Читать книгу Бумажная крыса - Яков Сычиков, Валентин Таборов - Страница 4

Мы гуляли по Арбату веселые от солнца и слегка пьяные. Шли втроем – меж нами девушка теснилась симпатичная (по крайней мере, нам так казалось), – и мы с удовольствием прикладывались лапами к её костистой привередливой заднице: друг к одной половинке, я – к другой. Иногда, фыркая, она помахивала на нас руками – так, для порядку, – отбивала руки нам, понимаешь, для порядка. А мы только посмеивались, и менялись для разнообразия местами.

Так мы и шли: смеялись и слагали песни, тут же пели их и зарабатывали деньги. Люди вокруг боялись петь песни, боялись сделать самостоятельный шаг, и оттого ходили друг за другом, циркулируя по улице, как мелкие частицы по вене, а нам кидали деньги за то, что мы другие и – поём песни, хотя и несчастливы, а они счастливы – и платят за своё счастье.

А деньги все были грязные: всё доллары да евро – ни одного рубля замусоленного не попадалось. Но мы всё равно брали их деньги, и люди смеялись над нами, и даже решались танцевать и хлопать в ладоши в знак благодарности за сделку.

Всё-таки весёлые были это люди, что ни говори: куда уж веселее, чем, к примеру, сливной бачок, или форточка, или тумбочка, или гвоздик и молоток. Так что мы считали, что сделали правильный выбор, оказавшись здесь в нужное время.

К тому же чуть позже примкнул к нам человек один. Сам-то он был такого свойства, что все прохожие от него сразу открещивались, – грустнели и, молясь, чтоб он оставил их в покое и не вымогал счастья, стучали головами об асфальт. Но всё это те самые люди боялись уронить кусочек счастья, будто счастье можно потерять как какой-нибудь ошмёток сыра, что обязательно вывалится из кармана, если долго его не ешь, – а мы не боялись и нам пришёлся по вкусу новый человек. Мой друг попробовал его и одобрил, а я всегда верил, что у друга моего отменный вкус.

Но вокруг все корчили рожицы, привередничая и брезгуя новым человеком. И мы плюнули тогда на предрассудки густыми голодными слюнями, и ушли пропивать все наши денежки. Купили водки с апельсинами и уселись там, где погаже, чтоб никто не завидовал.

Человек наш рассказывал всякое: о вселенской любви, например, о хали-гали, о том, как в храмах Будды кормят и как они будто славят там Будду. А когда мы пошли за догонкой, в магазине кто-то рыкнул:

– Бомж!

– Уходи, бомж! – послышались голоса. – Кто запустил в магазин бомжа?! Я-то не понял о чём, собственно, идёт речь, но отчего-то как-то сразу обиделся, интуитивно, видно. И выступил вперёд, и сказал им всем:

– Не трогать бомжа, пока не разберёмся!

Тогда наш бомж опустил голову и вышел. Я догнал его на улице и спросил:

– Что случилось, друг?!

– Ты назвал меня бомжём, во что! А я пять машин оставил в Казахстане и жену красавицу. Я всё бросил, а ты мне – «бомж»!»

Я говорю: