Читать книгу Упал. Очнулся. Папа! - Янина Логвин - Страница 4

Даша

– Что это? Кто это?

– Где?

– У тебя под столом. Там кто-то есть!

Я так и обмерла, зажав ладонью рот, услышав испуганный писк Людоедочки и неясную возню над собой.

Кажется, я только что чихнула, но произошло это так неожиданно – в самой активной стадии подслушивания процесса совращения шефа, что и понять ничего не успела, как уже все произошло.

Вот гадство-то! А всё волосы виноваты, будь они неладны! И тот, кто мне их растрепал!

– Андрей, кто там? Я ясно слышала чей-то чих… Что происходит? – забеспокоилась брюнетка. – Мы не одни?!

Вот если Воронов меня сейчас сдаст, никогда ему этого не прощу и уволюсь!

– Я ничего не слышал. Тебе показалось, Нелли.

Фу-ух, не сдал.

– Но, Андрей!

– Какая разница! Я же сказал, что ты опоздала. Нет там для тебя ничего интересного!

Что? О, нет! Только не это! Разве Воронов не знает, что, если хочешь успокоить подозрение у женщины, ее вопрос нельзя оставлять без ответа! Тем более вопрос неудовлетворенной женщины! Это же ищейка Куприянова! Она теперь непременно захочет узнать!

Я дернулась назад, потом вперед, в панике обдумывая, как быть. Мой шеф, который хам и узурпатор, продолжал держать меня у ноги, но вот пальцы вдруг сместил с щеки на мои губы, словно испугался, что я выдам себя.

Поздно, шеф! Усё пропало! Фиг Петушка от лисы спрячешь! Не за тем Людоедочка сюда пришла, чтобы ее за нос водили. Она же меня сейчас обнаружит, а я, по самоуверенной милости гоблина, засунувшего меня под стол, буду сидеть под ним, как трусливый заяц, или пойманный на горячем воришка!

Только этого не хватало. Из-за своеволия начальника перед какой-то Пригожевой последнюю гордость растерять!

– Ах, вот оно что… Да это же Петушок!

Ну вот, я же говорила. Обнаружила! А я так невежливо к ней задом. Даже не поздороваться нормально.

Я попятилась попой назад, но Воронов не отпускал, и пришлось его цапнуть за палец. Очень сердито цапнуть. Детский сад какой-то!

Я выбралась из-под стола, и поднялась, сердитым взглядом испепеляя шефа на месте. Всё он виноват, гад! Как будто я не догадалась, какую он тут игру затеял. Издевается! Не поверил, что я ему правду рассказала.

– И ничего не «оно», а я! – подняла голову и хмуро взглянула на сползающую со стола Пригожеву.

Увидев, в каком брюнетка виде, округлила глаза, изумленно рассматривая на помощнице Куприянова расстегнутую блузу.

Ого! Вот это решительность!

Это же какую же нужно иметь практику соблазнения, чтобы так легко и быстро обнажиться в кабинете самого генерального? Еще каких-нибудь пять минут, и если бы не я… то есть не мой чих, еще неизвестно, кто из нас двоих подобрался бы к Воронову ближе!

Но, стоп. О чём это он сказал в конце разговора? Что это за намеки вообще про понравиться? С чего бы вдруг?

А может, Воронов и не меня имел в виду? То есть меня, но не по-настоящему? (По-настоящему-то он меня терпеть не может, это факт!) Может, он так намекнул Пригожевой, что она пришла не вовремя?

Я ведь почувствовала, как она на него подействовала – у внука Матвея Ивановича едва слюнки не текли, так разволновался бедный от доступной красоты Людоедочки. Всю прическу мне истрепал, зараза, сдерживаясь из последних сил! Не было бы меня, выхлебали бы они свой «кофе» на пáру будь здоров, прямо на столе угощая друг друга, и плевать на корпоративную этику!

Или… или он все-таки мне поверил? Моим словам, что Пригожева с Куприяновым замышляют против него страшное преступление? Раз уж сразу не попросил оставить их с брюнеткой одних, хотя и чувствовал досаду?

Ничего не понимаю.

Пригожева тем временем, расстроившись, уже принялась застегивать на себе блузку и одернула юбку. Мне тоже не мешало одернуть свою, что я и сделала, гордо поджав губы. Волосы поправлять не стала – бесполезно. Аккуратный еще недавно «пучок» теперь висел на боку с растрепанными прядями. Слишком густыми, чтобы я смогла с ними за секунду справиться.

– Вижу, что ты, – буркнула Людоедочка, бодаясь со мной взглядами. Мы обе поправляли блузки. – Как же это я так промахнулась? – съехидничала. – Могла бы и догадаться!

– Да, это мой секретарь, – зачем-то поддакнул Воронов, но очень невозмутимо. Как будто для секретаря сидеть под столом, это нормально. – О чем, Нелли? – выразительно поднял темную бровь.

Ну и вопросы. Не хватало еще этой гадкой Пригожевой свою версию озвучить, а мне услышать!

– Я тут документы под столом собирала, – поспешила сообщить значительно. – Андрей Игоревич рассыпал стопку. Очень важные!

– Документы? – обсмотрев меня, хмыкнула Нелечка. – Ну да, как же. И где же они? – не поверив, посмотрела на мои губы так, будто это не она собиралась, а я только что делала ими что-то неприличное.

Нет, ну это уже слишком! Но руки-то у меня и правда пустые, пришлось выкручиваться. А шеф пусть думает, что хочет!

И чего это Пригожева мне «тыкает»?! Пусть скажет спасибо, что я в полицию не пошла на нее жаловаться – Воронов запретил. А зря! Не пришлось бы теперь тут краснеть перед всякими.

– А документы я не успела собрать. Так на полу и остались. Как твой овечий голосок услышала «хочу-не могу», и про мышцы упругие, так и забыла, зачем под стол полезла. Ты случайно кабинеты не перепутала, Пригожева? Такое впечатление, – покрутила пальцами в воздухе, – что ты, то ли шефом, а то ли моментом ошиблась!

Ого, как я грозно! Сама от себя не ожидала. Еще и о связи с Куприяновым в лоб намекнула.

Но нападать точно лучше, чем защищаться, а у меня, благодаря глупой выходке Воронова, и так позиция не выигрышная. Вон как щеки горят, самой жарко от мысли, как все выглядело со стороны. А Пригожева еще та сплетница, чтобы не разнести свои догадки по корпорации, как вирус. Попробуй потом от слухов отмыться! Хватит с меня и прежних, чтобы обрастать новыми!

– На что это ты намекаешь? – сразу же тонко сощурила глазки черноглазая ехидна, и подобралась для словесной атаки. Впилась ноготками в полированную столешницу. – Что я и Валерий Александрович… что мы… Да как ты смеешь, выскочка!

Теперь главное держать лицо. Я ее предупредила!

Но на всякий случай гордо подбоченилась, не собираясь уступать красотке и миллиметра уверенности – ноготки у меня тоже имеются, а вот выхода нет. Бросила свысока:

– Понятия не имею, о чем ты.

– Врешь, Петушок!

– Дни приема сотрудников по рабочим вопросам – вторник и четверг, с десяти до двенадцати, а сегодня среда, – отчеканила профессионально. – Я вам об этом третий день повторяю, Пригожева. Можете записаться у меня в приемной, но не обещаю, что в ближайшие недели смогу внести вас в расписание. Андрей Игоревич очень занят! И если вы этого не видите, то я вам, как его секретарь, говорю!

Но соперница у меня была не так проста и тоже уступать не собиралась.

– И почему мне кажется, что ты, как секретарь, слишком много на себя берешь, Петушок? А как насчет личных вопросов? Ты об этом не подумала?

– Вам кажется, товарищ аналитик. А личные вопросы господина Воронова ни вас, ни меня не касаются! Тем более в рабочее время!

– Ну, конечно! – фыркнула Нелечка. – Вижу я, как они тебя не касаются! Бедняжка, так старалась угодить шефу и собрать документы, что даже взопрела вся! Вот и сидела бы себе и дальше тихо под столом, где тебе самое место!

– Что-о?!

– А что слышала! Сначала деда окрутила, а теперь и во внука вцепилась клещами, да? Боишься свое упустить? Думаешь, никто не знает в компании, кто ты есть? Содержанка и вертихвостка!

– Нелли, я попросил бы! Держи свое мнение при себе! – попытался было вмешаться Воронов, но когда двух девочек заносит на поворотах, сильному полу лучше исчезнуть с пути и не отсвечивать.

– Да что ты себе позволяешь?! – я ахнула и натурально оскорбилась за свою честь. Так открыто мне незаслуженное обвинение бросали впервые. – На себя посмотри – выдра бесстыжая!

– Если и позволяю, то с одобрения Андрея, заметь! – окрысилась Людоедочка. – А наши с ним дела тебя не касаются! Ты здесь всего лишь обслуживающий персонал, так что исчезни! Свободна, девочка!

– Эй! Кто из нас еще обслуживающий! Это ты своей юбкой здесь столы вытирала! И это тебе прямым текстом сказали, что ты опоздала! Кофе она захотела. Фиг тебе, а не кофе, поняла?! – и кукиш брюнетке показала.

– Шельма рыжая!

– Зато не крашеная, как некоторые! И не надутая!

– Нелли, Дарья, вы с ума сошли?! А ну, немедленно прекратите!

Ага, щазз! Меня в детстве столько раз дразнили из-за цвета волос, что опыт словесного пин-понга выработался ого-го! Да я только начала! Можно сказать, варежку открыла…

Ишь ты, указывать она мне вздумала!

Но Пригожева не была бы лисой, если бы вовремя не смекнула, в чью сторону повернуть негодующее личико, чтобы всерьез не получить по носу.

– Андрей, и ты это терпишь?! – взвизгнула обиженно. – Твоя секретарша только что меня оскорбила! Посмотри на нее, она с ума сходит от ревности и хочет манипулировать тобой! Ей нельзя доверять! Не удивлюсь, если она в сговоре с твоим братом! Думаешь, почему она лезет к тебе под стол и ублажает… Лицемерка!

Что?!

Я вскипела от такой лжи и обвинения. От того, какой невинной выглядела Пригожева перед мужчиной, хлопая ресницами.

Я никогда не лицемерила и всегда была предана «Сезаму». Я не заслужила… Да как она смеет такое говорить!

Если бы не Воронов, я бы ее достала, клянусь! И тогда бы уже никто не смог сказать, что помощница исполнительного директора – брюнетка. Оставила бы язву без волос!

– Ах, ты… Обманщица! Да ты же сама спелась с Куприяновым… Я всё знаю! Знаю, что вы заду…

– Молчать, Петухова! Вон из кабинета!

– Но, Андрей Игоревич, она ведь…

– Быстро в приемную! Марш отсюда! Нелли, сядь!

– Правильно, Андрей! Давно пора выставить эту нахалку вон!

Но я бы не ушла – ни за что! Боевой Петушок уже вскинул гребень и приготовился сражаться до победы. Если бы злющий Гоблин не схватил меня запросто в охапку, как куль с мукой, и не вынес под мышкой в приемную – не обращая внимание на сопротивление.

Поставив на пол, захлопнул за нами дверь в кабинет (оставив в нем Людоедочку одну), и развернул к себе лицом.

– Вы с ума сошли! – прошипел грозно в лоб, понизив голос до шепота, сверкая льдистыми глазищами. – Еще секунда, и всё выболтали бы!

– Ну и пусть! Пусть знает, что ее раскусили! Я не понимаю, Андрей Игоревич, почему вы молчите? Почему мне не верите?!

– Вопрос не в вере, а в том, что вы меня не слышите! Я же сказал, что сам со всем разберусь! Идите домой, Петухова, пока дел не наворотили! Выбросьте всю чушь из головы и спите спокойно! Я мужчина, а не сосунок, мне не нужна ваша опека. И лучше исчезните с горизонта в ближайшие пять минут, иначе…

– Что иначе? – глаза защипали слёзы обиды, а к горлу подступил ком. Ненавижу несправедливость!

– Иначе будете сидеть у меня под столом всю ночь!

Я стояла, смотрела на своего шефа, а губы дрожали…

– Ну, что еще, Дарья?

– Почему вы ей не сказали? Пригожевой.

– Что я должен был ей сказать?

– Что между нами ничего не было, конечно же!

Глаза на меня смотрели пристальные и сердитые.

– Петухова, я смотрю, вы от скромности не умрете. А почему я должен ей что-то говорить?

– Но ведь она подумала, что мы… что вы и я… что у нас с вами…

– Как интересно. Продолжайте, внимательно слушаю.

Но я замялась. Одно дело подумать – в мыслях всегда всё кажется ясным, как на ладони. И другое дело – произнести вслух то, что понятно без слов.

А Воронов словно моей заминки и ждал. Поторопил нетерпеливо:

– Ну же, озвучьте свою фантазию, потому что мне на ум ничего не приходит. Кроме того, что вы там собирали бумаги. Ведь это и раньше входило в ваши обязанности, при моем деде? Следить за документами?

Если я и была красная от всего произошедшего, то сейчас побледнела.

Мне внезапно захотелось врезать Воронову пощечину. Крепкую, такую, чтобы в ухе зазвенело. Чтобы смог почувствовать тот же обжигающий стыд от его слов, что и я.

Всё он прекрасно понимает, только ему всё равно. Плевать на меня.

Видимо, он это понял, потому что взглянул на мой поднявшийся в гневе бюст, на руку… Дернул желваками, развернул широкие плечи в сторону кабинета и бросил холодно поверх плеча:

– Идите домой, Петухова. Вы свободны.

– Я – Петушок!

Он вдруг повернулся и разозлился.

– Если вы – Петушок, то я – Курочка! – рыкнул раздраженно. – Идите уже, кому сказано! И без вас дел до черта!

Вошел в кабинет и дверью хлоп! Только стекла в шкафах задрожали. А я осталась стоять, больше не в силах сдерживать слезы.

Они и побежали по щекам – горькие и колючие, только успевай смаргивать, когда дверь в кабинет вновь открылась и Воронов вернулся. Достал из внутреннего кармана носовой платок – такой же идеально-крахмальный, как он сам, и сунул в руку.

– Еще и плакса! Вот, возьмите, завтра поговорим. А лучше спускайтесь и ждите меня на парковке. Знаете мою машину? Черный внедорожник. Я вас домой отвезу.

Снова хлопнул дверью и ушел!

Гад, хам и… бесчувственная сволочь!

Айсберг и ледышка!

А Матвей Иванович им так гордился! Говорил, что младший внук весь в него пошел. Что хороший человек.

Гоблин он хороший, а не человек! Дел у него до черта. А у меня их что, разве мало? Снова ведь в час ночи спать лягу, пока дома все дела переделаю. Или он думает, будто весь свет на нём одном сошелся?

Я с чувством высморкалась в платок.

Нет, решено – увольняюсь! Да пошло оно все к лешему! И «Сезам», и слухи, и зáговоры вместе с наследниками! Что я себе, другую работу не найду, что ли? Конечно, найду! Да хоть в агентстве недвижимости.

Подумаешь, укокошат Воронова. Так он, грубиян, сам виноват. Ну достанется «Сезам» Куприянову с Людоедочкой – убийцам-подельникам. Я-то тут причем? Меня всё равно никто не слушал.

Точно! Вот сейчас соберу все свои вещи и уйду! Где-то тут лежал старый кожаный портфель Матвея Ивановича… ага, вот! Главное, графин не забыть – подарок старого шефа. А завтра утром, как проснусь, так первым же делом заявление Гоблину и отправлю – с курьером. Пусть увольняет, лишь бы больше в глаза его морозные и упрямые не смотреть!

Уже когда пальто-пуховичок накинула, шапку надела, шарф повязала и на улицу спустилась – остановилась вдруг у торца офисного здания. Впереди через дорогу и полквартала вниз по улице меня ждала автобусная остановка (не решил же Воронов, что я и в самом деле с ним поеду? Еще чего!), а позади…

А позади лежало всё то лучшее, что произошло с моей семьей за последние три года.

Ладно, так и быть! Пусть Воронова завтра укокошивают, когда меня уже здесь не будет. А сегодня, пока я всё еще его секретарь, в последний раз покараулю пять минут за углом и дождусь, когда он уедет.

А вдруг ему моя помощь или свидетель понадобится?

Юркнув с освещенной аллейки в тень, я подошла к стене здания и выглянула за угол.