Читать книгу Беркутчи. Возвращение в Гримполь - Яна Д. Бат - Страница 1

Тополиная улица освещалась густо торчащими фонарями. Однако их желтого света было недостаточно, поэтому большая часть зданий, растянувшихся на ней, так и оставалась окутанная темнотой.

Среди них ютился детский дом номер двадцать два. Он был построен еще в прошлом веке, но несмотря на это выглядел вполне сносно: стены из красного кирпича почти без сколов, новенькие окна, но абсолютно неприветливый пустынный двор перед фасадом, огражденный забором. Ни деревьев тебе, ни цветов. Лишь небольшая детская площадка для младших воспитанников, да старый вытянутый стол для пинг-понга, ножки которого покрылись плесенью. Этот дом навевал такую тоску, что она будто сквозняк задувала в душу едкое чувство одиночества каждому, кто смотрел на него.

Внутри было не лучше. Та же унылая, неуютная атмосфера, которая днем разбавлялась суетой, а ночью хором из безмятежного дыхания, посапывания, а иной раз и храпа, больше походившего на негромкое похрюкивание. Ровно, как и сейчас. Во всем доме хозяйничал сон. Даже дежурная воспитательница на третьем этаже, Роза Андреевна, уронив массивный подбородок на грудь и сложив руки на полном животе отдалась дремоте. Конечно же, стоило произойти чему-либо из ряда вон выходящему и нарушающему картину общего сна, как грузная пожилая женщина тут же всполошилась бы и моментально приобрела ясность мысли. Она давно развила навыки чуткого сна.

Ратмир хорошо знал это, а потому стоял у окна очень тихо, чтобы не разбудить ее, иначе отхватит так, что мало не покажется. Роза Андреевна с нарушающими режим не церемонится. Чуть что – на кухню дежурить, полы мыть, да еще и подзатыльником наказание дополнит. А рука у нее тяжелая – проверено. Но, не смотря на это, Рат Громов и не думал соблюдать абсолютно все правила детского дома. Достаточно того, что ему каждый день приходилось мириться с отсутствием выбора во всем: есть, что дают; надевать нелепую поношенную одежду; учиться тому, что за него решили другие. Жизнь по расписанию и отсутствие свободы причиняло тринадцатилетнему мальчишке физическую боль.

Словно в протест правилам – хотя на самом деле не нарочно – Ратмир то и дело влипал в истории. Помнится, как однажды хотел сделать доброе дело и выпустить птицу, случайно залетевшую в столовую. Бедняжка металась между столами пока ее не поймал один скверный подросток по имени Рома Дюжин, а если уж живое существо попадало ему в руки, то пиши пропало. Рат не мог оставить голубя на растерзание. Он кое-как вырвал из неуклюжих лап Дюжина птицу и что было силы двинул ему в нос. В итоге, тот отлетел назад и сбил с ног проходящую мимо Веру Михайловну с полным подносом тарелок. Посуда вдребезги, поднос погнулся, нос Дюжина истекает кровью. Вот крику то было! Зато незадачливого голубя удалось спасти.

Еще был случай с испорченным Днем открытых дверей, когда кое-кто – имен, называть не будем – завалил декорации на сцене прямо во время выступления. Или вот недавно с мячом, угодившим в воспитательницу … В общем, Рат и сам искренне недоумевал, как все это происходит, будто бы какая-то несчастливая сила преследует его и заставляет быть таким неловким.

Маленькая стрелка часов давно уже миновала двенадцать, но спать совсем не хотелось, а изучение, открывающейся взору, окрестности, пусть уже и в сотый раз, казалась мальчику неплохим времяпрепровождением. Тем более что он любил это время суток, поскольку ночь приносила ему покой и желанное ощущение свободы.

Худощавый паренек с упоением вглядывался в звездную сентябрьскую ночь. Небо черничное, чистое… А ведь по прогнозам на завтра обещают дожди. Но пока ни одно облачко не прикрывает полной луны, и та без труда льется в окно холодным светом. Он напоминает неосязаемую вуаль, что служит одеянием ночному призраку, и внушает одновременно восхищение и некий трепет.

Рат Громов взглянул на свое блеклое отражение в стекле. Русые, лежащие легкими волнами, волосы под пристальным вниманием луны казались посеребренными, а угловатое лицо более бледным, чем было на самом деле. Оно выражало серьезность и, пожалуй, мужественность, которая не слишком соответствовала возрасту тринадцатилетнего мальчика. Как и взгляд. Тяжелый, он будто принадлежал человеку гораздо старше, познавшему разочарование, горечь утраты и привыкшему по-настоящему полагаться лишь на себя одного.

Глубокие карие глаза устремились вдаль. Со стороны могло показаться, что их внимание привлекло нечто особенное, но это было не так. Мальчик толком ни на что и не смотрел, а лишь размышлял о том какое будущее его ждет и сможет ли он найти свое место в мире, едва покинет стены детского дома. Эти мысли занимали его почти все время.

Вдруг совсем рядом послышался мягкий шорох перьев, а после, как того и ожидал Рат, легкий стук клюва о стекло. Это был он – черный, как смоль ворон. Мальчик тихонько приоткрыл створку, впуская птицу, а вместе с ней и сырой осенний воздух. От прохлады тут же побежали неприятные мурашки по спине. Поежившись, Рат поспешил закрыть окно. Ворон, гордо выпятив вперед грудь, неторопливым шагом вошел внутрь и примостился на подоконнике по левую сторону от Громова. Правый глаз-бусина сосредоточился на мальчике.

– Ну, здравствуй, – прошептал Рат и слегка взъерошил маленькие перышки на шее. Птица от удовольствия прикрыла глаза и вытянула шею, словно кошка.

Они были знакомы не первый год. Ворон навещал его пару раз в месяц с тех пор, как тот попал в приют. В основном он прилетал после отбоя, когда остальные дети мирно спали в своих постелях, в то время как Рату никак не удавалось последовать их примеру и он без толку ворочался на кровати до поздней ночи. Тогда птица, будто зная наверняка, что он не спит, прилетала, постукивала в окно, таким образом требуя впустить ее.

С первого же визита ворон без опаски позволял гладить перья, отливающие синевой, но что самое удивительное – вел себя он как-то уж очень умно: не каркал, не шумел и стучал так тихо, чтобы не разбудить остальных мальчишек и дежурных. Это казалось Ратмиру Громову удивительным. Как бы там ни было, к птице он искренне привязался и ее появление у окна всегда радовало мальчика.

Последний раз, он испытывал истинную радость очень давно. Ему тогда исполнилось всего семь лет, и он лишь недавно пошел в первый класс. Какую же гордость испытывал Рат. Он чувствовал себя взрослее и значимее. К тому же родители подарили собаку, о которой он давно мечтал. Это был бигль. Чудесный пес, с белой мордочкой, добрыми темными глазами и звонким лаем. Ратмир был так счастлив, что его распирало от бесконечного чувства, которым он хотел поделиться со всеми вокруг. Казалось, что так будет всегда. Он и подумать не мог, что все может измениться в одно мгновение. Вот у тебя есть все, что только нужно любому ребенку, а спустя мгновение ничего. Жизнь, к которой он привык, развеялась, как дым.

После смерти родителей за неимением других родственников мальчика определили в местный детский дом и даже собаку – единственное напоминание о счастливом детстве, теплом доме, где по выходным пахло выпечкой и корицей, не позволили взять с собой. Вот тогда-то, шесть лет назад, Ратмир и понял две вещи: первая – все может измениться в любую секунду; и второе – что бы не случилось, у него всегда есть он сам, а значит, нужно учиться защищаться, быть смелым, сильным, умным. Он таким и стал, ведь опереться было не на кого.

Другие воспитанники подсознательно чувствовали ту силу характера, которая таилась внутри мальчишки и относились к нему с уважением, однако близкой дружбы Рат ни с кем не заводил – слишком уж тяжело далась ему потеря близких людей и пережить подобное снова больше не хотелось. Вот и держался он сам по себе.

Через полгода, как он поселился в детском доме на Тополиной улице, стал прилетать ворон. Рат даже одно время кличку хотел ему дать, но не придумав ничего подходящего для такой красивой и потрясающе сообразительной птицы, чьи перья трудно было разглядеть под покровом ночи, так и стал его звать, просто «Ворон».