Читать книгу Тривиа. История жизни Иоанна Крестителя - Ян Горский - Страница 13

Иоанн обживался и привыкал к жизни в столице. Переехав в домик для прислуги и организовав там все по своему вкусу, он утопал в Божьей любви. С разрешения Аарона, он мог свободно заходить к нему в библиотеку и брать оттуда книги для изучения. Священника радовало пристрастие юноши. Он верил, что благодаря книгам тот сможет легче пережить серьезные изменения в своей судьбе. При Храме коэну приходилось иметь дело с молодежью, и он знал, как ранима душа в таком возрасте, сколько опрометчивых поступков свойственно совершать юным. Аарон волновался за парня. Иоанн же был рад отеческому отношению.

Изучая Писания и другие книги, он стал переписывать полезные ему вещи – мечта о собственной библиотеке давно жила в нем. У себя в Хевроне он бережно хранил те несколько свитков, что остались от отца, и теперь страстно желал преумножить свое сокровище. В то же время душа прониклась Святым Духом, и юноша уже даже привык слышать внутренний голос, который остерегал его от искушений и вдохновлял на духовный рост. Благодаря ему парень не мог думать об одиночестве.

Наступил Шаббат, и утром, после омовения в микве12, вся семья направилась в Храм. Иоанна бросило в дрожь, когда он приблизился к нему. Монументальное величие внешнего убранства, самой могущественной святыни того времени, взволновало парня до потери контроля над телом: когда он поднимался по ступеням арочного моста для священников, его ноги будто налились свинцом, и он с трудом мог их передвигать, голова раскалывалась.

– Хорошо, что папа – коэн, – весело сказала Илана, глядя, как толпы паломников и горожан теснятся у других ворот на гору. Они вместе вошли на Храмовую площадь и устремились под колоннадой по направлению к Антонии.

– Представляешь, – сказала Илана, обращаясь к Иоанну, который с трудом тащился позади, – Ирод создал большую часть этой горы искусственно. Под нами целый город с арками и лабиринтами, правда, папа?

– Правда, дочка, но давай не будем сейчас об этом, – ответил Аарон.

Строителей в субботу не было, но материалы и леса лежали кругом. Часть колонн уже была обработана и украшена прекрасным орнаментом, но большинство выглядело пока просто и незатейливо. Вдруг ближе к Храму под ногами появилась цветная мозаика, изображающая переход еврейского народа через Иордан с ковчегом завета. Впереди была арка с великолепными резными деревянными воротами. Вокруг искусно уложенный мрамор, отдающий вечностью, на котором изящно вырезаны заповеди с Моисеевых скрижалей, однако Иоанн даже не обратил бы на это внимания, если бы Аарон, поворачивая к Храму, не сказал:

– Этими воротами входят Антипа и Филипп, когда приезжают из Галилеи и Итуреи.

Иоанн по-прежнему ощущал тяжесть на душе и в теле. Голова кружилась, и казалось, его вот-вот стошнит.

Бейла с дочерьми отправились по внешнему двору к двенадцати ступеням, что вели в женский двор Храма. Аарон же с юношей прошли через барьер из резного камня, что отделял внешний двор от внутреннего. На нем были укреплены таблички с надписями на греческом и латинском языках, предупреждавшие, что неевреям под страхом смерти запрещено входить на священную территорию Храмового двора. Затем они напрямую вошли в священнический двор. И тут, при виде белоснежного Храма, уходящего высотой в небо и украшенного огромными тяжелыми пластинами из золота, Иоанн вдруг ощутил небольшое облегчение и даже святость. Проходя мимо огромного жертвенника всесожжения с рогообразными выступами по углам, он почувствовал, будто какие-то небесные силы, а может, и сам Бог ведут его и поднимают к Храму. И хоть сейчас на алтаре не было огня и левиты не разделывали туши баранов, специфический запах сразу же напомнил о том, что это за место.

Внезапно Иоанн почувствовал, словно какая-то тварь, сидевшая внутри него, вышла под воздействием чего-то неземного. Будто сами ангелы окружили его. Горло заболело, тошнота усилилась, словно что-то действительно выходило из него, только это «что-то» было не материальным, а духовным. Тошнило его душу, и как при отравлении непереваренные остатки пищи выходят наружу, так и сейчас его покинуло некое невидимое, но вполне реальное существо. Наконец пришло освобождение, причем так внезапно! От чувства тяжести не осталось и следа. Напротив, юноша ощутил, словно какая-то часть его оторвалась и испаряется в воздухе. «Невероятно, – подумал он, – это знак свыше». Еще мгновенье назад он сжимался от бессилия, с трудом передвигая ноги, и вдруг такая легкость, что он готов пуститься в пляс, и была бы воля – обежал вокруг Храма десяток раз. Да что там обежать – в таком состоянии он в миг вскарабкался бы на Храм, если бы тот был скалой! Парню казалось, он заново родился, было даже страшновато от такого преображения.

«Я должен запомнить этот день навсегда, – сказал он себе, – это день, когда сам Бог прикоснулся ко мне. Да, сам Бог!» – пораженно повторил он, глядя на могущественные колонны у входа в Храм. Вокруг стояли левиты и воспевали гимны, а молодой Иоанн не мог оторвать взгляда от помпезного святилища. Сквозь огромнейшие, в двадцать локтей высотой, украшенные золотом двери, открыть которые могли не меньше пятнадцати человек, юноша завороженно смотрел внутрь Храма. Он понимал, что в святилище могут войти лишь священники, но все же страстно желал разглядеть великую золотую минору или покрытый тем же вечным металлом жертвенник воскурения, о которых он слышал на уроках в синагоге. Однако он не решился подняться в притвор Храма и смог увидеть лишь легкий дымок, восходящий от жертвенника, на фоне багровой завесы, где красовались два льва со щитом Давида. Именно за этой завесой, в Святая Святых, девятнадцать лет назад его отцу явился ангел и возвестил о том, что у него родится сын, который станет предтечей Спасителя.

– Хочешь пройти в притвор? – вежливо предложил Аарон, указывая на ступени.

– Нет, спасибо. В другой раз.

Покидая Храмовую гору, Аарон, еще не спустившись по ступеням арки, остановился и уставился вниз, где у повозок с роскошными белыми лошадьми беседовали два богато одетых человека. Один из них был в облачении священника, другой одет в красивую пурпурную тунику, каких Иоанн никогда раньше не видел. Туника была украшена золотыми нитями и драгоценными камнями, да и сам мужчина был в золоте – на груди большая звезда Давида, а руки увешаны браслетами и перстнями. Рядом с повозкой в ожидании стояли рабы и наемные солдаты.

– Кто это? – спросил Иоанн.

– Это Анна, самый влиятельный человек в городе. Хоть первосвященник сейчас Каиафа – его зять, все понимают, что настоящая власть и контроль в его руках. А это Ленар, богатейший купец города, который покровительствует Анне. Половина менял города работают под его крылом, да и караваны в первую очередь идут к нему. Говорят, что Ленар имеет власть решать, какие товары ввозить в Иерусалим, какие нет, и цены сам устанавливает. Но ты держи язык за зубами!

– Конечно, дядя Аарон, я… не… не переживайте!

– Люди многого не знают сынок, да и тебе не стоит. Тут в тени такие дела решаются… Сам префект со своей разведкой всего не знает.

– А люди? – почему-то шепотом спросил парень.

– А им что? Если радуга задержится на небе, то о ней начинают забывать. Так и тут: поговорили немного – и смирились. А вот смотри, какие паломники странные к Храму идут, – сменил тему Аарон.

Иоанн увидел четверых мужчин и двух женщин. Одеты они были на удивление ярко и броско. У каждого на руках браслеты, причем у мужчин даже больше, чем у восхитительных дам, в красивых, но не прилично коротких платьях.

– Артисты! – произнес Аарон и добавил с непроизвольной нежностью: – Дочка очень хотела сходить.

– Да, дядя, она рассказывала.

– Ну вот… нравится ей это. Говорит, что акробаты у них и танцоры потрясающие. Сходите! – подтолкнул Иоанна коэн. – Бейла, конечно, против, но мы ей и не скажем.

Один из мужчин показал пальцем на мальчугана лет семи, который шел ему навстречу. Тот остановился в недоумении. Артист взмахнул тростью, и она, как по волшебству, превратилась в платок. Глаза малыша засверкали, и раздался смех. Люди, видевшие это, остановились. Кто-то стал подходить ближе. Виртуоз показал мальчику монету, потом резко спрятал ее в другую руку и тут же раскрыл ладонь. Мальчонка в удивлении с визгом закричал: «Пропала!» Толпа засмеялась. А когда монета неожиданно появилась из-за левого уха мальчишки, раздался второй взрыв смеха. Другой артист взял из корзины торговца четыре граната и стал жонглировать ими, а одна из девушек положила дощечку на цилиндр и начала балансировать на ней под мелодию, что наигрывал на дудочке высокий и худощавый музыкант. Даже у дяди Аарона глаза засветились по-детски.

– Зазывают, – усмехнулся он.

– Вот это да! Им понадобился всего миг – и они привлекли внимание десятков людей, да так, что те позабыли про все на свете, куда шли и зачем! – Иоанн стоял завороженный, чувствуя восхищение и какую-то добрую зависть.

– В душе я тоже хотел бы быть артистом и веселить людей… – пробормотал он, но Аарон ничего не услышал.

Неподалеку Иоанн заметил странную повозку с двумя изящными лошадьми рыжей масти. Их головы были украшены перьями, а в шелковистые гривы вплетены разноцветные нити. И хоть они и были запряжены в повозку, их крупы были покрыты попонами, украшенными разноцветными бусинами и блестками, которые переливались на солнце, слепя глаза. В самой повозке стояла клетка с двумя яркими диковинными попугаями, лежали обручи и копья, украшенные мехом, а также сетка с шарами, видимо, для жонглирования. При виде всего этого пестрого великолепия глаза Иоанна разбежались, рот расплылся в улыбке, и он хоть на миг захотел окунуться в этот мир.