Читать книгу Золотые ключи от сказки - Яна Гецеу - Страница 7

Было то или не было, да только и сейчас рассказывают в походах у костра историю про двух братьев. Сидят парни да девушки смотрят на языки пламени, что манят, завораживают, играются. А слова сказующего, словно песня, льются по округе заставляя притихнуть и прислушаться.

«Бродили по свету два брата, Сиян и Обрин. Один, словно день, был светел и лицом и волосом. Второй же, словно ночь беспроглядная, чернобровый и пронзительный ледяной взгляд светло-голубых очей. И были братья неразлучными, всегда друг друга поддерживали. Забрались как-то они в лес густой, непроходимый. Кое-как пробрались через чащобу, вышли на опушку и тут же замерли. Тишина стояла такая, что от ног до кончиков ушей холодок пробежал. Ни птица мимо не пролетит, ни зверь не пробежит, даже ветер не гуляет, не озорничает. Впереди показалась голая сухая земля в трещинах. Ни кустика, ни травиночки, только пыль лежит не шелохнется. Ровным кругом опушка та очерчена.

В центре круга лежали два черепа, словно предупреждение о погибели. Вдруг, будто из-под земли, старушка появилась, вся в лохмотьях, с клюкой в костлявой руке. Посмотрела она на братьев своими черными глазами – пуговками, прищурилась и спросила скрипучим голосом:

– Чего забыли в глуши такой два парня румяных и крепких?

– Милая старушка, – отозвался Сиян, – ищем мы по миру диковины разные, скучно нам в родных краях. Спокойно там, тихо, да ничего не происходит.

– А вам, стало быть, не по душе такая жизнь? – хитро так разглядывать стала она братьев.

– Не по душе, – подхватил басом Обрин, – ищем мы себе невест достойных, да подвигов ратных, чтобы и про нас люди истории складывали.

Выкатил Обрин грудь вперед, руку могучую на пояс поставил, красуется. Сиян скромнее держится, улыбается по-доброму.

– Бабушка, расскажи, что приключилось тут такое, что земля, будто выжженная стоит, – нежно так Сиян обращается.

– Ох, милок, – погладила по волосам старушка парня, – закопан здесь дух природный. А черепа эти двух людей, чье нутро было черней бездны. Задумали они пленить дух природы, чтобы им он подчинялся, да творил беды, каких никто не видывал. И заключили они дух в шкатулку особую, камень в нем волшебный, из частичек души, что оставалась в тех людях. Но не по силам оказался им дух природный, он пытался вырваться, сам стал тьму в себя поглощать. И люди эти стали чахнуть на глазах, потому задумали избавиться от духа и закопали здесь, да только не спасло их это.

Захотелось братьям стать героями, что спасут дух природный.

– Мы выкопаем шкатулку и спасем дух природный, – прокричал Обрин и хотел уже заступить за круг.

Старуха одернула парня и легонько ударила клюкой по голове.

– Не дури! Если бы так просто все было, разве бы я сама не откопала бы шкатулку? Кто наступит на землю мертвую, тот тут же станет чахнуть и до середины не дойдет, умрет бесславной смертью.

Рассказала тут старуха, что есть придание. Будто сможет дойти до центра невредимым лишь тот, кто готов будет жизнь свою отдать за другого. Да душу свою отдаст без остатка, чтобы извлечь дух из шкатулки, а потому, лишь отчаявшийся способен на поступок такой. Ушли братья, повесив головы, в раздумьях, добрались до поселения, нашли ночлег. Обрин уснул крепким сном, что от храпа стены сотрясались. Сиян же любил он за звездами наблюдать. Увидал он при лунном свете девушку прекрасную, длинные белые волосы спадали ниже плеч, а на глазах у нее красная повязка была. И так красиво она пела, что Сиян тут же полюбил ее. Дева та рассказала, что слепа с рождения и хотела бы увидеть Сияна, чтобы полюбить, но помочь ей может только дух природы.

– Но про дух этот никто давно не слышал ничего, – грустно вздохнула она.

Будто сам не свой бросился Сиян на опушку мертвую. Позабыв о рассказах старушки, побежал он к центру круга, да через три шага почувствовал, что силы покидать его стали. На рассвете проснулся Обрин и увидел старушку в комнате.

– Пока ты тут храпом округу пугаешь, твой брат на опушке погибает, – пробурчала старая и ушла.

Прибежал парень на место проклятое, видит несколько шагов до центра осталось, но стоит не брат его молодой, а стоит старик весь скрюченный. Тело ссохлось, некогда золотые кудри превратились в седые пакли и начали опадать. Схватился за голову Обрин, мечется из стороны в сторону.

– Дух спасет брата моего? – спросил он старуху в отчаянии.

– Если ты готов за брата жизнь отдать и душу свою чистую, то будет жить твой брат, – прокряхтела старушка.

Ни секунды более не теряя, бросился Обрин на опушку. Подбежал он к брату, схватил за немощные плечи, обнял.

– Ты живи, мой брат, знай, люблю тебя больше жизни!

Прибежал на середину и принялся рыть руками могучими землю сухую. До крови руки сбил, но достал шкатулку резную, с рисунками необычными. А шкатулка ходуном ходит, будто зверь вырваться оттуда хочет.

– Как открыть мне ее? – спросил Обрин у старухи.

– Окропи своей кровью шкатулку, только кровь сердца твоего поможет, – звонким голосом прокричала старушка.

Не заметил этого Обрин, расколол он череп, что лежал рядом, и воткнул осколок в сердце свое. Вырвался из шкатулки дым черный, начал кружить над братьями.

Вдруг услышал Обрин голос молодой у самого уха:

– Ты готов душу свою отдать, чтобы жил твой брат?

– Да, – еле слышно прошептал парень.

В тот же миг сквозь рану в груди влетел черный дым в крепкое тело Обрина. Все нутро будто заживо сжигало. Упал на колени парень, глаза закрыл, кричать хочет, не может, рот будто склеенный. В один миг прекратилось все, открыл глаза Обрин, а они чернее крыла ворона, изо рта раздвоенный язык показался.

– Вот мы снова и вместе, мой демон, – прошептала на ухо дева с белыми волосами, что ночью к Сияну слепой являлась.

Как и обещала ведьма, Сиян живым остался, но дряхлым стариком. Рассказывают, будто живы Обрин и ведьма до сих пор и губят людей по миру, до кого Обрин дотронется, тот тут же стариком становится и душу свою теряет».

– Байки это все, – засмеялся парень у костра, подкидывая веток.

Рассказчик поднял голову, усмехнулся и посмотрел своими черными глазами на всех, кто у костра сидел, облизнулся раздвоенным языком и встал.