Читать книгу Серая площадь - Яна Дмитриевна Вышнепольская - Страница 1

Вдали, на толстой ветви усохшего дуба, громко и недружелюбно каркнула ворона. Щёлкнув клювом и встрепенувшись, она развела серые, ощипанные крылья, поднялась в утянутое тучами небо, каркнула, вновь разряжая затишье, и растворилась так, будто её здесь никогда не бывало. Старая, как мир птица улетела, а в наэлектризованном воздухе запахло необычайной для здешних мест свежестью. Белёсая молния мелькнула у дуба, сообщая, что в скором времени начнётся гроза и вот-вот, польёт дождь, ударилась в грунт, пробивая в нём дыры толщиной с взрослого человека и исчезла. Сизый туман потихоньку отступал, но его малая толика, та, что плотно прилегала к земле, по-прежнему окутывала безлюдную площадь, превращаясь в причудливый дымчатый свитер для мёртвой, безжизненной почвы. Пришедший с севера ветер, ворчливо уносил в бескрайние, не имеющие ни конца, ни начала просторы старый мусор. В двух милях от дуба прогремел, как старый колокол гром. Вжав голову в плечи, Эрик Беккет огляделся по сторонам – всё, что его окружало – одноэтажные дома, заколоченные сгнившими досками, ржавый неприметный фонтан, расположенный посередине пустынной улицы, и даже одиноко стоящая бесцветная скамейка – не могли напугать всерьёз, ведь ничего из этого, на самом деле, не существовало. Сделав несколько шагов назад, он замер. Одиночество среди каменных руин, безусловно покойного города (здесь не было ни одной, по крайней мере, живой, души) – не самое страшное, что может сейчас с ним произойти.

Эрик никогда не боялся собак. Ни больших, ни маленьких, ни уличных, ни домашних, ни даже тех, кто без умолку, из-под зарослей кустов заливался на него диким лаем и вёл по отношению к нему нескрываемо враждебно. Напротив, он их очень любил и всегда относился к ним хорошо: спокойно мог почесать за ухом или погладить любопытную вымаливающую еду дворовую морду. Но к тварям, что от облика псов взяли лишь отдалённые очертания и скорее походили на ходячие разлагающиеся трупы сбитых машинами собак, Эрик не подходил. Вернее, пытался не попадаться тем на глаза. На налитые кровью, дымящиеся, словно жерло вулкана глаза. И пусть, собаки были слепыми и от части глухими (это ему удалось однажды выяснить, когда он не успел вовремя уйти), Эрик всё же лишний раз не рисковал. Вдруг, в этом сером мире, всё может поменяться? Ведь зла здесь было в достатке.

Помимо собак на трясущихся лапах, тут, действительно, обитали те, кого следовало бы остерегаться. К сожалению, или к счастью, Эрик никогда не встречался с ними лицом к лицу, видел их лишь издалека и не мог наверняка сказать, кем они являются: призраками некогда обитающих здесь людей или же теми, кто уничтожил этот мир и посеял в этом месте мрак. Безликие длинные тени, пожирающие ту малую толику света, чудом пробирающуюся в этот, казалось бы, несолнечный мир, несли за собой лишь холод, разрушение и тоску. Они сметали на своём пути всё к чему прикасались, куда падала, исходящая от них тьма; что-то нечленораздельно рычали, стонали и метались из стороны в сторону, но сами никогда не приближались к Эрику. Почему? Эрик догадывался. Существовала только одна причина. Вполне обоснованная и весомая, чтобы держаться от него подальше. И причиной этой были отнюдь не голодные собаки.

Взглянув на часы – стрелки бешено крутились в обратную сторону – Эрик решил не дожидаться появления мерзких тварей и, наконец, разрешил себе начать свой путь. Он двинулся вперёд, неохотно, навстречу ветру, грозе и полю, за которым, как ни странно, виднелся яркий свет.

Широкое приплюснутое и одноцветное поле как ничто иное вписывалось в полотно этого серого мира. Сверху донизу усыпанное необычными чёрными поникшими цветами (Эрик в жизни не встречал им подобных), истерзанное болотными лужами и человеческими костями, оно, наперекор всем законам, светилось, освещая мерцающим таинственным черно-золотым светом петлистую дорожку. Тропа вела в одну сторону и заканчивалась у подножья огромного, тонущего в тумане и сумерках белокаменного святилища: единственного места, которое отличалось на фоне бесцветной, тусклой и угрюмой картины сего мира. Впрочем, за белым храмом, словно жизнь и завершалась – кругом царила пустота. Стены храма, полуразрушенные и покрытые мхом, отсутствие крыши и заваленный камнями проход, не пугали Эрика. Напротив, вновь и вновь оказываясь в сером мире, он стал замечать непреодолимое желание оказаться внутри храма. Сначала это было ненавязчивой мыслью, которая со временем переросла во что-то большее: будто песня сирены его начал притягивать неразборчивый, еле слышный шепот, походящий на шипение змей и рычание льва, непрерывно призывающий голос, доносящийся из глубин святилища. Эрик не сомневался, что он сюда попадает из-за него. Кто-то или что-то его зовёт. При том, очень давно.

До сих пор, Эрику так и не удавалось пересечь поле. Не успевал он пройти и половины пути, как серый мир обрывался. Одинаково мгновенно и безболезненно. Призраки, злые псы, а вместе с ними и тот, о ком Эрик не хотел даже думать, всем им надо было идти в одну сторону – сторону храма. И как бы не тщился Эрик оказаться там первым, опередить злобных тварей – твари всегда были быстрее. Когда они достигали храма происходило то, что случалось практически со всей природой серого мира: вопящие призраки уничтожали храм, а Эрик, открывая глаза, оказывался у себя дома, в постели, в самом обычном мире, в самом обычном Лондоне.

Хотя для Эрика Беккета, туманный и дождливый Лондон не был так прост и скучен. Его сочно-зелёные скверы, насыщенные цветом улицы, сосредоточенный в столице Соединённого Королевства бушующий мир, со всех четырёх сторон, представлялся юноше мерилом необычности. С самого детства Эрик отличался от других. Кто-то из его сверстников мог бы выхвалиться тем, что способен замечать в размытых облаках чёткие фигуры животных, кто-то другой – умением подмечать неочевидное, третьи – аналитическим складом ума, а Эрик – привык видеть мёртвых. Он не раз замечал, как под окнами смежного дома толпятся погибшие в автокатастрофе жена, маленькая дочь и свекровь соседа. Видел, как по его родной улице шагает рука под руку пожилая пара – даже после своей смерти мистер и миссис Уайт остались неразлучны. Встречался Эрик и со своими умершими родственниками: с прабабкой, дедушкой, старшим братом и многими другими Беккетами с коими он раньше был знаком только по фотографиям из детских альбомов. Эрик видел мёртвых и слышал их, как живых, но притронуться к ним не мог. Этот «дар» казался для него тяжким грузом, ношей, которой следует с кем-то поделиться. И всё же рассказать кому-либо про свою уникальность, он не решался по одной простой причине: сочтут ещё за безумца. Ему и без того хватает проблем с социализацией.

В отличие от существ серого мира, призраки, населяющие Землю, были относительно дружелюбные. Молчаливые, но добрые. Они никогда не кричали на Эрика (кроме сумасшедшей двоюродной бабки, которая и при жизни на всех орала бранными словами) не пытались его настигнуть, как те, снующие по странному полю и серой площади существа. У них были человеческие, вероятно, сохранившиеся от прошлой жизни эмоции, глаза, за которыми Эрик видел некогда живого человека. На лицах же призраков мира, где сейчас он находился, не было ничего людского, лишь пустота и чернота. Лишь этот мрачный, окутанный серыми оттенками мир.

Пройдя несколько метров мимо причудливых кустарников с колючками и пыльцой, Эрик снова вспомнил того, о ком пытался не думать всё это время. Тем не менее, независимо от его желаний, очертания таинственного мужчины мгновенно всплыли наружу.

Высокий, с угольными, темнее сажи волосами, собранными сзади на голове в конский хвост, всегда облачённый в чёрное строгое пальто, этот человек был бледным и очень худым, что казалось, он, того и гляди, упадёт из-за из усталости и изнеможения. Но ни свирепый ветер, вырывающий с корнем деревья, ни призраки, сметающие всё на своём пути, не могли сбить его с ног: и ветер, и призраки, будто обходили незнакомца стороной, а сам мужчина в черном пальто, словно статуя из непроницаемой скалы, величественно и безмолвно наблюдал за творящимся вокруг балаганом. Эрик наверняка не знал – плохой тот человек или хороший. А выяснять это, ему как-то не хотелось. С одной стороны, как только мужчина появлялся, призраки сворачивали, очевидно, он вызывал у них ужас и трепет. С другой стороны, вид незнакомца не вселял в душу Эрика доверия, весь его облик олицетворял нечто, что никак нельзя было передавать словами: обезображенное рваное лицо со свисающими крупными кусками гниющей кожи, излучало отнюдь не приязнь. Ко всему прочему, незнакомец обладал самыми что ни на есть нечеловеческими, полностью лишёнными тепла, металлического цвета глазами, одного взгляда которых было достаточно, чтобы развернуться и пойти прочь. Как это делали безликие тени. Однако, не смотря на весь свой достаточно грозный вид, мужчина в черном пальто нисколько не препятствовал Эрику в его путешествии через поле, к храму. Подобно ястребу, он стоял, где-то поблизости, и не сдвигаясь с места смотрел куда-то вдаль, направив устрашающий взгляд своих серых глаз поверх тумана. Эрик, в свою очередь, обычно обходил незнакомца стороной, чтобы лишний раз не накликать на себя беду.

«Если сегодня мне посчастливится с ним встретиться, просто не стану к нему близко подходить. Как я это уже делал. А, если он пойдёт за мной, убегу», – отдав себе не самый обнадёживающий приказ, Эрик двинулся дальше. Ночь давно опустилась на поле, благо тропинка светилась и он, не боясь за свои ноги, смело шагал по направлению храма. Внутри него, буквально дрожало, билось в конвульсиях и судорогах неприятное предчувствие, но будучи уверенным на все сто процентов, что в храме его поджидают разгадки, это предчувствие, под давлением желания во всём разобраться и поскорее проснуться, быстро сошло на нет, больше не мешая следовать предначертанному.

Благополучно преодолев половину пути и даже чуть больше, Эрик остановился. Ветер, усиливающийся с каждой секундой, внезапно стих. Поднятая к серым лохмотьям неба пыль, скручиваясь в ошмётки мелких песчинок, осела на землю. Воцарилась полная ненормальная пугающая тишина. Такого с погодой раньше не бывало, ровно, как и этого – мужчина в чёрном пальто пристально глядел на него, не отводя своих ужасных глаз: мужчина в чёрном пальто следил за ним. Но и это было не самым страшным. В отдалении, у подножья разрушенного храма, кто-то появился. Кто-то, кто бесшумно вырос из-под земли и лишь отдалённо напоминал человека. Кто-то кого Эрик раньше не видел и с кем, он, не горел желанием познакомиться. Одетое в чёрную грязную, разорванную мантию, это человекоподобное существо обладало человеческим ростом и совершенно не человеческой внешностью. Чего стоили одни только выступающие из его спины и рваных участков одежды шипы, да красные глаза, смотрящие на мир с нескрываемым омерзением.

Протянув руку со вздутыми венами, существо резко дёрнуло кистью и с неба обрушилась на землю белоснежные молнии – одна, едва не угодив в Эрика, оставила за собой дымящуюся яму. Чертыхнувшись, Эрик отпрянул от неё, но тут же передумав, вернулся назад.

– Бежать? – сам у себя спросил он, вспоминая свой собственный приказ. – Но куда?!

Это был хороший и правильный вопрос. Куда бы Эрик не посмотрел, в какую бы он сторону не обратил свой взор, везде находился «враг». Позади спины, прямо по курсу – его облегала стремительно подступающая беда. Безликие тени, слившись в одно целое, в одну огромную несуразную тучу, выглядели куда свирепее чем обычно и вели себя не лучше. Эти твари не просто разрушали, а втаптывали в грязь неживую природу серого мира, не задумываясь, без разбора. Приглядевшись, Эрик высмотрел в чудовищном потоке призраков разъярённых собак, с пасти которых стекала прозрачной нитью слюна, а с клыков – бурая кровь. Вскоре, псы выбились из стаи и начали подступать к Эрику с боков, обрывая последние линии отступления.

Впереди, на первый взгляд, всё выглядело гораздо хуже. Мужчина в чёрном пальто продолжал смотреть не то на Эрика, не то на тварей; храм, вибрируя и выпуская из разбитых окон молнии, рассыпался на глазах, а в двух шагах от храма, вытягивая вторую руку, стоял Он. Его алые глаза светились в темноте и пронзали первобытной тьмой. Вот к кому точно ни в коем случае нельзя подходить и кого надо остерегаться! Заскрипев зубами и слушая бешено стучащее сердце, Эрик попятился назад.

– Что вам всем от меня надо?!

Как и следовало ожидать, никто не дал ему ответа. Тогда, Эрик решился на отчаянный шаг. Собрав всё своё мужество и волю в кулак, он бросился к мужчине в чёрном пальто. Интуиция подсказывала, что это правильно, хотя и едва ли разумно: уродливое лицо незнакомца стало ещё безобразнее и страшнее, а серые глаза заслонила поволока гнева. Одно утешало в этот момент Эрика: всё-таки мужчина в чёрном пальто смотрел не на него. Переведя тяжелый взгляд с призраков на существо у храма, незнакомец, помедлив, вскинул руку. Эрику было не сложно додуматься, что сейчас произойдёт, и он не прогадал. Из пальцев мужчины, изящной змеёй вырвалась изумрудная молния. Петляя и проходя сквозь мглу призраков, она настигла существо у храма, но вреда не причинила, лишь откинула назад на пару дюймов. Добежав до незнакомца в пальто, Эрик попытался заговорить с ним, однако тот его явно не слышал.

– Что здесь происходит?!

Эрик даже попробовал дотронуться до его локтя, но рука прошла насквозь, да так, что сам Эрик чуть не последовал вслед за рукой. Очумело посмотрев на свои ладони, он хлопнул себя по лбу.

– Это сон, нужно просто проснуться!

Закрыв глаза, Эрик сосредоточенно напрягся. Ему ещё не удавалось самому прекращать кошмары, связанные с серым миром. Но сейчас у него просто-напросто не было иного выбора.

– Сон, это просто дурацкий сон.

За закрытыми глазами послышался жалобный рёв и звук разрывающейся плоти. Эрик и думать не хотел, что происходит за закрытыми глазами.

– Эрик!

В глубине тьмы закрытых глаз он вдруг услышал голос. Родной, тёплый, ласковый и нежный. Голос матери, пробивающий лучами во мраке дыры.

– Эрик!

Не открывая глаз, он ринулся на звук, моля высшие силы, чтобы голос мамы не затихал ни на секунду, не прекращал вести его сквозь темноту.

– Эрик!

Появившись будто из-под земли рука матери выдернула Эрика на свет, разорвав оковы кошмара и позволив ему, наконец, проснуться.

– Мама? – с трудом пролепетал он, открывая слипшиеся веки. Всего на мгновение вместо лица матери, Эрику померещилось мёртвое и изуродованное незнакомца в пальто.

– Вставай, завтрак уже готов, – лучисто улыбнулась миссис Беккет тридцатью двумя зубами, – только тебя все и ждут.

– Встаю, – хриплым голосом пробормотал Эрик. Ему хотелось поблагодарить маму за своё спасение. «Но с другой стороны, – уныло стягивая с себя одеяло, подумал он, – не мог же я погибнуть во сне? Или мог?»

– И поживей, дорогой, папа заждался, – бросила напоследок женщина, открывая форточку и впуская свежий поток ветра в спальню. Затем, ласково потрепав сына за волосы, она вышла из спальни, прикрывая за собой дверь.

Не успел Эрик насладиться утренней прохладой и прийти в себя после ночного кошмара, как тревожные чувства снова взяли вверх. На этот раз ничего сверхъестественного, обыкновенный семейный отпуск, размышления и разговоры о котором не давали ему покоя целое лето.

По одной из сотен традиций, придуманных отцом Эрика, Уильямом Беккетом, утро должно было начинаться не с кофе или чая, как во всех нормальных семьях, а с семейного совещания Беккетов. Именно в это время суток отец смело интересовался успехами своих детей, давал ценные указания на все случаи жизни и упорно вмешивался во всё, что только можно было вмешаться. Днём же его роль как отца прекращала своё существование и воскресала лишь на рассвете, с первым лучом солнца.

Посмотрев на настенные часы, Эрик застонал. Время на них показывало без трёх минут пять – на час раньше, чем обычно. Эрик прекрасно знал, что его ожидает на общем собрании Беккетов, и почему сердобольный отец поднял всех так рано.

С самого рождения, вот уже семнадцать долгих, а для Эрика – и мучительных лет, по наступлению конца лета всё его семейство собиралось в трехнедельное путешествие за пределы Англии. Как правило, они «путешествовали» к своим дальним родственникам в Америку. Бывало, что дальнюю семью заменяли не очень дальние братья и сёстры его родителей. Тётя Маргарет – сестра отца Эрика, двоюродный брат мамы – одинокий любитель выпить Энтони Браун. Венгрия, Дороти, Майкл и ещё сотня других Беккетов, которых расплодилось по Америке в огромном количестве, всегда радужно встречали семью Эрика в гости. И вот сейчас, палец отца ткнул на северную часть Нью-Йорка, где по сей день проживает сестра мамы, тётя Стейси.

Тётя Стейси – о ней можно говорить вечно. Яркая личность на фоне серых будней. Тётя Стейси – журналистка по своей профессии. Она опубликовала, по крайней мере, девять своих автобиографий, и вот выдержка из одной такой – «Хладнокровная и острая на язык, красавица, умница-жена и мать четырех детей» – к сожалению, эта само-характеристика никаким образом не вязалась с подлинной биографией тётушки. Если и говорить откровенно, то вся её автобиография была сплошь насыщена ложными событиями. Во-первых, никаких детей у неё не было. По словам самой тётушки, эта история с детьми сама собой придумалась, когда коллеги по работе, друзья-писатели, начали свои допросы по поводу её семейной жизни. И чтобы выглядеть в глазах своих подруг более презентабельно, тётя была вынуждена подкорректировать некоторые пробелы в своей биографии, превращая их в милых детишек. Во-вторых, хладнокровие? Да, она может хладнокровно съесть детёныша кита и залпом выпить полтора стакана крепкого виски. В детстве, когда времени на детей уделялось куда больше, отец Эрика, Беккет старший, часто возил их с младшей сестрой в зоопарк. И нельзя не сказать, не обидев при этом, – внешне тётушка Стейси напоминала мальчику раскормленного моржа из того самого зоопарка, только менее симпатичного – полная, почти круглая женщина, она весила втрое больше, чем её любимый супруг. Если коротко говорить о тётях – его тётя Стейси считала себя самой примерной женой и самой важной персоной на целом свете.

Дядя Ричард – муж тётушки – фигура не особо заметная. Особенно, на фоне своей любвеобильной и слегка необъятной жены. Некогда дядя Рик работал политиком, однако, после несчастного случая, о котором кому-либо было запрещено говорить, вспоминать и тем более думать, дядюшка был вынужден оставить свой незначительный пост и поселиться в недрах своего клетчатого кресла. Из всех, с кем был знаком Эрик, дядя Ричард был самым грустным и несчастным человеком в мире. Взять, к примеру, обыкновенную речь, которую дядя был вынужден произносить на свадьбе своего младшего брата. Она походила больше на похоронный монолог или молитву, отпевающую усопших. С вечно мрачного лица дяди никогда не сходила тень сомнения, и оно всегда отождествляло нотки презрения ко всему живому. Дядюшка мог часами рассказывать своим малолетним племянникам о том, что в скором времени планете придёт конец, делиться с детьми своим «последним желанием» перед тем, как он канет в бесконечность, а любимой темой для семейных разговоров у дяди была деградация нынешнего поколения. В общем, каникулы для Эрика предстояли выдаться незабываемыми и весёлыми.

– Как же мне надоели эти «путешествия». Кто бы знал! – Свирепо прошипел Эрик. – Где их смысл? В чём их смысл? – Не понятно кому пожаловался он.

Присев на край постели и несколько раз моргнув – сделать это удалось после некоторых усилий – веки до сих пор болели так, как будто пыль по-настоящему попала в глаза, а не приснилась – он с горечью подумал, что к сожалению, ему всё-таки придётся ехать. Печально вздохнув, Эрик упал на подушки и растягиваясь, как медуза на кровати, застонал, отчаянно прогоняя из себя плохое настроение.

Разумеется, он прекрасно понимал подлинный смысл каждого отпуска – так отец компенсировал своё отсутствие в остальное время года. Эрик безнадёжно вздохнул.

Его светло-серые глаза потускневшим взглядом устремились в потолок, блуждая средь маленьких круглых лампочек. Девять чёрных и столько же белых светодиодных ламп, в патрон которых вмонтирован датчик звука. Также на потолке висели бренные останки от Рождественских праздников, так и не убранных с того года. Эрик безрадостно похлопал в ладони, хмуро наблюдая за игривыми вспышками света. Вдоволь налюбовавшись на лампы с потолком (идти на совещание ему по-прежнему не хотелось, и он старался всеми способами оттянуть речь своего отца), Эрик уставился на другую часть комнаты – на деревянный стол.

Прищурившись, он обнаружил, что билет на самолет, аккуратно завернутый в файл, лежал не на краю стола, как надо, а возле прикрученной настольной лампы. Да и сама комната выглядела не совсем обычно. Хотя невооруженным глазом изменений и не разглядишь – комната, как комната. А если ты не живёшь в этой спальне двадцать часов в сутки, так и вовсе не увидишь. Да вот только добрая половина книг была не на своём привычном месте, и кресло, обычно вплотную стоящее возле книжного шкафа, было отодвинуто на несколько существенно видимых дюймов. Решив, что сейчас не самое время обращать на такие пустяки внимание, Эрик вышел из комнаты. Ему очень хотелось провалиться сквозь землю или попросту исчезнуть – ненадолго и тем более не навсегда – всего на несколько часов, пока не закончится совещание. Предвкушая долгую, затянутую лирикой и отступлениями речь отца, Эрик медленно, насколько это было возможно побрёл по коридору, где пахло уже жареным беконом, кофе и предстоящим разговором.

Как и сказала мать, вся семья была в сборе. За столом, напряжённо сдвинув брови сидели отец и сестра. Даже бабуля, видимо, утомлённая ожиданием внука, прикорнула в своём любом плетёном кресле. На столе дымились блинчики с кленовым сиропом, овсяная каша в глубокой миске и румяные тосты, намазанные черничным джемом. Однако никто не спешил притрагиваться к еде – мама Эрика всё ещё крутилась у плиты, а отец выжидающе устремил взор на дверь.

– С добрым утром, – кисло поприветствовал семейство юноша.

Присев возле спящей бабушки, он притянул к себе тарелку с блинами, но есть те не стал.

– Доброе, – улыбнулась мама, – может, ещё сиропа налить? – Женщина буквально зияла неописуемым счастьем, таким же беспричинным, как и полёты к родственникам. Эрику даже на миг почудилось, что счастье наигранное, и на самом деле мама, так же, как и он, не в диком восторге.

– Нет, спасибо.

– Посмотри на себя, от тебя остались лишь кожа да кости! – не оборачиваясь, возмутилась миссис Беккет, – для своего роста ты слишком худ. У тебя очень болезненный вид, – добавила она: – ты хорошо сегодня спал?

– Конечно, мам, – соврал Эрик. Ему совсем не хотелось портить ей настроение своими глупыми кошмарами.

– Хорошо, – во взгляде её зелёных глаз Эрик прочёл, что сердце матери не обманешь. – Возьми хотя бы ещё один блинчик, дорогой, – не сдавалась она, – ведь утро добрым бывает, только когда мы плотно позавтракаем, – скороговоркой закончила миссис Беккет.

– Да не такое уж и доброе, – тут же отозвался отец.

Как оказалось позже, хорошее настроение главы семейства Беккетов, было испорчено плохими новостями с работы. Тщательно спланированный отпуск висел на волоске, а у Эрика появилась крохотная надежда, что он вместе со всеми останется в Лондоне, где пробудет до начала нового учебного года. Но не тут-то было.

– Отлично, вся семья в сборе. Значит, я могу начинать собрание, – важным тоном объявил отец, – как вам уже известно, мои коллеги не в силах самостоятельно справиться с работой. Меня попросили остаться в Лондоне ещё на неделю.

– Значит, мы не летим к тётушке Стейси и дяде Ричарду? – радостно спросила младшая сестра Эрика Ребекка. Она, так же, как и её брат, не прониклась духом путешествий и с самого начала лета планировала все возможные варианты отговорок от данного мероприятия.

– Не совсем, – сурово посмотрев на дочь, Уильям продолжил, – мы поговорили с вашей мамой и решили, что ты, – Беккет старший закашлял и продолжил, обращаясь уже к сыну, – что ты вполне взрослый, грамотный молодой человек, способный рационально мыслить.

– Спасибо, но машину вы мне всё равно не купите? – осторожно пошутил Эрик. Столько комплиментов от отца он никогда не слышал прежде и вряд ли ещё когда-нибудь услышит, поэтому мальчик начал жалеть о сказанном. Беккет старший вздохнул.

– Надеюсь, я смогу положиться на тебя, Эрик? Вы с сестрой отправляетесь одни к своей тётке, – поймав испепеляющий взгляд жены, Уильям сразу себя поправил, – к своей тётушке. Нельзя, чтобы чужие обстоятельства влияли на наш отдых. И подводить родственников не вежливо.

«Значит, отпуск совершенно потерял свой смысл. Окончательно и бесповоротно. Раз уж отец, которому, по всей видимости, он был нужен гораздо больше, чем для всех остальных членов семьи, остаётся дома, то какой резон ехать на семейный отдых без семьи?» – С горечью рассудил Эрик.

– Если нет иных вариантов… – нарочито растягивая слова, медленно проговорил он. На языке вертелись самые разные предложения. В голове прокручивались тонны угнетающих мыслей, но никакая из них не смела перечить отцу. Как ни крути, Эрик не желал улетать из туманного Лондона, покидать уютный дом, тёплую кровать, но и обижать отца он тоже не хотел. Терзающие его сомнения комом застревали в горле, не давая вымолвить ни слова – а ведь последние дни лета ему давались очень нелегко, да и отпуск лишь усугублял положение в целом.

– Вот и славно. После завтрака отправляйтесь в свои комнаты. Как положено сведущим и взрослым людям, там вы отдохнёте перед дальней дорогой. А через три часа вас ожидает регистрация, взрослая жизнь, многочасовая очередь, где вам определённо будет не до отдыха. И помните, – впервые за долгое время отец улыбнулся, – мы вас очень любим и полагаемся на вас.

Дав ценные указания своим детям, Уильям натянул на нос золотые очки и принялся читать утреннюю газету. На этом собрание Беккетов было закончено, а, следовательно, все разговоры за столом должны были быть немедленно прекращены – Уильям не выносил шума при чтении новостей.

Не желая тратить впустую время, просиживая дома штаны и ничего не делая, накинув на плечи кожаную куртку, Эрик вылез в окно и спустился вниз по старой давно иссохшей ветке, намереваясь посетить на прощание друга, живущего по соседству. Одному чёрту известно, сколько на самом деле продлится злосчастный отпуск – может вместо положенных трёх неделей, отец решит (как обычно спонтанно) устроить семье повторное турне по Америке и продлит страдания Эрика в два раза. Не обращая внимания на трёх орущих котов безумной соседки, Эрик спокойно перешёл дорогу и постучал в дверь старого двухэтажного кирпичного домика.

– Кто там? – в дверную щель просунулся сначала крупный нос хозяина дома, а затем два карих глаза, с подозрением рассматривающих гостя, – Эрик, это ты?

– Здравствуйте мистер Пирси, а Сэт дома?

– Сэт? – огромные ноздри мужчины стали втягивать воздух, точь-в-точь, как пылесос пыль, – он гостит у своих друзей до конца лета.

– Спасибо, – Эрик печально махнул рукой захлопывающейся двери.

«Друг называется», – настороженно посмотрев на занавешенное окно своего дома, в поисках лица матери, Эрик вздохнул, – «мог бы предупредить, что уезжает или пригласить с собой».

Делать было нечего, и юноша вернулся к себе в спальню.

– О, я вижу, привычка забираться в окно, при открытых дверях у тебя сохранилась, мой мальчик, – возле шкафа стоял дедушка, ослепляя улыбкой удивлённого внука. А для удивлений у внука были весомые основания – дед умер пару лет назад и навещал его очень редко. Внешне старик ни капельки не поменялся с момента их расставания: невысокий, но довольно-таки крепкий, сплошь увенчанный дюнами-морщинами и чем-то похожий на сурового викинга с севера – с крупным носом и густой, белоснежной бородой, заплетённой в косу. Да и выглядел дед, как вполне себе обыкновенный, живой человек, и излучал тепло не хуже них, чему Эрик был рад определённой радостью.

– Дедушка! – он ликующе перемахнул через подоконник, подлетел к дедушке и засиял. Настроение быстро поднялось, – какими судьбами?

– Зашёл пожелать любимому внучку приятного полёта, – старик продолжал добродушно улыбаться, – у тебя всё в порядке?

Эрик быстро и с удовольствием рассказал о своих чувствах, о Сэте, неожиданно решившим покинуть город без предупреждения и, конечно же, о тётушке Стэйси, к которой ему предстояло наведаться раньше остальных. Про сон с чудовищными собаками, мужчиной в чёрном пальто и о существе с алыми глазами он решил пока не говорить – дедушка всегда был склонен раздувать из мухи слона, а сон этот деду наверняка не понравится, и дед сделает то, что уже не понравится Эрику – раздует из мухи огромного слона.

– Не смертельно, – дедуля махнул рукой, присел в кресло, сложив ногу на ногу, склонил седую голову и прищурился, глядя на внука из-под бровей, – при жизни я не раз выслушивал бахвальство Стэйси и знаешь лучший способ огородить себя от её трёпа?

Эрик отрицательно замотал головой, падая на кровать.

– Притворись, что слушаешь, а на самом деле займи свои мысли чем-нибудь полезным, например, воспоминаниями о прочитанной книге, – подмигнул ему дедушка, – вполне вероятно, что вид у тебя будет донельзя глуповатый, но твоя тётушка всё равно будет счастлива, что её хоть кто-то слушает.

Эрик удовлетворённо закивал. Такой подход к сложившейся ситуации он не рассматривал, но предложение деда показалось ему более разумным, чем сумасшедшая идея ночью задушить трёхтонную тётушку выдержками из её автобиографий.

– Слушай, – неуверенно начал Эрик, неожиданно вспоминая небольшую перестановку в своей спальне, – ты случаем не брал мои вещи?

– Конечно, нет, – дедушка окинул его непонимающим, но по-викингски суровым взором, – ни одному покойнику такие вещи не по зубам: только в сказках призраки способны передвигать вещи, а мы, – дед обвёл свою голову невидимым нимбом, – можем лишь присаживаться в кресла и без труда проходить сквозь стены.

– Хм, – Эрик задумался, – тогда интересно, кому всё-таки понадобились мои вещи?

– Может твоей маме?

– Сомневаюсь, – горячо возразил Эрик, – она бы ночью не стала убираться.

– Тогда, действительно, любопытно, – старик почесал затылок, – что-нибудь пропало?

– Нет, – юноша ещё раз осмотрел комнату, – просто всё стоит не на своих местах.

Они с дедушкой немного поболтали обо всем да понемногу. Долго спорили над тем, какая из шуток результативнее подтрунит над тётушкой Стэйси, пока дед не ушёл, оставив Эрика вновь переживать тягостное времяпровождение наедине (как правило, старик слишком долго не засиживался в гостях, стараясь как можно быстрее уходить, поскольку убеждённо верил, что призрак в доме к большой беде, а как известно, дед очень любил раздувать слонов).

Остатки времени, Эрик провёл в полной тишине своей прохладной спальни, с гнетущими мыслями о предстоящем конце каникул. Собственная жизнь отчего-то казалась для него чужой, обставленной стальной решёткой и очерченной кругом из мела родным отцом. К сожалению, Эрик так и не успел поведать деду о самом главном – о чувствах, переполняющих его сознание, о том, как он временами безумно скучает по старику. По живому старику.

«Что может быть хуже?» – подумал Эрик, опрокидываясь на мягкую, слишком мягкую постель, – «Только встреча с незнакомцем в чёрном пальто из сна или с тем, у кого глаза налиты кровью».

Ровно в полдень Эрик вместе с Ребеккой стоял у стойки регистрации. Светлолицее солнце соизволило выглянуть из-за серых ставней туч, и погода нормализовалась относительно в лучшую сторону. Очередь, как и ожидалось, была внушительных размеров. Мысленно поблагодарив отца за предусмотрительность, Эрик начал рассматривать окружающий его мир и непросто так.

Его вдруг стали посещать странные мысли – всего пару часов назад он обнаружил в своей комнате маленький беспорядок, который был устроен непонятно кем и неизвестно зачем, а потом, так же внезапно к нему пришёл умерший дедушка. К добру ли это?

Впереди над всеми как грозный маяк возвышался высокий мужчина в чёрном пальто. На этого человека Эрик сразу обратил внимание – ведь удивительным образом тот напоминал ему страшного незнакомца из сна: всё те же иссиня-чёрные волосы, прилизанные назад, затянутые в тугой хвост, и схожий стройный надменный силуэт. Рассмотреть лицо этого человека ему никак не удавалось, и, бросив, казалось бы, бесполезную затею, Эрик принялся разглядывать забавную семью, стоящую неподалёку. Маленькая девочка сжимала тряпичную куклу и плакала навзрыд.

– Ханна, успокойся, – умолял её отец, но девочка была безутешна, – Ханна! – повышая голос жестко повторил мужчина.

– Я не хочу никуда лететь, – громко взвыв, словно её ударили розгами по лицу, Ханна топнула маленькой ножкой.

– Какая непослушная у вас дочь! – женщина крупных габаритов, чересчур похожая на упомянутую с утра тётушку Стэйси, осуждающе цокнула языком и поморщила свой узкий лоб. – Ей не помешала бы более строгая дисциплина и несколько уроков воспитания.

Отец маленькой Ханны сдержанно улыбнулся и сквозь зубы процедил:

– Казалось бы, уместное замечание, но разве воспитанные люди вмешиваются в личную жизнь незнакомых им людей?

Тяжело выдохнув и набрав полную грудь воздуха, женщина побагровела. Эрику на миг показалось, что ещё немного, и она превратится в страшное чудовище и всех проглотит. Всех, кто встанет на её пути.

– Она сейчас лопнет, – хихикнула Ребекка. Всё это время Эрик не обращал на младшую сестру никакого внимания. А девушка разглядывала что-то крайне неинтересное в своём телефоне и молчала до недавнего времени.

– Я забыл, что мы вместе, – сухо сказал Эрик.

Надо отметить, что отношения с младшей сестрой у него были плохими, очень натянутыми. Его раздражало её легкомыслие, а в некоторых вещах, даже безумие. Внешне они были похожи – прямой нос, серые глаза и русые волосы. Также они вместе пошли ростом в высокого отца. Такая схожесть раздражала Эрика ещё больше, чем характер девушки.

– Пф, – фыркнула Ребекка и снова уткнулась носом в телефон.

– Заберите у неё куклу, – продолжила толстая леди, – этот малый жест воспитания определённо вам поможет в дальнейшем. Проявите благоразумие.

– Я согласен, – раскатистым баритоном проговорил её спутник.

Это был крупный мужчина с широкими плечами. По круглому лицу то и дело сбегали капельки проступающего пота. Было видно, что стоять ему весьма неудобно, и он, дабы удержаться на месте, напирал всем своим весом на изящную чёрную трость с серебристым клювом птицы, вместо ручки.

– У нас, с моей жёнушкой Мари, двое прекрасных сыновей. Мы знаем толк в обучении маленьких непосед, – точно соловей пропел мужчина.

– Я рад за вас обоих, но попросил бы, – настороженно подал голос отец Ханны, – впредь заниматься воспитанием своих детей, а меня и мою дочь оставить в покое.

Эрик с сочувствием покачал головой. И тут же вздрогнул. Его кто-то настойчиво дёргал за рукав. Увлечённый беседой, а точнее спором, он, так же, как и злосчастный отец Ханны, не заметил, как девочка отдалилась от разговоров и подошла к нему, протягивая свою куклу. Озадаченно посмотрев вниз, Эрик хотел было уже отвести ребёнка к родителям, но не успел – встревоженная мать Ханны, слёзно за что-то извиняясь, оттащила непослушную дочь прочь.

– Жаль, что родителей с нами нет. Отец, безусловно, вставил бы в диалог своё слово, – снова дала признаки жизни Ребекка.

Очередь хоть и неторопливо, но становилась короче. После незначительного столкновения между отцом Ханны с Мари и её супругом, ничего интересного больше не происходило. И всего через час Беккеты стали занимать свои места в салоне самолёта.

– Я уже прекратила надеяться, – Ребекка завалилась назад и прикрыла длиннющими, покрашенными синей тушью ресницами глаза, – разбуди, когда прилетим. – Девочка нацепила розовую ночную повязку и мгновенно отключилась, слегка приоткрывая рот.

– Разумеется, – про себя подумав, что делать этого он, конечно, не станет, Эрик огляделся по сторонам. Мелкая дрожь пробежала по его спине и рукам – все, кто скрасил его длительное пребывание в очереди, находились рядом: женщина размером с самолёт, по имени Мари, маленькая капризная девочка с горе родителями и похожий на незнакомца из сна, возглавляющий борт человек в чёрном пальто. Будто почувствовав на себе взгляд, мужчина, развернулся к нему и загадочно улыбнулся (хотя его улыбка больше походила на самодовольную ухмылку). Позже Эрик упрекнул себя за чрезмерное любопытство и бесконечные подозрения. Несмотря на звериный оскал и нехороший прищур, ничего отвратительного Эрик на лице мужчины не смог обнаружить, напротив, гладкое, чистое и выбритое лицо этого человека было чересчур прекрасно. Неестественно красиво. Ничего общего, кроме, пожалуй, стиля, с незнакомцем из сна у него не было.

Взяв заранее приготовленную книгу, Эрик Беккет попробовал устроиться комфортнее в кресле и до конца полёта позабыть о происходящем. В надежде, что «Шекспир» в этом ему поможет и скрасит время, Эрик ещё раз обратил взор на мужчину в пальто, мысленно ругая себя за повторный приступ паранойи. Случайно задев локтем своего спящего соседа, Эрик извинился. Старик, в свою очередь, не отреагировал ни на извинения, ни на удар локтем. Он продолжал мирно похрапывать в кресле, чуть опрокинув подбородок на грудь. Угрюмо глянув в окно, Эрик зевнул. Монотонный пейзаж из пушистых облаков нагонял тоску и укачивал.

– Я не хочу никуда лететь! – Послышалось сзади.

Закатив глаза и подумав, что спокойствия ему не видать, в конец потерявший покой Эрик обернулся на шум. Ханна, неожиданно для родителей, вскочила с кресла и бесцеремонно направилась в сторону выхода.

– Угомоните свою маленькую бестию! – накинулась на несчастных родителей уже знакомая всему рейсу Мари. Сидящий рядом с ней супруг тревожно дотронулся до мокрого лба белым носовым платком и мягко одернул спутницу:

– Дорогая, пожалуйста! Ты ведь пугаешь людей, – деликатно заметил он, – незачем тратить своё драгоценное здоровье на этот ограниченный контингент. Мари! Они не стоят тебя!

– Да-да, ты прав, они не стоят меня, – басом вторила супруга.

После того, как ребёнка усадили обратно, а Мари заказала «второй» завтрак, стюардесса предложила прохладительный напиток Эрику. Поблагодарив за обслуживание, он снова углубился в чтение, стараясь не отвлекаться на беспокойную какофонию внутри себя – музыка истошно вопила, но думать о плохом Эрику совершенно не хотелось, ровно, как и замечать слабые, зелёные вспышки за круглыми стёклами самолёта. Постепенно, те увеличивались в объеме и перерастали во что-то большое, неясную фигуру, обволакивающую корпус самолёта изумрудными огненными языками пламени.

Мужчина в чёрном пальто, до сих пор не выказывающий никаких признаков жизни, повертел шеей, разминая отёкшие позвонки и поднял руку, подзывая молодую стюардессу, а Эрик настороженно оторвался от книги, ощущая проскальзывающий внутрь скверный, дурной холодок. Когда-то юноша уже испытывал похожие эмоции – и ничем хорошим для него это не обернулось. Как и в те разы, внутри него, словно оборвалась нить и лопнуло сердце: с дрянными предчувствиями, он не мигая уставился на незнакомца в пальто. Бегающая по салону самолёта и выполняющая многочисленные приказы Мари, миловидная стюардесса с облегчением выдохнула и поспешила направиться в сторону поднятой руки. Эрик на секунду отвлёкся от пристального слежения, лишь для того, чтобы увидеть на лице девушки застывшую гримасу ужаса. Самолёт задрожал, верно его обуяли судороги, а через мгновение, после очередного толчка воздушное судно сильно накренило в бок. В гробовой тишине, продлившейся пару секунд, Эрик медленно посмотрел в окно. Самолёт, набирая скорость, действительно, падал.

– Мы падаем! – Истошно завопила пышная Мари, – Гарольд, сделай что-нибудь! Перехвати управление! Не сиди, как пень! Гарольд! – Женщина обхватила мужа толстыми руками-питонами и громко зарыдала.

– Всем оставаться на своих местах и немедленно пристегнуться! – Стюардесса безрезультатно пыталась угомонить разъяренных и напуганных людей, беспомощно вырываясь из лап Мари. Но паника, воцарившаяся в салоне, была сильнее её бьющихся о стены слов.

Склонная к необыкновенному спокойствию во время чрезвычайных ситуаций, Ребекка вцепилась в брата, как в спасательный круг ребёнок, не умеющий плавать.

– Мне страшно, – несвойственно для себя пропищала девочка, – очень страшно.

– Тихо, – попробовал успокоить сестру Эрик, – всё будет хорошо.

Вся его ненависть к Ребекке, к её дурному характеру, куда-то мгновенно испарилась. Никогда прежде ему не было так страшно за свою младшую сестру. Он вновь и вновь произносил какие-то слова, которые, по идее, должны были успокаивать, подбадривать. Но голос без конца предательски срывался и дрожа, проваливался в пятки, больше угнетая и пугая, чем успокаивая и подбадривая.

– Просто пристегнись и слушай, что говорит стюардесса, – заплетающимся языком скомандовал Эрик, ощущая вибрацию терпящего крушение самолёта.

Лампочки в сумасшедшем темпе замерцали и начали гаснуть одна за другой, вдребезги взрываясь над головами пассажиров и вызывая беспрецедентный хаос, облёкший каждого на борту самолёта, кроме, разве что, дремлющего подле Эрика дедка. Оставаясь почитай в кромешной темноте, обезумившие люди надрывали глотки, кричали и звали на помощь, перебивая несчастную стюардессу и не давая той вставить ни слова. Орущий хор заглушала Мари, высокомерно нарушающая все правила поведения при авиакатастрофах – её тучная фигура грозно повисла над хрупким силуэтом стюардессы, перегораживая дорогу, а гнусавый бас приказывал объяснить ей, королеве авиалайнера, что, собственно происходит. Гарольд, казалось охваченный смятением больше прочих, лупил своей тростью всё и всех подряд, пробивая себе путь к спасительному, как ему, наверное, представлялось, выходу. Он отважно взмахивал тростью, ударяя несчастных и без того напуганных людей по рукам и ногам, толкался и несколько раз даже кого-то укусил, ради цели, ведомой лишь ему. Замахнувшись на мужчину в чёрном пальто, Гарольд замер.

Спящий неподалеку от Эрика старик, не был единственным, кто не нервничал и не суетился. В отличие от других людей, незнакомец в пальто оставался хладнокровно спокойным – странный пассажир пил взявшееся не понятно откуда красное вино (ведь стюардесса так и не дошла до кресла мужчины). Лёгким движением кисти человек в пальто перехватил трость, с интересом покрутил её в своих руках и вернул застывшему владельцу.

– Неплохая вещь, не правда ли? – Властным тоном обратился он к Эрику.

Щёлкнув пальцами, мужчина встал на ноги и огляделся по сторонам. Время словно замерло, а лампочки снова замерцали бледным светом, быстро возвращая свою целостность. Тьма отошла, и Эрик смог лучше разглядеть незнакомца. Бесспорно, это был он – таинственный мужчина из сна. Некогда прекрасное лицо покрылось гнилью, а почерневшая плоть всё также свисала кусками, наводила ужас и отвращение на слабый организм юноши.

– Позволь представиться, – высокий ледяной голос незнакомца был пропитан весельем и иронией. Похоже, происходящее мужчину забавляло или даже немного радовало. – Кое-кто из людей называет меня смертью, я же предпочитаю, чтобы меня называли Клеменс.

– Я видел тебя, – сдавленно произнёс Эрик, – на той площади. Ты приходил ко мне во сне.

– Насчёт того, кто к кому приходил, я бы поспорил, – Клеменс мрачно ухмыльнулся, – это ты посетил Серую Площадь.

– Серую Площадь? – бестолково повторил Эрик, слушая глухое эхо своего испуганного голоса.

– Своеобразное название для пристанища всех мёртвых, правда? – Клеменс выжидающе взглянул на Эрика, верно зная, что тот сейчас ему скажет.

– Я ничего не понимаю. Вы хотите сказать, – юноша прикусил губу, – я был в мире мёртвых?

– Грамматически, – вздохнул мужчина в чёрном пальто, – не верно. Теоретически – верно. А вот с практической частью – непонятно. Дело в том, Эрик Беккет, – он дружелюбно, несмотря на весь свой устрашающий вид, улыбнулся ему, – на Серую Площадь не так просто попасть. Существует огромный ряд условий, позволяющий человеку переступить барьер между двумя мирами и главное условие – человек должен умереть.

– Стало быть, – напряженно проговорил Эрик, падая в свободное кресло, – я умер?

– Нет. Не умер.

– Тогда как я оказался на Площади? Просто скажите мне всё как есть, не мучайте меня, – Эрик почувствовал, как начинает задыхаться. Больше всего на свете он не хотел, чтобы погибала его сестра. Клеменс, прочитав его мысли, тихо успокоил:

– Твоя сестра не погибла, в отличие от всех остальных в этом салоне. Ты был прав в своих ощущениях. Эрик Беккет, ты действительно стал очевидцем авиакатастрофы. А твоя сестра сейчас дома, в безопасности.

Эрик молча посмотрел на Ребекку. Она, так же, как и остальные замерла. Её лицо перекрыла маска отчаянья. Клеменс провёл рукой по её овальному лицу, и девушка исчезла.

– Она плод твоего воображения, который стал материальным. Не более. – Многозначительно посмотрев на Эрика, мужчина в чёрном пальто присел в освободившееся кресло и вытащил, как по волшебству из воздуха сигару.

– Я по-прежнему ничего не понимаю, – пробубнил Эрик, но дышать ему стало гораздо проще, когда Ребекка пропала из проклятого самолёта.

– Ты и не должен сейчас начинать всё понимать и, скажу больше, стараться всё понять. Обстоятельства вынуждают меня обращаться к единственному живому человеку, который способен попасть на Серую Площадь, без должного разрешения. – Клеменс недовольно нахмурился. В его ртутных глазах промелькнули маленькие языки зелёного огонька и тут же погасли. – Хотя сдаётся мне, что единственным тебя сделал отнюдь не случай, – тихо добавил он.

Эрик безмолвно слушал. Он понятия не имел, как ему удаётся видеть один и тот же сон, и, по всей видимости, для мужчины в чёрном пальто этот феномен так же оставался загадкой.

– От меня ты узнаешь немногое, – чёрство продолжил Клеменс, – сколько слов на тебя запланировано, я прекрасно знаю, и ни слова больше ты от меня сегодня не добьёшься. Так что внимательно слушай. Серая Площадь – огромная система, сплетение миллиарда ветвей: магических, не магических, социальных. Это целое скопление систем, имеющих свои предназначения в любых областях: здравоохранение, образование и многое другое, всё что ты мог замечать у себя на родине есть и здесь. Но сейчас это не имеет никакого отношения к нашему разговору. Поэтому я скажу проще – Серая Площадь – это не только проход в другой мир, это и есть тот самый «Загробный мир», служащий для мёртвых вторым домом. Вместе с тем, большая часть населения – это рождённые на Серой Площади люди, наделённые огромными магическими способностями и разделяющие кров с людьми из твоего мира.

– Кажется, я видел кого-то во сне, – пролепетал юноша, – подходящего под ваше описание этих людей. Он, тот человек, стоял у какого-то храма, и вы с ним сражались. Кажется.

– Вот как? – Клеменс щёлкнул пальцами, и душистая сигара загорелась. Сделав пару затяжек, мужчина мрачно процедил: – это очень плохо, Эрик.

– Кто этот человек?

Эрик искоса посмотрел на Клеменса. Ничего человеческого больше в нём не было. Оболочка элегантного молодого мужчины постепенно стиралась, оголяя истинный облик смерти.

– Он не человек. И даже не маг, – глаза Смерти наполнились тревогой, непонятной Эрику, но настораживающей. Клеменс аккуратно выдернул из пальцев замершего в нелепой позе Гарольда трость, – значит, теоретически, ты побывал в прошлом, поскольку он более не обитает на Серой Площади.

– Так, кто он? – осторожно поинтересовался Эрик.

– Практически? Тот, кто тебя протаскивает на Серую Площадь, – ухмыльнулся Смерть. – Но опять-таки, грамматически, это суждение абсурдно. Адама никто не видел несколько тысяч лет.

– Возможно, если вы объясните кто такой Адам, я прекращу путаться, – Эрик бросил сердитый взгляд на Клеменса. Смерть только пожал острыми плечами. В его ладони живописно вспыхнул зелёный огонёк, тот, что несколько минут назад горел в стальных непроницаемых глазах мужчины. Клеменс зашевелил рукой и огонь, стал послушно скользить меж его длинных пальцев, овивая их толстыми малахитовыми кольцами, как маленькие змейки, стягивающие свою добычу.

– Увы, мои полномочия заканчиваются на имени. Я – нейтральная сторона и мне нельзя вмешиваться в происходящее. Страшно себе представить, Эрик, что может произойти с нашими мирами если я нарушу правила. Просто запомни несколько вещей, которые тебе необходимо будет сделать, как только откроется дверь, – Клеменс мягко улыбнулся, и огонь в его руке окончательно потух.

Прежде чем снова что-нибудь сказать, мужчина в чёрном пальто сделал паузу, размером в несколько глубоких затяжек, выпуская густые клубни дыма под потолок самолёта. Затем, он дотронулся до плеча юноши и тихо, так, что Эрику пришлось вслушиваться в каждое обронённое им слово, произнёс:

– Во-первых, не ищи на все вопросы ответы. Их ты найдёшь постепенно на своём пути. Во-вторых, тебе нужен человек по имени Джоув Мандериус. Его замок ты сразу увидишь. На фоне одноэтажных зданий эта крепость весьма примечательна. Хотя, на мой взгляд, несколько вульгарна.

– Я смогу вернуться домой? – Эрик сжался, приятное тепло зелёного пламени иссякло, и теперь он чувствовал лишь пробирающий до мозга костей холод.

– Особняк отлично охраняется, но, раз уж ты нужен Серой Площади, то попасть внутрь к Мандериусу тебе не составит труда, – Смерть ещё раз взглянул на Эрика, оставляя адресованный ему вопрос без ответа, – пройдёт время, и ты всё узнаешь. А теперь нам стоит вернуть всё на свои места. До скорой встречи, Эрик Беккет.

– Постой, – Эрик отчаянно спрыгнул с кресла, – ты мне очень мало рассказал! Этой информации мало!

Клеменс щёлкнул пальцами, и время ожило: лампочки погасли, погружая салон в первобытную темноту, самолёт затрясло, Гарольд, продолжил избивать людей тростью, Мари кричала на стюардессу, обвиняя её во всех смертных грехах, а маленькая девочка по имени Ханна тихо плакала, прижавшись к несчастным родителям. Самолёт падал. И падения ему в этот раз было не избежать.

Как правильно понял Эрик, все, кто находился на борту самолёта кроме него, погибли. Значит, бояться мальчику было нечего. Клеменс ушёл, а из этого следует, что Смерть оставил его наедине с самим собой. Взглянув в окно, Эрик содрогнулся всем телом. Яркое зелёное пламя окутало весь самолёт и стремительно врывалось внутрь, в душный салон. Через мгновение юношей овладел сильный жар, бурлящий в грудной клетке, а несколько страшных секунд спустя Эрик уже лежал на сырой каменной дороге.

Вскочив на ноги, Эрик лихорадочно огляделся по сторонам. Серая Площадь, как и некогда, была безлюдна и угрюма. Ржавый фонтан не работал, как и прежде. На скамейке никто не сидел. Абсолютная пустота резала глаз, и Эрик, чтобы хоть как-то прийти в себя, пошёл вперёд. Небо озарила зелёная полоса, тянувшаяся вдоль горизонта небесной твердыни. Ветер стих, и взамен ему пришло мёртвое спокойствие. Сделав ещё пару шагов вперёд, юноша почувствовал себя нехорошо.

«Мне нужна дверь, – вдруг подумалось ему. – Ведь Клеменс говорил, что откроет какую-то дверь, и тогда я, Эрик Беккет, смогу попасть в чужой мир».

Но вокруг кроме сломанного фонтана и печально прогнувшейся скамейки ничего не было. Никаких в помине дверей.

– Клеменс, если это шутка такая, то вовсе не смешно!

Эрик ещё долго размышлял, что ему нужно сделать, чтобы оказаться в нужном месте. Он перебирал в своей голове немало казуальных вариантов. Вполне возможно, что понятие «дверь» у них с Клеменсом существенно отличается – кто знает, что на самом деле имел в виду мужчина. А возможно, дверь находится в фонтане, и чтобы её найти, нужно залезть туда и нажать на какой-нибудь потайной рычаг. Заглянув внутрь, где раньше по идее должна была сверкать вода, а не прилипшая к стенкам грязь, мальчика передёрнуло: неужели ему и правда придётся залезать туда? Но не успел Эрик бросить колких слов по этому поводу в адрес мужчины в чёрном пальто, как зелёная вспышка, в последний раз сверкнув, исчезла, а Серая Площадь, пробывшая до этого момента в забвении, наполнилась разными людьми и пробудилась. Безусловно, дверь в другой мир открылась.