Читать книгу Женско-мужской словарь - Янина Желток - Страница 1

Дело даже не в том, что мы пили кофе под дождем. Мы пили его на фоне моря. Летом в Одессе. После урагана, когда с морем все еще происходило что-то невероятное.

Уже месяц я жила в Одессе, но еще ни разу не купалась в море. Июнь выдался теплым и дождливым. Дел было много, а вот компании для морских прогулок все не находилось. Тут возникла Ника. Я сделала комплимент по поводу ее загара, а Ника ответила:

– Все потому, что я каждый день бываю на море. Море ведь самое лучшее, что есть в Одессе. Ты вот на каком пляже купаешься?

– Вообще-то так получилось, что ни на каком, – смутилась я.

– Как… – Миссия Ники на сегодняшний день была определена. – Купальник у тебя есть?

У меня был очень красивый купальник. Он спокойно лежал на дне чемодана, уверенный, что его час вот-вот наступит.

По дороге мы рассказали друг другу великое множество знойных историй из жизни. Я узнала между прочим, что Ника влюблена и это и есть та самая причина, по которой она так усердно загорает и плавает.

– Я все время хочу говорить с ним, а он… Он почему-то не звонит, – вздыхала Ника.

Море было теплым и густым, как кисель. Плавать было очень приятно.

Я почувствовала себя чудесно и пожалела, что не ходила купаться каждый день!

– Какой восторг! – кричала я.

Ника плыла и широко улыбалась.

Она была художницей и даже на пляж брала коробку карандашей. Мы решили нарисовать портреты друг друга. Как только мы закончили и поменялись листами, пара мелких капель упали на мой портрет. Я подняла глаза и увидела, что с морем происходит необыкновенное.

Оно начало менять цвета. Из темно-синего море превратилось в зеленое с сиреневыми лентами волн. Казалось, оно прошло через компьютерный фильтр и поэтому стало таким контрастным. Небо наполнилось темным ультрамарином и выпустило из себя чернильные нити прямо в воду.

Зонтики улетали от хозяев, девушки заворачивались в парео. На берегу поднялась суета.

– Нет, я не могу, я позвоню ему сейчас! – воскликнула Ника.

– Звони, я хочу его увидеть! – Мне и правда было интересно познакомиться с мучителем Ники. Человеком, которого мы успели прозвать Главным Хирургом.

– Какого цвета у вас море? – говорила Ника в трубку. – А у нас зеленое с фиолетовыми полосками. Моя подруга Желток хочет познакомиться с тобой! Давай! Давай! – отвечала она.

Оказалось, Главный Хирург только что пришел на соседний пляж. Мы встречались через пять минут.

Последние из храбрых собирали полотенца и убегали с пляжа, носившего имя Отрада. Только две фигуры в белых футболках и шортах не спешили исчезать. Их белые одежды светились на фоне бушующего моря. Высокие и загорелые, они узнали нас издали, замахали руками и даже пару раз подпрыгнули. Это был Главный Хирург и его товарищ.

Над горизонтом зажигались ломанные стрелы. Большой корабль с парусами боролся с ураганом недалеко от берега.

– Это Владимир, это Тимофей, – сказала Ника, – Плывем!

Мы зашли в море вчетвером. Мы плыли среди огромных соленых волн, под обстрелом крошечных льдинок.

«Кто из них Владимир, а кто Тимофей? – промчалось в моей голове. – Наверное, Главный Хирург – тот, что постарше. Второй слишком молодой кудрявый… и даже похож на девочку. Нет, он не может быть мучителем!»

Но тот, что был старше и серьезнее, тот, в ком я признала Главного Хирурга, все время держался рядом со мной!

Дождь все еще шел, когда мы с Никой и одним из ребят оказались под навесом. Здесь лежали лодки, большие желтые зонты и шезлонги.

Море и небо сделались серыми, было похоже, что все краски смыло в воду и теперь они отдыхают там на дне. Парусник отошел к горизонту.

Новый приятель нес наши рюкзаки и вещи друга, который уплыл в сторону корабля.

– Послушай, Ника, кто из них Главный Хирург? – шепнула я ей на ухо.

– Неужели ты не понимаешь?!

Рядом со мной рослый Тимофей рассказывал про йогу.

– Кто? – снова спросила я.

– Он. – И Ника взмахнула рукой в сторону моря.

Кудрявый Вова только что выпрыгнул из бушующих волн. Он бежал и вопил:

– Желток! У тебя фиолетовые губы!

– Ты, гад, Вован, – ответила я.

– Фиолетовые губы, – дразнился Главный Хирург. Он прыгал то на одной то на другой ноге, и мотал головой, как промокший пес.

Я дрожала под своим полотенцем.

Оказалось, что летом на море можно замерзнуть.

– Надо выпить горячего кофе! – сказал йог Тимофей, – Идем, Володя!

И они оба умчались, шлепая по лужам.

– Ну и где они найдут этот кофе? – стучала зубами я.

Ника растирала меня полотенцем и рассказывала про городок, из которого приехали наши приятели. Про заводы и шахты, бедность и безнадегу.

Я отвечала, что они симпатичные и меня совершенно не волнует их родной город. Потому что… Потому что я кое-что знаю про города. И кое-что про мужчин. В большом городе так непросто найти свое счастье. Шахты – шахтами. Счастье – счастьем.

– Тимофея привезла сюда девушка, – рассказывала Ника, – она одесситка, я с ней знакома, они встречались где-то там в его Луганске. И вот однажды она уезжает домой и прямо перед вагоном говорит: или мы едем вместе, или расстаемся прямо сейчас. Ну и он, конечно, – ты видела, парень решительный! – шагнул в вагон! Правда, здесь они разбежались.

Кофе приплыло к нам по воздуху. Каждый из приятелей держал в руках по две фарфоровые чашки на блюдцах.

Я сделала первый глоток и перестала дрожать.

– Давайте погадаем на кофейной гуще! – предложила Ника и поглядела в чашечку Вована: – Я вижу три поезда!

Вован, больше похожий на кудрявого щенка, чем на Главного Хирурга расплылся в улыбке:

– Это было прошлой осенью. Я пришел на вокзал и решил, что сяду на первый уходящий поезд. Я мог уехать в Харьков, Киев или в Одессу. Первым приехал одесский.

– Долго ехал? – спросила я.

– Двадцать два часа. Ехал и все время думал про море. Даже во сне его видел… – А что в твоей чашке, Желток? – спросил Вован.

Ника заглянула в мою чашку:

– Дерево и корни.

Откуда она узнала?

Это была моя история. В Одессе родилась моя прабабушка. Она много раз рассказывала про день своего рождения за праздничным столом, вокруг которого собирались все родственники. Тут непременно были оливье и красная икра на половинках яйца, слоеный Наполеон громоздился на уголке книжного шкафа. Радостная моя прабабушка говорила так: «Я родилась в Одессе в двадцатом году. Место Отрада, улица Ясная. Белые отступали, красные наступали. Мой папа и дядя Вася пошли за доктором. Двумя разными путями, потому что вокруг шли бои». Первая история, которую я услышала про этот город. Мне нужно было обязательно увидеть улицу Ясную. Понять, в чем отрада.

– Знаешь, как называется этот пляж? – спросил Тимофей.

– Отрада, я уже подумала об этом.

В чашке Тимофея тоже обнаружили поезд. Его историю мы уже знали.

– Ага! Дерево и поезда! – сказала я. – А что у тебя, Ника?

Я взглянула на фарфоровое донышко и решила, что меня разыгрывают: потому что снизу на меня мчался маленький и четкий силуэт самолета.

– Тут самолет! – закричала я.

В этот момент где-то в глубине рюкзака Ники запищал телефон. Ника заговорила по-английски. Она описывала море и то, как мы с ней познакомились сегодня, как рисовали портреты друг друга и как пришли на пляж. Единственное, о чем она молчала, были наши спутники в белых футболках.

Главный Хирург внимательно смотрел на Нику. Потом насупился.

– Вот так всегда! – сказал он другу.

Море сделалось совсем прозрачным и светло-серым…

Тем летом мы купались с Никой почти каждый день. А когда наступила осень, явился рыжий шотландец и увез ее в Англию.

Примерно в это же время Главный Хирург нашел себе девушку. Она оказалась совсем не похожей на Нику. Темноволосая, строгая, на голову выше моей подруги. И если у Главного Хирурга по-прежнему просматривались женские тонкость и гибкость, то дама его сердца, напротив, напоминала конкистадора.

Ну а его друг Тима стал моим другом. Похоже, я тоже остаюсь в Одессе.

Я часто вспоминаю тот день. И кофе под дождем… Мы закончили с кофе, поднялись по ступенькам и спрятались под навес, где слышалась музыка. Внизу на пляже на узкой площадке под козырьком темнокожий парень учил группу девушек танцевать румбу. Дождь летел со всех сторон. Мы тоже танцевали, повторяя движения пластичного, влюбленного в самого себя учителя танцев. И подпевали про «корасонэспирато» – сердце, полное надежд.

Потому что у каждого из нас были и остаются надежды, связанные с этим городом у моря.

Так началось наше первое лето в Одессе.