Читать книгу Войны перемен - Яр Ветер - Страница 3

Это было двадцать семь лет назад, в 2270 году. Два гипертрассовика – «Комета Недара» и «Пламя Турана» – под командованием маркиза Сорено совершали последний прыжок в район Оплывшей Свечи – так было названо созвездие в секторе Альфы Бурана, которое своим видом напоминало гигантскую свечу, сгоревшую до половины. Она еще не потухла, пульсируя в необычном спектре. Гиты вынырнули на окраине созвездия. Звездная система Искрящей – так назвали центральное светило – искрилась разноцветными огненными каплями, которые разбрасывали в пространство океаны кипящей энергии. Система сжималась, как стальная пружина, сдавленная прессом невероятной мощи, имела пять планет и сотни астероидов. Две внешних планеты по своим габаритам могли соперничать с центральным светилом. Одна из них, буро-коричневого цвета, немного сплющенная у экватора, имела в своем составе два спутника, по массе напоминавших Туран, но не имеющих атмосферы. Спутники казались изрезанными воронками кратеров. Вторая гигантская планета, находящаяся ближе к Искрящей, была окружена сотней астероидов – больших и малых, проходящих по замысловатым траекториям. Сама планета, желтовато-серого цвета, окутанная почти непроницаемыми облаками, в своей атмосфере имела примеси метана, гелия и циана, которые распределялись почти поровну.

Следующие две планеты земного типа заинтересовали даль-разведчиков. Обе планеты находились на равном удалении как друг от друга, так и от последней планеты светила. Но самое удивительное было то, что обе планеты были похожи друг на друга, как близнецы, образуя как бы двойную систему планет. Казалось, одна планета догоняет другую, словно привязанная незримой цепью. Спутников и астероидов планеты не имели, зато по типу принадлежали к кислородным.

От кораблей к планетам были направлены по два автоматических разведчика класса «муравей» – юркие, маневренные, напичканные всевозможной аппаратурой машины. Четыре аппарата, вырвавшись из материнских объятий кораблей, по целеуказаниям фокусирующих лучей синхронно рванули к своим объектам. В командирской рубке «Пламени Турана» внимательно следили за маневрами разведчиков. Аппараты приблизились к планетам, и с расстояния десяти тысяч километров на принимающие антенны потекли гигабайты информации: облачный покров, химический состав верхних шаров атмосферы, расположение материков, океанов и рек, циркуляция и ионизация воздушных масс – все было идентично на двух объектах. Три материка, сотни островов и большие реки проносились на экранах визоров перед исследователями. Но самое удивительное было то, что залежи полезных ископаемых лежали почти на поверхности планет. Спектроскопы разведчиков показали огромные залежи редких элементов – ванадия, циркония, тантала, ирения, асфиния, рибедия. Такого разведчики космоса еще не встречали. Как будто кто-то специально разложил в доступном месте полезные ископаемые. Это вызвало среди исследователей бурю эмоций – восторг и удивление, тем более что следы цивилизации на планете отсутствовали: эфир был тих и нем, за исключением статистических шорохов и разрядов. Городов или поселений не было и в помине. Горы чередовались с плато, уступами, долинами, равнинами, лесовидными зарослями и реками.

– Удивительные планеты, как будто искусственно выращенные. Нам еще не встречались такие в космосе. Я и представить не мог, что космос реализует такие объекты, – возбужденно говорил планетолог Джоковски и с вожделением потирал руки. – Давайте отправим исследовательскую группу, а лучше обе, – обратился он к маркизу Сорено.

Тот задумчиво посмотрел на азартное лицо Джоковски:

– Погоди, Джон, пускай разведчики опустятся в нижние слои и более детально исследуют местность, а мы уже выберем зону посадки. Кларк, – попросил он механика, – опусти «муравьев» на срез десяти километров, пускай более детально покажут нам ландшафт.

Механик мягко тронул джойстик управления, и аппараты стали проваливаться к поверхности. Возросла плотность воздуха, увеличилась сопротивляемость окружающей среды. «Муравьи» укутались шубой защитного поля, увеличив нагрузку на двигатели, но все равно их движение замедлялось. Скорость скачком прыгнула с отметки тысяча километров до двухсот в час. Аппараты будто пробирались в вязкой среде, которая все замедляла и замедляла движение. На высоте семи тысяч километров атмосфера еще была разреженной, и в рубке не понимали, что сковывало движение разведчиков.

– Огненная комета в бок! – воскликнул механик Кларк. – Они перестают меня слушаться! Их как будто что-то выдавливает вверх, возрастает нагрузка и давление на корпус!

– Они сбиваются с маршрута! – крикнул штурман Марро. – Управление ими затрудняется! Автоматика выдает противоречивые команды! Так мы скоро их потеряем!

– Стоп движению! – крикнул маркиз. – Поднимите их на сотню километров вверх, усильте защиту!

– Разведчики не реагируют на команды! Цепь сигналов не проходит к автоматике блоков управления! Сбой работы главного процессора! Резервный не включается! – воскликнул механик. – Перехожу на ручное управление!

Но все было тщетно. «Муравьи», подойдя к некой границе, со всего маху натолкнулись на преграду. В рубке заорал сигнал тревоги, и на экранах визоров было видно, как все четыре аппарата мгновенно остановились, окруженные непонятной субстанцией фиолетового цвета. Изображение мигнуло и пошло рябью. А когда экран очистился, то изумленным исследователям предстала картина чистого космоса. Все так же мчались планеты, только «муравьев» больше не было – ни обломков, ни шелеста работающей связи. Ничего.

– Все черные дыры космоса и тысячу пульсаров! – воскликнул штурман Марро. – Великий Ахар! Где «муравьи»? Они ведь защищены практически от всех катаклизмов. Даже пыли не осталось. Кларк, – повернулся он к механику, – а что твои хваленые анализаторы?

– Ничего, – ответил механик. – Экспресс-анализ показывает одни нули. Как языком коровушка слизала и в брюхо вместе с травкой затолкала.

Все изумленно воззрились на него.

– Да ты поэт? – воскликнул Марро, но добавить ничего не успел.

– Два «муравья» на старт, – скомандовал Сорено. – Защита на максимум, фокусирующий луч на пеленг пропавших разведчиков. Задействуйте главный мозг корабля, пусть вычислит безопасный вектор движения, и всем предельное внимание.

«Пламя Турана» выплюнул из своих недр два аппарата, и они, изменяя внешнюю форму под вытянутую каплю росы, понеслись к ближайшей планете. В рубке гита наступила тишина, только изредка переключались реле да пульсировала изумрудными огоньками панель защиты генераторов. Тишина достигла апогея, когда «муравьи» вышли на заданную траекторию и до границ преграды осталось не более пятидесяти километров.

– Стоп аппараты, – отрывисто бросил маркиз. – Пробарражировать пространство лесенкой, расстояние между «муравьями» – тридцать километров. Выключить автоматику и перейти на ручной режим управления. Работают только анализаторы и защита.

Капли «муравьев» на черепашьей скорости поползли по небесной дуге. Сделав один виток вокруг планеты, они появились в ожидаемой точке, постепенно повторяя курс предыдущих машин. Наблюдателей в «Пламени Турана» покрывал холодный пот, сводило скулы от напряжения, во рту пересохло так, что язык казался наждачной бумагой. Казалось, слышен был бег крови по сосудам. Первый аппарат приблизился к границе допуска, и словно бы ниоткуда возникло просвечивающееся облако, мгновенно налилось фиолетовым цветом, разведчика рвануло вперед, и он исчез. Второй навигатор гита Ласар попытался остановить идущую следом машину, но опоздал: аппарат рванул с неимоверной силой вперед, как будто его притянул гигантский магнит, и его накрыло облако. Буквально через несколько секунд анализатор показал пустой космос. Ни разведчиков, ни облака на видимом горизонте не было. Все пораженно молчали.

– Готовьте «гриб», – сказал Сорено, держась за щеку, как будто в нее воткнули раскаленный гвоздь.

Все обернулись на маркиза, а механик удовлетворенно качнул головой. «Гриб» – десятиметровый исследовательский аппарат – в точности повторял своим внешним видом гриб-боровик. В шестиметровой «ножке» была сосредоточена разномастная аппаратура, быстродействующий процессор оперативной памяти, резервный блок, работающий без автоматики. В четырехметровой «шляпке» «гриба» находился собственный генератор защитного поля, а также генератор «прокалывания» – наступательного оружия дальнего действия. Он проникал в любое материальное тело, рассеивая его на мелкие частицы. По бокам разведчика находились в специальных нишах две ионные пушки. Так что «гриб» представлял собой серьезный довод в игре с неведомыми силами. В течение получаса все схемы аппарата были протестированы, и «гриб» величаво выплыл из трюма корабля. Закутавшись в защитный саван, расправив антенны локации и связи, он двинулся по проторенному курсу «муравьев», беспрерывно выдавая информацию на экспресс-анализаторы. Оказавшись в районе исчезновения разведчиков, «гриб» остановился, ощупывая пространство измерительными приборами. На одном из экранов машины мелькнула еле видимая рябь, и локаторы «гриба» нацелились на этот квадрат. Едва видимое пятно медленно дрейфовало в сторону «гриба» по большой дуге, стараясь вклиниться между ним и гитом. Мгновенно просчитав намерение неизвестного образования, маркиз приказал вернуть аппарат ближе к кораблю. Неожиданно пятно превратилось в кляксу, набравшую массу и уплотнившуюся до видимого спектра. Потом «клякса» двухкилометровой полосой рванулась к разведчику. «Гриб» выстрелил из ионных пушек, но залп, пронзив полосу, унесся в пространство. Тогда в действие вступил «прокалыватель»: рассеивающие лучи пронзили двухкилометровое образование по диагонали, но видимого эффекта это не дало. Нематериальная структура полосы проглотила гигабайты энергии и, насытившись, воткнулась в «гриб». Главный мозг разведчика отключился, резервный блок пытался взять управление на себя, но, дезорганизованный неизвестным излучением, буквально оцепенел. В следующее мгновение «клякса» вместе с машиной разведчиков исчезла.

Командирская рубка гита взорвалась криками, воплями и проклятиями. Все зашумели: штурман махал руками, механик что-то доказывал навигатору, главный инженер корабля нервно мерил шагами свободное пространство. Маркиз Сорено задумчиво смотрел на бронированный колпак иллюминатора.

– Господа, внимание! – прозвучал зычный голос маркиза, и все притихли. – Проклятиями здесь не поможешь. Мы должны решить возникшую ситуацию радикальным образом.

– Прошу слова, – раздался тихий голос аналитика Зарра. – Мне кажется, что мы имеем дело с защитной системой планет. Как только наши разведчики приближаются к зоне запрета, в дело вступает… назовем его страж планеты. Какие механизмы его активации и как он воздействует на наши аппараты, мы не знаем. Он или уничтожает наши машины, или переправляет их на поверхность планеты. Но вероятней всего, разведчики не уничтожены, так как при уничтожении выделялась бы энергия отдачи, а наши анализаторы этого не засекли. И еще: страж не выходит за определенную зону территории, имея встроенную, я так думаю, систему ограничений. Энергия защитной системы при столкновении с нашими разведаппаратами составляет не более десяти процентов мощности нашего корабля. На гите мы можем преодолеть этот оплот и высадиться на планету.

– Какой прогноз на успех? – спросил маркиз.

– Девяносто пять сотых процента, – ответил аналитик. – Это при включении всех систем защиты и при поддержке второго корабля.

– А если защита не выдержит? – спросил Кларк. – И наши бренные останки никто и не найдет?

– А если бы во рту были грибы – то и есть не хотелось бы, – ответил Джоковски. – Сидел бы дома, а не рвался в даль-разведку.

– Так, – сказал Сорено. – Идем к планете. «Комета Недара» от нас на расстоянии трехсот километров. Здесь оставляем модуль связи. Через маяк он передаст все сведения об этой системе и наших действиях. На сборы – час. Приготовить корабль к спуску.

На гите закипела работа: поверялись системы защиты и нападения, индивидуальные средства защиты, в авральном режиме прогонялись тестовые команды по узлам и агрегатам корабля. Антенны локаторов и исследования меняли свою конфигурацию. Казалось, огромный километровый исполин разминал свои мускулы, готовясь к яростному сражению. Подковообразная форма корабля менялась прямо на глазах, превращаясь в огромную вазу с утолщенными стенками. Это генераторы силовых полей приводились в рабочее положение. Включился первый защитный экран на расстоянии ста метров от корабля, за ним замерцал второй, направленный в противоположную сторону от внешней оболочки. Оба экрана синхронизировались, и теперь гипертрассовик готовился к прыжку. Дождавшись, пока модуль связи отойдет на безопасное расстояние, «Пламя Турана» ринулся к планете. Как на привязи, за ним рванул «Комета Недара». Оба корабля в режиме «мираж» – то проявлялись в пространстве, то исчезая, – преодолели расстояние до планеты в считанные минуты.

«Комета Недара» остановился перед планетой на расстоянии двухсот километров и лег на гелиостационарную орбиту, не выпуская из вида флагманский корабль. «Пламя Турана», скользя по широкой десятикилометровой дуге над планетой, сделал несколько витков для определения места посадки. Удивительно, но неизвестный страж планеты себя никак не проявил. Почему – оставалось загадкой. На экране визора высветилось место идеальной площадки – равнина площадью пятьдесят километров, на юге переходящая в горный массив, на севере обрамленная зеленоватым то ли озером, то ли морем, с запада упирающаяся в лесные насаждения бурого цвета. Гит пошел на посадку. С оглушительным ревом, от которого верхний слой равнины колыхался, как желе, корабль коснулся планеты. Двигатели замерли, почва приходила в себя от нокаутирующего удара, и миром завладела непроницаемая тишина.

Исследователи приникли к экранам визоров и сканеров, щелкали реле автоматов и датчиков, проводя послепосадочные операции. В командирской рубке собрался малый совет.

– С удачным приземлением господа! Слава великому богу Ахару! – послышался голос Сорено. – Механик, два «муравья» на исследование. Радиус полета – двести километров по расширяющемуся кругу. Защита максимальная. Произвести картографирование местности, определить химический состав воздуха и индекс безопасности планеты. С «Кометы Недара» нас поздравляют с успешной посадкой.

– Да, – с чувством сказал аналитик. – Посадка прошла успешно, а на душе почему-то кошки скребут.

– Наверное, мышей хотят поймать, да не находят, – ввернул свое слово Джоковски. – Хотя пора и подкрепится, а то на пустой желудок не только кошки заскребут.

Даль-разведчики опустились в отсек приема пищи и немного отрешились от первостепенных задач. Послышались тихие голоса, шутки, мудреные высказывания. Пища благотворно влияла на настроение собравшихся первооткрывателей.

В это время два «муравья», выскользнув из трюма и набрав высоту два километра, разошлись в противоположные стороны. На экраны дисплеев стала ложиться карта исследуемой территории. Под аппаратами проносилась равнинная местность, покрытая мелкой, местами с проплешинами, бледно-зеленой с вкраплениями бурого цвета травой. Кое-где попадались чахлые, негустые заросли кустарников. Вот промелькнула неширокая река зеленоватого цвета, за ней небольшие, сточенные ветрами холмы, и снова равнинная местность. То здесь, то там попадались какие-то небольшие возвышения, формой напоминая отдельные куски скальных пород.

Первый «муравей» долетел до большого озера зеленовато-серого цвета. Ветра не было, на водной глади едва заметные волны лениво ползли вдаль. Стояла абсолютная тишина запустения и какого-то уныния. Ни на поверхности, ни в глубине озера никакого движения. Хотя бы что-то шевельнулось…

Второй разведчик, летящий в западном направлении, поравнялся с лесным массивом. На экране камер слежения появились первые деревья бурого цвета. Они расположились волной: высокие, от десяти до тридцати метров (разных диаметров и форм), чередовались с трех- и шестиметровыми стволами. Снова высокие, а за ними низкие деревья раскинули свои ветви во все стороны, образуя защитную структуру. В подлеске кое-где росла чахлая трава, переходящая в густые заросли кустарников. Но нигде, ни на ветках деревьев, ни в воздухе, не было видно и слышно хоть каких-то птиц. Чувствительные датчики «муравья» не улавливали никакого движения в лесу. Казалось, на планете не было вообще представителей животного мира.

– Странно, – произнесла биолог и ботаник экспедиции Юри, стройная тридцатилетняя шатенка с копной густых вьющихся волос, одетая в ярко-оранжевый комбинезон. – Ни одного представителя фауны. Хотя бы маленького зверька увидеть.

– И схватить его за хвост или что-то там у него есть, – насмешливо бросил Джоковски. – И препарировать его на мелкие части, вырезав филейную часть на бифштекс.

– Вы невыносимы, Джоковски! – возмутилась биолог. – Откуда у вас столько желчи? Вы всех рассматриваете с позиции гастрономического вкуса?

– Скорей с позиции экзотических блюд, – подал голос Кларк. – Он, бедный, изголодался по свеженькому, с приправами, да под кружечку малены.

– Прекратите паясничать, – маркиз оборвал гастрономические пристрастия спорящих и обратился к Юри: – Скажите, рена, может на планете не быть вообще представителей животного мира? Какие для этого есть предпосылки?

– Не знаю, – ответила Юри, – такие планеты еще не попадались вовремя моих семи экспедиций. Тем более разведчики обследовали совсем малую территорию, но и на ней все же должны быть хоть маленькие грызуны. Радиации нет, химический состав воздуха приемлемый для развития животных. Для нас воздух имеет вредоносные примеси, поэтому находиться на планете можно только в регенерирующих масках или скафандрах.

– Да, никаких следов животных, ни следов разумной деятельности. Если бы не растительность, планету можно было бы считать мертвой, – ответил навигатор Ласар.

– Самое интересное, – подал голос геолог Лато, – сканеры «муравьев» не проникают в глубину планеты глубже, чем на пять метров. С чем это связано, пока загадка. Дальше пяти метров – сплошная темная полоса, никакие излучения через нее не проходят.

– Да не может этого быть! – воскликнул физик Дорн. – Нейтроскоп проходит сквозь любую преграду. Его лучи способны пронизать все шары планеты.

– Смотрите сами на экран, – тихо ответил Лато. – Нейтроскоп работает, но далее пяти метров его лучи не проходят.

Все с живым интересом уставились на экран визора. Действительно, на летящих «муравьях» аппаратура работала, как часы фирмы Корне, но тем не менее был прав геолог. Ниже пяти метров приборы показывали темные замысловатые кляксы и полосы. Луч нейтроскопа гасился в них, как свеча на ветру, и никакие поправки, наводки, переключения различных режимов работы не давали иного результата. Ниже пяти метров лежала абсолютная чернота, не поддающаяся исследованию и описанию, давящая на психику людей своей загадочностью.

Первый аппарат достиг открытого месторождения асфиния. Жилы металла лежали прямо на поверхности огромными, неровными грудами. Как будто какой-то великан разорвал недра планеты, вытянул из них драгоценный металл и бросил на почву, как надоевшую игрушку. Второй разведчик, пролетев вдоль леса два десятка километров, наткнулся на озеро расплавленного серебра, формой напоминающего большой кубок для вина. На залежи блистающего серебра хотелось смотреть не отрываясь.

– Это глюки! – воскликнул Лато. – Такого не бывает в реальности, во всяком случае не было до сегодняшнего дня. Это невероятно!

Бесстрастные приборы «муравьев» фиксировали реальную картину проносящихся полезных ископаемых. Все исследователи были потрясены открывающимися перспективами. Такие богатые месторождения сулили огромную выгоду для развивающейся промышленности ССП.

Обтекаемые «капли» аппаратов, завершив исследование выделенной территории, возвратились на корабль. На экранах визоров предстала подробная карта разведанного ландшафта, куда вносились последние изменения и уточнения. Светило планеты медленно уходило к закату, удлиняя тени и сгущая темноту. Вечерняя мгла опустилась быстро и незаметно, и гит распустил иллюминацию огней. Дежурная смена осталась на вахте, остальные разошлись по каютам отдыхать после переизбытка эмоций. И никто даже представить не мог, чем обернутся следующие дни для всей экспедиции.

⁂

В это же самое время, когда экспедиция маркиза Сорено вошла в систему Искрящей, другая экспедиция туранцев в пятистах светолет от нее по кольцевой линии Бальтазар – Альгама-3 обнаружила гигантское искусственное сооружение, причем первое за триста лет исследований. Никогда даль-разведка не сталкивалась с чем-либо подобным. Раскинувшееся на миллиарды километров, имеющее ячеисто-решетчатую структуру, искусственное образование напоминало собой невероятных размеров купол шатра или храма Ахара – великого бога Турана. По древней легенде, Ахар жил в своем огромном шатре тысячи лет, периодически передвигаясь по небесной твердыне все дальше в космос при становлении туранской цивилизации и занимаясь своими божественными делами. По мере движения в космосе жилище великого бога становилось все выше и шире, для того чтобы сотни тысяч погибших героев Турана нашли свое пристанище в райской обители. Там великие воины проводили время за пиршеством и банкетами, вкушали плоды священной слинии, резвились с небесными девами и вели неторопливые беседы со своими предками.

Туранский исследовательский корабль «Великий Ахар» попытался подойти поближе к артефакту, но невидимое силовое поле мягко развернуло гит и направило его в противоположную сторону. Еще несколько раз исследователи пытались подойти к объекту и каждый раз вынужденно возвращались к исходному пункту. На всех диапазонах связи туранцы пытались начать диалог со строителями сооружения. Ответом была тишина. Посланные «муравьи» в режиме «инкогнито» также возвращались к кораблю несолоно хлебавши. Артефакт не слышал или не хотел слышать туранцев. С удивлением главный механик гита обнаружил огромный перерасход энергии на корабле, которая высасывалась из него, как в черную дыру. Командир «Великого Ахара» вынужден был стартовать к маякам поддержки, пока еще не полностью исчезли океаны энергии. Оставив реперный маяк с координатами артефакта, гипертрассовик на последних крохах энергии совершил прыжок в сторону имперских колоний.

Весть об открытии гигантского искусственного сооружения взбудоражила умы «голокожих». Совет Избранных ССП собрался на внеочередное заседание, на котором академик Серан ввиду чрезвычайности такого открытия попросил направить в сектор Альгамы-3 новую группу исследователей. Получив одобрение Избранных, академик развил бурную деятельность: сам подбирал кандидатов в экспедицию из числа наиболее эрудированных «голокожих», дал задание испытательному центру усилить защитные функции кораблей и свести потери энергии к минимуму, переоснастить гиты более совершенными приборами исследований. Экипажи разведчиков и группы исследователей подбирались по высоким морально-волевым качествам, умению нестандартно мыслить и с развитой интуицией.

Наконец, после трех месяцев подготовительных работ два корабля даль-разведки «Снежный вихрь» и «Тень грядущего» стартовали к артефакту.

Преодолев расстояние в двести шестьдесят светолет, исследовательские гиты проявились на окраине Альгамы-3. Ориентируясь по маяку, они направились в сторону образования, постепенно сбрасывая скорость. Черные громады кораблей излучали мощь и непоколебимую силу. Приблизившись к неведомому объекту на расстояние в пятьдесят миллионов километров, гипертрассовики перешли на стационарную орбиту. Руководитель экспедиции барон Тайрес провел совещание, на котором были определены первостепенные задачи: изменить конфигурацию кораблей для наиболее полной защиты от излучений артефакта, выставить дополнительные защитные экраны на расстоянии ста метров от внешней оболочки для пресечения потерь энергии. «Снежному вихрю» поручалось исследовать протяженность сооружения.

На разведчиках закипела работа: из недр гитов появлялись защитные секции, разворачивались системы антенн и поисковых комплексов. Корабли на глазах превращались в гигантских, утыканных разнокалиберными иголками морских ежей. «Снежный вихрь» ушел проводить измерительные работы. «Тень грядущего» направил несколько автоматов-разведчиков к артефакту, а системы дальновидения транслировали внешний вид куполообразного образования.

Исследуемый объект имел внешнюю оболочку густого черно-фиолетового цвета. Огромные многокилометровые решетки чернильного цвета соединялись между собой невидимыми цепочками или полосами, впаянными друг в друга. Внутри каждой решетки различались громадные шестиугольные, как пчелиные соты, ячейки серого цвета. Исследователям казалось, что они дышат, выпуская из себя струи каких-то излучений или полей. Вся конструкция, которую назвали Куполом, была на первый взгляд хрупкой и тонкой, прикоснись к ней – и она рассыплется мелкими осколками. Иногда по всей исполинской конфигурации на стыках решеток проносились километровые вспышки разрядов, и на какое-то мгновение она теряла четкие очертания, смазывалась, истончалась, становилась невидимой, а потом снова протаивала монолитной и незыблемой структурой, как будто какое-то поле удерживало ее от распада. Колоссальный артефакт жил своей неведомой жизнью и на все потуги исследователей не обращал внимания. Автоматические разведчики с разных направлений пытались подойти поближе к Куполу, но, перейдя незримую черту, оказывались развернутыми на сто восемьдесят градусов и отдалялись от исследуемого объекта невидимой силой. Проводились разные попытки преодоления точки возврата: использовались режимы «тень», «мираж», «мимикрия» и «стрела». Результатов не было.

Барон Тайрес устало оглядел собравшихся в исследовательской секции «голокожих»:

– Итак, коллеги, все наши попытки проникнуть в тайну Купола тщетны. Перепробованы различные варианты и направления движения, использованы все имеющиеся у нас режимы для проникновения. Кстати, исследовательские комплексы корабля определили, что за поле окружает Купол, из какого материала он состоит, когда сооружен, для чего и кем?

– На данные вопросы ответов нет, – виновато ответил физик Делл. – Защитное поле, мы назвали его «сгущенным», не имеет никакой структуры, невидимо и неосязаемо. Наши приборы его не улавливают, как будто его нет. Но стоит любому материальному объекту подойти к его границе, и оно проявляется. Происходит утолщение, сгущение его физических величин, и любой предмет, попавший в его сети, обволакивается и выталкивается, при этом разворачиваясь в противоположную сторону. Физическая константа поля даже в это время равна нулю, что в принципе невозможно. Это противоречит всем законам физики, но это так. С такой физикой поля мы никогда не сталкивались. Может быть, это физика не нашей Вселенной, или это реликтовое поле, которому может быть миллионы или миллиарды лет. Из какого материала сделан Купол – неясно: нет образцов для исследования, а гадать на кофейной гуще бесполезно. По всем нашим исследованиям, перед нами ноль, помноженный на ноль. Аналогов этому в нашем мире нет. Кстати, очень интересен эффект высасывания энергии полем. Все наши разведчики потеряли до половины своей энерговооруженности. Еще один их полет к Куполу, и энергии не будет вообще. И это несмотря на нашу двойную защиту.

– Да, тайна сия есть огромная, – ответил барон, – и тем не менее, может, есть у кого какие идеи, как пройти поле и сохранить запас энергии для автоматов? Думайте. Собираемся здесь в девять утра, а сейчас отдыхать.

Секция опустела, все разошлись по каютам. Осталась только дежурная смена, внимательно наблюдавшая за автоматикой корабля. Вошел Орест, главный механик корабля, и под вопросительными взглядами бодрствующих уселся в кресло возле вычислительного центра.

– Поработаю немного, нужно кое-что проверить, – ответил он на немой вопрос начальника смены. Надев шлем мыслесвязи, он вошел в контакт с главным мозгом корабля. Пальцы Ореста с поразительной быстротой забегали по клавиатуре принимающего устройства, как у пианиста, исполняющего сонату модного композитора Рейда. Диалог машины и человека проходил то в медленном, то в ураганном темпе. Иногда мозг замирал, как будто впадал в спячку, потом просыпался, осматривался вокруг и выдавал на экран ответы. Иногда замирал Орест, обдумывая ответ и формируя новый запрос машине. На экране дисплея ползли схемы, чертежи, линии, понятные только главному механику. Дежурная смена иногда с интересом косилась в сторону механика, но вопросов не задавала, подавляя свою любознательность.

Наконец, через несколько часов Орест тяжело откинулся на спинку кресла, снял мыслешлем и, пригладив короткие волосы, пошатываясь от усталости, пошел к выходу из секции, бросив на ходу кратко:

– Думаю, получилось.

На корабле воцарилась тишина, только на экранах приборов весело перемещались разноцветные огоньки и тихо щелкали реле.

За тысячи километров «Снежный вихрь» уходил все дальше по незримой дуге Купола.

Утром, после завтрака, исследовательская группа собралась в полном составе. За прошедшую ночь никаких изменений за стенами гита не произошло. Все собравшиеся задумчиво поглядывали то друг на друга, то на экраны визоров.

– Ну, что, есть какие идеи на свежую голову? – Тайрес обратился к исследователям.

Главный механик встал, подошел к терминалу центра:

– Есть, – коротко бросил он.

– О, родила царица в ночь, то ли сына, то ли дочь, – сразу выдал тираду весельчак Лисс, невысокий крепыш, навигатор второго класса. – Орест, наверное, целую ночь пил сок алкола и размышлял, как погладить Купол своей широкой дланью.

– Остынь, Лисс, – бросил Орест, – сам, небось, ничего не придумал. Голову, наполненную опилками, мысли не посещают.

– Да я навигатор, – обиженно отозвался тот, – пусть «голокожие» свои мозги напрягают, а я с машинами справляюсь.

– Вот-вот, а что касается машин, то мысли есть, – Орест говорил размеренно и неторопливо. – Разведчики не могут преодолеть поле Купола поодиночке. Я тут с мозгом корабля пообщался и пришел к выводу, что сто́ит попробовать пробить защиту артефакта «тоннельным просачиванием». Все три разведчика летят друг за другом лесенкой на расстоянии двести – двести пятьдесят метров. Первый идет на полной мощности двигателей, второй – на половине, а третий – привязанный к ним, как в сцепке, без включенных двигателей, по инерции. Когда первый войдет в соприкосновение со «сгущенным» полем и его начнет разворачивать, второй проходит дальше по проложенному туннелю. Думаю, его тоже начнет разворачивать, а третий, закапсулированный в саван защиты, по инерции проскочит в образовавшуюся щель. То есть просочится сквозь врезанный туннель за границы поля. Считаю, что глубина поля небольшая, и третий разведчик успеет пройти зону отталкивания. Как его вернуть назад – не знаю. Но зато он даст хоть какую-то информацию о Куполе.

– Да, мысль интересная, – проронил барон, – и это может сработать. Так сказать – эффект неожиданности. Другие идеи или предложения? Нет? Тогда так и поступим. Только на третьем разведчике дополнительно усилить защиту.

Закипела работа по подготовке пробоя защитного поля артефакта. В трюме «Тени грядущего» тестировались «муравьи», проверялась работа автоматики и резервных систем, устанавливались для них дополнительные системы защиты.

Через три часа операционные системы разведчиков доложили о готовности, и вскоре три капли «муравьев» в режиме «мираж» отчалили от материнского корабля, набирая крейсерскую скорость. За их полетом внимательно следили десятки глаз. Первый разведчик приблизился к «сгущенному» полю, за ним, в десяти метрах ниже и на расстоянии в двести метров – второй, еще дальше невидимой тенью скользил третий. Поле начало разворачивать первого «муравья», второй проскочил дальше, но ненадолго. В это время в защите сооружения образовалась щель, в которую как нож в масло вошел третий аппарат. Его обшивка нагрелась до четырех тысяч градусов, казалось, еще немного, и он развалится на куски, но в последний момент с корабля был дан импульс на движение, и «муравей» выскользнул из горячих объятий по другую сторону поля.

Первых двух разведчиков развернуло в сторону гита, и они, маленькие песчинки космоса, покатились прочь от сооружения. В это время со стен ближайшей решетки сорвалась неширокая сеточка разрядов, и, мгновенно преодолев расстояние до туранских аппаратов, стерла их в пыль.

На корабле раздались крики удивления, недоумения и сожаления.

– Зело осерчала стража Купола, – задумчиво бросил Орест. – Вон как поприветствовала наше вторжение в святая святых.

– Самое интересное, что аппаратура гита не засекла всплеска излучения. По всем параметрам в разведчиков ударил вакуум с теми характеристиками, которые окружают нас. Такого не может быть, но произошло в действительности, – ответил Делл.

– «Снежный вихрь» на связи, они возвращаются к нам. Почти закончили картографирование артефакта. Ничего нового не сообщают. Везде все, как у нас: решетки, поле и разряды с нулевым значением, – проговорил быстро связист Дарио.

А на экранах визоров разворачивалась следующая картина. Третий «муравей», потеряв один слой защиты и два сканера с правого борта, тихонько дрейфовал в сторону исполинских решеток. Прямо на глазах решетчатая структура теряла свою целостность, размазывалась, зато укрупнялись шестиугольные ячейки, которые теперь набирали иную цветовую гамму, скатываясь в пластины серебристого цвета. Альтиметр показывал расстояние до ближайшей решетки – пятьсот километров. Кто-то из исследователей присвистнул от такого положения дел. Выходило, что «сгущенное» поле окружало Купол на расстоянии семисот километров от решеток по всему периметру. Это была еще одна загадка – какой сверхмощный генератор поддерживал стационарное поле на таком расстоянии от стенок сооружения.

Разведчик преодолел еще двести километров до артефакта, его скорость непонятным образом возросла до трехсот километров в час, и он вонзился в невидимую и неосязаемую приборами стену. Его буквально размазало в пространстве, словно гигантский молот опустился на консервную банку, расплющив ее по длине в миллиметровый слой железа. Не помогла ни защита, ни композитный материал, рассчитанный на многие катаклизмы. Туранцы лишь смотрели на гибель своего аппарата, осознавая, что столкнулись с невероятной силой и мощью неведомых сил. Купол не хотел открывать свои секреты.

⁂

День 15 июня 2270 года для экспедиции маркиза Сорено начинался буднично. В семь утра туранцы позавтракали и спустились в шестиугольную секцию исследований. Маркиз окинул всех быстрым взглядом:

– Ну что, господа, разведчики сделали свою работу. Индекс безопасности планеты пятнадцать сотых процента по шкале Стана. Приступаем к непосредственному изучению планеты. А кстати, как мы ее назовем? Впрочем, проведем первые исследования, потом и имя дадим. Итак, исследование проводим двумя группами. Первая – старший механик Кларк: изучение лесного массива и месторождения серебра, вторая – старший геолог Лато: выяснить количественные и качественные запасы асфиния. В каждой группе по пять человек. Идете на «черепахах». Все в скафах высшей защиты, даже в «черепахах».

Туранцы удивленно переглянулись.

– Маркиз, зачем такие меры предосторожности? Индекс безопасности пятнадцать сотых. А лишнее снаряжение только будет мешать, – влез, как всегда, неугомонный Джоковски.

– Вот именно, что индекс безопасности минимальный. – Сорено поморщился. – От таких планет и следует ждать неприятностей. Вспомните Ритану. Там тоже было пустынно, но экспедиция Грида потеряла все исследовательские аппараты и двадцать человек, а сами на гите еле-еле доползли до границ империи. Поэтому выход на планету по максимальной защите.

В следующие два часа всем нашлась работа. Были расконсервированы две «черепахи», которых медленно опустили на планету. Операторы проверили работу двигателей, погоняв их в разных режимах, включили генераторы защитного поля, протестировав их возможности. В холостом режиме проверили готовность излучателей. Обе группы надели скафы высшей защиты с небольшими генераторами поля, проверили герметичность и связь, и, самое главное, – функционирование системы регенерации воздуха, аптечки, НЗ и оружие. В каждом скафе были встроены плечевые автоматические излучатели, соединенные мысленной системой наведения. На правом бедре размещался компактный импульсатор Брема, который стирал любое материальное тело в порошок с помощью диссонирующих лучей.

Наконец подготовительные работы закончились. Обе группы заняли свои места в машинах. «Черепахи» окутались еле мерцающим фиолетовым полем, поднялись на пять метров над поверхностью на гравитонах и бесшумно скользнули по разным направлениям. Их сопровождали фокусирующие лучи «Пламени Турана».

На корабле внимательно следили за полетом первопроходцев. Машина Кларка, поравнявшись с лесным массивом, взяла направление на месторождение серебра. Аппарат Лато, преодолев сорок километров, приблизился к залежам асфиния. Обе группы почти одновременно вышли в расчетные точки.

Не долетая метров двести до нагромождения серебра, Кларк приказал остановить машину. Навигатор Махар мягко посадил ее на грунт. Все припали к сканерам. Перед туранцами открылась потрясающая картина. Под палящими лучами солнца, а температура перевалила за сорок градусов, как будто живое море, серебро пускало блики, словно огромное зеркало, занимая собой довольно большое пространство. Анализатор «черепахи» выдал химические характеристики лежащего богатства. На площади в двадцать квадратных километров находились тысячи тонн драгоценного металла, а какой уровень залегания под землей, сканеры не могли определить в силу неизвестных причин. Перед месторождением в беспорядке лежали непонятные глыбы камней разной высоты и диаметра. Ничто не нарушало дремлющую тишину.

– Так, Орнетт и Мидо идут со мной, – сказал старший группы – механик Кларк, – Махар и Дено, – обратился он к навигатору и наводчику излучателей, – остаетесь в машине. Внимательно следите за нами и местностью, коммуникаторы постоянно включены. Эфир своими байками не засорять. Двигаемся на расстоянии пяти метров при включенных генераторах защиты, – повернулся он к Орнетту и Мидо.

Трое туранцев впервые ступили на землю иной планеты, закуклились защитным полем и направились в сторону месторождения. Ноги исследователей сантиметров на пять погружались в почву планеты, хотя идти было легко, сила притяжения была на семь процентов меньше, чем на Туране. Анализаторы скафов обработали химический анализ воздуха: азот, кислород, немного метана и серы. Дышать без защитных средств таким составом атмосферы было невозможно.

Впереди тянулась равнинная местность с небольшими углублениями и возвышениями. Под ногами стелилась невысокая коричневатая трава, которая с еле слышным хрустом рассыпалась на мелкие частицы, когда ноги скафов опускались на поверхность. Кое-где росли невысокие кустарники, похожие на папоротники, с какими-то мясистыми утолщениями и кисточками наверху. Заинтересовавшийся Кларк подошел поближе к одной группе кустов. При его приближении кусты стали гнуться к земле, стремясь стать незаметными, меняя свою окраску под цвет травы. Анализатор показал наличие в папоротнике незнакомых живительных соков и даже зачатки нервной системы. Туранец протянул руку к кусту, а тот полностью расстелился по земле, уходя от соприкосновения. Хмыкнув, Кларк убрал руку и отошел на несколько шагов назад. Куст, секунду назад лежавший на земле, начал подниматься вверх, занимая первоначальное положение и меняя свой цвет на прежний красно-коричневый. Разведчики улыбнулись.

– Это вроде хамелеона с врожденной мимикрией, – сказал Мидо, – такое растение нам еще не встречалось. Очень интересная приспособляемость к изменяющимся условиям.

– Видели, как оно пыталось уйти от объятий Кларка, – пошутил Орнетт, – имело б ноги, наверное, убежало.

– Жаль, с нами нет Юри, она бы разобралась с этим кустарником. В следующий раз возьмем ее, и пускай она поэкспериментирует. Может, растение неравнодушно к женщинам. И потянется к ней навстречу, заключив в пылкие объятия, – пошутил Мидо.

– Ага, а то кустарник мужского рода, и от Кларка его воротит, беднягу, – подхватил шутку Орнетт.

Любопытный механик несколько раз подходил и отходил от кустарника, удивляясь его переменчивому состоянию – то расстиланию по земле, то выпрямлению.

– Ладно, Кларк, хватит мучить здешнюю флору, идем к месторождению, скоро будет темнеть, – поторопил товарища Мидо. И они быстро направились к уже недалеким бликам серебра.

Группа Лато в это время остановилась метрах в трехстах от месторождения асфиния. «Черепаха» мягко коснулась грунта и застыла, как большой каплевидный валун, только защитное поле еле заметно дрожало. Впереди простиралась покрытая валунами разных форм и размеров возвышенность с небольшим подъемом, тянувшаяся до предгорья. Лато вместе с сейсмографом Ведом и планетологом Баром направились к видневшимся сокровищам.

Пройдя несколько десятков метров, исследователи наткнулись на первый валун. Полуовальный, полметра в диаметре и в высоту достигавший трех метров, на верхушке с немного растрескавшимися боками, глубокого черного цвета, с небольшими вкраплениями звездочек, шаров, квадратов, он казался несокрушимой тяжелой глыбой. Лато, скользнув по нему взглядом, собрался идти дальше и вдруг боковым зрением увидел, что необычные вкрапления поползли по валуну каким-то хороводом танца. Он остановился и резко повернул голову к камню. Движения на глыбе мгновенно прекратилось, геолог даже не заметил когда, будто кто-то выключил рубильник. Шагавшие за ним два туранца с недоумением воззрились на его лицо.

– Ты что, Лато, привидение увидел? – воскликнул Вед.

– Нет, он хочет поиграть в кегли, только камешек не того размера попался, – пошутил Бар.

– Подождите паясничать, вы ничего не заметили необычного? – обратился Лато к друзьям. – Неужели у меня галлюцинации? Но я в здравом уме и памяти, и это не могло померещиться, или могло? – бормотал геолог.

– Лато! Ты в «черепахе» ничего не пил и не нюхал? А то вид у тебя, как у человека, принявшего дозу «ночных грез» или алграла! Что ты плетешь, амито? – захохотал Вед.

– Камень живой, – бросил Лато, – по нему бегут какие-то знаки и искорки.

– А шляпу каменную он не снимал и не кланялся тебе в ноги? – иронично бросил Бар, подмигивая Веду, и покрутил рукой у шлема скафа.

– Да посмотрите вы, олухи, на валун не прямо, а вскользь, мимо него, и периферийным зрением увидите то, что видел я! – воскликнул геолог.

Разведчики внимательно посмотрели сначала на камень, тоже зафиксировав на его поверхности какие-то вкрапления, а потом повернули головы немного в сторону. В то же время валун ожил – по нему снова побежали сверху вниз еле заметные искорки. Вед и Бар резко повернули головы к глыбе. Движение прекратилось, как будто ничего и не происходило. Ошеломленные исследователи тупо таращились то друг на друга, то на камень.

– Галюник! – воскликнул Вед.

– Что, у всех троих? – ввернул Бар. – Или это наведенная галлюцинация, или мы спим, или это правда.

Они обступили валун и внимательно, до рези в глазах всматривались в его поверхность, пытаясь взглядами проникнуть в его тайну. Им чудилось, что и камень со своей стороны старается заглянуть в их души, пытаясь выяснить что-то для себя. Наконец Лато не выдержал и протянул руку в перчатке скафа к вершине валуна. И тут случилось весьма неожиданное событие: камень отклонился в сторону. Он удалялся от протянутой руки, и не успели туранцы и слова сказать, как камень очутился в нескольких метрах от них. Все трое прямо ахнули и только беззвучно разевали рты, как рыбы, выброшенные на песчаный берег.

– Вот это да-а-а! – заикаясь, произнес планетолог. – Святой Ахар! Он действительно живой! А может, это и не камень вообще-то, а животное? А где у него ноги, как он передвигается, почему убегает от нас?

– Скажи кому, никто и не поверит, – произнес Лато. – Самое интересное, на сканерах скафов этого ничего нет. Ни движения искорок на камне, ни его убегания от нас. Аппаратура в рабочем состоянии, а ничего не зафиксировала. Это видели только наши глаза. Какой-то нонсенс. Не могут же у нас троих быть глюки. Вот и небольшая выемка от камня осталась, где он первоначально находился. И как он на три метра откатился, телепортировался, что ли? – «Что же ты такое?» – мысленно обратился он к камню.

Туранцы снова подошли к валуну, и снова он непостижимым образом перекатился от них подальше.

– Ладно, разбираться с ним будем позже, идем к асфинию, – произнес геолог, направляясь к месторождению.

Группа Кларка, миновав несколько кустарниковых зарослей, вплотную приблизилась к блестевшему нагромождению серебра. А где-то метров за двадцать до груды металла вынуждена была остановиться: исследователи с ходу налетели на невидимое препятствие, которое мягко притормозило их движение. Упругая среда не давала им ступить и шагу. Автоматика скафов ничего не определяла впереди, как будто препятствия и не было. Тем не менее разведчики топтались у невидимого поля, которое не пускало их вперед. Навигатор Орнетт протянул руку со сканером, уперся в поле, поводил прибором вправо-влево, вверх-вниз и хмыкнул: аппарат показывал одни нули, никаких характеристик по упругости, проницаемости, протяженности поля он не выдавал. Кларк направил прибор на скаф, и сразу в окошечке побежали цифры, указывающие на параметры защитного костюма. Направил руку со сканером в сторону поля – и ничего, словно его нет. Туранцы переглянулись.

– Интересное кино получается. Что это за поле, насколько тянется по протяженности, какая его глубина и высота? – спросил Орнетт.

– Какая-то планета-загадка, – сказал Кларк. – Ничего не поддается исследованию. Кустарники ускользают, к месторождению не можем подойти, сканеры ничего не видят и не фиксируют. Вот так задачки нам ставит планета.

– Зато интересно будет раскрывать эти тайны! – воскликнул восторженно Мидо. – Я был в пяти экспедициях, но ничего более удивительного и загадочного, чем на этой планете, не видел.

– А если попробовать импульсатором или излучателем просверлить защитное поле? – задумчиво отозвался Орнетт.

Кларк искоса посмотрел на него:

– Параграф двадцать пятый Устава даль-разведки не позволяет. Ты забыл об этом? С планетой действительно неясно. То защитная система не пускала нас к планете, то теперь неизвестное поле не дает пройти к обнаруженному металлу.

Он связался с «черепахой» и попросил Махара объяснить маркизу ту ситуацию, в которую попала его группа.

А на планете в это время тихонько сгущались сумерки. Солнце где-то спряталось в густых, темнеющих прямо на глазах облаках. Как-то незаметно крепчал ветер, стремясь сбить с ног людей. «Черепаха» включила бортовые огни, и лучи мощного прожектора осветили тьму, указывая дорогу разведчикам. Все три фигуры заспешили к аппарату.

Группа Лато приблизилась к асфинию, но, как и группа Кларка, вынуждена была остановиться метров за десять до скопления металла. Такое же поле, что притормозило первую группу, теперь не пускало вперед и группу геолога. Никакие попытки не помогли им продвинуться к цели. На планету опустилась тьма, и исследователи вынуждены были вернуться к «черепахе».

Через двадцать минут оба аппарата-разведчика стартовали к материнскому кораблю. Туранцы, глубоко задумавшись, осмысливали увиденное и даже не заметили, как двухсоттонные машины скользнули в недра гита. Исследователи покинули «черепахи», освободились от скафов и направились в сторону крем-каюты. После недавних переживаний есть хотелось особенно остро.

– Нам бы что-нибудь вкусненькое, – облизал пересохшие губы Мидо, – а то наши животы уже играют марш запеченного поросенка и кричат ура-ура-ура бифштексам и бутылке джин-гралла.

– Я бы сейчас съел омара или устрицы по-шаронски, – мечтательно произнес Бар. – И выпил, наверное, литр мальварии.

– Какие у вас аристократические манеры, – бархатным голосом отозвалась кулинар Лири, молодая двадцатисемилетняя туранка крепкого телосложения. – Может, еще подать фаршированного крула в геретанском соусе? Или копченого угря в вишневом соку?

– Слушай, Лири, подавай, что есть, а то мы и тебя съедим в придачу, а на сладкое закусим твоим бархатистым голосочком! – воскликнул Вед.

Лири засмеялась и начала подавать разведчикам различные блюда, которые источали такой аромат, что туранцы только облизывались и с вожделением поглядывали на кухонный агрегат, откуда появлялись все новые и новые порции яств. Все притихли и накинулись на еду, как стая оголодавших медведей после зимней спячки на бочки с медом. К ним присоединились и остальные звездолетчики. Через некоторое время, насытившись и запив все съеденное джин-гралла, разведчики перешли в кают-компанию, где собрались свободные от вахт космоплаватели. Все расселись в уютные кресла, и маркиз Сорено, осмотрев собравшихся, взял слово:

– Итак, коллеги! В то время, когда группы Кларка и Лато стартовали к разведанным месторождениям, пришло сообщение с «Кометы Недара». Корабль произвел картографирование поверхности планеты. Согласно данным, планета имеет три больших материка, два океана, семь морей и много озер и рек, а также около тысячи больших и малых островов. Следов какой-либо цивилизации не найдено, как не обнаружено никаких следов животных. В этом плане планета мертва. Есть следы небольшой вулканической деятельности на южном материке, в океанах периодически происходит сейсмическая активность. Правда, заглянуть на морское дно мы еще не успели. Может, там есть какая-то жизнь – будет известно позже. На поверхности рек видны неизвестные растительные скопления вроде кувшинок и цветов. На планете есть леса, и что удивительно – правильных геометрических форм в виде ромбов, квадратов, треугольников. Есть также отдельные заросли кустарников различных форм и высоты, трава – где редкая, а где густая, достигающая высоты двух метров. Сады или фруктовые деревья в нашем понимании – отсутствуют. Встречается множество непонятных образований, полузасыпанных землей или покрытых растительностью. Выпущенные нами «муравьи» просканировали в радиусе тысячи километров эти, будем называть, объекты. Так вот, все они имеют различные формы, конфигурацию и объемы. Но самое интересное то, что они состоят из разных материалов: дерева, мрамора, железа, меди, серебра, ртути. Да-да, не удивляйтесь, именно из ртути – огромных цельных капель этого металла, камня и полимеров. Исследование этих объектов ничего не дало. Все приборы показывают сплошные нули, как будто ничего и нет. Кстати, группы разведчиков столкнулись с теми же последствиями, что и наши аппараты. Они сейчас расскажут о своих изысканиях.

Все взгляды присутствующих обратились к первопроходцам планеты. Смущенный таким вниманием Кларк начал свой рассказ немного сбивчиво, но потом его голос окреп, и он под ободряющими взглядами слушателей красочно описывал свое знакомство с кустарником и силовым полем месторождения. После него выступил Лато, рассказавший о приключениях своей группы, может, не так ярко, как Кларк, но не менее убедительно. На некоторое время в каюте воцарилась тишина. Все осмысливали услышанное.

– Сплошная планета-загадка, – тихо сказал аналитик Вормин, – ничто не поддается исследованию. Наша аппаратура пока бессильна. Может, так и назовем планету – Загадка?

– Ничего, – ответил Сорено, – мы еще не использовали большие исследовательские комплексы и главный мозг корабля. Завтра приступаем к полномасштабным экспериментам. Все свободны.

В это время где-то за стенами гита послышался какой-то печальный звук, похожий на еле слышный колокольный звон с затихающей амплитудой. Все недоуменно переглянулись, но звук пропал так же внезапно, как и появился. «Вероятней всего, почудилось», – подумали многие, не решаясь сказать вслух.

Заканчивались вторые сутки экспедиции туранцев на пока еще безымянной планете.

⁂

На расстоянии почти в триста светолет от Туранской империи, в системе Альгамы-3 гит «Снежный вихрь», облетев гигантский Купол по вытянутой дуге, направлялся к точке встречи с «Тенью грядущего». Имперскими разведчиками была проделана огромная работа по изучению протяженности, ширины и объема колоссального артефакта. Данное сооружение занимало пространство трех звездных систем, соединенное воедино незримыми узами. И по всем направлениям объекта фиксировались только невиданных размеров решетки и ячейки, другой структуры он не имел. По ходу движения корабля запускались автоматические разведчики, которые пытались подойти поближе к Куполу, но неукротимая сила возвращала их снова к гиту. Через трое суток «Снежный вихрь» достиг визуального контакта с «Тенью грядущего». Корабли обменялись взаимной информацией, которая была, увы, очень скудной. На флагманском корабле барон Тайрес в исследовательской секции собрал малый совет:

– Господа! Мы трое суток находимся возле Купола, но за это время мы ни на шаг не продвинулись вперед в наших исследованиях. Предыдущие наши попытки не дали результатов. Мы только потеряли несколько наших разведчиков и ничего не добились. Какие последние данные есть по Куполу? – обратился он к физикам и аналитикам.

– Последние сутки нами активно использовался большой мозг корабля, – ответил Делл. – По тем данным, которыми мы оперируем, можно прийти к выводу, что Купол – несомненно, искусственный объект, при этом очень древний. Возраст его приблизительно два миллиона лет, а внешний вид артефакта такой, как будто ему лет сто и не более. Защитное поле не имеет аналогов в нашем мире. С такими нулевыми характеристиками мы еще не встречались. Есть предположение физика Иора, что это реликтовое поле, с которым мы еще не встречались, или поле не нашей Вселенной.

– Теоретически возможно существование реликтового поля, – поднялся физик Иор. – Еще академик Калар семьдесят лет назад выдвинул гипотезу об р-поле, которое появилось вместе с формированием нашей Вселенной после Большого Взрыва. Его характеристики обозначаются нулевыми числами, что мы и имеем при исследовании Купола. Данное поле миллиарды лет назад окутывало нашу Вселенную, но по мере старения некоторые связи внутри его истончались, нарушались и рвались. Р-поле теряло свои свойства. Образовывались разрывы в его структуре, что приводило к его исчезновению в нашем мире. И если бы не артефакт, мы бы только теоретически знали об этом поле. Хотя неясно, каким образом оно существует возле Купола, какая сила его удерживает от распада и исчезновения. Есть предположение, что р-поле закапсулировано тер-частицами. Еще при исследовании звездной системы Кифара экспедицией Лоу были обнаружены сведения о существовании терристых частиц, которые появились немного позже р-поля. Так вот, в этих сведениях говорилось о том, что с тер-частицами экспериментировала раса реликтоидов, которая таинственным образом исчезла из нашей Галактики около двух миллионов лет назад. Никаких материальных следов их деятельности до сих пор не обнаружено. Что собой представляли реликтоиды – неясно. Где их родина, сколько планет входило в их владение, почему они ушли и куда – неизвестно. Возможно, Купол и есть свидетельство разумной деятельности реликтоидов. Есть еще предположение, что это поле не нашей Вселенной, что Купол – это вход или тоннель в иную реальность. В иной мир, где физические константы коренным образом отличаются от наших правил. А р-поле – это защита от проникновения к нам чужих законов, а Купол тогда является Стабилизатором материи в нашей Галактике. Но это только предположение.

– Да-а, – с чувством произнес барон Тайрес, – ну и перспективы вы тут нарисовали… Если Купол – это сооружение реликтоидов, то вы представляете, какие перспективы открываются перед нами? Это же путь к новым технологиям и овладение иными видами энергий, это знание о прошлом и о том, что нас ждет в будущем. Овладев знаниями реликтоидов, мы выйдем за пределы Галактики, и перед нами откроются такие миры, о которых мы еще и не мечтали. А если Купол – это Стабилизатор, то нам необходимо выяснить: когда, почему и для чего он появился в нашей Вселенной, кто его создал, и что будет, если он исчезнет? Какие силы поддерживают его функционирование? Необходимо задействовать всю имеющуюся аппаратуру для исследований, чтобы иметь уже реальные результаты, а не предположения и гипотезы.

– У нас нет такой аппаратуры, – виновато ответил Иор. – Наши нейтроскопы, сканеры и дельта-локаторы бессильны в этой ситуации. В Тронноле академик Калар шестьдесят лет назад создал экспериментальный образец регулятора р-поля, и вроде бы первые опыты по его измерению и управлению прошли успешно. Но потом академик погиб во время эксперимента с К-частицами, а его установку раскритиковали маститые ученые и благополучно забыли. К сожалению, и учеников у академика не осталось. Где теперь регулятор, никто не знает. Но только он нам может помочь в исследованиях.

– Что у нас со связью? – обратился Тайрес к Зану, начальнику гиперсферной связи, высокому, худому, с костлявым лицом и большим носом седому мужчине. – Необходима связь с Троннолой, с отделом научных изысканий. А еще лучше с министром Бертаном. Думаю, он разберется в сути проблем и найдет регулятор Калара.

Зан, как всегда, сначала потер свой большой острый нос, кашлянул, оглянулся на чашу ретранслятора и извиняющимся тоном произнес:

– Вы же знаете, барон, связь у нас нерегулярная. Происходят какие-то изменения в пространственном поле, и реперные маяки не принимают сигналы с больших расстояний, так и наши сигналы не проходят на Туран. Мы уже две недели как покинули имперские территории, и все это время связи нет. Возможно, и Купол влияет на гиперсферные частоты своим полем. На близких расстояниях, как, например, со «Снежным вихрем», связь есть, стабильная. На удалении происходит затухание сигнала, его вырождение, и он исчезает непонятно куда. Известить Троннолу мы не можем.

– Одни неудачи, тысячу комет и мелкий астероид, – рассердился Тайрес, – куда ни кинь – всюду клин.

– Клин клином вышибают, – вмешался Делл, – связь все равно нам не поможет. Регулятор нам нужен в материальном виде.

– А следовательно, – подхватил барон, – за ним нужно лететь. Что ж, придется послать «Снежный вихрь» капитана Плора. Он пробивной человек и в кратчайшие сроки все решит по экспериментальному аппарату. А мы тем временем продолжим изучение сооружения всеми имеющимися средствами.

Плор, выслушав указания начальника экспедиции, приказал приготовить гипертрассовик к полету. Через несколько часов все работы были завершены, и корабль, зашнуровавшись защитным полем, совершил прыжок в сторону туранской столицы.

«Тень грядущего» продолжил свои исследовательские работы. Вместе с «муравьями» в сторону Купола были отправлены два «гриба» и «черепаха». Не доходя до «сгущенного» поля, «черепаха» остановилась, и, задействовав все свои анализаторы, попыталась определить хоть какие-то параметры защиты. На гите внимательно наблюдали за передвижением автоматов.

В кресле оператора фокусирующего луча сидел Орест. В левой руке он держал диаграмму только что полученного среза пространства на удалении в тысячу километров, отсканированную параллельно тянувшемуся полю, в правой руке зажал запотевшую банку джин-гралла и медленно цедил прохладительный напиток. Лениво просмотрев полученную информацию, он отложил пластину в сторону, сделав глоток из банки и выбросив пустую жестянку в мусороприемник. Потянулся за еще одной, и в это время в его мозгу будто что-то щелкнуло. Он покрутил головой, посмотрел на окружающих коллег, занятых работой, на банку тоника, на экран визора. Что-то не давало его мыслям покоя, какая-то заноза шевелилась в его извилинах, толкая нейроны один к другому. Он замер на несколько секунд, пытаясь определить причину охватившего его волнения. Взгляд скользнул к пластине диаграммы. Кажется, на ней что-то было не так. Орест положил диаграмму перед собой и еще раз внимательно ее рассмотрел. В самом углу пластины, почти на срезе сгиба, он увидел какую-то кляксу, маленькую, почти незаметную. Положив диаграмму на умножитель и увеличив масштаб в сотни раз, главный механик увидел, что клякса разрослась до трех метров. Произведя нехитрые подсчеты, Орест выяснил, что данное образование имеет протяженность в триста метров, движется в южном направлении, все дальше уходя от фокусирующего луча. Орест направил луч в сторону кляксы, но на экране обзора ничего не было. Вероятней всего, заинтересовавший его объект успел уйти в мертвую зону, все дальше удаляясь от корабля. Механик пододвинул к себе усик контактера и скомандовал:

– «Черепаха-2» – двухминутная готовность к вылету по градиенту двадцать четыре градуса южной широты по направлению фокусирующего луча. Защита максимальная в режиме «мираж». Скорость – две единицы звука, расстояние – тысяча триста километров. По прибытии включить дельта-локаторы с круговым расширяющимся поиском.

В секции раздались недоуменные возгласы. Многие с удивлением смотрели на механика.

– Ты что, Орест, шутишь? – возмутился Лисс. – Я только готовил вторую «черепаху» совсем в противоположную сторону. Там происходят непрогнозируемые перепады разрядов Купола. А ты хочешь отправить «панцирь» к черту на кулички или к теще на блины? А может…

– Перестань паясничать, Лисс, – оборвал его барон Тайрес. – Что случилось, Орест? К чему такая спешка?

– Барон, позвольте отправить «черепаху» по заданному маршруту, дорога каждая секунда. Я сейчас все объясню.

Тайрес схватывал ситуацию мгновенно. Он бы не достиг своего теперешнего положения, если бы не умел мгновенно реагировать на изменяющиеся обстоятельства.

– Разрешаю, – коротко бросил руководитель экспедиции. Лисс хотел вставить слово, но, увидев красноречивый взгляд барона, промолчал. Механик дал команду «черепахе», и она, выскользнув из трюма корабля, понеслась в указанном направлении. Орест попросил сосредоточить на ней все внимание и рассказал о диаграмме с кляксой, о том, что он увидел, работая с отсканированным участком пространства. Весть о непонятном объекте приковала внимание исследователей. Рассмотрев пластину под умножителем со всех сторон, туранцы пришли к выводу, что такого неизвестного образования они еще не видели.

В то время как все изучали обнаруженный механиком объект, «черепаха» покрыла расстояние в тысячу двести километров, выйдя к расчетной точке. Сканеры аппарата в пространстве ничего не увидели, включились дельта-локаторы, и на удалении еще четырехсот километров они засекли неопознанный объект. Машина туранцев приблизилась к нему до расстояния в сто километров. Чувствительная аппаратура показала тело во всей красе. Больше всего оно напоминало огромный круглый стол диаметром сто метров. По его краям уходили ввысь четыре «ножки» высотой в пятьдесят метров. Наверху «ножек» находились гребенчатые четырехугольные выступы, над которыми кружились еле заметные искры фиолетовых разрядов. В центре тела то вырастала, то опадала какая-то переливчатая фигура. Она поднималась метров на десять полупрозрачной кисейной медузой, потом уплотнялась так, что были видны решетчатые бока конструкции. Некоторое время фигура держалась на поверхности «стола», как будто осматривая свои владения. Потом под невидимой тяжестью оседала, как будто тяжелым прессом ее стискивали, растекалась по невидимым щелям, чтобы через несколько мгновений опять проявиться на «столе». Ни на что ранее виденное исследователями конструкция не походила.

– Вот это да, – произнес Лисс, – что это за кухонный стол летает возле Купола? А где тогда стулья и кухонные приборы к нему? И что за медуза там кочевряжится в центре? А давайте попробуем ее поджарить излучателями «черепахи»?

– Лучше поджарь свой язык, Лисс, – отозвался Делл, – а то он у тебя слишком длинный и неугомонный. А объект действительно интересный, тем более по всем данным он искусственного происхождения. В нашей базе данных сведений о нем нет.

– Возможно, это страж системы Купола или чей-то исследовательский корабль, вроде нашего, – вставил свое слово Иор.

– Можно только предполагать, – сказал Тайрес, – направьте «черепаху» подойти еще ближе. Кстати, как он движется? Приборы нашего аппарата не засекли работу двигательной системы этого тела. Если отключить д-локаторы, то мы его вообще не увидим в пространстве.

Наверное, корректировщик движения «черепахи» случайно дал слишком большой импульс аппарату. Разведчик, получив команду на сближение, рванул вперед и, не успев затормозить или уйти в сторону, врезался во впереди летящий «стол». Туранцы ахнули. А дальше случилось непредвиденное.

«Черепаха» вошла в «стол» как нож в масло. Пронзила его по диагонали и вышла невредимой по другую сторону тела. «Стол» претерпел изменения: сначала размазался в пространстве, словно собираясь развалиться на разные части, а потом поделился на восемь равноценных копий, находящихся на равном удалении друг от друга. При этом аппаратура «панциря» не зафиксировала наличия материальных объектов, как будто туранская машина пронзила пустое пространство.

– Фантом! – воскликнул Делл. – Это просто фантомное изображение, какая-то проекция в пространстве. Хоть и непонятно, почему д-локаторы его показывают на экране.

– Как так может быть? – проговорил Иор. – Аппаратура не может показывать фантомы. Она регистрирует материальные тела. А здесь мираж или наведенная голограмма.

В это время восемь копий «стола», пребывая в каком-то раздумье, вдруг рванули друг к другу и, словно куклы-матрешки, вошли один в другой. Перед изумленными исследователями снова предстала несокрушимая конструкция прежних размеров, бликующая искрами фиолетовых разрядов и переливчатой фигурой в центре. Заинтересованные туранцы попробовали развернуть «черепаху» и снова пройти через «стол». Но едва аппарат приблизился к непонятному объекту, тот вдруг без вспышек и иллюминации растворился в пространстве, как будто его и не было. Ошарашенные звездолетчики осматривали ту часть пространства, где только сиротливо двигалась «черепаха».

– Вот и сказке конец, – задумчиво подал голос Лисс. – Была курочка, снесла восемь яиц, съела их и исчезла, оставив с носом нашу лису-«черепаху».

– Это действительно чудеса, – Орест был ошарашен. – Сплошные загадки с этим Куполом, а разумного объяснения нет. Куда исчез «стол»? Наши приборы не зафиксировали ни прокола пространства, ни выделяемой при перемещении энергии. Р-раз, и нет «стола». Попахивает какой-то мистикой или магией.

– Или иной физикой объекта, – добавил Делл. – А может, действительно – это была наведенная проекция, и ее кто-то выключил. Но кто и как? И где этот гигантский проектор?

Ответом ему было молчание. Да и что можно сказать, если все связанное с Куполом выходило за рамки объяснимых фактов. Оставалось только надеяться, что рано или поздно артефакт откроет свои тайны.

⁂

Светило Искрящей медленно поднималось над горизонтом планеты-загадки. Оно сначала озарило горную цепь, заигравшую перламутровыми бликами, потом начало опускаться вниз, неторопливо подбираясь к лесу и равнине. Лес как будто зажмурился от лучей солнца, кажется, приподнялся вверх и распростер свои руки-ветви в стороны, наслаждаясь океаном энергии с неба. Казалось, еще немного, и деревья пустятся в пляс, исполняя танец зарождающегося дня. На равнине кустарники и травы поднимали свои ростки к солнцу, становясь выше и сильнее.

«Пламя Турана» погасило ночные огни, и дежурная смена с интересом наблюдала за просыпающейся планетой. Сканеры корабля показывали обыденную картину и два близких месторождения полезных ископаемых. В недрах звездного аппарата просыпались туранцы: некоторые бежали в спортивную секцию, кто-то заскакивал в душевые кабинки, кто уже спешил в крем-каюту.

В девять утра обе группы разведчиков Кларка и Лато, а также несколько «голокожих» физиков, химиков, планетологов и коммуникаторов встретились в секции исследователей. БИКи включились в работу, анализируя полученную от механика и геолога информацию. Сорено открыл небольшое совещание, на котором решили послать обе группы на «черепахах» к месторождению асфиния, попутно исследовав лежащие немного в стороне объекты и валуны, и если возможно, то загрузить в одну из машин по парочке образцов и привезти к кораблю для их детального изучения. Второму аппарату в это время предстояло вплотную заняться защитным полем, окружающим месторождение, используя для этого все имеющиеся средства, даже импульсаторы и излучатели. При этом оба «панциря» не должны уходить в сторону от фокусирующего луча гита, используя его дополнительно для своей защиты.

Вскоре обе «черепахи», скользя в двух метрах от поверхности планеты, направились к предгорью. «Панцирь» Лато остановился возле убегающих валунов, чтобы взять парочку для исследований. Разведчик Кларка направился к неопознанным объектам. Не долетев метров тридцать до первого полузасыпанного образования, машина опустилась на планету. Кларк в сопровождении других исследователей направился к первому объекту. Остановившись в метре от него, они осмотрели со всех сторон скрывавшееся в грунте тело. Анализаторы скафа показали, что неведомый объект сделан из мрамора, покрыт сверху пятимиллиметровым слоем серебра. Внутри он казался полым, но в верхней и нижней частях были какие-то изгибы, не поддающиеся сканированию. Даже лучи нейтроскопа не проникали вглубь этих выступов. Туранцы недоуменно переглянулись, потом молча приступили к работе: нужно было очистить тело от грунта, ничего не повредив при этом, и загрузить в багажный отсек «черепахи». То же самое проделать со вторым образованием, лежащим в десяти метрах.

Работа продвигалась медленно. Разведчики работали скребками и щетками аккуратно, словно обращались с невесомой хрустальной вазой. Наконец пространство вокруг двухметрового нагромождения было очищено, и перед удивленными исследователями, блестя на солнце серебряными зайчиками, предстала фигура, напоминавшая грубо вырезанную статую. Своими очертаниями она напоминала копию человекоподобного существа: непропорциональное туловище – в верхней части более узкое, книзу расширенное, похожее на ноги гиппопотама. Где-то на уровне плеч имелись отростки, похожие на псевдоконечности с тремя одинаковой длины пальцами и четвертым недоразвитым, F-образной формы. Вверху, сливаясь с туловищем, находилось что-то похожее на ромбовидную голову с двумя похожими на антенны выступами. Глаз как таковых не было, их заменяло шаровидное углубление по центру, закрытое какой-то шторкой. Ушей не было вообще, а щелевидное отверстие на стыке туловища и головы, наверное, обозначало рот, растянутый в каком-то дьявольском оскале.

– Какой красавец! – хладнокровно сказал Кларк. – У меня даже мурашки забегали по скафу или внутри. Это не суть важно. Такую статую я еще не встречал.

– А может, это красавица, – хмыкнул Мидо, – эталон, так сказать, женской красоты. Какие формы – что верхние, что нижние. Подруга людоеда в натуре.

– А вот услышит оно, непонятно только, какого рода, по внешним признакам не определить, – ввернул свое слово Орнетт, – ваши лестные характеристики и убежит с горя куда глаза глядят, заливаясь горючими слезами.

– Ты забыл сказать серебряными, – глядя на статую, отозвался Кларк. – Она же вся покрыта серебром, причем самой высшей пробы. Ну и уродец, я вам скажу, и еще тот. Интересно, она слеплена с натуры, или это буйная фантазия скульптора? Ладно, грузим ее в «черепаху», пускай «голокожие» разбираются с ней.

В борту «черепахи» открылось отверстие, из которого опустилась автоматическая тележка и поплыла к туранцам. Усилиями трех скафов исследователи погрузили двухсоткилограммовую скульптуру и отправились ко второму образованию.

– Интересно, какой будет вторая фигура, – взглянул Мидо на товарищей, – может, там спящая красавица? А мы ее разбудим, и она зачирикает или запоет на своем языке дифирамбы благодарности.

– И заключит тебя в свои двухсоткилограммовые объятия, – хохотнул Орнетт.

Кларк искоса посмотрел на веселящихся разведчиков и улыбнулся, представив двухметровую тяжелую статую, которая обнимала хрупкие на фоне статуи плечи Мидо.

Они подошли к другому объекту, и локаторы скафов показали каменное изваяние, вдавленное в грунт почти на метр. Снова закипела работа, и под искусными движениями туранцев лежащая фигура освобождалась от наносов почвы. Минут через сорок исследователи полностью откопали невиданный экспонат.

Перед ними лежала статуя какого-то животного, прижавшего две кенгуриные лапы к животу, покрытому равномерно вертикальными и горизонтальными полосами. Кенгуриные лапы заканчивались большими десятисантиметровыми когтями. Верхняя часть туловища напоминала тигра: мощные шея и голова с небольшими стоящими торчком ушами с белыми и коричневыми разводами, усы вокруг открытого рта, в котором размещались немаленькие острые клыки, и слегка прикрытые глаза. Все изваяние было покрыто густой каменной шерстью и казалось одновременно и живым, и мертвым.

– Святой Ахар! – воскликнул Мидо, невольно отступая назад от увиденного зверя. – Этот кенгуротигр может напугать кого угодно! Кто сотворил это исчадие ада? Неужели действительно где-то есть такие экземпляры? И, кажется, статуя как живая…

Оцепеневший на мгновение Кларк инстинктивно прижался шлемом скафа к животу статуи, будто хотел услышать биение жизненных потоков неведомого хищника. Но каменный истукан лежал у его ног мертвой двухметровой грудой.

– Странная особенность неведомого скульптора, – проговорил Орнетт, – он делает свои скульптуры двухметрового роста, – и, быстро произведя на аппаратуре скафа какие-то расчеты, добавил: – И весом в двести килограмм. Не удивлюсь, если все статуи имеют такой же рост и вес.

– Ладно, заканчиваем работу, – ответил Кларк, – грузим второй экземпляр и к Лато. Его группа уже заждалась нас.

В то время как Кларк занимался статуями, группа Лато пыталась погрузить первый валун. Огромный камень никак не хотел помещаться на тележку и ускользал от туранцев на два-три метра в сторону, едва они приближались к нему на короткое расстояние. Даже усилия трех полей скафов не хватало, чтобы обездвижить валун. Устав бегать за камнем, Лато вызвал «черепаху» и, объяснив ситуацию, попросив пилота Крида силовым полем «панциря» обездвижить ускользающий объект и погрузить его на тележку. Лаборатория приблизилась к каменному изваянию, и мощное силовое поле накрыло камень непроницаемым колпаком. Он попытался переместиться в сторону, но вязкая среда излучения захватила его в свои могучие объятия, подняла вверх в направлении тележки. Крид с удивлением заметил, как скачкообразно увеличилась масса валуна. При первоначальном захвате он весил около двухсот килограмм, а когда поле начало двигать его на посадочную платформу, то вес объекта рванул вверх, будто он начал черпать массу из верхнего шара планеты. Через пару секунд вес камня перевалил за тонну и не собирался на этом останавливаться. Пилот рывком увеличил силовой щит до максимума, поднял камень над планетой, и он, потеряв в тот же миг свою массивность, лег в центр тележки первоначальной массой. Таким же образом исследователи поступили и со вторым валуном. Тележка с камнями направилась к «черепахе» Кларка, который, загрузив статуи, ожидал прибытия платформы с загадочными валунами. Через двадцать минут погрузочные работы были завершены, и «панцирь» понесся к материнскому кораблю.

По коммуникатору механик высказал свои соображения по поводу находящегося на его борту груза, и маркиз приказал соорудить возле гита временную лабораторию с мощным полем защиты. Закипела работа. Космолетчики выравнивали площадку, устанавливали переносные герметические секции, настраивали исследовательскую аппаратуру. Вскоре все четыре генератора защитного поля по периметру выделенной площадки окутались мерцающей завесой. Прибыв к месту назначения, Кларк с помощью роботов выгрузил все четыре объекта, которые были размещены в отдельные изолированные секции. Его «черепаха», освободившись от груза, направилась к группе Лато.

Геолог со своей командой приблизился к месторождению асфиния, и, как в прошлый раз, силовое поле снова остановило «черепаху». Невидимая упругая среда не пропускала их вперед. Сканеры, нейтроскоп, д-локатор определить технические характеристики поля не смогли.

– А можно я нанесу удар по защите распылителем Матара или излучателем антиматерии? – не выдержал Бар. – Сколько мы будем топтаться на месте?

– Еще успеем, – с напускным спокойствием ответил Лато. – Сейчас прибудет Кларк, и мы постараемся определить протяженность защитной линии. Может, где-то есть разрывы поля, и хорошо бы узнать, что его генерирует.

– Нужно выяснить высоту и глубину защиты, – вставил свое слово Вед, – если наши приборы сумеют это сделать.

«Панцирь» Кларка остановился возле второй «черепахи», и, посовещавшись с геологом, обе группы разошлись на границе поля в разные стороны для измерения защитной среды.

А возле «Пламени Турана» «голокожие», разделившись на четыре группы, начали исследование привезенных объектов. Одетые в легкие скафы физики, биологи, коммуникаторы вместе с роботами поддержки в четырех секциях сначала визуально определили и записали внешние характеристики исследуемых фигур. Группы, изучающие валуны, были ошеломлены ползущими по ним рисунками. Туранцы смотрели на камни под разным углом и освещением, измеряли массу и объем, дотрагивались до заключенных в силовое поле валунов различными щупами. Потом включили нейтроскоп, пытаясь определить глубину объектов. Лучи прибора пронзили поверхность изучаемых предметов. И как будто в ответ по камням побежали, убыстряясь, какие-то знаки и символы. Даже показалось, что воздух загустел, и над валунами встал тонкий мерцающий флер голубоватого свечения. Создавалось впечатление, что они заискрились, как при проведении сварочных работ, температура поднялась до семидесяти градусов и продолжала медленно ползти вверх. Нейтроскоп выключили, и все изменения прекратились: исчезли знаки и символы, мерцание прекратилось, температура опустилась вниз. Исследователи несколько раз включали и выключали прибор, пытаясь разгадать реакцию объекта на их действия. Технические характеристики предметов не поддавались осмыслению: и нейтроскоп, и сканеры показывали нули.

То же самое происходило и в секциях по изучению статуй. «Голокожие» пытались воздействовать на них различными приборами и щупами, изменяли излучения различных полей на определенных участках скульптур. Но все было тщетно.

– Мне кажется, что статуи покрыты защитной пленкой, и наша аппаратура пока бессильна проникнуть в их внутреннее пространство, – сказал физик Ретул. – Может, воздействуем на них распылителем или излучателем?

– А может, еще музыку для них включить? – насмешливо отозвался биолог Претт. – Они проснутся ото сна и запляшут под марш звездопроходцев.

Руководитель исследований Глосс дал указание испытать распылитель, а после него излучатель на скульптуре кенгуротигра. Лучи распылителя пронзили оболочку статуи и, как в вязкой среде, застряли внутри объекта. В окошечке показателя зарядов бежали цифры использованной энергии, а с кенгуротигром ничего не происходило. Чувствительная аппаратура показывала одну черноту. Тогда Ретул дал указания роботу включить излучатель антиматерии. Мощный сгусток энергии ударил в бок статуи, обволакивая ее со всех сторон, и на мгновение «голокожим» показалось, что скульптура издала еле слышный колокольный звон. Звук быстро пропал, и туранцы засомневались в его реальности.

– Этого вообще не может быть! – пришел в себя первым Ретул. – Ни один материальный объект не выдержит удара антиматерии, а статуе хоть бы что! Глазам своим не верю!

– Такое впечатление, что мы дубиной помахали по скульптуре, – Глосс был в растерянности. – Невероятно! Энергия распада вошла в объект, как в черную дыру.

– Мы столкнулись с такой тайной, что разгадать ее будет непросто, – задумчиво бросил физик. – Эти образцы или из далеких прошедших эпох, или вообще не из нашей Вселенной. Защитное поле статуй рассчитано на иные мощности энергий, чем наши. Его концентрация на определенном участке просто уникальна. Если мы овладеем этим полем, то наши средства защиты и нападения станут почти совершенными.

В это время «черепахи» Кларка и Лато обошли по периметру месторождение асфиния и встретились в исходной точке. Были определены протяженность и высота защитного поля. Глубина не поддавалась измерению. После обработки данных на экранах дисплеев месторождение высветилось накрытым большим непроницаемым куполом двухкилометрового диаметра.

В передвижной лаборатории разгорались непредвиденные события. Со стороны облученного антиматерией кенгуротигра, которого исследовали ученые, послышались еле слышные щелчки. Статуя зашаталась и начала вибрировать, по нарастающей амплитуде раздался свист, перешедший в рев рассерженного зверя. Туранцы удивленно смотрели, как по каменной скульптуре пронесся непонятный разряд. Кенгуриные лапы, прижатые к животу, пришли в движение, распрямились. Вертикальные и горизонтальные полосы на животе налились фиолетовым цветом. Каменный истукан приподнялся, шея повернулась вправо-влево, встопорщились усы возле рта и открылись щелевидные глаза, наполненные мраком неизвестности. Статуя оживала на глазах. Пораженные исследователи не успели сказать и слова, как ожившее исчадие ада исторгло из своих глаз две пунктирные линии неизвестных лучей, которые ударили в стоящего рядом Ретула. В разные стороны полетели мелкие частицы бывшего физика. Охваченные ужасом «голокожие» бросились бежать из секции. Каменное чудовище сделало первый шаг. В это время в динамиках лаборатории раздался резкий голос маркиза:

– Внимание всем! Покинуть пределы лаборатории! Опасность восьмого уровня! Генераторы защиты на полную мощность! Роботам поддержки уничтожить статую! Защита корабля на максимум, излучатели к готовности огня! – и Сорено добавил в коммуникатор: – Группам Кларка и Лато срочно вернуться на базу!