Читать книгу Книга-маска - Ярослав Астахов - Страница 2

В заволжских лесах жил старец. Отшельник, пустынник был. От келии своей одинокой он далеко не хаживал. Лишь разве к роднику, за дровами…

Однако един раз в год совершал немаленькую дорогу! Паломничал во святое место, где праведный пострадал Варлаам.

Его, Варлаама-инока, в никонианский обряд обратить пытались. Насильственно и с пристрастием.

Он же, от никониан затворясь в часовне, там принял самосожжение. Вот как!

И старец тот, что из пустыни, приходил пепелищу кланяться.

А жил там инок от нас. Приглядывал молодой за местом за тем святым.

Что надобно – поправлял. Все памяти совершал честные и вообще службы, какие следует.

Конечно, и привечал паломников.

Да мало, кто приходил. Ведь эти-то ремени3 заволжские аж кишели тогда разбойниками!..

И вот сидит наш монашек один, скучает. Неделями человеческого лица не зрит!

А внове ему сие. Не может еще душа-то его, покамест, сама собою стоять: любоваться Богом…

Безлюдием истомился! Все на дорогу смотрит.

И вот. Выходит он однажды к околице: глядь – приближаются по дороге двое.

Стрелец и поп.

Да то не просто стрелец! Не какой-либо из них заурядный! Косая сажень в плечах; в кафтане установленном красном как прямо бог!

И справное вообще он имеет все на себе служилое платье. Секирочку на плече наточенную сверкающую несет!..

А поп? Так и тот величием не уступит! Хоть и на свой манер. Прямо вот плывет будто бы в облачении своем полном – хоть щас и службу справлять!..

Не только наперсный крест – епитрахиль, поручи… Набедренник аж при нем!

Обрадовался таким гостям инок. Спешит отворять ворота.

Вот скрипу было…

А как их открыл – так обмер.

Пуста дорога! Ни тебе стрельца удалого, ни священника облаченного!

Но замечает инок потом: нет, впрочем, дорога-то не совсем пуста. Влачится пустынник старец… Один, как перст! Один, аки пребывает во своей пустыни. И нетути никого с ним рядом.

Да и самого пустынника как бы нет: сливается в своем сером рубище со дорогой…

Подумал инок тогда: а не перебрал ли вчера я лишку?

Ведь он же, тихонько этак, а бражку-т себе поваривал… Так что? Живой человек! Тебе бы вот в глухомань загреметь смотрителем…

Однако перестал тот грешный монашек так со временем думать. Поскольку ведь каждый год в день этот одно все видел: стрельца, идущего со священником.

Вот они по дороге шагают, близятся… Но как врата отворит – и нетути никого!

Заходит лишь чахлый старец. Анахорет. Пустынник.

И ведь продолжается это – за годом год.

И потому стал монашек тогда подумывать: не может оно так быть, чтобы с пьяных глаз одно и то же мне, грешному, мерещилось постоянно. Да не без бесов ли тут? Не чинят ли какой хитр-соблазн? Видениями такими не губят ли как-то душу? Молиться надо!

И помолился он, крепко вопросив Бога. И слышит в сердце своем: старцу-анахорету все расскажи, как есть. И толкования попроси его на имеющее тебе являться.

Он так и сделал.

Дождался вещего дня. И странника немощного того привечал особо. И, ниспросив благословение на беседу, все рассказал ему. Спрашивает:

– Что ж это такое, отче? Двоих я вижу идущими до отворения мною врат. А после же того, как открою, – тебя единого! Смилостивись и вразуми меня, грешного: что это? Знамение ли божие мне? Ну или здесь, напротив, соблазн какой?

Ответствовал ему старец:

– Нет, чадушко, тут соблазна. Зане, ты чудо созерцаешь Господне. Умение, которое преподал мне Он. Затем, чтобы даже я, старик немощный, а мог бы кланяться повсегда пожарищу Варлаамову. Сколь бы ни развелось разбойников, память Варлаамову свершать.

Наставил меня Господь. И теперь: вот ежегодно день в день – как только собираюсь в опасный путь, хоть и ЕДИН грешный будучи, становлюсь… ДВУМЯ!

Один же из тех двух есть праведник. А другой… куда еще даже меня похуже, грешника непролазного! Зато не занимать ему силушки. Грешной, может быть. И вот идет он через леса, секирушкою поигрывая – разбойника в грех не вводит!..

– Велики чудеса Господни! – ответствовал на то инок. – Понятно, зачем стрелец. А ты бы научил меня еще, старче: зачем священник?

– А, чадушко! Так это чтобы против людей добрых не согрешить, коли на пути встретятся. Ведь если бы один стрелец шел – так видели б силу грозную. Только лишь. И через то бы мог их лукавый соблазнить так, что будто бы только сила и есть мерило. А ведь неправда это. У силы место свое, а Бог… Бог не в силе, а в правде! Так вот и правда сия идет в образе того священника в облачении. Радуются встречные-поперечные. Кого поддержит он словом добрым, кому совет передаст от Бога, кого аж исповедует и грехи отпустит, ну а кого, быть может, и повенчает…