Читать книгу Сладость или гадость? Кошмарики инстаграма - Яна Гецеу - Страница 5

– Всем привет, друзья! С вами Черный копатель. Сегодня отличный денек. Погодка шепчет. Со мной «терка», «фискарь» и… весло, потому что, как вы и просили в комментариях под последним видео, я взял лодку, и сейчас мы отправимся на тот самый Проклятый остров.

Серый залихватски помахал в кадре веслом, подумал: «Надо будет сделать заставочку для привлечения внимания» – погрузил в лодку снарягу, толкнул в густую стоячую воду. Пузатое резиновое брюхо расчертило болотную ряску широкими полосами. Весело зажурчал мотор. Плыть было добрых два часа.

Все это время Серега пребывал в сладких мечтах о кладах, наваристой ухе и теплых вечерах у шуршащего поленьями костра. Идеальный отпуск отшельника. После того, как Варвара ушла к Филу, он не любил компании, разуверился в любви и мужской дружбе. Одиночество, палатка, металлодетектор, запах сырой земли и нарытый хабар заменили ему угарный гвалт ночных клубов, потную негу турецких хаммамов и звенящую тишину выставочных залов.

Нет, музеи он любил. Знал историю, разбирался в древностях. Но созерцать их без Вари было мукой. Он пробовал. Каждый шаг в безлюдной гамаде галерей колотил набатом по их ушедшим в Лету отношениям.

Реку забвения напоминала ему сейчас и эта старица.

Заболоченное русло было единственной дорогой к Проклятому острову. Судя по картам, вплоть до 15 века там стояла деревенька. Речка тогда была еще вполне судоходной, так что жили люди не тужили. Кормились промыслом – торговали рыбой и грибами. И, прочитал Серега, было на том острове странное капище. Вроде как не приняли местные христианство, и жили вдали от всех узким языческим кругом. Чужих не любили, сами лишний раз на людях не показывались. А потом исчезли. И вместо рыбацкой деревни появился на картах остров с говорящим названием Проклятый.

Там-то и обещал Черный копатель своим подписчикам «пройтись по скифам». Кем, как не скифами, по его разумению, могли еще быть те упрямцы?

Первая находка ввергла Серого в трепетное волнение.

«Терка» отчаянно запищала, когда он выгружал ее из лодки. Серега даже не понял, когда он ее включил. Видимо, случайно прижал рюкзаком. Сигнал был многообещающим, поэтому он поставил камеру и вооружился лопатой.

– Вы не поверите, друзья, но остров встретил меня с распростертыми! Послушайте, какой сигнал, ребята! Я сейчас прямо онлайн буду копать. Смотрим, не отвлекаемся.

Штык с глухим лязгом уперся во что-то жесткое. Серый разделся по пояс и погрузил руки в мутную торфяную жижу, споткнулся, ухнул в трясину по самые уши, напоролся на что-то острое, но находку не выпустил. «Чвак», – сказал зыбун и отдал копателю сокровище.

– Е-мое, – вырвалось у Сереги. Перед ним лежал тяжелый шмат серебра. – Не понял. Ребята, это что? Кто-нибудь понимает? Я отключаюсь, почищу находку, потом вам покажу.

Весь день Серый распутывал первый дар острова, очищал проросший насквозь хабар от нитей шелковника, бережно выпрямлял чешуйки, и вскоре понял, что перед ним – кольчуга. Кольчуга!

Сердце Сереги подпрыгнуло, и ссадина на пятке откликнулась резкой болью. На дне, должно быть, копье или нож, может быть, наконечник стрелы… На что он наскочил?

Бледное солнце уже почти касалось воды, пряталось в камышах, растекалось по острову холодным розовым туманом. Стройный хор лягушек рвал на части застывшую тишину сумерек, возвещая о приближении ночи. Серега опустошил бредни и развел костер. Надо было обсохнуть и подкрепиться.

Ночь выдалась теплой, туман разлился по берегу парным молоком, поленья трещали точно так, как представлял себе Серый, высушивали воздух вокруг костра и его мокрое, пропахшее тиной тело. Он вспомнил, что так же пахла Варя после обертываний водорослями.

– Сукаааа!!!! – волна отчаяния и ярости подкатила внезапно, и Серега зарычал, застонал, впервые позволил себе выпустить пожирающую изнутри ревность, давящее чувство самоуничижения и разъедающее душу желание отомстить. Он рыдал в непроглядной темени туманной ночи Проклятого острова, клялся поквитаться, призывая в свидетели бескровный свет полной луны, а потом свернулся калачом на пенке возле тлеющих углей, да так и уснул.

Слышит, чует мое сердце ретивое,

Что задумал моя радость, друг, жениться.

Он не хочет со мной, бедною, проститься.

Как поедешь, моя радость, друг жениться,

Через реченьку поедешь, друг, утонешь.

Через быстру понесешься, захлебнешься.

Про меня, красну девицу, вспомянешь…

Серый проснулся от напевного шепота над самой головой. Померещилось? Поднялся и понял, что его колотит озноб. Прислушался: шуршание ветра в камышах, скрип сосновых остовов. Вот что-то вздохнуло и булькнуло в болоте. Ему показалось, что кто-то шлепает босыми пятками по влажной земле совсем рядом и шепчет-шепчет протяжную песню.

Костер потух. Он попытался нашарить рукой фонарь, но понял, что даже не доставал его из рюкзака. Вдруг что-то капнуло на него сверху, потом еще, мокрая рука обняла за плечи, холодные губы прижались к самому уху и зашептали что-то на странном языке. Серый одурел от ужаса, попытался встать, но призрак с невероятной силой прижал его к земле.

– Сереженька, мне знакома твоя печаль, – услышал он в голове. – Возьми куколку, подари Вареньке. Она поможет.

Серега решился открыть глаза, поднял голову и утонул в черной пустоте влажных глазниц. В нос ударило гнилью. Утопленница снимала с черепа свои сопревшие волосы и плела из них чучелко. Синие губы кривились от произносимых заклятий, язык почти касался щеки копателя. Последний волос она выдернула из Серегиной бороды. Обтерла куклу пропитанной его слезами землей, достала из-за пояса нож и сняла с него капли крови, многозначительно посмотрев на замотанную куском футболки пятку. Глубоко вдохнула и приложилась ко рту чучелки. Кукла зашевелилась, приобрела вес и объем, а потом застыла.

– Укрой куколку, Сереженька. Режь, – утопленница протянула Серому старинный нож с резной рукоятью и оголила бедро. – Здесь.

– Уйди! – Серый махал руками, не понимая, что с ним происходит. Мотал головой в попытках стряхнуть наваждение. Но вместо этого его рука полосовала черное бедро утопленницы, нож снимал рыхлые куски мокрой кожи, он оборачивал ею куклу. – Прочь пошла! – Голова раскалывалась, Серого мутило, он чувствовал, что вот-вот стошнит. Так и вышло.

Серегу вывернуло. Он проснулся.

– Приснится же! – Голова раскалывалась, тело покрылось клейким потом, кости ломило. По всему было ясно, что Черный копатель влип. На сотни километров вокруг – ни души. Связи, понятно, нет. Аптечку Серый с собой никогда не брал.

Встать было нереально. Он кое-как переместился подальше от выскочившей наружу ухи и подбросил в костер заготовленные со вчера дрова. Раздул. Язычки пламени заплясали. Даже эти минимальные телодвижения сожрали весь запас энергии. Серега рухнул на пенку в совершенном изнеможении. Передохнул, нашарил рукой камеру. Включил.

– Ну что, ребятки. Чувствую не выбраться мне с Проклятого острова, – сигнал батареи замигал, камера погасла. Черный копатель обмяк и закрыл глаза.

Варя удивилась звонку в дверь. Фил был на работе, она никого не ждала.

– Кто там?

– Курьер. Вам посылка от Сергея Васильевича Шиповецкого.

– От Сережи? – Варя сказала это невзначай, с тихой грустью, и открыла дверь.

Сверток пах лесом и влагой. К нему прилагалась открытка.

«Варя, теперь все будет хорошо. Высылаю тебе свои находки. Скифы? Люблю. Прощай. Серый».

Варвара развязала бечевку и раскрыла коричневую, чуть влажную бумагу. Прямо на нее смотрела почерневшая от древности куколка, одетая в кожаный сарафан. Рядом с ней лежал небольшой серебряный нож с резной рукоятью.

Грусть и вина разом нахлынули на Варю. Она прижала куклу к груди и залилась слезами.

Ночью приехала полиция. Соседи говорят, был скандал.

– Орал так, как будто его резали! – твердила баба Зина и беспрестанно крестилась. – И ведь с виду такая хорошая пара была. Угораздило ж мне сдать им квартиру. – Старушка тряслась от беззвучных рыданий и утирала платком редкие слезы.

– Резали, Зинаида Петровна, резали, – подтверждал следователь. – Понятой будете?

Тело Фила нашли в луже крови. Скончался от множественных колотых ран. Варю обнаружили в ванной. Утопилась.

Квартиру бабе Зине помогала отмывать внучка Леночка.

– Ба, смотри, что я нашла! Крутая кукла, стоит, наверное, миллион!

– Брось, Лена. Не думай даже чужое брать.

– Да ты чего, ба, я с ней теперь не расстанусь, – внучка сунула куклу в карман, улыбнулась и продолжила тереть ванную комнату, тихо напевая:

Слышит, чует мое сердце ретивое,

Что задумал моя радость, друг, жениться.

Он не хочет со мной, бедною, проститься…