Читать книгу Почти поэт, почти писатель… Памятный сборник стихов и рассказов - Яна Тимофеева - Страница 9

…То странное чувство, когда во дворе старого дома, на какой-нибудь неприметной улочке своего города набредаешь на полуразрушенную детскую площадку – и видишь там качели, такие старинные, добротные, сделанные на совесть на каком-нибудь серьёзном заводе в далёкие советские времена…

Случалось с вами такое? Уверена, что да. И о чём же думается, когда видишь их – те самые качели, такие тяжёлые, многократно покрашенные и облупившиеся, пережившие множество морозных зим и знойных летних дней? О золотом детстве и зелёной юности.

Глупо?.. Видимо, нет, потому что эти времена невозможно не вспоминать, и ты вспоминаешь…

Вспоминаешь, как ни раз качалась вот на таких же качелях… Качалась самозабвенно, стремясь взлететь выше, визжа от восторга, стараясь сделать «солнышко» и не внимая никаким доводам старших! А прямо сейчас покачаться… хотелось бы?

Нет! Что за глупости! Ты же взрослая женщина! Несолидно такое: одежда испачкается, а и вообще…

Да? А зачем же тогда воровато оглядываешься, убеждаясь, что поблизости никого нет? А вот зачем: чтобы аккуратно пристроить то, чем заняты руки: элегантную сумку и целлофановый пакет с приобретёнными не более часа назад обновками, под одним из кустов вяза, коими обильно поросла площадка и… подойти к качелям! Затем следует удостовериться, что они не очень грязные… ну, в крайнем случае, протереть сидение влажной салфеткой – и вперёд!

И вот ты отталкиваешься от земли, перебирая ногами – вперёд-назад, снова вперёд… Надо же, а навык-то никуда не делся! Прямо как вчера в последний раз качалась! Отрыв от земли. Летим? Нет, пока только взлетаем: амплитуда ещё невысокая, можно бы на этом и остановиться, – вспомнила детство ну и хватит! – но… нет! Это же жуть как увлекательно!

Почему бы не покачаться всласть, пока такая возможность имеется? Ведь спешить вроде бы некуда, никто не увидит и не осудит, да и вообще… здорово же!

Ррррраз! – движение корпусом, ногами – и раскачиваешься сильнее! Странно так: а в детстве-то это было намного сложней! А сейчас и сил больше, и понимание, что именно нужно делать, чтобы поскорее взлететь повыше, приходит быстрей, а потому качели, стремительно набирая скорость, несут тебя вверх.

Ветер свистит в ушах, а сердце полнится настоящим восторгом! С лица не сходит улыбка. Хочется петь, и нет никакой причины, чтобы сдерживать это желание, – поёшь! И на ум отчего-то приходят те песни, которых не пела много-много лет, – наверное, с самого выпускного вечера. Мир, над которым ты взмываешь, начинает казаться всё ярче и прекраснее; его хочется обнять, весь, целиком, и каждому, кто живёт в нём, рассказать о своём таком невероятном и полном счастье!

…Из-за обшарпанной двери одного из подъездов ближайшего дома появляется старушка с бадиком, смотрит, вздыхает, качает головой, а после бредёт к лавочке и усаживается на неё, пристально наблюдая за странной картиной. Из другого подъезда появляются дети, мальчик и девочка… и застывают на месте, не дойдя до импровизированной песочницы, устроенной для них кем-то в покрышке от трактора: они, похоже, в жизни не видели, чтоб взрослая тётя качалась на качелях. А тебе… всё равно? Нет! Тебе радостно! Ты, напевая, машешь им всем рукой и продолжаешь раскачиваться сильнее! Тебе хорошо настолько, что странность ситуации тебя больше не смущает. И хочется только одного: взлететь ещё выше, тем более, что сделать это так просто! Всего несколько движений, и качели набирают максимальную амплитуду… ну, хорошо, приближенную к оной, на мгновенье зависая почти параллельно грешной земле. Вот это да!

Сердце замирает от восторга, когда качели несут тебя в синь небес… а после уходит в пятки, когда стремительно приближается земля, и это пик наслаждения, граничащего с диким страхом… Да уж, а в детстве и юности ты о страхе не задумывалась. В детстве и юности был только восторг.

Лёгкий укол разочарования: невозможно же провести на качелях всю жизнь, – и вот уж положительные эмоции медленно, но верно начинают стремиться к нулю. И наступает момент, когда ты понимаешь: ты накаталась, нужно останавливаться и слезать, – замёрзла что-то уже от несущегося в лицо ветра, голова немного закружилась… К тому же, противный металлический скрежет, что издают давно не ремонтированные и несмазанные качели, скрежет, которого ты в начале даже и не замечала, начинает действовать на нервы и заставляет задуматься о том, не накроется ли сия старинная конструкция пресловутым медным тазом вот прямо сейчас?..

Похоже, действительно пора закругляться с катанием. Тем более, вон и народу во дворе прибавилось: тётечка твоего возраста, остановившись неподалёку, уже качает головой с осуждением; откуда-то появились молодые мамашки с детьми и замерли в изумлении, пока не осознав до конца происходящее, да ещё и алкаш какой-то припёрся, уселся напротив тебя на остатках какого-то ржавого сооружения когда-то спортивного назначения и, салютуя бутылкой, принялся громко комментировать увиденное. Плюс ко всему ты слышишь, как в твоей сумке надрывается телефон…

Пора.

Оглядываешься в поисках предмета, за который можно было бы зацепиться рукой, чтобы ускорить свою остановку, видишь вполне подходящую для этого опору самой конструкции, и тут же понимаешь, что цепляться за неё не стоит, по крайней мере, пока: скорость ещё слишком велика, вполне можно и руку сломать, чего, разумеется, не хотелось бы. И тогда тебе остаётся только одно: терпеливо ждать, пока огромный маятник качелей сам не замедлится согласно всем прочно позабытым тобой законам физики. Ждать… на глазах у всех собравшихся зрителей.

Да уж… а взлететь и лететь было так легко и просто! Приземлиться вот оказалось крайне тяжело… И зачем только полезла на эти дурацкие качели!!!

А народу-то всё больше! Вон уже и двое подростков возраста твоего сына обращают на тебя внимание: один, заметив такое диво, толкает товарища, и оба мгновенно останавливаются и смотрят, улыбаясь до ушей, стоят так с минуту, а потом всё же уходят за угол ближайшего здания, откуда тут же слышится дикий хохот. Неподалёку притормаживает дорогая, металлически блестящая машина, и респектабельного вида мужчина, выйдя из неё, на миг, как и все, замирает, меняется в лице, словно увидев нечто из какого-то другого, непонятного для него мира, но тут же берёт себя в руки, прикрывает дверцу, небрежно жмёт кнопку на брелке сигнализации, но, направляясь в нужный подъезд, всё оглядывается и оглядывается в твою сторону. И, наконец, в довершение картины, среди случайных наблюдателей ты видишь то, чего, казалось бы, увидеть никак здесь не могла: знакомое лицо человека, с которым когда-то вот так же каталась на качелях вместе, да судьба давным-давно развела, и уж чего не хотелось бы никогда – так это вот такой встречи с ним.

Тут и руку сломать становится не так уж страшно! Лишь бы только поскорее слезть отсюда!..

Оборачиваешься снова и с облегчением понимаешь: качели замедлились настолько, что схватиться за опору и остановить их уже вполне возможно, и ты тут же делаешь это. Мир, словно налетев на преграду, теряет плавный, но уже надоевший ритм, и одновременно стихают ветер и скрежет металла о металл.

Ноги нащупывают землю – та, кажется, немного пьяна, но вполне надёжна. Собственный вес кажется в первый момент непомерно тяжёлым, но ты… ты привыкнешь.

А затем подхватываешь оставленные под вязом вещи и, стараясь не спотыкаться, удаляешься, радуясь тому, что о тебе забывают в ту же секунду, да ещё тому, что со своими случайными зрителями в этой жизни больше не встретишься.

…Прошагав неизвестно сколько и уже оказавшись на большой и людной улице, достаёшь из сумки телефон, проверяешь, кто же звонил, перезваниваешь, затем заходишь в ближайший супермаркет, покупаешь продукты; едешь домой; занимаешься привычными делами…

А земля под ногами до самого вечера немного раскачивается, никак не хочет перестать! Да ещё в голове всё стучат две взаимоисключающие мысли: «Напрасно я полезла на эти качели!» – сожалеет одна; «Как же здорово я покаталась!» – восхищается вторая.