщением. Они берут на абордаж каждое одинокое судно, берут в плен мужскую половину команды и хирургическим путём превращают в женщин. Петров стал очень привлекательной и соблазнительной дамой, с высокой грудью, тонкой талией, роскошными волнистыми волосами и длинными стройными ногами. Петров очень сердился и долго говорил нехорошие слова в адрес пираток, разглядывая себя в зеркале. Они же дали ему платье, чулки, туфли и всё то, что полагается молодой девушке, и починили его транспортер. А так как, по их разумению, миссию свою они завершили, то и высадили его живым и здоровым вновь на луну.

Представить себе невозможно, что чувствовал Петров, оставшись один наедине со своими мыслями и новым телом. Куда пойти? Как примут его на работе? Что скажет жена, увидев, во что его превратили?

Всё это произошло буквально на днях. Петров пришел на работу, ожидая насмешек и глумления над его новой внешностью. Но, напротив, все его встретили с уважением и даже восторгом. А начальнику так приглянулась новая дама в коллективе, что он простил Петрову не только этот прогул, но и все прогулы, которые были у него в этом году. С женой же они решили, что будут копить деньги не на поездку к родителям на Землю в отпуск, а на косметические операции, которые вернут ему прежний облик. Но потом, когда начальник предложил Петрову новую должность и поднял в разы зарплату, то и с операциями решили погодить. Одно только неудобство: ходить в женской одежде очень непривычно, да и начальство заигрывает – всё время норовят залезть рукой под юбку. Жена же сёгуна Петрова, славная женщина, нисколько не расстроилась из-за нынешнего образа мужа. Они и до этого происшествия жили как хорошие товарищи из-за интимной немощи Петрова. А ещё одна хозяюшка в доме – право слово, никогда не помешает. Вот только Петров стал часто задерживаться на работе, возвращаясь очень поздно. А бывает, что начальник оставляет его и на ночь. Что же сделаешь, если работы много – видимо, Петров не справляется вовремя с новыми обязанностями и ему приходиться работать сверхурочно…

После ужина, семья самурая Иванова решила прогуляться по лунной поверхности и покататься на роликовых коньках по ровному полю моря Циолковского, прихватив с собой реактивные ранцы, чтобы поиграть в «догонялки».

На востоке наползал на чёрное лунное небо огромный перевёрнутый полумесяц Земли. Семья Ивановых оставила свои транспортёры у края равнины моря. Самурай Иванов бросил неподалёку от них коробок-трансформер, из которого за несколько секунд, раскладываясь из отдельных составных частей, автоматически появились два столика, пять удобных стульев, зонты и шезлонги. Переговаривающие устройства (на Луне, как очевидно, не слышна речь из-за отсутствия атмосферы) было решено настроить на пятую частоту. Так как эта частота самая незанятая, а в игре очень важно, чтобы никто не «вклинивался» в эфир.

Они носились по реголиту как оголтелые, умудряясь в прыжках выделывать всевозможные сальто и пируэты. Младший Иванов даже иной раз чуть ни отрывался от притяжения Луны; он схитрил и заправил свой реактивный ранец смесью, которую раздобыл в школе. Эта смесь была очень взрывная, и он к тому же использовал новые молодежные пружинные ролики, благодаря амортизации дающие ещё большее преимущество в скорости.

Но уикенд испортили космические слоны, невесть откуда появившиеся здесь, генетические уродцы, результат глупости ученых прошлого. Слоны невероятно большого роста, имеющие очень длинные и тонкие, жилистые ноги, на концах которых – острые когти, чтобы цепляться за поверхности планет, которые они посещают. У них нет органов дыхания, и хоботы у них, скорее, для устрашения и разрушения препятствий на пути. Они ударами этих хоботов способны обрушить любой кратер на луне. Слоны эти путешествуют по всей солнечной системе, заглядывая во все её отдалённые уголки. И на Луне их очень давно не видели и, признаться, не ждали. Зная их характер забияк и проказников, любителей разрушать всё на своём пути, что на их взгляд не соответствует гармонии вселенной, жители Луны всегда спешат избежать с ними встречи. И сейчас самурай Иванов с семьёй, второпях собрав вещи, уже прыгали прочь в транспортном шаре. И всё же какой-то слон увязался за ними, попытавшись разрубить их шар сильнейшими ударами своего природного оружия. От этих ударов Луна сотрясалась и гудела, а после посещения исполинами спутника Земли неделю серебристая вода шла с мутноватым алым оттенком. Хорошо, что Ветеринарная Космическая Служба вовремя подоспела. Она прогнала гигантов пробковыми хлопушками, и они, поджав свои костлявые конечности, полетели хулиганить на Венеру, на рудниках которой сейчас добывают сиреневые одеяльца.

Честно говоря, из-за неудачных экспериментов прошлого во вселенной много таких мутантов всевозможных причудливых форм. Кого только ни встретишь во время странствования по родной галактике: от громадных кентавров до такого космического обитателя как Ог. Ог – это сумасшествие генетики, плод скрещивания ста восьми видов земных животных и ста восьми тысяч видов земных насекомых. Описать Ога так и не удалось ни одному писателю; он настолько странен и невообразим, что сказать, что же это такое на самом деле – значило бы дать характеристику всей вселенной разом. Когда же на планете Земля эти существа заполонили все континенты (а уничтожать их запретил Великий Суд Зеленых), было решено выпустить их всех в космос, тем более что все мутанты запросто могли обходиться без воздушной среды. И вот теперь они бороздят мировое пространство от Сатурна до Альфы-Центавра, от Луны до Регула, и безобразничают как захочется. Один земной путешественник Клод Клодье, изучающий повадки уродцев в межзвёдном пространстве и долго преследовавший стайку русалок вблизи Плутона, был даже вынужден много времени прожить в их племени.

Звездолёт Голубая Звезда, которым правил Клод Клодье три месяца дрейфовал вблизи Плутона. Клоду удалось выяснить, что русалки имеют к этой планете прямое отношение, то есть на ней у них было гнездо. Клод был один на корабле – всю команду матросов заменяли роботы. И поэтому, как одинокому мужчине, долгие месяцы проведшему без внимания и сочувствия, ему уже было невмоготу смотреть на обнаженных девиц, пролетающих мимо его иллюминаторов, которым не требуются дыхательных аппараты для существования в космосе. Он готов был рвануть к ним, но они были невозможно пугливы, и всякий раз, как только он приближал свой корабль, они разлетались врассыпную. Можно, конечно, было рискнуть – и выйти к ним в скафандре. Однако, как говорили многие, русалки могли заиграть космонавта и отнести его от собственного звездолета неизмеримо далеко.

И всё же Клод решился. Надев специальный, очень прозрачный скафандр на нагое тело, чтобы русалки никоем образом не догадались, что он не из их племени, заправив болоны дыхательной смесью так, чтобы хватило на двое суток, Клодье вышел-таки в открытый космос. Русалки даже не заметили разницы между ними. Они кружили, взявши за руки Клода, кольцами водили хороводы, и перед глазами мелькали, мелькали, мелькали. У Клода голова шла кругом от этих сумасшедших игр. Русалкам было только невдомёк: почему Клод так отличается от них строением тела. А он, признаться, смущался немного всякий раз, когда чувствовал на себе пронзительный и удивлённый взгляд какой-нибудь красотки. Каждая хотела потрогать, что же это такое лишнее, на её взгляд, у Клода. Он даже стал опасаться за свою «лишнюю» штуку, как бы русалки из любопытства ее не оторвали. За долгие месяцы, проведённые без любви, да и за всю свою жизнь учёного-отшельника, ведущего скромный образ жизни, он ни разу не испытывал такого наслаждения. И, конечно же, забыл про всё на свете: про свою работу, про оставленный без присмотра звездолёт, про Землю и всё что его с ней связывало, и, в общем-то, и про всю вселенную. Сейчас были только он, эти взбалмошные русалки и любовь. От удовольствия он зажмурился и всецело отдался воли космических девиц.