Читать книгу Буря слов 3 - Яна Демидович - Страница 4

Принцессе не нравился лес. Чужой, густой… терпко пахнущий человеком.

Даже ручьи здесь были другими, не как дома. В них отражение её уродства казалось хлеще: кожа светлее, глаза голубее, а уж губы и вовсе – будто сплющенные розочки. Противно!

Принцесса скривилась. Зачерпнула побольше грязи – так, чтобы под ногти попало, – и принялась мазать лицо. Когда-то она уже делала это. В другом месте, в другое время принцесса размяла в горсти пучочек зловонных трав и вымесила тесто вперемешку с глиной. Обмазалась им с ног до головы – да так и предстала перед Шорком.

«Я гоблин!» – гордо заявила она.

Шорк только расхохотался…

Потом она ещё не раз делала это. Порой – от тоски, порой – от злости. Но всё было бесполезно.

– Эй, Колючка! Айда хавать! – хриплый голос вывел из раздумий.

Вздрогнув, принцесса поспешила на зов. Она выбралась из кустов как раз вовремя: над костром уже поднимался ароматный дымок, скворчал жир, капающий с румяного зайца… Шорк сидел, скрестив ноги, и ел сырые потроха. По морде его гуляли алые отсветы.

«Вот уж кто всем гоблинам – гоблин», – с грустью и завистью подумала принцесса. Руки-ноги в скрученных жилах, глаза, как чёрный жемчуг, кожа болотистая… А она? Разве она, такая, принцесса гоблинов?..

– Чё зыришь? Налетай!

– Не командуй тут, старая жаба… – буркнула принцесса, но больше по привычке.

– Колючка, – фыркнув, сразу откликнулся Шорк.

Подойдя, принцесса села поближе к нему – так, чтобы ощущать его тепло боком. Вгрызлась в ножку зайца и опять стала вспоминать.

…Давным-давно гоблины воевали с людьми. Давным-давно умели на время обращаться в них – и наносить удары под прикрытием. Шпионить, нападать…

Но ни одна война не может длиться вечно. Однажды стороны всё же заключили мир. И мало-помалу, поколение за поколением, гоблины утратили былое свойство. Перестали обращаться.

А потом родилась принцесса.

Родилась она такой же красивой, как все: зелёненькой, с узкими чёрными глазками… Гоблин по крови, гоблин по облику. Наследница короля!

А в пять лет, играя в комнате, споткнулась – и вдруг обратилась в человека.

– Надо идти, – утерев широкую пасть, сказал Шорк и прервал её мысли.

Ноги принцессы, ещё не отдохнувшие толком, тут же свела мимолётная судорога, а в груди похолодело.

– Нет, я устала, я здесь хо…

– Помереть здесь хочешь? – голос Шорка зазвенел сталью. Той самой жестокой сталью, что, обагрённая, металась на королевском дворе всего три дня назад.

Принцесса зажмурилась.

– Вставай, Колючка. Ну! Надо бежать.

…Обратиться в гоблина она не смогла. Ни на второй день, ни на пятый, ни на десятый. Так и застряла в теле человека. Назревал большущий скандал. Мир с людьми всегда был зыбким, и тайные стычки не прекращались. Народ не любил людей. Что он скажет, когда увидит новую Наследницу? Разве захочет, чтобы им правила такая?..

Король думал недолго. Вскоре было найдено решение – и похожая девчонка-сирота, что должна временно играть роль принцессы. Настоящая же дочь стала расти втайне, жить в домишке у преданного воина, под его неусыпной охраной. Ждать, пока не вернётся облик… Так и выросла с Шорком. А другая девчонка – с королём.

Сирота оказалась умницей. Да и на личико неплоха: зелёная, как молодая шишка. Принцесса-принцесса. Вдовый король в ней души не чаял. И со временем… со временем стал заходить к истинной дочке всё реже и реже.

Время шло, облик не возвращался, злость копилась… Принцесса буянила, вымещая злобу на Шорке. Обзывала и ругала его, но тот лишь усмехался. Называл её «Колючкой» и пытался учить уму-разуму: как выжить в лесу, как постоять за себя… Выводил на тайные прогулки, чтоб размялась. Принцесса, обычно сидевшая в четырёх стенах, угрюмо смотрела на ночной лес, но в душе всё же радовалась. Хоть какая-то новизна.

За радостью всегда приходила тоска. И боль, и злость на всё на свете. Принцесса ненавидела себя, отца и ту, что заняла её место.

…А потом началась война.

Из-под ног принцессы метнулось нечто тёмное. Вскрикнув от внезапности, она кинулась в сторону – и упала. В ноге вспыхнула резкая боль.

– Колючка!..

Шорк, шедший впереди, бросился к подопечной.

– Ты чего? Тебя за ручку вести, да?!

– Нога-а-а… – всхлипнув, проныла принцесса. Где-то в кустах, виляя хвостом, убегала коварная ящерица.

Шорк цокнул языком. Вздохнул.

– Эх, Колючка-Колючка…

Затем наклонился и легко поднял плачущую на плечо.

– Ш-шорк, я…

– Ладно, не кисни. Так быстрее дойдём.

Но принцесса знала, что ей врут. Что идти долго, и идти через людские земли. Что ещё далеко до убежища.

– Не кисни, – словно услышав её мысли, повторил Шорк. – Вот доберёмся до Зелёных гор, а там – деревня моя, среди болот. Никто из людишек не сунется… Деревня, мамка… Ты ей как внучка будешь. Всё будет хорошо.

Принцесса тихонько шмыгнула носом.

Никто не сунется…

Сунутся. Ещё как сунутся. Не зря же было то пророчество.

…Принцесса получала вести не первой. И в день, когда по городу прошёл слушок, она валялась в траве закрытого сада, снова погружённая в страдания. Шорк, что вернулся вечером, был мрачен как никогда. Именно он сказал, что у короля людей появился новый прорицатель, предрекший странное – и страшное.

Людьми будет править гоблин.

– Представляешь, да? Вот чепуха! – хохотнул тогда Шорк, но в смехе этом было беспокойство.

Тогда принцесса не поняла, что к чему. Не знала, что король-отец удвоил стражу и у городских ворот, и у своих покоев… И думать не думала, что всё так обернётся.

Между их народами был мир. Да, зыбкий, да, стародавний… Но в день, когда на горле прорицателя затянули петлю, король людей напал на гоблинов ранним утром.

Они вырезали всех: и старцев, и младенцев. Пал король-отец, пала и поддельная принцесса… Те, кому удалось спастись, бежали кто куда. Как они с Шорком.

– Всё будет хорошо, – пропыхтел Шорк, и принцесса вдруг ощутила небывалый прилив нежности. Вот кто ей друг. Вот кто ей вместо отца. Тот, кто не подведёт, всегда поможет, приободрит советом свою Колючку.

Они дойдут до болот. Обязательно! И поднимут всех гоблинов на борьбу. И они победят, они дадут отпор нечестным! И те, кто увидят её, принцессу, разглядят в ней гоблина, разглядят свою!

– Шорк…

– Чего?

– Спасибо.

Шорк не спросил за что. Но и так понял, хмыкнул. Погладил её по спине лапищей.

– Эх, Колюч…

Но договорить не успел.

Свист, хрип – и Шорк начал валиться. Принцесса завизжала, и визг этот смешался со стуком копыт, азартными криками и звуком боевого рога.

Удара о землю она не ощутила. Извернувшись, принцесса привстала – и в ужасе уставилась на то, что лежало около неё. Визг умер, не прорвавшись наружу.

Из горла Шорка торчала стрела. Из уголков рта текли чёрные струйки.

– Леди, леди, вы как?

Молодой всадник спрыгнул на землю и тронул её плечо.

– Вы в порядке? Эта тварь вас не обидела? Не успела надругаться?

Принцесса с трудом сфокусировала взгляд на говорящем. Золотые кудри, дублет с королевским гербом…

– Нет, – прохрипела принцесса.

Парень просиял.

– Вот и чудесно! Не плачьте больше, не надо! Ну что же вы плачете? Всё позади! Леди, вам невероятно повезло! Мы с отцом гнали…

Он говорил, говорил и говорил. Гладил её плечо и руки, заглядывая в глаза такими же голубыми глазами. Мягко улыбался, не замечая подсохшей, местами отвалившейся грязи…

Но принцесса всё смотрела на гоблина, в чьих глазах ещё горела искра. Но вот мигнула, дрогнула… дрогнули губы…

«Удачи, Колючка».

И искра погасла.

– Ненавижу гоблинов, – мимоходом заметил принц, сажая Колючку в седло.

– Я тоже, – помедлив, откликнулась она, чувствуя, как к ней придвигаются теснее, ближе.

– Вот так, леди… да… А теперь – во дворец! Там и поговорим, получше узнаем друг друга… Вы ведь не откажетесь?

– Нет, – Колючка собрала волю в кулак. Обернулась и заставила себя мило улыбнуться. – Не откажусь.

Принц просиял по новой. Всхрапнув, конь его пошёл рысью.

«Прощай, Шорк. Я не забуду тебя».

Далеко-далеко, вспугнув пирующих ворон, в петле дрогнуло тело прорицателя.

***

Пятнадцать лет спустя

– Смотрите, идёт!

– Вон там, глядите, глядите!

– Кланяйтесь!

По городскому рынку шла длинная, пёстрая процессия: дюжие парни-охранники, дамы, похожие на ярких щебечущих птиц, а в самом сердце – она. Та, что неизменно одевалась во все оттенки зелёного и носила исключительно чёрный жемчуг.

Их Мшистая королева.

Мать наследника.

– Опять по ряду с травами…

– Сама берёт, смотрит, нюхает!

– Нет чтоб служанку послать!

Шепотки были привычными. Казалось бы, народ должен был давно привыкнуть к причудам их властительницы, но нет. Каждый раз, как первый.

Вот и сегодня, пройдя по всему ряду, королева осмотрела весь зелёный товар, выбрала травку, что была по душе, и оставила как всегда щедрую плату. Затем, мазнув взглядом по простолюдинам, улыбнулась в ответ на поклоны и медленно пошла обратно в замок.

– Оставьте меня, – приказала Мшистая королева на границе своего сада.

Дамы и служанки бесшумно ретировались.

Королева огляделась.

Тихо, спокойно. Зелено.

Скинула туфельки и босиком, сжимая в руке купленный пучок, пошла по траве.

Только здесь королева могла быть собой. Только здесь она забывала придуманное имя – Колетта и становилась Колючкой, принцессой гоблинов, что пятнадцать лет назад взошла на ложе людского принца.

Сев у раскидистого дуба, королева поднесла пучок трав к носу. Ещё раз вдохнула аромат, что слегка напоминал дом. Леса́, где было так интересно. Шорка…

При воспоминании о наставнике больше не накатывали слёзы: королева давно заморозила их в себе. Но горькие складки всё равно проявлялись у губ – таких же розовых, как и тогда, в день, когда случилось страшное и непоправимое.

– Мама!

В мысли ворвался голос. Королева встрепенулась, увидев, что к ней бежит сын. Вот добежал, плюхнулся у дуба и, как и она, тоже скинул обувь.

– Мне сказали, ты здесь. Что это? «Кошачье ушко», да?

Сын сунул нос прямо в пучок, с наслаждением вдохнул запах и потрогал треугольные листики.

– Оно. Лучшее средство от бессонницы!

Королева улыбнулась. Принц любил растения с детства, и сын их целителя-травника считался его лучшим другом. Как и мать, принц любил этот сад и леса, а ещё – сказки о дяде Шорке.

«Расскажи ещё, расскажи!» – блестя голубыми глазами, бывало, просил маленький Шон. И королева рассказывала: каким он был смелым, как учил её защищать себя и ориентироваться в лесу…

Королева искусно мешала ложь с правдой. Несколько лет назад ей пришлось много и быстро лгать: назваться Колеттой, сказать, что падая, ударилась головой, и забыла, где жила, но смутно помнит одинокий дом в лесу и дядю-отшельника, умершего при пожаре дома, свой бег по опушке и того гоблина.

Впрочем, если принц и поверил ей, то его отец-король – нет. Тот, кто столь яро хотел уничтожить гоблинов, очень подозрительно отнёсся к незнатной избраннице сына. Но удар, что внезапно свалил его, убийцу её народа, сыграл обоим на руку. Вскоре принц, ставший новым королём, сыграл свадьбу с прекрасной Колеттой, и началась совсем другая жизнь…

Королева вздохнула. Столько лет прошло, а ведь она так и не полюбила мужа. Да, он был ласков, да, он явно любил её, да, он даже послушал её уговоры и отменил приказ отца, что требовал истребить всех гоблинов на корню, – но даже это не могло вызвать у королевы истинной страсти.

Стрела в горле Шорка навеки убила эту возможную страсть.

Но потом появился сын, и вот в нём-то королева души не чаяла. Шон был славным парнишкой: умным, добрым и любознательным. Достигнув тринадцати, он не бросился во все тяжкие, как иные сыновья знати, и не брезговал дружить с теми, кто был ниже его статусом.

А ещё – живо интересовался гоблинами. Теми, кого вместо полного истребления выгнали из домов, вынудив с трудом обживать новые, далёкие и почти бесплодные земли.

«Жалко их», – иногда говорил Шон. Королева же молчала, стискивая руки.

А потом король поймал одного гоблина.

***

– Лазутчик. Представляешь, милая? – спросил король Георгиан, зайдя в опочивальню. – У самого города шастал. И молчит ведь, паскудник! Как только его не спрашивали!

У королевы похолодели пальцы.

– Ты убил его?

– Нет, посадил в клетку. Пусть посидит, подумает, народ на него, злыдня, посмотрит… А будет артачиться, – глаза короля нехорошо блеснули, – поговорим по-другому.

Королева сжала кулаки.

– Ты хочешь развязать войну? Опять?

– Нет, милая Колетта, это они хотят развязать войну. Прислали лазутчика…

– Может, он просто охотился! – перебив, выпалила королева и запоздало прикусила язык.

Король вздохнул и, подойдя, поцеловал её в лоб.

– Ты такая добрая, милосердная, всех хочешь оправдать… За это я тебя и люблю. Пойми, Колетта, они до сих пор ненавидят нас. И мы должны их ненавидеть, иначе не выживем. Я выжду ещё три дня, а потом… потом всё же отдам его Фрэнсису. Он и так настаивал, что нужно сразу применять пытки.

Королева вздрогнула, с отвращением вспомнив советника мужа. Сэр Фрэнсис, служивший ещё старому королю, всегда был безмерно жесток. Холодно-любезный с королевой, он, без сомнения, ненавидел её за мягкотелость и то, что именно она в прошлом подговорила мужа оставить гоблинов в относительном покое.

– Не волнуйся. Всё будет хорошо, – сказал Король.

А на следующий день королева увидела его, выставленного на всеобщее обозрение: гоблина, что с непроницаемым, надменным лицом сидел в небольшой клетке на городской площади. Никакого беспокойства в антрацитовых глазах, ни тени страха в расслабленной позе.

«Как Шорк у костра», – с болью поняла королева и застыла, когда гоблин повернул голову и с усмешкой поглядел на неё.

– Какой отвратительный! – пискнула дама, стоявшая слева.

– Мерзкий и жуткий! – откликнулась дама справа. – Пойдёмте, моя королева! Скорее!

«Три дня, – вспомнила королева, завидев в толпе сэра Фрэнсиса и его свиту. – А потом…»

Когда ей было плохо или тревожно, она всегда шла в сад. Вот и теперь, кусая губы, королева пошла туда, а потом, ближе к вечеру, приняла решение. Муж, что решил развлечь себя соколиной охотой, до сих пор не вернулся, и она могла рискнуть. В её гардеробе имелся и костюм простолюдина – на случай, если королевской семье когда-нибудь придётся спасаться бегством. Его-то она и надела, а потом выскользнула из замка по тайному ходу.

Но, добравшись до пустой площади, королева застыла.

Потому что там, рядом с охранниками, у клетки стоял невысокий, бедно одетый парень и…

…Явно разговаривал с гоблином.

Прошло около десяти минут, после чего парень огляделся, пошептался с охраной и дал каждому по увесистому мешочку. После он побежал с площади, свернул в переулок – и тут-то и попался королеве.

– Шон! Как это понимать? – прошипела она.

Сын захлопал ресницами, разглядывая маму в обносках.

– Я, я…

– Пойдём, – приказала королева, увлекая его к замку.

В саду она и узнала, что сын подкупил охранников, чтобы те никому ничего не сказали, и решил попробовать поговорить с пленным сам, по-гоблински, и узнать, зачем тот явился к городу – с войной или миром?

– И рассказать, что сэр Фрэнсис его не пожалеет, – мрачно добавил Шон. – Я знаю, что он хочет его убить. Разговор подслушал.

Сын, как и мать, ненавидел старого садиста.

– Что он ответил тебе? – сглотнув, спросила королева.

Шон опустил взгляд.

– Он только сказал, что гоблины не боятся смерти. А ещё – что от меня пахнет лесом. И я… знаешь, я спросил его, как они живут, где… и он рассказал, как они выживают, что выращивают, так интересно! Знаешь, мама… по-моему, он совсем не злой. Он даже… чем-то мне понравился. Знаешь, я хочу рассказать об этом папе и…

– Нет, – отрезала королева. – Он придёт в бешенство, если узнает, что ты ходил к гоблину. Тебя и так могли заметить!

– Но…

– Я должна подумать. Иди к себе, сын.

Ночь прошла в тяжёлых раздумьях. А на следующий день, узнав от мужа, что гоблин не раскололся, королева дождалась ночи и прибежала на площадь. На её удачу на этот раз охрана была совсем безалаберной: решив, что пленник всё равно никуда не убежит, оба они, на её глазах, зашли в до сих пор галдящий паб.