Читать книгу Мой безжалостный враг - Яна Уварова - Страница 9

Теперь мне даже мясо касалось совершенно безвкусным. Я жевала и зло сверлила интернала взглядом. Сжимала вилку в ладони до побеления костяшек. Он покосился на меня и осушил залпом бокал с водой.

– Ты закончила ужинать, субъект?

– У меня есть имя, – я выпрямилась, швырнув вилку на тарелку. Свою порцию не съела даже на половину.

Его взгляд опускается на мое недоеденное блюдо. Неуловимо резким движением он поднимается и оказавшись рядом, убирает тарелку. Именно в этот момент я понимаю насколько была голодной. Ну не ублюдок?

Но меня радует то, как он раздражается. С одной стороны я хожу по грани. Но с другой – он тоже. Сомнений нет – этот интернал способен терять контроль, а значит испытывать эмоции. Пусть сейчас эта сдержанная злость, но он начинает понимать, что перед ним живой человек, а не бревно для его экспериментов. Я не рассчитываю на жалость. Напротив, хочу чтобы он злился и раздражался дальше, теряя самообладание. Возможно тогда он совершит ошибки, утратив бдительность и я этим воспользуюсь.

Пристально всматриваюсь в широкую спину и мысленно сыплю проклятья. Йолан останавливается у двери. Оборачивается, вопросительно подняв бровь. Выпроваживает меня с кухни. Почему-то именно в эту секунду в голове всплывает его взгляд, прикованный ко мне в душе. Непроизвольно ощущаю как кровь ударяет в лицо.

«И все-таки ты мужчина, чудовище. Пороки, говоришь, наши тебе не свойственны…или ты уже в этом не уверен?» – в моем сознании рождается дилемма. Что если с интерналами все сложнее, чем может показаться. Но я все равно надеялась, что все его взгляды в мою сторону просто плод моего воспаленного воображения. Не желаю воспринимать его чем-то большим, чем бездушную машину.

Проходя мимо него замедляю шаг, Мысленно говорю себе "мне нужно завоевать его доверие". Сама по себе идея не дает мне покоя, как и желание раздражать его. Странная смесь моих безумных хотелок толкает меня к отчаянным действиям.

– Я готова пройти дальнейшее тестирование, – сообщаю интерналу и вижу мимолетный проблеск удивления.

– Ты просила дать тебе сутки.

– Я передумала, – переступив с ноги на ногу, не без сарказма добавляю, – искренне хочу помочь вашему великому виду стать еще совершеннее.

На лицо интернала падает тень, зрачки сужаются.

Оказавшись в знакомом кабинете, я усаживаюсь поудобнее насколько это возможно и не свожу с него глаз. Опускаю ресницы только когда он заносит над моей головой обруч с датчиками. Моя личная неприязнь к Йолану дает дополнительные силы и помогает держаться морально на плаву.

– Пожалуйста, не делай мне больно, – негромко заявляю ему голосом моей соседки из соседней комнаты, в доме где я снимала квартирку. Поговаривали, что она занималась эскортом и судя по частым мужчинам в ее гостях – это было правдой. Ее звали Сарой и я периодически слышала как на пороге своего жилища она примерно так же шептала своим гостям разные непристойности или наигранно притворялась несчастной девушкой, которой нужна помощь. Сара часто представлялась мужчинам – Эмбер. Вспомнив ее так неожиданно для себя, я повторила, – не делай мне больно.

И в этот момент обруч в руках интернала замирает. Иглы коснулись кожи, но не вошли. Открываю веки и сталкиваюсь с его взглядом.

Зрительный контакт длится совсем чуть-чуть. Он разыгрывает его, завершая подключение меня к оборудованию, но иглы вонзаются не так резко как обычно. Аккуратнее. У меня аж ком подскочил к горлу. Невероятно. В Йолане действительно что-то сработало. Беру на заметку. Запоминаю.

И пока идет терзающее мое сознание тестирование, продолжаю обдумывать ситуацию.

Через некоторое время интернал все отключает и устало выдыхает. Понятно, разочарован.

– Твои показания еще ухудшились, – сделав пометки в планшете, он стаскивает с меня обруч. Я бы не назвала его действия аккуратными или тем более бережными, но вышло неторопливо и вполне терпимо по ощущениям.

– Видимо я переоценила свои силы. Прошу прощения.

– У тебя есть неделя, – Йолан садится напротив, подняв подбородок. Смотрит на меня сверху вниз.

– Что произойдет через неделю?

– Я планирую подвести окончательный итог.

Внутри меня все болезненно вздрагивает. Слова крутящиеся на моем языке, оседают и по телу распространяется отравляющая слабость.

– Что будет со мной, если итог тебя не устроит? – спрашиваю, а у самой губы немеют.

Он отворачивается. Мой вопрос игнорирует. Почему он его игнорирует? Легкие сжимаются от нехватки кислорода. Меня душит нечто незримое. Ответ по идее лежит на поверхности, можно не допытывать интернала информацией. И так понятно, но разум не в какую не хочет принимать реальность. Я по-прежнему жду и надеюсь услышать хоть что-то обнадеживающее для себя. Эта надежда тает от каждого его шага в сторону выхода. Останавливается обернувшись вполоборота.

– Время позднее, пора спать, – холодно произносит Йолан.

Я почувствовала, как мое лицо удлинилось и сердце пропустило пару ударов. Поравнявшись с ним, подняла голову, хотела о чем-то спросить, но желание так и осталось беззвучным. В душе образовывалась гложущая пустота. Она как черная дыра, поглощала все мое существо.

Увидев в руках интернала браслеты блокаторы, я даже не удивилась. Шумно выдохнув, вытянула вперед руки.

Окинув мое лицо быстрым взглядом, он застегнул крепления на одном запястье и задержал свою ладонь на другом.

– Так будет спокойнее, – сказал он.

– Кому? – отвернувшись, я блуждала взглядом по проекции в полу, сейчас она изображала звездное небо.

– Нам обоим.

Браслет на моей второй руке щелкнул и выше него кожу обожгло от легкого прикосновения. Интернал словно случайно задел мою руку шероховатой подушечкой пальцев, обрисовав место, где проходила вена. Оставленная дорожка от прикасания запульсировала. Тепло проникло под кожный покров, молниеносно разбежавшись по телу.

Я взбудоражено вздрогнув, уставилась на него.

Интернал поднявшись до половины лестницы, обернулся. Коротким кивком, если я правильно расшифровала, пожелал мне спокойной ночи.

Свет погас, погрузив все пространство почти в полную темень. Остались гореть только самые маленькие тусклые лампы, ранее неприметные на фоне остального освещения.

Подсунув под щеку сложенные ладошки, опустила голову на обивку дивана. Уснуть катастрофически сложно, мысли стальными прутьями терзают разум. Я проигрываю это противостояние. У меня слишком мало шансов и ближайшее будущее воспринимается беспросветным и мрачным.

Неделя…

Что будет через неделю? К черту! Одергиваю себя. Зачем задаваться вопросом, ответ на который мне не может понравится?

Как выбраться?

Он выпустил меня из той комнаты, но по ощущениям, меня словно загнали в еще более тесную клетку. Я могу ходить ножками по его дому, но не вижу возможности выйти. Разве это не большее проявление жестокости – обнадеживать?

Воспаление в области затылка отдавало болезненностью в челюсть, но я фактически не обращала на неприятные ощущения внимание. Были проблемы поважнее.

"Неделя" – шепнула себе под нос.

Погружение в сон произошло невероятно внезапно. Я все еще блуждала в поисках решения сложившихся сложностей, как обнаружила себя в своих же собственных детских воспоминаниях, проникших в сновидения.

Старейшина рассказывал мне и другим детям в лагере кочевников как появились интерналы и почему они были созданы. Я впервые увидела настоящего живого представителя высшей касты в пятнадцать лет, до этого момента они казались мне только легендами, которыми пугают детей.

Рассказы старейшины всегда звучали как сказки. В том числе и история о том, как мир иссох и стал пустыней с редкими водами. Однако, раскаленный песок в моей руке и мертвый горизонт, с осколками былой цивилизации, были вполне реальными и доказывающими, что мир окружающий нас однажды сильно изменился.

Это было после войны, очередной и устрашающей. Виной всему были амбиции жителей земли. И тогда программа искусственного интеллекта разработала формулу с минимумом просчетов. Решение проблемы сводилось к созданию миротворцев – новых людей, способных вычислять ошибки и исправлять последствия войны. Добровольцы получили свои первые дозы вакцины, обеспечивающей им новые возможности. Программа была одобрена большинством мировых лидеров и ее реализация планировалась в течение тридцати лет. Первые годы превзошли изначальные прогнозы и количество миротворцев было увеличено. Каждая точка земли получила свой маленький оазис, курируемый добровольцами. Этих миротворцев простые люди называли мусорщиками, ведь их обязанность заключалась в «уборке следов мировой трагедии».

Старейшина поведал о том, как чествовали мусорщиков первое время и как постепенно к ним относились все настороженней. Став способнее и умнее, они утрачивали человеческую составляющую. Люди понимали, что миротворцы другие, странные и не способные вернуться к прежней жизни. Живые вычислительные машины были лишними в глазах общественности, но мировые лидеры считали иначе. Им нужны были новые люди и избиратели. В мусорщиках руководители стран узрели решение всех экономических и социальных проблем. Молчаливые, слепо и при этом грамотно выполняющие команды нелюди, устраивали половину из тех, кто был приближен к власти.

Консул нашей страны подкинул человечеству «подарок», поставив решающую подпись в голосовании «за». Так и началось их искусственное производство. Ряды добровольцев пополнились целым новым поколением детей, выращенных на новой формуле.

Я с замирающим сердцем слушала старейшину, а он все говорил, говорил и каждое слово впитывалось в сознание.

Старейшина поведал, как мусорщики стремительно быстро превратились в новую мировую элиту, как научились создавать себя сами и как перепрограммировали всю мировую систему.

Они возложили на себя миссию – довести проект по спасению земли до конца и вернуть человечеству планету. Только как выяснилось, спасали они всех в своем понимании. Точнее их интерес больше базировался на улучшении мира для себя. Опустевшие города так и остались стоять руинами и лишь некоторые остались существовать как резервации по соседству с новой империей интерналов. Немногие людские поселения, в которых кипела жизнь, официально полностью принимали господство новой элиты. Те в свою очередь давали электричество и делились некоторыми незначительными своими технологиями. Это помогало последним городам выживать, выращивать продукты и вести торговлю с независимыми колониями кочевников.

Неофициально – в городах властвовали черные рынки. Они охватывали целые кварталы и исчезали как по команде, разрастаясь с приходом ночи. Черный рынок был основным источником дохода жителей и главным рассадником того, от чего интерналы пытались избавиться, введя комендантский час. Но главное, именно под покровом ночи на улицах запрещенной торговли формировались повстанческие группировки.

Однажды судьба свела меня с одной из них.

Мой сон вел меня по такой улице, олицетворяющей для меня новый удивительный мир, вдоль рядов с разной ведомой и неведомой запрещенкой, к заветной двери… Она распахивается, приглашая меня во мрак и я резко просыпаюсь.

Подскочив, села, ощутив холодную испарину на лбу. Переводя дыхание, провела ладонью по лицу, убирая влагу. Физически чувствовала еще одну странность. Я безошибочно определив ее источник, подняла голову на лестницу. Он стоя наверху, облокотился руками на монолитное ограждение, смотрел на меня.

Я плохо в темноте видела его лицо, но глаза были направлены на меня, в пронизывающем каждую мою клеточку взгляде. От этого взора мурашки разбежались по коже.

«Мусорщик» – вспомнила я то, как их раньше называли люди.