Читать книгу Как учится машина. Революция в области нейронных сетей и глубокого обучения - Ян Лекун - Страница 22

Моя профессиональная жизнь изменилась в феврале 1985 г. во время конференции в Лез-Уш, в Альпах. Там я встретился с лучшими представителями мировой науки, интересующимися нейронными сетями: физиками, инженерами, математиками, нейробиологами, психологами и, в частности, членами новой развивающейся исследовательской группы в области нейронных сетей, которая сформировалась внутри легендарной лаборатории Bell Labs. Через три года я попал в эту группу благодаря знакомствам, которые приобрел в Лез-Уш.

Встреча была организована теми французскими исследователями из LDR, с которыми я уже работал: Франсуазой, ее тогдашним мужем Жераром Вайсбухом, профессором физики ENS, и Эли Биненштоком – нейробиологом-теоретиком, работавшим в то время в CNRS. Конференция собрала вместе физиков, интересующихся «спиновыми стеклами», а также ведущих физиков и нейробиологов.

Спин – это свойство элементарных частиц и атомов, которое можно описать по аналогии с маленькими магнитами, с обращенными вверх или вниз полюсами. Эти два значения спина можно сравнить с состояниями искусственного нейрона: он либо активен, либо неактивен. Он подчиняется тем же уравнениям. Спиновые стекла представляют собой своего рода кристалл, в котором примесные атомы имеют магнитный момент. Каждый спин взаимодействует с другими спинами на основе связанных весовых показателей.

Если весовой коэффициент положительный, они, как правило, выстраиваются в одном направлении. Если вес отрицательный, они противопоставляются. Мы связываем значения +1 со спином «вверх», а –1 со спином «вниз». Каждый примесный атом принимает ориентацию, которая является функцией взвешенной суммы ориентаций соседних примесных атомов. Другими словами, функция, определяющая, будет ли спин идти вверх или вниз, аналогична функции, которая делает искусственный нейрон активным или неактивным.

После основополагающей статьи Джона Хопфилда[20], в которой были описаны аналогии между спиновыми стеклами и искусственными нейронными сетями, многие физики начали интересоваться и самими сетями, и их обучением – темами, по-прежнему не приветствовавшимися их коллегами – инженерами и компьютерщиками.

В Лез-Уш я был одним из самых молодых исследователей, и мне пришлось общаться на английском языке о многоуровневых сетях и алгоритме HLM, моем предшественнике алгоритмов обратного распространения. Я только начал подготовку своей диссертации, и нервничал, выступая перед столь именитой аудиторией.

Меня особенно привлекли две личности: Ларри Джекел, глава отдела Bell Labs (позже мне самому довелось работать в этом отделе) и Джон Денкер – настоящий ковбой из Аризоны: джинсовый костюм, большие бакенбарды, ковбойские сапоги… Этот не очень похожий на ученого человек, только что защитивший диссертацию, был невероятно уверен в себе! Когда на него находило вдохновение, он мог быть чертовски убедителен и изобретательно отстаивал свою точку зрения, причем без агрессии и часто вполне обоснованно. Франсуаза Фогельман говорила мне: «У ребят из Bell Labs огромное преимущество. Когда вы только хотите сделать что-то новое, то выясняется, что это либо уже было сделано в Bell Labs десять лет назад, либо это просто не работает». Черт возьми!