Читать книгу Знак палача - Яков Шелль - Страница 12

На краю небольшой деревушки в нескольких шагах от проселочной пыльной дороги в ряду других стояла старая яблоня; она осталась каким-то чудом в живых; другие ее сверстницы, когда-то посаженные вдоль дороги и дававшие густую тень и сочные красные яблоки всем путникам и всадникам, давно состарились и высохли; от одних сохранились только корявые стволы с жидкой листвой, от других – лишь воспоминания. Но эта старая яблоня была полна сил и еще плодоносила, хотя и не так мощно, как в былые времена. Она была похожа на иных стариков, особенно старух, древних, изможденных, высохших, но бодро ковыляющих по земле, словно время, эта старящая сила, забывает них и, убежав вперед, в изумлении оглядывается и видит все еще плетущегося следом за ним человека…

Но к этому пригожему теплому осеннему дню на ней оставались немного яблок; многие уже не выдержали собственной спелости и тяжело попадали вниз. Среди оставшихся выделялось одно удивительное яблоко, оно было странным, оно непрерывно глядело на дорогу, словно ждало кого-то, было беспокойно и часто с опаской поглядывало вниз. Но не высоты оно боялось; там, внизу под деревом лежали его товарищи по сезону, опавшие и уже начинавшие гнить; они источали приторный мерзкий дух гнилья. Гниение! Что же может быть отвратительнее? Сгнить, превратиться в бесформенное, жалкое, дурно пахнущее месиво. Нет! Лучше быть съеденным, утолить чей-то голод, доставить кому-нибудь наслаждение! Путника, или всадника, или обоза ждало оно, это удивительное яблоко, поглядывая на дорогу! Того, ради которого оно завязалось, цвело, созревало, наливалось красотой и сладостью! Будто не все равно, как прожить жизнь, для чего жить и как ее завершить. Есть ли разница – упасть и сгнить или быть съеденным, сваренным в желе. Разве жизнь в виде варенья – это жизнь? Продолжение жизни?

Нет, непременно возвышенно, достойно хотело оно, это странное красивое яблоко, завершить свой вегетационный жизненный путь! Отдать все соки до последней капли, утолить чью-то жажду, насытить путника – в этом оно видело достойное, почетное завершение своей жизни. Радостной, мученической смертью хотело оно подвести под ней черту. Это все таки лучше, чем лежать без пользы под деревом или в братской компостной яме, гнить и вонять отвратительным трупным запахом.

Вот именно – без пользы!

Внезапно яблоко увидело путника на пыльной дороге и его яблочное сердце остановилось! Это был веселый молодой человек с рюкзаком за плечами, загорелый и бодрый. Похоже сама судьба направила его ноги к спелому яблоку! Путник тоже увидел раскидистую яблоню у дороги, красные сочные яблоки на ней, увидел, конечно, это краснобокое с рыжими подпалинами сочное прекрасное яблоко с прохладной бархатистой кожицей, и глаза его заблестели!

Яблоко не верило своему счастью. Неужели он сейчас подойдет, протянет руку, раскроет широкий рот и вонзит крепкие острые зубы в сочную, хрупкую, изумительную мякоть. Ах! И каждый кусочек его прохладного сочного тела, облитый смачной, вязкой слюной растает в блаженной истоме в бесстрастном растворе соляной кислоты его желудка. О! А затем, освобожденные от жесткой целлюлозы, его питательные вещества, его витамины и минеральные соли, его сахароза и фруктоза разнесутся кровью по бесконечным лабиринтам его души, вгрызутся в человеческую плоть, вопьются своими острыми зубками в его интеллект. Потрясающе! Витамины и минеральные соли, яблочная кислота и фруктоза – они, добравшись до самой сущности человека, овладеют его мыслями и чувствами, они направят его на самую лучшую дорогу, к его истокам, в Рай, где цвели сады и зрели плоды мудрости, и в самом центре чудесного сада стояло дерево, дерево познания добра и зла, дерево, усыпанное райскими яблоками. Вот куда бы направили путника его витамины и углеводы, – на закладку нового Рая, на закладку цветущего сада мудрости жизни! На самую высокую яблочную высоту подняло бы это яблоко своими соками и фруктозой человека… Да, да, вот именно! И оттуда, от сада мудрости, снова устремился бы человек в дорогу, но уже по новой дороге, по пути познания добра и зла. Человеку так не хватает мудрости на его коротком веку! Не успевает набраться.

Вот какая цель, на самом деле, была у этого прекрасного яблока, вот в чем состоял бы последний аккорд его жизни, ее лебединая песнь. Ах, яблочные мечты, вот в чем ваша сладость!

Не было ничего удивительного в том, что это яблоко думало о себе свысока. Ни одно растение, ни одно животное не может похвалиться такой родословной, как яблоко, ибо ведет оно свой род от райских яблочек в саду у самого господа Бога. У кого история рода более славная, чем у яблока? Хотя, конечно, без скандала на весь мир не обошлось, но яблоко здесь ни при чем, это все Ева! Нет, это яблоко имело все основания считать себя исключительным в своем роде!

Если говорить правду, то не только яблоки, но все растения, животные, предметы и явления, какими бы маленькими, мелким или ничтожными они не были, всегда думают о себе исключительно свысока. А в особенности человек. Да что говорить о яблоке или человеке, когда любое стихотворение или поэма считают себя гениальными и вечно зелеными, а взять, к примеру, окно, оно считает себя самым нужным и необходимым предметом на свете; да, да, самым важным предметом на свете! Да кто бы спорил? В самом деле, как бы знал человек, что происходит на улице, если бы не было окна?

Яблоко зажмурилось от радости, чувствуя всем краснобоким телом как приближается вершина его существования. Путник приближался, и приближалось светлое мгновение; ради этого мгновения, ради этого долгожданного счастливого мгновения оно росло, завязывалось, терпело заморозки и порывы ледяного переменчивого апрельского ветра…

Мгновение шло за мгновением…

Когда янтарное чудесное сочное яблоко открыло глаза, то оно увидело к своему ужасу, что путник прошел уже мимо, он стоял на краю деревеньки и разговаривал с какой-то красноликой девицей, поджидавшей его у дороги. Она смущалась и краснела, она была счастлива. Ее кожица – платьице трещало от бродивших соков спелости. Уж не задумала ли она отдать ему свои соки, не ожидает ли она страстно быть испитой, чтобы проникнуть в путника через его плоть, разнестись кровью по всей душе, завладеть интеллектом и направить путника к самым его истокам, в рай, к грехопадению?