Читать книгу Басад - Ян Росс - Страница 6

В вихре дерьма, неуклонно засасывающем всю мою учебу в аспирантуре, есть крохотный закуток затишья – наша подсобка при лаборатории. В этой комнатушке ютятся еще трое страдальцев: Тревожный Магистрант, Заправский Ученый и Телохранитель премьер-министра.

Наиболее выпуклой личностью, если слово “личность” применимо к человеку, выныривающему из сутолоки собственных страхов лишь затем, чтобы мгновенно и без остатка раствориться в окружающей суете, является Тревожный Магистрант. Долговязый, патлатый… во всяком случае был патлатым, пока не познакомился со второкурсницей, на первом свидании обронившей, что мужчине длинные волосы не к лицу. И он тотчас подстригся почти под корень.

– Моя подруга не разрешает мне разговаривать по телефону… – оправдывается уже не патлатый, но ничуть не менее тревожный Магистрант, продинамив довольно важный звонок.

Эта фраза настолько меня озадачивает, что я забываю, зачем его искал. От выражения “не разрешает” в устах тридцатилетнего дылды в голове начинается фейерверк, и я на несколько секунд утрачиваю связь с действительностью.

Сойдясь с новой избранницей, Тревожный Магистрант стал стремительно терять остатки рассудка и пребывал в постоянной дихотомии между щенячьим восторгом и всепоглощающим ужасом.

– Она меня бросит. Бросит! Я знаю, она бросит… – причитает он, мечась взад-вперед по лаборатории в лиловых силиконовых перчатках и защитных очках. – Она бросит меня. Бросит. Бросит! – Он выскакивает в коридор, распугивая студентов. – Я знаю. Знаю! Она непременно бросит!!!

Если не ошибаюсь, где-то в окрестностях Парижа хранятся эталоны метра, килограмма и прочих единиц меры. Я бы туда и нашего Магистранта поместил – как эталон подкаблучничества.

– Мы начинаем жить вместе! – врывается он ранним октябрьским утром, вопя и сияя, как неотложка. – Она согласилась. Со-гла-си-лась! Поздравьте меня! – жизнерадостный до тошноты, он скачет по комнате, норовя обнять нас всех разом. – Мы! Мы! Мы будем! Жить! Вместе!

– Когда? – уточняет рассудительный Телохранитель премьер-министра.

– В августе!

Познакомился Магистрант с этой девицей недели три назад, и тотальность умопомешательства товарища по цеху уже внушала нам нешуточные опасения.

– А-а, в августе… – облегченно выдыхаю я. – Ну, тогда может еще обойдется. Глядишь, еще успеете сто раз расстаться.

Обескураженный романтик вытаращился на меня и остолбенел, будто на его глазах я зарезал и съел младенца. К господствующим общественным ценностям Тревожный Магистрант относится как к непререкаемым истинам и даже представить не может, что ему “разрешается” иметь по их поводу личное мнение. Такой же трепетный пиетет он питает к инстанциям, организациям и людям, наделенным каким-либо авторитетом. К профессору Басаду – в первую очередь.

Мелкий подхалимаж, заискивающие улыбки, угодливое поддакивание и готовность залиться смехом при легчайшем намеке на шутку. А профессор Басад постоянно дрючит его без всяких причин – чисто для забавы. Конечно, Магистрант сам напрашивается. Но Шмуэль настолько к нему жесток, что каждый из нас троих, несмотря на субординацию, уже пытался урезонить профессора.

Все впустую. Минимум раз в день перед обедом профессор Басад заходит, с порога пинает Тревожного Магистранта и лишь затем приступает к ритуальному омовению рук. Для него эта издевательская профилактика уже превратилась в неотъемлемую часть церемонии приготовления к приему пищи. Своеобразная методика возбуждения аппетита и стимуляции желудочно-кишечного тракта.

Заправский Ученый совсем иной. Зовут его Ор, он безмятежно спокоен, в любой ситуации сохраняет чувство юмора и имеет привычку заменять существительные в предложениях словосочетанием “fuckin' shit”8. Особенно забавно в таком изложении звучат описания экспериментов. В полдень Ор неизменно медитирует. Прямо посреди нашего бедлама надевает наушники, закрывает глаза и отключается.

Еще Заправский Ученый любит во время работы издавать разнообразные звуки. Я, кстати, тоже сам с собой разговариваю, охаю, мычу, кряхчу. Будто не на клавиатуре печатаю, а дрова колю. И он точно так же. Мы с ним сидим плечом к плечу, и наш бурный научно-исследовательский процесс сопровождается бессвязным двухголосым звуковым рядом.

Ор тоже подтрунивает над Магистрантом. Каждый приступ смятения нашего коллеги он встречает чем-нибудь еще более циничным, чем я. Порой это несколько отрезвляет Тревожного Магистранта, и тогда он рассыпается в благодарностях. По его словам, мы помогаем ему сохранять остатки мужской натуры. И он просит продолжать, чтобы не дать ему окончательно размякнуть.

Теперь о том, почему я прозвал Ора “Заправским Ученым”. Этот эпизод произошел как-то под конец дня, когда суета уже улеглась, труженики науки стряхнули послеобеденный анабиоз, отделались от будничных хлопот, и их помыслы воспаряют ввысь – прочь от досужих дум к чертогам цитадели истинных знаний и мудрости.

Итак, Ор обрабатывает результаты. Точнее, он их уже обработал, вывел на график и теперь силится узреть в нем искру некой высокой истины. Растянет одну ось координат, посмотрит так и эдак, сожмет другую, пристально вглядывается. Потом первую сожмет, вторую растянет.

Я исподтишка наблюдаю. В основном за Ором и его мимикой, на графике интересного мало – наклонная прямая ожидаемых теоретических значений и точки замеров. Но эти точки, при всем желании и моем дружеском расположении к Ору, крайне смутно напоминают искомую наклонную. Общая тенденция результатов больше смахивает на умеренный белый шум вокруг постоянного значения.

Помните рассуждение об абсурдности системы “статьи-гранты – гранты-статьи”? Вот и Ор придерживается мнения, что это нелепо и неэффективно. Но вопреки и наперекор он толкает меня локтем и предельно серьезно спрашивает:

– Скажи мне как ученый, что мы видим на этом графике? – очередной щелчок мышки деформирует изображение в вертикальном направлении. Ничего существенно не меняется. – Есть ли тут зародыш чего-то значительного? Есть ли проявление явления?

– Эм… – расстраивать его не хочется, но и лукавить тоже. – Прости, вижу ли я физическое явление? Или предлог для второй статьи в твою диссертацию?

Он криво усмехается. Заправского Ученого так просто за живое не задеть, и я продолжаю:

– Тогда – да, еще как! Я, как ученый, ответственно заявляю: тут не то что зародыш, тут прям… грозди статей рвутся на свет из каждой точки! Главное, налепи цвета поярче и какую-нибудь объемную штуковину с драматической перспективой… скажем, столбчатую гистограмму или такую, как ее… радиальную сеточную диаграмму забабахай, чтоб все прям ошалели. И это… не миндальничай – попестрее да посочнее.

Ор несколько минут с досадой разглядывает график, потом звонит будильник, он быстро сохраняет пару вариантов чуть по-разному деформированных результатов и переходит к следующему делу. У него все строго по часам. На все стоят таймеры и напоминалки. Без педантичного фанатизма, но четко и продумано. Ни одна минута не пропадает зря. Работать в обществе такого собранного и уравновешенного человека – редкое удовольствие.

Самый нормальный из нас – Телохранитель премьер-министра. Он родился и вырос в кибУце9. Выходцам из кибуцев – этих архаичных инкубаторов социалистической утопии – свойственна детская беспечность и безответственность, забавно сочетающаяся с налетом горделивого ощущения, что они и есть новая соль Земли Обетованной. По сути, изначально кибуц был дальним родственником советского колхоза. А сегодня там уже особо не перетруждаются и, пользуясь былой славой дедов и прадедов – сионистских поднимателей целины, давным-давно живут припеваючи за счет государственных субсидий.

Сходство колхоза с кибуцем весьма условно. Будто один из родственников так и остался в глуши какого-нибудь Мухосранска, а второй укатил кружным маршрутом в Швейцарию, но, заплутав, увяз на полпути в наших песках, отогрелся, остепенился и с годами превратился в цивильную и благоустроенную акционерную ферму. Хоть и с некоторыми, свойственными коммуне, перегибами.

Телохранитель премьер-министра – не типичный кибуцник. Он не обладает пышным букетом кичливого инфантилизма, и действительно после армии был телохранителем, и действительно премьер-министра10. А теперь он заканчивает магистратуру. Телохранитель, как и подобает, железобетонно невозмутим, собран и немногословен. Однако стоит сойтись с ним поближе, и из-за сурового фасада проступает остроумная и легкая натура. Вместе с тем он отличается широким кругозором и гибким подвижным умом. Но для нашего научного руководителя у него припасен цепкий профессиональный взгляд, и я подозреваю, что профессор Басад его побаивается. Во всяком случае, к Телохранителю Шмуэль никогда не обращается первым.

Необходимо дать небольшое пояснение, места которому все никак не находилось. У нас, по примеру США и Канады, существуют три уровня высшего образования: бакалавриат, мастерат, аналогичный российской магистратуре, и докторат. Докторат – это высшая степень, полное название Doctor of Philosophy (Ph.D. – от латинского philosophiae doctor), то есть доктор философии. Скажем, доктор философии по физике или доктор философии по философии. Тут можно бы, как я люблю, развести целую философию по поводу того, что у нас доктор в любой области – он доктор философии. Но мы так поступать не станем, а вместо этого договоримся о терминах.

Чтобы передать реалии, в которых разворачиваются события романа, не обременяя текст странными производными от слов “докторат” или “Ph.D.”, я буду использовать смешанную терминологию. Мастерат будет называться магистратурой, обучение на Ph.D. – аспирантурой, а доктор философии (обладатель степени Ph.D.) – просто доктором и иногда доктором наук, чтобы не путать доктора со врачом, а доктора философии с доктором философских наук. Строго говоря, это неточные определения, но они избавят нас от лишней путаницы и диковинных словесных нагромождений.11

Возвращаясь в подсобку при лаборатории, сидим мы там как-то с Телохранителем, работаем – в меру сил подгрызаем гранит науки. Тут врывается Тревожный Магистрант и выпаливает:

– Там такая телка… – он задыхается от переизбытка эмоций. – Такая телка! На факультете. Новая. Я только что видел. Вы обязаны посмотреть.

– У тебя же подруга, – напоминает ему Телохранитель.

– Да нет, что вы! – Тревожный Магистрант оскорблен в лучших чувствах. – Я же не для себя, просто она такая… – он снова не находит слов. – Вы должны срочно посмотреть.

Предложение не вызывает ажиотажа у Телохранителя. Он женился пару лет назад и, судя по всему, вполне доволен.

– Ян! – Магистрант бросается ко мне. – Но ты-то чего сидишь? Там же такая… такая телка пропадает!

Видимо, мой холостяцкий образ жизни в его понимании предполагает готовность волочиться за каждой юбкой. Самого себя, с момента получения от подруги согласия на совместное проживание, Тревожный Магистрант воспринимает как глубоко семейного человека.

– Ты должен выебать новенькую, – исступленно настаивает он, несмотря на мои попытки свести все в шутку. – Ну пожалуйста, только глянь на нее…

– Погоди, я не понимаю. Она нравится тебе, а ебать должен я?

– Ну что тебе стоит, – Магистрант не в состоянии уловить иронии, – только глянь, – продолжает канючить он.

– И вправду, Ян, – Телохранитель с усмешкой оборачивается ко мне: – Не кобенься, это вопрос чести. Надо поддержать реноме лаборатории.

– Вот именно! – воодушевляется Тревожный Магистрант. – Ты должен ее выебать. Просто обязан.

– Справишься, – весомо резюмирует Телохранитель, – добавлю тебе десять баллов к оценке12.

Он ассистент профессора на курсе нашего научного руководителя, куда тот засунул меня насильно (правда, в качестве вольнослушателя). Но это отдельная и не самая приятная тема, к которой нам, возможно, придется вернуться. А пока не будем о грустном. Тем более что мне не терпится рассказать еще случай с теми же действующими лицами и в тех же декорациях.

Тревожный Магистрант готовится к экзамену по физиологии. Как и все прочее, делает он это импульсивно, сумбурно и бестолково. Запутавшись в конспектах, принимается смотреть лекции на Ютубе и, начав с яйцеклеток, неведомым путем попадает на анимированную пропаганду защищенного секса для транссексуалов.

Увиденное приводит его в ужас. Насколько мне удается уразуметь природу этой реакции, в его голове еще кое-как укладывается гипотетическое существование транссексуалов. Но вот чтобы так – в открытую – снимать о них и для них мультики в диснеевском духе с романтическими переливами арф?!

Досмотрев и не в силах вместить в сознание, он запускает ролик повторно. На третьем просмотре мы с Телохранителем уже дружно гогочем со стонами и непроизвольными всхрюкиваниями.

Лейтмотив транссексуальности как повод для приколов над Тревожным Магистрантом всплывает в разговорах до конца дня. Но нашему морально пострадавшему товарищу так и не удается оклематься от полученных впечатлений.

Назавтра является Заправский Ученый, пропустивший просветительный экскурс в физиологию транссексуалов.

– Пока ты там в больнице возился с пробирками, – радостно приветствую его я, – мы приняли решение, – кивок на Телохранителя и Магистранта, – сделать операции по смене пола.

– Чудесно! – в тон мне отзывается Заправский Ученый. – Буду иметь вас всех троих. Поочередно.