Читать книгу Чудны дела твои, Господи - Яков Капустин - Страница 11

Говорят же, что, когда покупаешь дом, покупаешь и соседей.

С соседями Светочкиным родителям не повезло. А значит, не повезло и Светочке.

Дом у них был угловой. Но в соседнем строении, непонятно откуда взявшейся землянке, жили тётя Клава, безграмотная полоумная баба, и ее с сын Вовка. Последний раз подобное жилище Светочкин отец видел на фронте.

Зарабатывала Клава на жизнь тем, что мела по утрам соседние улицы, а Вовка, вместо школы отправлялся ей помогать.

Вовка, маленький, тщедушный, вечно голодный, мальчик, учился со Светочкой в одном классе, но ходил на занятия крайне редко и никакие угрозы и увещевания учителей не помогали.

В своей землянке баба Клава по всем укромным местам прятала сухари, на случай голода. В начале тридцатых из всей их большой и зажиточной прежде семьи, выжила только она.

Ни мать, ни отец с бабой Клавой не общались, считая это ниже своего достоинства.

Запрещали общаться и Светочке, да она и сама всё прекрасно понимала.

В 1977 году Светочка поступила в институт, а Вовку по очень большому блату пристроили работать проводником в общем вагоне поезда Баку-Москва.

Родители возили Светочку только в купейном вагоне, но когда, по дороге в вагон-ресторан, случалось проходить через общие вагоны, она старалась не смотреть на немыслимую грязь, которая, казалось, висела в воздухе. Но Вовка был рад и счастлив. Работал почти без отдыха, подменяя, всех и каждого и был на хорошем счету, потому что в его туалетах всё блестело.

Баба Клава об этом рассказывала всем знакомым и незнакомым.

Светочка после института, пошла работать технологом к отцу на завод, который выпускал измерительную аппаратуру для военной техники.

Потом она удачно вышла замуж за сына главного инженера Олега, и всё шло прекрасно.

Вовку она видела не часто, но знала, что он тайно в неё влюблён, но молчит, потому что глупо ему было бы об этом заговаривать.

Да и Светочка посчитала бы такое признание ниже своего достоинства.

Про Вовку рассказывали, что он из каждого рейса привозит кассеты для магнитофона и коробки шоколадных конфет и имеет с каждой вещи по три рубля навара.

Но и родители и Светочка считали ниже своего достоинства обращаться к нему за подобными услугами.

А потом в начале восьмидесятых рядом с землянкой Вовка затеял строительство дома. И днём и ночью что-то там строил.

Дом оказался немаленьким с бассейном во дворе. Бассейн был отделан мраморными плитами, которые Вовка натаскал из Московского метро по 1–2 штуки.

Когда они с матерью перебрались в дом, Вовка пригнал новую машину Жигули 6-й модели.

Ни машины, ни такого дома, а тем более бассейна у Светочкиной семьи не было, но завидовать какому-то подзаборному жулику было ниже их достоинства.

А потом пришёл Горбачёв со своей болтовнёй, и всё покатилось вниз.

Завод почти не получал заказов и жить становилось всё труднее.

И только Вовка хвалил Горбачёва и говорил всем и каждому:

– Пока вы думаете, что Горбачёв болтает, уже мир перевернулся, а многие люди заработали миллионы.

Он организовал с директором их завода кооператив на арендованных площадях и стал выпускать дефицитный провод, бытовые тройники и переключатели.

Работало в кооперативе человек тридцать заводских, да человек сто городских инвалидов, что освобождало Вовку от налогов.

И тут он тоже всех перехитрил. И, хотя инвалиды неплохо зарабатывали, сам он грёб деньги лопатой.

Родители Светки ждали, что его вот-вот посадят.

А потом наступило ГКЧП.

Светочкины родители верили, что всё вернётся и будет, как прежде.

А Вовка с дружками и городским прокурором разбрасывали листовки с речью Ельцина на танке. Вовку арестовала милиция, но к вечеру отпустила к огорчению Светочкиной семьи.

После провала ГКЧП Вовку и прокурора города наградили медалями «Защитнику свободной России».

Вовку избрали депутатом, а прокурора забрали в Москву.

Реформы Гайдара совсем развалили страну, и Светочкина семья просто бедствовала.

Знакомые подруги, стали ездить в Турцию и Польшу за вещами, но Светочкина семья считала такой заработок ниже своего достоинства.

Однажды Вовка пригласил Светочкиного мужа Олега к себе на работу:

– Мы хотим с другом построить два больших двухэтажных дома, но у нас нет времени этим заниматься. Возьмись за это дело и строй три дома. Третий твой. Мы даём только деньги под твой отчёт. Все расходы записывай. Трать куда и сколько надо, плати, кому найдёшь нужным, но нас не отвлекай. Построишь за пару лет, считай тысяч триста-четыреста долларов заработал. Зарплаты не будет, но на себя трать, сколько потребуется. Думай до завтра.

– Мне надо посоветоваться с женой.

– Олег! Я ещё не встречал человека, который советуется с женой и зарабатывает при этом деньги.

Однако дома на семейном совете Олегу запретили работать на этого дворника.

– Во-первых он тебя обманет, а во-вторых, ты с ним ещё в тюрьму сядешь – сказал отец.

Когда Олег узнал потом, что его товарищ по заводу Коля Фролов построил эти дома и живёт с семьёй в одном из них, а также работает у Вовки начальником мебельного цеха, то он от обиды запил.

А потом развёлся со Светочкой и, женившись снова, уехал в Германию.

Работать Светочку на новые предприятия брать отказывались, потому что требовалось то знание английского, то работа с компьютером, а то ей просто делали грязные намёки, выслушивать которые было ниже её достоинства.

– Если бы я поступилась своей гордостью, я бы могла выйти замуж за Вовку.

Я же вижу, как он на меня всю жизнь смотрит, но это ниже моего достоинства – говорила она часто подругам.

Не выдержав тяжести жизни и унижений, от инфаркта умер отец.

Начала болеть мать. Денег почти не было.

И Светочка решилась.

Она принесёт себя в жертву ради матери и будет жить с этим ничтожеством, пусть даже это будет нестерпимо противно.

И она пошла к нему в кабинет, якобы в поисках работы, чтобы потом перевести разговор на нужную тему.

Владимир Михайлович, а теперь его только так называли, расспрашивал, что она умеет, и что и как понимает.

– Света. Перестройка началась пятнадцать лет тому назад. Ну почему ты не учила английский, бухгалтерию, коммуникабельность. Ты же дама из позапрошлого века. Если хочешь, я могу попросить товарища. Им нужна женщина в дом. Он будет платить тысячу долларов, но ты должна знать там своё место, а не учить их жить и смотреть, кто и что там неправильно делает. Одну такую они недавно выгнали. Так что, если хочешь, я поговорю.

И тогда она решилась

– Вова, а может быть, пойдём с тобой в ресторан? – она положила свою ладонь на его руку и пристально посмотрела в глаза.

– Света! Ты чего вообще не врубаешься. Ты что совсем не понимаешь, где ты живёшь. Во-первых, я недавно женился на дочери своего компаньона, которая с нами работает. А во-вторых, я давно уже не трахаю сорокалетних. Извини, пожалуйста, но я вижу, что до тебя иначе не доходит. Вот тебе телефон, позвони от моего имени, но повторяю, спустись на землю и начни трудиться, как все. Нет стыдных работ. Стыдно быть бедным из-за лени и самомнения. Всё! Давай! Будь здорова. Извини, дела.

Светочка медленно шла домой.

– Да как он посмел с ней так разговаривать! Нищета беспризорная! Забыл, как заглядывал через забор, чтобы увидеть, что у нас на столе. Говнюк, сволочь беспородная! Хам! Буратино до конца не прочитал. Да, чтобы я пошла в служанки к этим безродным выскочкам. Никогда! Лучше умереть.

Она пришла домой и повесилась в покосившемся сарае на старой бельевой верёвке.