Читать книгу Охота на ботаника - Янина Логвин - Страница 3

Почтовая служба срочной доставки «Service life» слыла фирмой серьезной и функционировала круглосуточно, включая праздничные дни и выходные. Клиенты обслуживались с восьми утра до восьми вечера, все в сервисе было заточено на увеличение скорости доставки, поэтому работа не стихала и ночью. Трудился транспортный парк, диспетчеры, грузчики и младшие менеджеры, обслуживая связь между отделениями по всей стране. Шла корреспонденция, посылки и различные грузы, а значит, компания нуждалась в тех, кому предстояло загрузить, разгрузить, отследить и упорядочить транспортировку отправлений.

Обычно за ночь мне приходилось выполнять различную работу, быть и сортировщиком, и грузчиком. Последнее время меня пытались подключить к команде менеджеров и логистов, предлагая полную занятость, но я всякий раз отказывался, предпочитая работать по ночам – оставляя себе на отдых несколько свободных ночей в неделю.

Заработок выходил не ахти какой, но вместе с повышенной стипендией и платными лабораторными, которые я делал в основном для студентов с других факультетов, удавалось кое-как сводить концы с концами и держаться на плаву.

Удавалось бы, если бы не конкурс и не поездка с проектом в Канаду. И не собственное будущее, которое я мечтал связать с наукой.

Черт! Мне нужны были деньги, и следовало хорошенько подумать, где их взять.

Около трех ночи отъехала загруженная машина, я забрал из складского помещения накладные и вошел в кабинет, где стояли столы менеджеров. Сев за один, внес в компьютер данные по отгрузке (как старший смены) и посмотрел на часы. Наступило время небольшого перерыва, когда можно было часа два отдохнуть, и я достал из рюкзака ноутбук. Раскрыв его, подключился к Wi-Fi, но прежде чем войти в интернет, открыл в Word текстовый документ с неоконченной рецензией на книгу…

Уже три года я вел на «Фейсбук» собственный литературный блог. Сначала не думал ни о чем серьезном, просто делился с друзьями и миром мнением о прочитанных книгах – слишком много было мыслей в моей голове, слишком много желания высказаться и внутреннего противоречия. Но неожиданно блог обрел популярность, пошел отклик, и подписчиков прибавилось. Теперь их у меня насчитывалась не одна тысяча – тех, с кем я вел диалог на своей странице.

Однако в последнее время с необходимостью думать о будущем свободного времени убавилось. Я уже не глотал книги запоем, как когда-то, будучи не в силах утолить жажду знаний и впечатлений. И все же старался читать каждую свободную минуту – дома, в транспорте, в университете.

Мысли никуда не ушли, они по-прежнему жили во мне – целый хаос идей самого разного характера, как и потребность их изложить, что я и делал. Иногда в рецензиях, иногда в разговоре в сети, в научных проектах, а иногда в рассказах. Последние, правда, я никому не давал читать, кроме сестры, но Крис они нравились, и пока мне этого было достаточно.

Я закончил рецензию, закрыл ноутбук и потянулся. Диспетчер сообщила, что машина на разгрузку в отделение прибудет к пяти часам утра, а значит, у меня оставался еще целый час.

Я вернулся на склад и уснул – так же, как ребята, прикорнув на диванчике возле коробок.

POV Агния

Сегодня она выглядела намного лучше – почти так же хорошо, как я ее помнила – короткие кудри завитого парика и легкий макияж. Она по-прежнему была очень худа, но после месяца лечения в израильской клинике к ней вернулся аппетит, заиграло румянцем лицо, а с ним и настроение улучшилось. Я любила, когда она улыбалась – в этот момент я вспоминала свое детство и нас. Бабушка всегда говорила, что мы – команда. Именно так я ей и ответила, когда, узнав о ее болезни, к недовольству родителей, оставила учебу за границей и вернулась домой: «Мы команда, Ба! А учиться там я никогда не хотела, ты же знаешь».

У бабушки всегда было отличное чувство юмора, а вот терпения не наблюдалось. Потому и сейчас она прервала мой рассказ о командировке отца в Южную Америку нетерпеливым взмахом руки:

– Последние десять лет мне кажется, что мой единственный сын – не потомок польского дворянина, которого я воспитывала соответственно, а герой сериала «Следопыт» в пыльнике и сапогах, которому дали карту страны Эльдорадо, но забыли упомянуть, что эта страна – миф. И теперь он ищет ее до крови из носу, но все никак не может найти. Это никогда не закончится, Агнешка. Я вижу его по телевизору чаще, чем в жизни, и уже перестала надеяться, что ему надоест. И тебе не советую!

Мой отец, сделавший в прошлом отличную карьеру актера кино, а после – с легкостью с ней расставшийся, сейчас вел на телевидении известное шоу о путешествиях и различных гонках по всему миру и редко появлялся дома. Его породистое, красивое лицо с ямочками и узнаваемой улыбкой сердцееда нравилось зрителям, крепко держало рейтинг, и каналы платили за этот рейтинг большие деньги. Пожалуй, мы могли бы жить в Малибу, если бы кого-нибудь из нашей семьи это прельщало. Но – увы. В этом отношении я была дочерью своих родителей.

Я помню, как однажды мать сказала: «Гораздо интереснее светить в том месте, где ты не один из сотни светодиодов, а единственный яркий софит». На что мы с отцом дружно согласились.

Мать играла в театре и, похоже, переживала очередное увлечение молодым дарованием. В своей жизни я уже ко всему привыкла. В том числе и к тому, что люди способны выдавать за действительность многие вещи. И любовь тоже – если это удобно и устраивает двоих.

Мои родители любили друг друга, но еще больше они любили свободу и самих себя, и не скажу, что я их не понимала. Во всяком случае, в какой-то момент взросления я тоже стала верить, что партнер по жизни – это что-то вроде респектабельного друга, который не создает проблем и с которым комфортно в любое время года.

А себя можно растратить и на страсть. Особенно если страсть – дело твоей жизни.

Да, я в это верила, пока проклятый Купидон не свел меня с Антоном Морозовым и не всадил жестоко стрелу в мое сердце, пригвоздив к парню.

Мы не были вместе, но даже мысль о другой девушке рядом с Морозко, лишь умозрительное допущение, что Кудряшка может кого-то коснуться, улыбнуться или, не дай бог, поцеловать… приводило меня в отчаяние и гнев. Заставляло кровь течь по венам расплавленной лавой, находить его взглядом в коридорах университета и не отпускать.

Такого со мной не происходило никогда. И… Черт, с этим надо было что-то делать! Выздоравливать мое сердце никак не желало!

Видимо, я, забывшись, вновь озадачилась мыслями об Антоне, потому что бабушка вдруг улыбнулась и нарочито махнула на меня рукой.

– Ты мне надоела, Агнешка! Зудишь и зудишь. Еще и красотка хоть куда! Рядом с тобой я чувствую себя завистливой старой перечницей. Иди уже к своим парням! Они небось заждались. В прошлый раз один так названивал в домофон, что я уже думала вместо тебя на свидание пойти. Предложила ему составить компанию, а он отказался, представляешь? Невежа! Никакого уважения к старости!

Я встала из-за стола, за которым пила чай, и подошла к инвалидному креслу, в котором сидела бабушка. Присела рядом и поправила ее ноги. Ее сиделка и подруга – Любочка, женщина лет пятидесяти и просто душа-человек, поднялась было, чтобы мне помочь, но я ее остановила.

– Я сама. Извини, Дита. Не думала, что Эрик додумается искать меня здесь. Я уже предупредила его, что, если он еще раз тебя побеспокоит – оторву ему уши и все, что болтается ниже пояса. Меня не было несколько дней – уезжала из города, и, видимо, он решил, что я отсиживаюсь здесь.

Бабушка знала свою единственную внучку гораздо лучше ее друзей и совершенно справедливо скептически усмехнулась:

– Ты и отсиживаешься?! Девочка моя, но это же смешно!

Я пожала плечами:

– Согласна. Мы давно расстались, потом встретились, и ему вдруг показалось, что еще можно что-то вернуть. Он не понял мотива, а я не стала ничего объяснять. Вот и решили остаться друзьями.

Бабушка хохотнула:

– Узнаю себя. В твоем возрасте, Агния, я вертела парнями, как лиса хвостом, и всех по носу щелкала! Но неужели этот Эрик совсем не симпатичный?

Знакомый образ короткостриженого брюнета быстро промелькнул перед глазами и исчез.

– Ну почему же. Очень даже. Другим нравится.

– Ну так и не кисни дома! Сколько той молодости! Зажигай, пока горишь – ты у нас девчонка с головой. Тем более что весна на дворе!

Весна и правда за окном бушевала во всех красках – зеленая, яркая, в нюансах цветочного запаха и нежных оттенках. Таких же, как чувство в моей душе.

Знать бы еще, что с этим чувством делать.

– Ба, к тем, кто хочет меня – я идти не хочу. А тот, кто нужен мне – не хочет обо мне и слышать. Оказалось, что бывает и так, представляешь?

Вот теперь бабуля удивилась по-настоящему.

– Нет, со мной подобного не было. – Подведенная карандашом бровь поднялась. – Агнешка, неужели тебя угораздило влюбиться в новомодную звезду футбола? – Она приложила ладонь к груди. – Умоляю, скажи, что это не так!

– Это не так.

– Тогда он слепой? Или просто глупый? Детка, нет ничего хуже, чем мужчина, не способный по достоинству оценить красивую женщину. И если это так – не стоит тратить на него время. Поверь, оценит другой – более достойный!

– Скорее, Ба, он и слепой, и глупый. И совершенно точно не хочет обо мне знать. Но это ненадолго, я справлюсь. У меня нет выбора.

– Почему?

– Потому что он мне очень, очень нравится!

Не только у бабули, но и у Любочки тоже отвисла челюсть и чуть не выпал из рук планшет. Так что пришлось рассказать все, как есть.

– Вообще-то, Антон воспитанный, честный, умный и порядочный парень. Такие не предают и не бросают. И не выбирают себе девушек, похожих на меня, – слишком самоуверенных и без тормозов. От которых не знаешь, чего ожидать. Они любят девушек домашних и зашуганных, как блохастый котенок. Тех, кого можно спасти и пожалеть. А меня он не любит, чувствуете разницу? Ему со мной неуютно. Но мне себя не изменить, я это понимаю и делаю все, чтобы его не спугнуть.

Я широко улыбнулась – не хуже, чем голодная лиса, облизнувшаяся вслед Колобку, и призналась:

– Пока не спугнуть. Но у меня ужасно, ужасно чешутся руки и кончается терпение! Он мне нужен, и я его получу!

Глядя на застывшие лица, я, не удержавшись, звонко рассмеялась. Уткнулась на секунду лицом в бабушкины колени, поднялась и обняла ее.

– Ну, я пойду. Береги себя, Дита, ладно? Я на днях загляну!

– Познакомишь с парнем-то, внучка?

– Обещаю!

Я остановила «Ауди» на красный сигнал светофора и с досадой выключила в автомобиле видеоплеер, оборвав композицию Imagine Dragons на высокой ноте. Когда в моей машине находилась Милена, бесполезно было пытаться отвлечься на музыку. Столько звуков одновременно в одной тональности мой мозг отказывался воспринимать.

– …а я ему говорю: «Тебе что, Марджанов, трудно было мне позвонить? Или в Стамбуле нет электричества, Wi-Fi заблокирован, а роуминг запрещен Женевской конвенцией?» Я неделю ждала! Целых шесть дней! А он, гад, даже и думать обо мне забыл! Наверняка развлекался в свое удовольствие, как он это умеет! Да пошел он, хватит с меня! Я себя тоже не на свалке нашла!

Подруга смяла упаковку с салфетками и забросила в сумку. Провела ладонью по ярко-рыжим волосам, взметнувшимся от порыва ветра, залетевшего окно, и сердито выдохнула.

Сейчас обида в ней кипела возмущением и выплескивалась через край. Не первый раз, кстати, кипела, и даже не десятый, так что я не спешила удивляться. Полчаса назад она нашла меня в фитнес-центре «Скала», где я тренировалась на скалодроме вместе с Макаром и ребятами, и попросила отвезти ее в знакомый бар, куда обычно вечером перед клубом заходил Марджанов с друзьями.

Как по мне, так, честное слово, оно того не стоило.

– Если послала, то зачем к нему ехать, Милен? Может, лучше дать Марджанову время подумать?

– О чем? – Девушка всхлипнула.

– О разном. Как вариант – осознать в полной мере глубину своей вины. Соскучиться, приползти на коленях, и все такое. А вдруг это поможет ему залатать провалы в памяти? Что-то с ним в последнее время слишком часто случаются рецидивы странной болезни.

– А если он не соскучится?

Я бросила на подругу короткий взгляд.

– Милена, перестань делать вид, что ты не понимаешь. Ты вроде не святая, над головой нимба нет, чтобы терпеть такое отношение. Или уже смирись и заканчивай истерить, если тебя все устраивает. Или…

– Или что?

– Обруби и живи дальше.

Подругу это предложение не устраивало, но она лучше меня знала, чем все закончится. Однако обижаться – это куда легче, чем принять решение.

– Тебе хорошо говорить, Агния, – шмыгнула носом Миленка. – С тобой парни так не поступают. Хотела бы я на них посмотреть, если бы была тобой. Ты вон первая Макса и Эрика отшила, а они все равно о тебе спрашивают. И другие девчонки им не помеха.

– Это потому, что я не обещаю и не строю замки надежд, а иду туда, куда хочу. И на твоем месте я бы об Русика давно ноги вытерла и забыла, как его зовут. Нашла, по кому страдать!

– А я и вытру! Еще как вытру! Только сначала скажу в лицо все, что о нем думаю! Когда я злюсь, то себя не контролирую! Ему же будет хуже, если сейчас застану его с какими-нибудь девицами, как в прошлый раз. Знаешь, что этот гад сказал, когда я ему дозвонилась?

Мне было не интересно, но я спросила:

– Что?

Парочка ссорилась не первый раз, и лично у меня Марджанов всегда вызывал антипатию. Терпеть не могу парней, которые, имея пару, так и норовят сунуть руки еще какой-нибудь девчонке под юбку.

Со мной, правда, он так не рисковал, но только потому, что я могла ответить. В отличие от Миленки я любым угрозам и слезам предпочитала действие. И ничего не забывала. Никогда.

– «Да брось, Ленка! Неужели ты на меня злишься? Ну, Зая, так и позвонила бы сама. Я просто забыл…» Он обо мне забыл, твою мать! На неделю! Нет, ну не козел?!

Я включила сигнал правого поворота и резко свернула с проспекта. Проехав по улице между высокими тополями, припарковала «Ауди» у обочины и заглушила двигатель, встав с другой стороны от невысокого здания с широким подъездом и небольшим ангаром во дворе. Оставив руки на руле, вжалась плечами в спинку кресла и уставилась перед собой.

– Эй, Агния! Ты меня вообще слушаешь?

– Не визжи, Милена. Слушаю.

– Я и вижу!

Подруга оглянулась, но я не собиралась ей ничего объяснять – себя бы понять для начала. Достаточно того, что Миленка знала: я всегда поступаю исключительно так, как считаю нужным.

– И куда это мы приехали? Почтовая служба доставки «Service life»? Агнешка, ты что, собралась отправить посылку? Так наверняка уже поздно и почта закрыта. Слушай, а как же бар?

– Будет тебе бар. Посиди пять минут, и я отвезу.

Я взглянула на часы. Морозов всегда отличался пунктуальностью, вот и сейчас показался у здания почты без семи минут восемь. В джинсах, кедах и легкой ветровке, с рюкзаком за спиной. Светлые волосы стянуты чуть выше затылка в свернутый хвост, от чего кажутся темнее. И, конечно, очки.

Интересно, почему он не носит линзы?

Я и сама не заметила, как сильно обхватила пальцами руль и подалась к окну, наблюдая, как парень идет по тротуару к отделению сервиса, в котором работал по ночам. О том, что он меня заметит – не переживала. Мечтатель Кудряшка не отличался внимательностью, это я уже успела понять. Вот и сейчас он прошел мимо и остановился возле двух парней, куривших сбоку от крыльца «Service life».

Миленка тоже прижала свой нос к стеклу и сощурилась.

– Постой, снова тот блондинчик? Это же за ним мы ехали от университета в прошлый раз, пару недель назад? Агнешка, мне кажется или ты его преследуешь?

Отрицать не хотелось, хотелось услышать его голос.

– Тебе не кажется. Я его преследую.

– Ничего себе! И чем он тебе так насолил?

Мы учились с подругой в разных вузах, поэтому о Морозко Милена не знала.

На этот раз я решила отделаться полуправдой.

– Он у меня кое-что отнял и не собирается возвращать. Надеется, что само собой рассосется – наивный!

Миленка, изумившись, хохотнула:

– Скорее уж сумасшедший! Даже я не рискнула бы с тобой связаться! Слушай, он же молодой совсем. Сколько ему? Восемнадцать? – удивленно спросила.

Морозов и правда выглядел младше своего возраста, но меня это почему-то не смущало.

– Двадцать. Так же, как нам с тобой.

– Да? – Уголки губ подруги разочарованно поникли. – Хм. Никогда не любила парней-одногодок – с ними так скучно! Никаких сюрпризов, все поступки можно просчитать наперед.

– Ну, я бы так не сказала. С этим – не соскучишься, уж поверь мне.

– И на почте работает, – задумчиво протянула Миленка, брезгливо сморщив нос. – Здесь же платят три копейки!

Денег у Морозова не водилось, тут подруга угадала, но меня и это не волновало. Первый раз в жизни меня волновали вещи куда более приземленные. Вроде тех, которые сотни тысяч лет назад заставили приматов влезть на пальму и сорвать банан.

– Это он «пока» на почте работает! – спокойно возразила. – Ничего, для человека разумного любой труд полезен, лишь бы причинное место в барах не чесал, как твой Русик.

Я попала в точку, и Миленка покраснела.

– У Руслана защита диплома впереди. А еще его ждет место в фирме отца! Он не нуждается в подработке. Тем более в такой! – Она, фыркнув, отвернулась от окна. – Знаешь, какой он гордый?

Я лишь усмехнулась. О гордости у нас были разные понятия.

– Слушай, Агния, а давай я расскажу парням, что этот блондин тебе должен? – предложила подруга. – Пусть они сами с ним разберутся. Ты же знаешь, тебе никто не откажет.

Вот теперь у меня перехватило дыхание от возможной перспективы такого разговора. Кто-кто, а Миленка не отличалась сообразительностью, запросто могла и усложнить Антону жизнь.

Не нужно было мне ее сюда везти, но это оказался тот редкий случай, когда действие опередило мысль, стоило увидеть знакомый поворот. Да и не рассчитывала я с ней встретиться.

– Только попробуй, Архипова! – Я взглянула подруге в глаза. – Он мой!

– В смысле – твой? – Брови у Миленки взлетели, а рот приоткрылся.

Пришлось предупредить.

– Этот блондин – мой парень! И мне не понравится, если кто-нибудь хоть чихнет в его сторону, ясно?!

Морозов снял рюкзак, рассмеялся какой-то шутке приятеля и вместе с ним вошел в здание почтового сервиса, скрывшись за дверью.

Проводив его взглядом, я вздохнула и сжала губы. Мне предстояло встретиться с Кудряшкой утром – несмотря на ночные смены, он умудрялся не пропускать занятия в университете, и только мысль, что я скоро снова его увижу, помогла очнуться и завести двигатель «Ауди».

Миленка ничего не ответила, но озадачилась. Сидела хмуро и думать забыв о Марджанове. Похоже, в последнее время мое поведение не удивляло только меня.

Когда я остановила машину у входа в бар «Паутина», подруга предложила:

– Агнеш, не знаю, что с тобой происходит, но, может, пойдешь со мной? Посмотришь, как я порву с этим гадом Русиком, а потом заглянем в клуб, а? Кстати, уверена, что Жанка с Иркой тоже будут не против спонтанного девичника. Мы же давно не гуляли вместе! А Ирка – та вообще до сих пор думает, что ты избегаешь ее из-за Эрика. Ну, было у них пару раз по глупости, так с кем у него не было-то? Только я тебе об этом ничего не говорила, а то она меня убьет!

Эрик точно был последним человеком, о ком я сейчас думала.

– Нет, не хочу, Милен. Нет настроения.

– Что, снова вернешься в «Скалу»? Вы там все словно одержимы своей высотой! Особенно этот красавчик Макар! У меня от одного взгляда на вас сердце останавливается!

Я посмотрела перед собой на дорогу и пожала плечами:

– Может быть.

– И насчет блондина… Давай будем считать, что я шутку не поняла, ладно? У тебя всегда было своеобразное чувство юмора. Сейчас поверю, что вы вместе, а ты потом поднимешь меня на смех.

– Пока, Милен! Хорошо тебе врезать Русику!

Я закрыла боковое окно в «Ауди» и уехала, оставив подругу с ее парнем и мыслями.

Она просила меня подвезти, и я это сделала. А смотреть на то, как Милена в слезах виснет у Марджанова на шее – у меня желания не было. И здесь мое чувство юмора было абсолютно ни при чем.

* * *

Однако я не вернулась в «Скалу» к Макару, хотя едва не поддалась такому желанию, – здесь подруга угадала. Скалодром работал до одиннадцати часов вечера, и все же на сегодня тренировка окончилась – как бы сильно я ни любила стену, а приоритетом по-прежнему оставалась учеба. Моя семья в прошлом не поскупилась на репетиторов, и сегодня – уже я не могла позволить себе не оправдать надежд на этот вклад. Поступать на физико-математический факультет я решила сама и была по-прежнему настроена его окончить, что бы мои родители об этом ни думали.

Увы, меня не прельщали ни театр, ни кино, ни все, что связывало мою семью с телевидением и искусством. Я оказалась слишком хорошо знакома с обратной стороной мира, который часто выдавал желаемое за действительное, раскрашивая серую картинку реальности дорогими фильтрами. Так мастерски, что в конце концов стирались грани и подменялись понятия.

Мать пыталась, но меня не смогло подкупить ничего – ни связи, ни знакомства, ни перспективы.

«Конкурс красоты? Серьезно? Меня научат ходить по подиуму, как живую куклу, улыбаться, как будто у меня паралич, и даже – о боже! – сделают модную фотосессию в купальнике?! А все потому, что я красивая?! Но у меня даже груди нет!

– Агния, дочка, ты не просто красивая, ты – лучшая! Я воспитывала тебя быть первой! С победой в конкурсах, да еще и со связями нашего папы, перед тобой откроется блестящее будущее! Как ты не понимаешь?!

– Где? В кино или в замужестве?

Мать, в отличие от нас с отцом, любила приврать и приукрасить, но в тот раз ответила, что думала:

– Не исключено, что и там, и там. Огонёк, разве тебе не польстит, если тебе вслед оглянутся и назовут Королевой? Именно за тобой признают первенство? Для женского сердца это очень сладко, дочка.

Я искренне изумилась. Даже фыркнула:

– Конечно, нет! Ерунда какая! Мам, исключено! Мне это не интересно! И я никогда не выйду замуж по расчету!

В тринадцать лет я читала много романтической литературы.

– У тебя сейчас трудный возраст, ничего, перерастешь. У любви слепые глаза, зато очень большие ожидания, которые, как правило, не оправдываются. Такие браки имеют свойство быстро растрачивать запал. После первой любви случается вторая, потом третья… А там не успел оглянуться, как ты уже сидишь один у разбитого корыта жизни. А самое обидное, что ничего не вернуть назад. Ни молодость, ни советы!

– Но ты же любила!

– А я и сейчас люблю. Люблю твоего отца со всеми его недостатками. У меня премьера спектакля, а его нет? Ничего – люблю! У меня воспаление легких, а у него парусная регата у Карибских островов? Какая прелесть! Главное, что Вацлав душка, его все любят, а мне – завидуют! – мать, красивая шатенка тридцати пяти лет с фигурой, как у двадцатилетней девушки, уверенно и тонко улыбается. – Поверь, с этим можно научиться жить. Главное для женщины – ее комфорт.

– Но почему ты папе не скажешь, если тебе не нравится?

– Мое счастье, что я терпеть не могу истерики ни в каком виде. А на любое отношение к себе людей предпочитаю отвечать зеркально. Мужчина никогда не уйдет от женщины, если она не закатывает ему истерик и принимает в дом. Именно поэтому у тебя есть и мама, и папа, которые тебя очень любят. Надеюсь, Огонёк, в этом-то ты не сомневаешься?»

Я не сомневалась. Никогда. Родители меня любили, и я их тоже. И пусть тот разговор случился семь лет назад, мое мнение о «Шоу кукол» с тех пор не изменилось. Грудь выросла, да еще какая (мое чувство внутренней свободы позволяло мне в уединенных местах загорать топлесс), но я по-прежнему не понимала смысла подобных мероприятий и отказывалась принимать в них участие.

И все же слова мамы о неоправданных ожиданиях запомнила.

Я стала старше, вокруг меня влюблялись девчонки, теряли головы и рыдали из-за неразделенной любви, а я ждала. Глядя на них, в душе надеялась на большое чувство, пыталась отвечать на внимание парней… Но любовь ко мне не приходила. Ни большая, ни маленькая, никакая. Самые интересные парни вились пчелами, но надоедали и утомляли, как неудобная обувь. В конце концов я поверила, что утверждение психологов «Некоторые люди просто не способны любить» – это обо мне, и отодвинула счастливую формулу «комфортных» отношений на дальнюю перспективу.

Очень дальнюю, пока не увидела глаза и губы Морозова и не поняла, что утверждение ложно.

И все же еще до Морозко я не была совсем уж бесчувственной снобкой. Уже семь лет во мне жила страсть, которой я отдавала все свое свободное время.