Читать книгу Тень белого ворона - Ян Мир - Страница 2

Резкий удар сердца, судорожный вдох, распахнутые глаза.

Кто я?

Капли дождя ледяными иглами вонзаются в лицо.

Где я?

Черные скелеты мертвых деревьев пронзают сугробы, тянут свои ветви к свинцовому небу.

Что происходит?

Холодно. Очень холодно. Холод запутался и, похоже, навсегда застрял в загрубевших складках плаща из какого-то жесткого материала, в который я закутана.

Мир движется. Постепенно приходит осознание – меня несут на руках. Подняв глаза, вижу лицо парня. Чуть заостренный подбородок, прямой нос, приподнятые скулы и высокий лоб. Его черные волосы, собранные в низкий хвост, кажутся седыми от инея. Вокруг нас витает странный аромат. Осторожно вдыхаю его, пробуя понять, на что он похож, и память услужливо откликается.

Раннее утро, солнце окрашивает небо в оранжевые оттенки, в прохладном воздухе витает запах грозы. Совсем скоро на землю обрушится ливень, и следом за ним появится лестница в небо[1]. В ожидании предстоящей бури я стою на холме под деревом, прижимаясь спиной к его неровной шершавой коре, и верчу в руках мокрое от капель росы крупное зеленое яблоко. Подношу к глазам, рассматриваю. Недавно сорванное с ветки, оно кажется идеальным. Желание попробовать на вкус становится нестерпимым, и я незамедлительно вонзаю в яблоко зубы. Раздается хруст, кислый сок наполняет рот, и скулы болезненно сводит. Зажмуриваюсь от удовольствия и в этот момент понимаю – пальцы, в которых все еще зажато яблоко, не принадлежат мне. Это не я стою в тени дерева, не я ожидаю ливня. Все это – чужие воспоминания, непонятно как оказавшиеся в моей голове. От моего солнечного сплетения поднимается липкий страх, тянется к горлу, душит. По телу проходит волна дрожи. Образ, такой яркий, стирается, выбрасывая меня в реальность, но запах зеленого кислого яблока остается. И этот аромат исходит именно от парня, который продолжает нести меня на руках, проваливаясь по щиколотку в мягкие сугробы.

Его движения плавные, уверенные. Он идет легко, двигаясь в нужном ему направлении. Несмотря на зиму, на нем черная футболка с короткими рукавами. Значит, тот плащ, который слабо спасает меня от холода, на самом деле принадлежит ему. Заглядываю в необычные глаза парня – желтые, с темной оранжевой радужкой вокруг зрачка. Их цвет напоминает мне мед и янтарь.

Откуда-то сбоку раздается хриплое карканье. Медленно поворачиваю голову в сторону звука и вижу, как крупный ворон, осыпая снежный покров, срывается с ветки дерева и взлетает ввысь, подставляя крылья потокам ветра. Одновременно с этим в мое тело вгрызается боль, заставляя сильно выгнуться в спине. Дыхание перехватывает, оно становится рваным, с хрипами. Рот искажается в немом крике, голова запрокидывается, из глаз брызнули слезы. Короткая передышка – и все сначала. Боль корнями оплетает внутренние органы, просачивается глубже в вены. Судорога пробегает по плечам, выкручивает руки.

Чей-то крик, пытаясь прорваться сквозь красную пелену сознания, слабым отголоском доносится до моего слуха, но его заглушает громкий пульс в ушах. Слова сливаются в шум и растворяются в потоке пламени, что бушует под кожей. На моем лбу выступают бисеринки пота, скатываются к вискам. За ребрами жар. Он распространяется дальше, превращая меня в комок оголенных нервов. Я все еще продолжаю выгибаться, чувствуя хруст собственных позвонков.

Не могу понять точно, сколько все это продолжается. Кажется, время замедляется во время приступов и сразу же выстреливает пружиной, когда я пытаюсь перевести дух. Кровь бурлит, на языке металлический привкус. Мечтая избавиться от него, старательно сглатываю.

«Ты меня слышишь?» – вместе с вопросом приходит новый прилив боли. «Если ты сейчас собираешься сдохнуть, то я немедленно брошу тебя», – звучит достаточно грубо. Рассредоточенным взглядом пытаюсь сфокусироваться на лице парня. Хочу кивнуть ему, но голова слишком тяжелая. Приближение приступа взрывает сознание всполохами красок. Кое-как высвобождаю руку из складок плаща и цепляюсь пальцами за черную футболку, комкаю ткань, скрежещу зубами. «Твою мать, ТЫ МЕНЯ ПОНИМАЕШЬ?» – во взгляде парня читается раздражение или даже злость.

Нужно показать ему, что я не собираюсь умирать, иначе он действительно меня бросит. Паника остаться один на один с болью заставляет приложить титанические усилия и немного подтянуться ближе к лицу парня. Я хочу жить. Хочу жить. Криво растягиваю губы в подобии жалкой улыбки и шумно выдыхаю. Спустя мгновение мир меркнет перед глазами.

Все, что мне удается услышать перед тем, как провалиться в темноту, – довольное хмыканье.

* * *

Высоко в небе парит черный ворон. Дикая местность под ним сменяется каменной стеной, за которой распростерся огромный разрушенный город. Высокие здания опасно накренены, неровный асфальт покрыт трещинами, дома увиты диким плющом. Он разрастается, подбираясь к крышам.

Птица пролетает над длинным подвесным мостом, где в беспорядке застыли машины, покрытые ржавчиной, которая день за днем пожирает металл. Через широкую дыру в бетоне моста видно море. Его волны с шумом разбиваются друг о друга.

Я едина с птицей, едина с городом. Я часть всего этого. Мое «я» бесследно стирается. Ворон принимается кружить над мостом. Желтые глаза внимательно что-то высматривают. «Время», – проносится шепот совсем рядом с моим ухом. Сделав резкий взмах крыльями и издав крик, ворон бросается вниз. Набирая скорость, он стремительно падает. «Разрушь!» – властный голос врывается в сознание в тот момент, когда птица уже должна разбиться, встретившись с мостом.

Звук хлесткого удара выдергивает меня из сна. Какая-то часть меня все еще осталась там, за гранью реальности, другая же лежит на сыром бетоне и собирает себя по кускам. Мышцы болезненно ноют, будто бы после долгой пробежки. Голова ватная. Поднимаю веки и несколько раз моргаю. Тусклый свет помещения режет сетчатку глаз. Следом приходят запахи и холод, пробирающий до костей. На мне больше нет плаща. Только грязное белое платье с тонкими лямками на плечах длиной чуть ниже колен. Шевелю указательным пальцем, прислушиваясь к своим ощущениям. Боли нет, приступов тоже. На меня опускается едва заметное облегчение и тут же испаряется, стоит лишь взглянуть на серую стену с темными подтеками воды. Неясное беспокойство сдавливает затылок, завладевая сознанием. Ощущение – я в клетке – вынуждает осторожно перевернуться на спину и приподняться на локтях.

Тишину помещения нарушает уверенный голос, принадлежащий мужчине среднего роста. Напротив него, со связанными за спиной запястьями, сидит тот самый парень, что нес меня на руках. Он нагло усмехается разбитыми губами и переводит взгляд на меня. На несколько коротких секунд мы встречаемся глазами, и его улыбка становится шире, а мое сердце сковывает льдом. Судорожно напрягаю память, пробуя вытащить из нее какие-то обрывки прошлого. Если парень мне враг, значит, мужчина вполне может быть другом и тогда я могу не переживать за свою жизнь. Но что если все с точностью наоборот? Как ни стараюсь – в моей голове нет ни одного воспоминания. Я словно чистый лист, без имени, без даты и без места рождения. Сглатываю тягучую слюну и встревоженно оглядываюсь по сторонам, ощущая вязкую беспомощность в районе горла. Помещение, где мы находимся, больше напоминает камеру, нежели жилую комнату. Сердце заходится в быстром ритме.

Предпринимаю попытку подняться на ноги. Мужчина все еще стоит спиной ко мне и поэтому не видит, как я, упираясь ладонями в шершавую поверхность бетона, аккуратно встаю, зато это замечает парень. Он медленно качает головой из стороны в сторону, приказывая мне не двигаться, но я не слушаю его. Не успев до конца распрямиться, краем глаза замечаю какое-то резкое движение совсем рядом с собой. Удар в солнечное сплетение сгибает меня пополам и рывком опускает обратно. Колени встречаются с бетоном, лоб утыкается в пол. Хватаясь за живот, рвано втягиваю затхлый воздух. Все произошло слишком быстро. Боль смешивается с унижением и растекается внутри горячей пульсирующей волной. Вот он – один из ответов на недавний вопрос. Друзей здесь нет.

– Тим! – оглушительно рявкнул мужчина.

Сжав зубы и слегка приподняв голову, украдкой слежу за его действиями. Он отрывает свой взгляд от парня и в несколько шагов приближается к тому, кто меня ударил.

– Я отдавал тебе приказ ее бить?

– Она встала, – бормочет Тим.

– Мне плевать. Она всего лишь девчонка. Мог бы просто заломить ей руки. Бить не обязательно.

– Я думал…

– Думать здесь буду я!

Напротив моего лица останавливается обувь с блестящими железными носами. Непроизвольно дергаюсь и поднимаю голову еще выше, скользя взглядом по черным штанам из грубой материи, темно-синей футболке и черной кожаной куртке. Наконец смотрю на мужчину, который до недавнего времени стоял ко мне спиной. Его подбородок гладко выбрит, каштановые волосы с несколькими седыми прядями зализаны вверх настолько идеально, что ни один волос не выбивается из прически. Носом улавливаю аромат дорогого парфюма с горькими нотками. Мужчина слишком сильно выделяется, смотрится негармонично в этом грязном помещении. И от этого мне становится еще больше не по себе. Выгляди он иначе – можно было бы попробовать догадаться о том, какие мысли рождаются у него в голове.

– Ты в порядке? – спрашивает у меня мужчина, присаживаясь на корточки.

На этот раз в интонации его голоса нет жесткости. Но и обеспокоенности в нем тоже не слышно. Вопрос режет слух скупой насмешкой. «В порядке?» Как можно быть в порядке, не понимая происходящего вокруг. Проницательный взгляд мужчины будит во мне злость, и она придает сил. Разжимаю крепко сжатые челюсти.

– Пошел ты, – тщательно выговариваю каждую букву.

Из-за дрожащего голоса получается как-то не слишком уверенно. Связанный парень широко ухмыляется моему старательному ответу. Мужчина тяжело вздыхает, и я съеживаюсь, ожидая затрещину за неуважительное отношение к старшим. Не стоило мне так с ним разговаривать. Кто знает, как далеко находится от меня Тим.

– Я не сержусь на тебя, – мужчина прерывает затянувшееся молчание. – Понимаешь, все дело в том, что ты встала. А Тиму не нравится, когда пленники двигаются без моего разрешения, – он пожимает плечами.

Коротко киваю. Конечно, я понимаю. И даже больше того – уверена, ему самому не нравится, когда кто-то в этом здании даже просто дышит без его согласия. Сейчас становится ясно – мужчина здесь главный. Перевожу затравленный взгляд на Тима, встречаясь с его бесцветными глазами. Плотный, высокий, с угрюмым выражением лица. Из одежды – синие поношенные штаны и мятая серая растянутая футболка. На ногах стоптанные коричневые высокие ботинки со следами засохшей грязи. Сразу заметно – Тим головой работать не любит, если, конечно, ей бить не надо. По крайней мере, мне повезло, что обувь Тима не оснащена железными носами, иначе я бы не отделалась так легко. Связанный парень продолжает самодовольно улыбаться, внимательно наблюдая за каждым моим движением. В его взгляде ни капли сочувствия. Только холодный расчетливый интерес, от которого мне становится не по себе.

Поднимаясь на ноги, мужчина хмуро смотрит на Тима.

– Головой думай, нам товар Гаю отдавать, – вскользь делает ему замечание.

– Тогда этого, – кивнул Тим в сторону парня, – бить тоже не стоило.

В один шаг мужчина оказывается перед Тимом и пальцами резко хватает за щеки. Уставившись в бесцветные глаза, жестоко улыбаясь и четко, будто впечатывая каждое слово в его голову, произносит:

– Ты вздумал мне указывать?

Скрытая угроза в голосе прошибает не только Тима, но и меня. Замерев в неудобной позе, стараюсь не двигаться и стать как можно незаметнее – не хочется мешать чужим разногласиям. Лицо Тима бледнеет. Стоит мужчине отпустить его, как Тим делает шаг назад и резко выдыхает. На его щеках остаются красные следы от пальцев. Снова перевожу взгляд на парня. Он ловит каждое сказанное слово. Мужчина тоже это замечает:

– Что, интересно? – спрашивает у него с усмешкой.

Его почему-то радует любопытство пленника. Неужели он разглядел в нем собеседника, дотягивающего до его уровня, или же просто решил снизойти до того, чтобы поболтать с «гостями»?

– Так мы что-то вроде товара? – парень спрашивает с такой легкостью, точно сейчас идет разговор не о наших жизнях.

– Именно, – кивает мужчина.

– Кто такой Гай?

Тим продолжает стоять рядом со мной, цепко следя за ситуацией.

– Вот познакомишься, – мужчина делает шаг к парню, – и узнаешь.

– Садист этот Гай, – вмешивается в разговор Тим, но тут же смолкает, стоит только главному бросить на него ледяной взгляд.

– А девчонку не жалко садисту отдавать? – с легким пренебрежением задает вопрос парень, указывая глазами в мою сторону.

От перспективы оказаться в руках Гая в моем желудке появляется холод, а во рту скапливается соленая слюна. К взмокшим ладоням липнет ткань платья.

– Жалко, – равнодушно разводит руками мужчина. – Я ж не бездушная скотина. Но свою команду еще жальче. Нам кушать надо. А они платят деньги и снабжают необходимыми вещами.

На моей коже выступают мурашки.

– И это, по-твоему, не «бездушная скотина»?

Мужчина криво улыбается и убирает руки в карманы штанов. Тим, без слов понимая приказ, в мгновение оказывается рядом с пленником и со всей силы бьет его кулаком в челюсть. Я в этот момент крепко зажмуриваюсь, ощущая, как от удара заныли даже мои зубы. И только когда проходит несколько секунд, сглатываю, медленно открывая глаза. Парень, ловя на себе мой сочувствующий взгляд, сплевывает кровью в сторону, затем гордо поднимает голову и продолжает нагло ухмыляться. Все это выглядит нереально, жутко и кажется плохим сном, что рассеется дымкой при первых лучах солнца. Нужно лишь дождаться рассвета, вот только ночь тянется слишком долго.

– Скоро вас отвезут, – обещает мужчина, проходя мимо пленника в сторону выхода.

Значит, все уже решено. Избежать участи не получится. Связанный и избитый парень не слишком хорошо подходит на роль защитника, а у меня самой нет ни одной идеи, как выбраться из плена.

– Последний вопрос, – крикнул ему в спину парень, обернувшись через плечо. – Скольких ты уже сплавил?

– Я не веду охоту на людей, – ответил мужчина и перешагнул через порог.

Не задерживаясь в камере, Тим вышел следом за ним и плотно закрыл дверь. Затем раздался звук ключа, проворачиваемого в замочной скважине. Нас заперли, и это было вполне ожидаемо. Понимая, что на какое-то короткое время мне ничего не грозит, я аккуратно распрямилась и пошатываясь подошла к ближайшей стене. Села, прислонившись к ней спиной и, чтобы отвлечься от болезненной пульсации в животе, принялась рассматривать бетонную коробку. Парень, видимо, в надежде развязать веревки, задвигал запястьями за спиной, и на его жилистых руках, словно рисуя карту разветвления рек, появились вены. Попытка не принесла нужного результата, – поняв это, он бросил свою затею.

Я положила подбородок на согнутые колени и закрыла глаза, чувствуя ступнями холод от пола. Прошло не больше минуты, прежде чем едва различимый шорох привлек мое внимание, заставив поднять веки и посмотреть на парня. Он встал на ноги и теперь внимательно разглядывал меня. Лунный свет, проникавший сквозь решетчатое окно у самого потолка, падал на его лицо, освещая разбитую губу, синяк на скуле, и скользил дальше, играя бликами на сережках в левом ухе. Три из них в виде колец шли от мочки и выше. Четвертая же представляла собой небольшой полукруг и находилась на внешнем хряще. Черные волосы, собранные в хвост, доходили до середины бедер. Шею в несколько слоев обматывал грязный потрепанный бинт.

– Привет, – непринужденно произнес парень. – Меня зовут Рен.

Все, на что у меня хватило сил, – слабый кивок в ответ.

– А тебя? – его голос не звучал дружелюбно или враждебно.

– Я, – начала я осипшим голосом, – я не помню, – небольшая пауза в новой попытке вытолкнуть из памяти хоть что-то похожее на собственное имя. – Или не знаю, – добавила сдавленным шепотом, признавая свое поражение.

Еще совсем недавно мне нестерпимо хотелось жить. Теперь же слишком большое количество событий за столь короткий промежуток времени принесло сильную усталость. Есть ли смысл пробовать отыскать собственное имя в закоулках памяти, когда впереди маячит перспектива оказаться в руках садиста?

– В твоей голове присутствуют хоть какие-то обрывки воспоминаний до того, как ты очнулась у меня на руках? – поинтересовался Рен, приближаясь и останавливаясь напротив.

Я нахмурилась, старательно припоминая. Нет, ничего, пусто. Позвонок неприятно заныл, стоило лишь вернуться мыслями к видению о холме и надвигающейся буре. Но ведь оно не принадлежит мне, а раз так, значит, я о себе ничего не знаю.

– В таком случае, – с едкой усмешкой проговорил Рен, – добро пожаловать в прогнивший мир. – Он медленно поклонился, словно только что отыграл спектакль перед зрителями в театре и, выдержав паузу, продолжил: – Сюда попадают грешники после смерти.

– Хочешь сказать, я в аду? – спросила я, чувствуя сомнение насчет правдивости его слов.

Или мне действительно не посчастливилось родиться в страшном мире, или же Рен психически нездоровый.

– Даже не мечтай. Это место хуже, – пояснил он, не сводя с меня глаз и продолжая надменно улыбаться.

Видя недоверие на моем лице, Рен выпрямился и сел рядом со мной, прижимаясь своим плечом к моему.

– Здесь нет ада и рая, ангелов и демонов, – продолжил говорить он. – Так что оставь эту чушь там, откуда ты пришла, и больше не перебивай меня. – Рен ненадолго замолчал, устраиваясь поудобнее. – В этот мир стекаются люди, совершившие разные грехи, – опираясь спиной на стену, вытянул одну ногу вперед, а другую согнул в колене. – К примеру, убийство, – безэмоционально принялся перечислять, повернув ко мне голову. – Ну или самоубийство, что тоже считается грехом.

Казалось, что хуже уже быть не может, но слова Рена доказывали обратное. Мое недоверие постепенно ослабевало под напором его уверенности в собственной правоте. Мысль о жутком мире вызвала новый прилив страха, который начал подниматься со дна желудка, расходясь рябью по поверхности обретенной шаткой веры в кошмар и разрушая иллюзию сна. Реальность ледяными пальцами сдавила шею.

– И что здесь делает такое сборище грешников? – охрипшим голосом поинтересовалась я.

После этого вопроса стало ясно – я окончательно сдалась, поверив Рену.

– Искупают свою вину, помогая ближним, и учатся жить в гармонии, – равнодушно пояснил он. – Но так было раньше. Сейчас же здесь самый настоящий хаос. Видишь ли, те, кто приходят в этот мир, ничего не помнят из своей прошлой жизни, кроме каких-то навыков или талантов. А если люди не помнят, за что их сюда отправили, и тем более не помнят, что же такого ужасного они совершили, то и исправлять, по их мнению, нечего. К тому же о каком мире может идти речь, если последние прибывшие оказались здесь уже после того, как тут все начало гнить. Так что если хочешь выжить, подстраивайся под правила этого мира.

Все сказанное Реном пробирало до дрожи, складываясь в мрачную картину. Нервничая, я неосознанно закусила нижнюю губу, с каждым разом зажимая ее зубами все сильнее, пока не почувствовала соленый металлический привкус.

– Забыл самое главное, – азартно улыбнулся Рен, – если умрешь в этом мире – умрешь навсегда, и не сможешь возродиться в другом. Это билет в один конец. И постарайся не воспользоваться им сразу.

Выражение его лица, эта улыбка и глаза, горящие решительностью, – пугали. С потолка, нарушая тишину помещения, капала вода. Рен прикрыл глаза и замолчал. Его грудная клетка размеренно поднималась и опускалась. Казалось, его не смущала ни эта бетонная коробка, ни то, что с ним сделали и сделают в недалеком будущем. Слизывая кровь с губы, я покосилась на Рена.

– Рен, – осторожно позвала его.

В нем ощущалось что-то смутно знакомое и давно забытое. Наверное, именно это и натолкнуло меня на следующий вопрос.

– Что? – незамедлительно произнес Рен, придвигаясь еще ближе ко мне.

Тепло от его тела поднялось к моей ключице и устремилось выше. Вместе с ним под ребрами болезненно отозвалось странное спокойствие.

– Мы ведь не были раньше знакомы?

– Именно, мелкая.

– Тогда почему ты решил меня подобрать?

Рен открыл глаза и холодно посмотрел на меня.

– Тебе обязательно это знать?

– Да, – уверенно произнесла я.

– Считай, это акт доброй воли. Сойдет?

– Сойдет.

– Отлично, – он прикрыл глаза, намереваясь еще немного вздремнуть.

Луна скрылась за тучами, помещение погрузилось в темноту. Тишина разъедала, и вместе с ней в голове появлялись страшные образы. Единственная возможность избавиться от них – слышать чужой голос.

– Хочешь, развяжу тебя? – прошептала я.

– Будь это так просто, я бы справился сам, – равнодушно проговорил Рен. – Тут узел хитрый. Его только резать.

– И где взять нож?

– У спасителя, – пожал плечами Рен.

– За нами кто-то придет?

– Кто-то же должен отвезти нас к Гаю.

Слабая надежда разлетелась осколками, в горле появился ком.

– Это шутка? – тяжело сглотнув, поинтересовалась я.

– Похоже, что я смеюсь? – серьезно ответил Рен, пристально вглядываясь в мое лицо.

– Как мы тут оказались? – я решила перевести тему.

Не хотелось лишний раз напоминать себе о предстоящем знакомстве.

– Слишком много вопросов даже для прибывшего, – раздраженно произнес Рен.

– И все же? – не унималась я.

Безмолвие пугало.

– У меня было задание. И я с ним справился, используя тебя как прикрытие.

– Прикрытие?

– Что-то вроде того, – Рен дернул плечом. – Сама подумай, будь я один – оказали бы мне такой радушный прием? Конечно же нет. А вот балласт в виде потерявшей сознание девчонки на руках создал иллюзию моей беспомощности перед лицом врага. Никто особо не насторожился на мой счет, поверив, что я беспокоюсь за твою жизнь и потому стану беспрекословно исполнять приказы. Мне нужно было лишь подыграть, что я и сделал. К тому же не такие уж они и сволочи, как я думал сначала. Тим даже взвалил тебя на плечо и донес до камеры.

– Он ударил меня, – возразила я довольно резко.

– Ты должна была слушаться, когда я дал тебе знак лежать и не двигаться, – Рен зевнул.

– Откуда я знала, что тебя нужно слушаться.

– Промотай диалог на фразу выше. Я не говорил, что нужно. Я сказал – должна была слушаться. Сейчас ты как слепой новорожденный котенок. Ничего не знаешь, не умеешь и не понимаешь. Хочешь выбраться живой – делай то, что я говорю.

– Думаешь, есть шанс? – язвительно поинтересовалась я и, не желая больше переругиваться, тут же перевела тему: – Что у тебя было за задание?

– Заткнись, – равнодушно отозвался Рен, в очередной раз закрывая глаза.

За дверью послышались шаги, заставив насторожиться. Кто-то прошел мимо, не задерживаясь рядом с нашей камерой.

– Я умерла? – вновь вырвался у меня вопрос.

– Где-то да, – растягивая слова, недовольно протянул Рен. – А здесь ты пока еще жива.

Оговорка «пока еще» неприятно резанула слух. Все мое тело словно покрылось вязкой тянущейся жижей. И чем больше я пыталась отбросить от себя это неприятное ощущение, тем сильнее в нем увязала.

– Ты сказал «отправили».

Рен покосился на меня. Лунный свет разлился по бетону, удлинил тени.

– А до этого ты говорил «стекаются люди», – продолжила я. – Оговорился или же знаешь больше, чем хочешь показать?

Рен цыкнул сквозь зубы и отвернулся. Ему уже порядком надоели мои вопросы, однако он продолжал отвечать.

– Стекаются – значит, совершают грех и становятся ближе к этому миру. – Рен опустил веки. – Но прийти сюда сами люди не могут. Есть те, кто доставляет грешников в эту реальность. Здесь все находятся в своего рода принудительной ссылке.

– Всех грешников отправляют в этот мир?

– Нет, – натянуто проговорил Рен. – Только тех, что пали ниже некуда.

– А как их находят? В смысле, как их выделяют из числа остальных? И кто их сюда доставляет?

Вытянув вторую ногу, Рен сделал глубокий вдох и медленный выдох.

– Если ты сейчас закроешь рот и будешь молчать до конца нашего пребывания в этой камере, я тебе как-нибудь об этом расскажу, – пообещал он.

* * *

Меня разбудил звук поворачиваемого в замке ключа. Вздрогнув, я открыла глаза и с трудом подняла голову с плеча Рена, пытаясь понять, где нахожусь. Вместе с последними воспоминаниями пришел страх, прогоняя послевкусие беспокойного сна. Помещение наполнилось скрипом дверных петель, затем тяжелыми шагами. Из темноты появилась крупная фигура Тима.

– Подъем, – грубо произнес он, держась от нас на расстоянии.

Я попробовала встать, но получилось далеко не сразу. От долгого сидения все тело затекло и теперь отказывалось плавно двигаться. Зато Рен первым рванул с места и за долю секунды сократил дистанцию между собой и Тимом. Размахнувшись правой ногой, он со всей силы ударил его в бок. Послышался приглушенный вздох. Тим врезался в стену, после чего сполз с нее. Вместе с ним от трещины, слегка увеличившейся в результате удара, вниз упало несколько мелких кусков штукатурки.

– Не рассчитал, – без эмоций произнес Рен, затем обернулся ко мне. – А вот и наш спаситель, – кивнул на Тима. – Чего ты ждешь? Обыскивай его, – поторопил меня Рен, выпрямляясь во весь рост.

Я едва ли доходила ему до плеча. Не теряя времени, приблизилась к безвольному телу и принялась рыться по карманам. В них было пусто. Пришлось нерешительно оглянуться на Рена и поймать его вопросительный взгляд.

– Пояс, мелкая, – он подсказал нужное направление, и вскоре мои пальцы нащупали рукоятку ножа.

Стоило вытащить его из ножен, как лезвие сверкнуло в слабом свете, проникающем из коридора. Рен повернулся спиной ко мне и терпеливо ждал, пока я перереза́ла веревки. Освободившись, Рен принялся растирать затекшие запястья, затем протянул руку к ножу:

– Гони сюда, – приказал мне.

– Нет, – я покачала головой, прижимая нож к груди.

Мне не хотелось отдавать единственное оружие Рену и тем самым, возможно, подставлять себя под удар. Рен бросил на меня раздраженный взгляд, затем резко схватил мою кисть, и с легкостью вывернув ее, забрал нож.

– Мелкая, мне некогда с тобой играть, – в его голосе проскользнули холодные нотки.

– А что если у меня талант обращаться с холодным оружием? Ты ведь сам говорил, что у людей, приходящих сюда… – начала было я отстаивать свое право на нож, но Рен меня перебил:

– Единственный твой талант – это нервировать меня своими вопросами.

Подбросив нож в воздухе и перехватив его поудобнее, Рен выглянул из камеры. Посмотрев по сторонам, махнул мне рукой, приглашая присоединиться. С отобранным оружием мои и без того небольшие шансы спастись стали еще меньше. По крайней мере, Рен не собирался меня бросать, и это немного обнадеживало. Хотя доверия к нему у меня не прибавилось, все же пришлось положиться на него и пойти следом. В любом случае это лучше, чем оставаться в ожидании жуткого конца. А в том, что он будет жутким, я была полностью уверена.

Стараясь двигаться как можно тише, мы вышли в просторный коридор, выкрашенный в зеленый цвет. На стенах тускло горели лампочки. От сладковато-затхлого запаха у меня закружилась голова. В очередной раз махнув рукой, Рен приказал ускориться. Он двигался быстро, постоянно прислушиваясь к звукам. Чуть дальше коридор разветвлялся на два прохода: один поворачивал направо, а второй уводил влево. Лампочка над моей головой начала мигать. Нервы накалились до предела и каждый шорох, отзывавшийся слабым эхом, только обострял их. В одном из поворотов послышался мелодичный свист. У меня пересохло в горле, язык прилип к нёбу. Рен обернулся через плечо и приложил палец к губам – ни звука, потом занял выжидающую позицию. Свист становился громче, по моей спине тек холодный пот.

Сначала появилась тень. Следом за ней показался молодой парень с коротким ежиком волос. Увидев нас, он на какое-то мгновение замер, а затем рывком достал клинок из-за пазухи и кинулся с ним на Рена. Я инстинктивно отскочила в сторону и испуганно вжалась в стену. Сталь соприкоснулась со сталью – Рен успел отразить нападение. Отпрыгнув, он ушел назад и вниз в тот самый момент, когда клинок со свистом разрезал над ним воздух. Краткая заминка нападающего позволила Рену молниеносно приблизиться и вогнать лезвие по самую рукоятку в грудь.

На лице парня отразилось удивление, кадык дернулся. Толкнув нападавшего к стене, Рен ладонью надавил на его плечо и с небольшим усилием вытащил обагренное кровью оружие, затем без каких-либо эмоций направился к левому повороту.

Бездыханное тело сползло на пол, замирая в неестественной позе. На бледном лице невидящим взглядом застыли широко распахнутые глаза. Левая сторона майки окрашивалась в темно-красный цвет. Я не могла пошевелиться или хотя бы отвести взгляд, продолжая смотреть, как по поверхности ткани все шире и шире расплывалось пятно. Именно это имел в виду Рен, советуя мне «подстроиться под правила этого мира»? Колени подгибались, гортань сдавило, пол уходил из-под ног. Сознание отключалось, не желая мириться с действительностью.

Рен остановился, цыкнув сквозь зубы, затем резко направился обратно ко мне. Я запоздало попыталась броситься от него в сторону, но он успел поймать меня за предплечье и, несмотря на все мои жалкие попытки вырваться из его хватки, рывком притянул к себе. Равнодушно скользнув взглядом по мертвому парню, он перевел взгляд на меня, приподнимая левую бровь в немом вопросе. Мы еще какое-то время поиграли в гляделки, затем Рену это надоело. Разозлившись, он сильнее сжал мое предплечье и наклонился, приблизившись губами к моему уху. «Не смей задерживать», – прошептал жестко. По позвоночнику пробежал холодок. Пальцы Рена опустились к моему запястью. Крепко сжав его, он двинулся в противоположную сторону от той, откуда появился парень. Я шла следом за Реном, чувствуя, как в стопы впивается мелкий мусор в виде жалких клочков бумаги, камешков и каких-то поломанных небольших кусков деталей из металла и пластика. Все мое тело сотрясалось от крупной дрожи, по мне тек ледяной пот. Пропитываясь им, платье липло к коже. Наверное, меня лихорадило.

Мы уходили дальше по коридору, минуя закрытые двери в стенах. Свет почти перестал гореть, тусклые лампы работали через две. Внезапно Рен остановился и процедил что-то грубое сквозь зубы. Я встревоженно подняла на него взгляд. Перед нами находилась лестница с ободранными деревянными перилами и широкими ступеньками, которые уводили вниз, обрываясь слишком далеко до лестничного пролета. Прыжок на нижний этаж, в лучшем случае, мог закончиться переломом ног. Я уже было подумала, что Рен предложит вернуться обратно, попробовав другой путь, но оттуда, откуда мы пришли, доносилось эхо чужих шагов. Потянув меня за запястье, Рен начал подниматься вместе со мной на этаж выше. Достигнув нового лестничного пролета, он вновь замер и напряженно стал всматриваться в темноту. Судя по его серьезному выражению лица – нас загнали в угол. Стараясь не паниковать, я принялась считать трещины в стене. Взгляд перескакивал с одной на другую, пока не наткнулся на окно. Полностью запыленное, с грязными разводами, оно располагалось высоко от пола и выводило на крышу. Рен тоже его заметил.

– Слушай внимательно, – подойдя почти вплотную и наклонившись, проговорил он спокойным ледяным тоном мне на ухо. – У нас есть два варианта. Первый – нас убьют тут. Второй – мы выберемся через окно и попытаемся сбежать. Но есть вероятность того, что и там нас настигнет первый вариант. Что выбираешь?

Долго раздумывать над ответом не пришлось.

– Второе, – не колеблясь, сообщила я.

– Умница, – похвалил меня Рен, отодвигая за свою спину.

Одной рукой он прикрыл свое лицо, а второй разбил окно. Кое-как наспех выбив остававшиеся осколки, подставил ладони, дав мне возможность выбраться первой. Наступив ему на руки, я подтянулась чуть выше и пролезла через оконный проем на частично занесенную снегом крышу. В грудь сразу же ударил резкий порыв ветра, дыхание ненадолго перехватило. Следом за мной поспешно выбрался Рен. Быстро оценив обстановку, он ринулся вперед, зная, что я побегу за ним.

Ледяной ветер обжигал кожу, спутывал пряди волос, рвал подол когда-то белого платья и, словно подгоняя, безжалостно толкал в спину. Я старалась не отставать от Рена.

– Нам нужно будет попрыгать по крышам. Поднажми, – сообщил он на бегу, перекрикивая завывания ветра.

Сначала его слова показались шуткой, но как только впереди начал прорисовываться край крыши, стало не до смеха. Тормозить уже было поздно – слишком большая скорость.

– Прыгай, – приказывает Рен.

Отбрасывая мысли о страхе прочь, безрассудно отталкиваюсь одновременно с Реном и лечу вперед. Расстояние совсем небольшое, и нам удается его преодолеть. Приземляясь, без передышки продолжаем нестись вперед. Боясь поддаться панике, я не оглядываюсь.

Долго придерживаться одного темпа не получается. Дальше становится только сложнее. С трудом глотаю ледяной воздух пересохшими губами, постепенно отставая от Рена. В боку нестерпимо колет, легкие горят огнем. Борюсь с желанием сдаться, упасть на настил и не двигаться. Позволить снегу занести тело и надежно спрятать его под белым покровом подальше от чужих глаз. Движения Рена уже не такие быстрые, как в самом начале. Я слышу, как тяжело и шумно он дышит. По его лбу стекают капли пота. За нашими спинами уже два прыжка. Впереди третий. Чувствуя мою медлительность, Рен позволяет себе слегка сбавить темп и поравняться со мной. Не останавливаясь, он хватает меня на руки и едва не спотыкается, но в последний момент успевает удержать равновесие. До прыжка остается совсем немного. Я крепко сжимаю зубы. Предательская мысль – попросить Рена остановиться до того, как он нас прикончит, – теряется в горле при одном лишь взгляде на его глаза. Цвет радужки, еще недавно напоминавшей мед и янтарь, меняется на алый. Аромат кислых зеленых яблок усиливается.

Отталкиваясь от края, Рен одновременно перекидывает меня на другую крышу и прыгает следом. Я первой оказываюсь на той стороне. Сугроб, принимая в холодные объятия, смягчает падение. Снег забивается под платье. Выныриваю и, резко оборачиваясь, взглядом нахожу Рена. Он держится руками за край, пытаясь забраться на крышу. Оказавшись рядом, слегка нависаю над ним, хватаю за предплечья и с усилием подтаскиваю наверх. Ноги Рена находят небольшую опору – углубление в стене, образовавшееся благодаря нескольким когда-то выпавшим кирпичам. Он цепляется за него носками ботинок и временно переводит дыхание. Продолжая удерживать Рена, невольно смотрю вниз. Территория, на которой мы находимся, со всех сторон окружена хвойными деревьями. Если нам удастся выбраться отсюда, мы сможем затеряться в лесу.

Рен немного подтягивается на руках и ставит локоть на край, давая себе возможность залезть. Белки его глаз темнеют, на шее пульсирует жилка, лоб покрывает испарина. Я не знаю, с чем связаны такие изменения, но понимаю – Рену становится хуже. Сможет ли он двигаться дальше в таком состоянии? Нервно закусываю нижнюю губу, сердце учащенно бьется. Мокрое от снега платье облепило разгоряченное бегом тело.

Рен переводит взгляд со своих пальцев на меня, затем смотрит вперед и прекращает попытки взобраться на крышу. Ощущая неясную тревогу, медленно оборачиваюсь и встречаюсь глазами с незнакомым мужчиной. Он удивлен не меньше меня. В правой руке у него пистолет, пальцы левой сжимают сигарету. Все говорит о том, что мужчина просто вышел покурить на крышу и случайно наткнулся на нас. Нелепое стечение обстоятельств, которое может закончиться трагично для меня и Рена. В моем животе ворочается колючий клубок страха. Искривляю уголки губ в нервной улыбке. Неужели все закончится здесь, когда нам почти удалось сбежать?

Дальнейшее происходит как в замедленной съемке – мужчина поднимает пистолет, взводит курок, рука Рена поперек обнимает меня за плечи, а потом кто-то резко перещелкивает на быструю перемотку вперед. В сознании с большой скоростью проносятся кадры. Тишину разрушает оглушительный выстрел, Рен отталкивается от края крыши и утягивает меня за собой. Стая птиц, испуганная резким звуком, взметнулась в небо. На какое-то мгновение мы встречаемся с ними в свете лучей восходящего солнца. Они уносятся вверх, мы же, созданные без крыльев, стремимся вниз. Сердце пропускает удар. Рен перехватывает меня и крепко обнимает. Моя спина вжимается в его грудь, перед глазами проносятся окна.

Я не успеваю как следует испугаться или хотя бы о чем-то подумать, как полет обрывается. Сначала спина Рена с грохотом проламывает деревянный настил и немного замедляет падение, а после мы приземляемся внутрь круглой деревянной беседки. Удар выбивает весь воздух из легких, и он вырывается из моего рта с громким выдохом. Большую часть удара взял на себя Рен. Скатываюсь с его тела на сломанные гнилые доски и пытаюсь прийти в себя. В голове звон, грудная клетка при каждом слабом вдохе отзывается болью, а перед глазами расплываются темные пятна. Кое-как приподнимаюсь на локтях и пробую сфокусироваться. Вместе с тем вожу рядом рукой, желая коснуться Рена. Пальцы опускаются на ткань, скользят выше по футболке и натыкаются на что-то влажное. Отдергиваю руку.

– Рен, – испуганно сиплю.

Снежинки падают на его лицо, ресницы вздрагивают. С трудом поднимая веки, Рен скашивает в мою сторону глаза.

– Я в порядке, – сдавленно сообщает он.

На его черной футболке чуть ниже правой ключицы появилась дырка, из которой толчками вытекает темная кровь.

– Ты ранен, – мне удается сесть на колени.

Двигаться больно. Голова кружится, небо с землей постоянно норовят поменяться местами.

– Знаю, – пробует подняться с пола беседки Рен, стараясь не облокачиваться на правую сторону. – Надо уходить, – добавляет голосом, лишенным каких-либо эмоций. – За нами скоро придут.

Чувствуя тошноту, я осторожно встаю на ноги и помогаю Рену. Его пошатывает. Прежде чем он теряет равновесие, успеваю подхватить его и пролезть под левым плечом так, чтобы при ходьбе он мог на меня опираться. Для меня все это не проходит бесследно – теперь горечь подбирается к горлу.

– Нужно зажать рану, – замечаю я, пока мы спускаемся с маленькой лестницы беседки.

– Нет времени, – скупо бросает Рен.

Замолкаю, не желая с ним спорить и понимая, что отчасти он прав. Нас в любой момент могут взять на прицел. Остается только добраться до леса и укрыться там. Надеюсь, до этого момента Рен протянет и не истечет кровью.

Проваливаясь в рыхлые сугробы, мы все дальше уходим от домов. В голове настойчиво бьется мысль: «Быстрее, быстрее, мы идем слишком медленно». Страх вгрызается в шею, крепко оплетает по рукам и ногам, мешает сосредоточиться. Все время кажется, будто за спиной раздаются крики погони или, что еще хуже, – палец преследователя дергает курок, и пуля со свистом вырывается из пистолета, мчится к нам, рассекая воздух. Ожидание страшнее пытки. Тяжело ступая, Рен опирается на меня. Кровь из его раны стекает вниз по руке и оставляет на снегу отметины, по которым нас легко найти. Снегопад усиливается, превращаясь в настоящую бурю. Надеюсь, непогода поможет нам скрыться. Расстояние от места заточения увеличивается. И все же по мере приближения к лесу я начинаю еще больше нервничать.

Впереди слышится рев. Я с Реном останавливаюсь, и он указывает на широкий ствол дерева, за которым мы успеваем спрятаться. Недалеко от нас тормозит мотоцикл. С него слезает высокий парень в черном пуховике. Принимается разминать затекшие конечности, потягивается. Рация на его поясе зашипела и выплюнула несколько слов. Недовольно поморщившись, парень отцепил ее от ремня и, нажав на кнопку, заговорил в динамик:

– Я почти на месте. Дальше ехать не могу. Из-за метели ничего не видно.

– У нас ЧП. Заложники сбежали. Мы идем по их следу. Будь осторожен, – донеслось из рации.

– Понял, – лениво отозвался парень, почесывая шею.

Прицепив рацию обратно на пояс, он раздраженно вздохнул.

– Давай поиграем? – шепотом, морщась от боли, проговорил мне на ухо Рен.

Его вкрадчивое дыхание обжигает кожу не хуже ледяного ветра. Предложение поиграть не находит во мне отклика. Скорее я чувствую в нем подвох и поэтому тяну с ответом.

– Я буду приманкой, а ты подкрадись и ударь его.

Примерно что-то такое я и ожидала, но мой голос все же срывается на громкую интонацию:

– Хочешь, чтобы я его убила?

Рен моментально закрывает мне рот ладонью и выглядывает в сторону парня, проверяя, услышал ли он, затем скашивает на меня глаза.

– Именно, мелкая.

Видимо, в моих глазах отразился самый настоящий ужас, потому что лицо Рена перекосилось в раздражении, а затем исказилось гримасой боли. Он ненадолго зажмурился и тяжело сглотнул.

– Слушай, – цедит Рен сквозь зубы, – я не намерен повторять по два раза. Или он, или мы.

Я убрала его руку от своего рта и внимательно посмотрела на него.

– Почему мы не можем просто уйти?

– У него мотоцикл, – несмотря на боль, терпеливо объясняет Рен. – Если мы уйдем пешком, он или другие люди смогут нас догнать.

– Но сейчас буря. Слишком рискованно управлять транспортным средством, когда ничего не видно, – мой голос дрожит.

– Если мы скроемся и затеряемся, что маловероятно, то замерзнем насмерть. А на мотоцикле есть шанс. – Рен прижался к шершавому стволу дерева.

– Даже если разобьемся? Тут везде лес.

– Не везде. Надо просто выехать за его пределы.

– Рен, я не хочу лишать жизни человека.

– Тогда вместо одного убьешь двоих, – подвел он итог.

Рен говорил с трудом и часто дышал. Похоже, у меня не оставалось выбора. Какой бы поступок я ни совершила, все равно кого-то не станет. И именно это пытался донести до меня Рен. Раз он не бросил меня – я должна отплатить ему тем же. Цена за двоих – жизнь одного. У меня вспотели ладони, стало нестерпимо жарко.

– Не возись долго, – Рен передал мне нож.

Наши пальцы на секунду встретились, а затем я почувствовала тяжесть оружия в своей руке. Желудок болезненно сжался. У меня не было четкого плана действий. Рен махнул рукой, приказывая обойти парня. Коротко кивнув, ощущая в горле ком, я послушно скрылась за деревьями. Мне не верилось, что я способна на убийство. И все же, несмотря на это, пальцы крепко впились в рукоятку ножа.

Обходя по дуге, я старалась не потерять из виду парня. Кровь стыла в жилах при мысли о предстоящем ударе. Как застать врасплох? Куда целиться? Приближаясь и одновременно с этим заходя за спину будущей жертвы, ощущаю, как безысходность сковывает движения. Все чувства обострены до предела. В сторону Рена неторопливо идет парень. Кажется, что я слышу скрип его кожаной обуви. Подбираюсь ближе, не сводя глаз с широких плеч и спины. Что дальше?

Сердце заходится пойманной птицей, ускоряется и вдруг неожиданно пропускает удар. Секунда, и теперь оно бьется ровно, уверенно. И вместе с тем я понимаю – мое тело больше мне не подвластно. Его занял кто-то другой, готовый отнять чужую жизнь. Сознание становится вязким, туманным. Теперь я отрешенный наблюдатель. Каждая мышца напряжена. Тело словно пружина, готовая выстрелить в нужный момент.

Рывок вперед, занесенный нож для удара и резкий вдох аромата кислых зеленых яблок, что внезапно отрезвляет меня, заставляя сопротивляться. «Не надо!» – в самый последний момент немой крик, больше похожий на мольбу, вспышкой проносится в сознании и рассыпается хрипом, выталкивая незваного гостя. Вязкая слюна заполняет рот. Пальцы с побелевшими костяшками все еще отчаянно сжимают рукоятку. Ветер завывает раненым зверем, вихрем закручивает снег.

Парень, почувствовав меня за спиной, мгновенно поворачивается. Я вижу его расстегнутую куртку, низкий воротник футболки и впадину между ключицами. Она как отметина – «Целься сюда». Мне удалось застать парня врасплох, выиграв для нападения несколько коротких секунд. Но рука, дрогнувшая в последний момент, поменяла нас с ним местами, сделав меня жертвой.

Получив толчок в грудь, я падаю на спину. Нож выскальзывает из ладони, проваливается в сугроб. Готовясь к удару, заслоняю лицо руками и непроизвольно сжимаюсь в комок. Парень замахивается ногой в тот самый момент, когда за его спиной появляется Рен. Он резко хватает его за воротник куртки, подтягивает к себе. Перехватывая шею, со всего размаха бьет головой о ствол рядом стоящего дерева.

Один удар, второй, третий – без передышки и жалости. От дерева отлетают куски коры, падают на снег. Глаза парня закатываются, а Рен с непроницаемым видом все продолжает и продолжает наносить удары. Во мне что-то ломается с точно таким же звуком, с каким голова парня каждый раз встречается с деревом.

– Хватит, – прошу хрипло, убирая руки от лица.

Это уже давно не выглядит как самозащита. Рен не реагирует на мою просьбу и тогда я, подрываясь, вскакиваю с места. Прежде чем мне удается осознать свой поступок, мои руки уже крепко обхватывают торс Рена, а лоб прижимается к его спине.

– Хватит, – прошу вновь.

На этот раз Рен вздрагивает и замедляется. Отступать некуда.

– Не мешай, – холодно произносит он, оборачиваясь на меня через плечо.

Его правый глаз полностью алый. Запах кислых зеленых яблок становится резче.

– Он без сознания, – я сильнее прижимаюсь к Рену, надеясь прекратить избиение.

Щелкая языком, он разжимает руки, позволяя обмякшему телу рухнуть, затем вырывается из моих объятий.

– Забери его куртку, – мрачно говорит Рен, указывая на парня.

Пока я заледеневшими пальцами кое-как справляюсь с молнией, он, пошатываясь, подходит к мотоциклу. Усаживается на него, подкручивает руль. Выжимая сцепление, принимается толкать мотоцикл до тех пор, пока не начинает реветь мотор. Развернувшись, Рен подъезжает ко мне и указывает пальцем на место впереди себя.

– Я не умею водить, – произношу испуганно, застегивая на себе чужую куртку.

– У нас мало времени, – замечает Рен, злясь на меня.

– Я не умею… – я вновь начала спорить, но сразу умолкла, стоило только увидеть, как глаза Рена расширились от боли.

Он согнулся и крепко закусил губу. По его телу прошла дрожь. Среди завываний вьюги отчетливо послышались крики. Скоро на нас должны были выйти.

– Сядь, – через силу рявкнул Рен и тут же заскрипел зубами.

На его челюсти заходили желваки. Испуганно бросив короткий взгляд в ту сторону, откуда доносились голоса, и увидев силуэты людей, я вскарабкалась на свободное место впереди Рена и вцепилась в руль. Раздался выстрел. Первая пуля просвистела над нашими головами.

Рен добавил обороты и мотоцикл понесся вперед. Вторым выстрелом снесло зеркало заднего вида, заставив меня на секунду ослабить хватку руля и тем самым накренить мотоцикл влево. К счастью, Рен смог его удержать.

– Держи крепче, – процедил он сквозь зубы.

Мы понеслись вперед, в последние моменты уворачиваясь от столкновения с деревьями и на скорости объезжая овраги. Спустя какое-то время показались руины старого дома. Рядом с ними Рен повернул руль влево, в сторону холма. Вылетев с него, мотоцикл выпрыгнул на дорогу и при приземлении опасно вильнул в сторону, но Рену удалось в очередной раз его выровнять, быстро исправив ситуацию.