Читать книгу Нечисть - Ярослав Эклс - Страница 3

Лежа на сырой доске, полузакрытыми глазами наблюдаю за неспешно плывущими передо мной тучами. Звон колокола не утихает, давя на барабаны е перепонки. Небо сегодня мрачное, чуть светлее в том месте, где закрывает собой солнце. Холодный продирающий ветер беспрепятственно проникает под одежду. Под кожу, лаская ноющие кости. Пробирается внутрь черепной коробки… и вот тогда становится совсем тоскливо и холодно. Переворачиваюсь на бок, обнимаю прижимающиеся к груди колени. Разом на меня обрушивается столб из капель дождя. Сухая земля быстро превращается в бурлящие лужи грязи. Почему-то гроб, в котором я лежу, не накрыли крышкой.

Краем глаза замечаю пристальные взгляды. Среди них – Картер. Безэмоционально он смотрит прямо перед собой, не замечая меня. Изо всех сил сдерживаю содрогания конечностей, вызванные холодом. Черт, почему не накрыли крышкой? Они же заметят меня. Они же увидят!

Серая вода медленно поднимается вдоль стен деревянного ящика. Один из несущих мой гроб – поскальзывается на склизкой земле и чуть не падает. Не слабо тряхануло. Вода волной врезается мне в лицо, попадая в нос и в рот. Задыхаюсь… я задыхаюсь. Скорее, несите скорее! Пожалуйста! Уровень воды уже высок, что почти закрыл мое лицо. Еще чуть-чуть и… Делаю глубокий вдох. Погружаюсь в воду. На что я рассчитываю? Сама и не знаю. А так в чем-то даже лучше… все окружающие звуки стали глухими. В мутной воде меня никто не видит. Изоляция – это хорошо. Но мне нечем дышать. Нечем! Нечем дышать!!! С ревущим вдохом отсыревшего воздуха – вскакиваю, выныривая и принимая сидячее положение.

А вы можете чувствовать боль в своих сновидениях?

Я чувствую. Мой воспаленный мозг за последний год, превратился в заезженную пластинку, с каждым новым оборотом на которой игла выцарапывает новую кровоточащую рану. Все мои мысли постоянно вертятся вокруг идеи. Плана. Плана побега из этого адского места. Я должна отсюда выбраться.

Открываю глаза. Сижу на своей койке, на верхнем ярусе. Насквозь мокрая. Воздуха все еще не хватает. Не могу надышаться. Требуется время, пока реальность вытеснит из головы ощущения ужасного сновидения. Картинка уже сменилась, но звук колокола все еще стелется поверх происходящего. Что это? Вскакиваю, оказываюсь у небольшого решетчатого окошка. Несколько силуэтов в темноте выносят деревянный гроб. Еще одна душа – вырвавшаяся на свободу.

– Сука! Заткнись! – Грубый раздраженный мужской голос сметает какие-либо намеки на покой. Этот голос мне знаком. Охранник Моррисон. Раздается металлический треск. – Тварь, всех перебудила! Сука!

Продолжая что-то выкрикивать и ведя дубинкой по металлическим решеткам тюремных камер, удаляется. Слышится гул и бубнешь остальных проснувшихся заключенных. Мне повезло, что он просто ушел, все могло бы быть куда хуже. Принимаю сидящее положение. Дышу как можно глубже и размеренней, пытаясь понизить ритм работы своего сердца.

Ныряю рукой под пожелтевшую пятнами подушку, вытаскиваю фотографию. На ней – моя бывшая сокамерница Соня. Единственный человек в этом гнилом месте, кто мог поддержать и успокоить. Все бы отдала, чтобы сейчас пообщаться с ней. Хотя бы пару минут. Услышать ее успокаивающий голос.

Часы запрещены, поэтому через решетку протягиваю маленькое зеркальце в руке, смотрю под правильным углом, что бы видеть циферблат, висящий в коридоре. Без пятнадцати три. До подъема еще далеко. Не знаю, как буду засыпать. Стоит сомкнуть веки – мой мозг проигрывает один и тот же сон снова и снова. Каждую чертову ночь.

– Тебя вызывает директор. – Судя по безэмоциональному отстраненному выражению лица Моррисона, отворяющего решетчатую дверь, ожидать чего-то плохого не следует. В противном случае мерзавец светился бы от радости. Время обеденное. Прислоняю руки к стене, до тех пор, пока он не войдет и не схватит за плечо. Направляемся с ним по длинному коридору, остальные заключенные провожают взглядами. В одних ненависть и злоба, в других любопытство и удивление, в третьих безразличие. Но смотрят все. Прислонив к считывающему устройству пропуск, Моррисон открывает дверь. Стены с потрескавшейся краской меняются на гладкие в светлых тонах. Сюда заключенные по собственному желанию не попадают. Вверх по лестнице, еще один коридор и, наконец, большой полукруглый кабинет. В центре – широченный деревянный стол, видно, что не дешевый. За ним – собственной персоны директор Раш. Феликс Раш.

Полный мужчина с небольшой бородкой и всегда заглаженной на бок челкой. В сером строгом костюме, с цепочкой, тянущейся к карманным часам, спрятанным с внутренней стороны пиджака. Раш сочетал в себе весьма странную комбинацию из невероятной жестокости, бурной фантазии, касательно методов причинения боли… и брезгливости к последствиям насилия. Даже капля крови вызывала у него сомнительные эмоции. Именно поэтому всю «грязную» работу с радостью выполнял Моррисон, начальник охраны. Раш, высунув кончик языка от усердия, утрамбовывал табак в свою курительную трубку.

– Присаживайтесь. – Спокойным, но командным тоном произнес он. Я послушно села на стоящий впереди стул. Раш открыл лежащую перед ним папку. – И так… мисс Гуилл, 76-года рождения, из города…

Директор, читая мое дело, перестал разделять слова, от чего его речь стала не понятной.

– … срок заключения двадцать лет без возможности досрочного освобождения. – Выделяя концовку, директор поднял глаза на меня. Я все еще понятия не имею, какого черта я здесь делаю. Раш закрыл папку. – Я бы хотел поговорить с вами об инциденте, случившимся две недели назад.

– Что вас интересует? – Стараясь скрывать волнение, выдавила из себя я.

– Охрана доложила, что по ночам у вас часто случаются… как бы это назвать, панические атаки. Скажите, это как-нибудь связано с произошедшим? Я знаю, вы с Соней были достаточно близки. – Позади раздался смешок Моррисона. – И так как я забочусь о состоянии всех наших подопечных, возможно, я могу чем-то помочь? Как-то прояснить ситуацию?

Молчу. Я прекрасно помню, как посреди ночи в камеру ворвались четверо охранников. Лица были незнакомые, наверное, из другого крыла. Я спала на нижней койке, Соня – на верхней. Проснувшись от шума – я вжалась в матрас, боясь пошевелиться. Один из тварей за волосы стащил Соню с койки. Та мешком упала, ударившись головой об бетонный пол. Двое заламывали ей руки… один закрывал рот, чтобы она не могла кричать. Четвертый вышел из камеры и одобрительно кивнул. Из-за стены стал виднеться густой голубой табачный дым. В проходе появился Директор Раш. Без него здесь не происходит практически ничего. Если кто-то страдает или, что бывает чаще, «пропадает без вести» – к этому всегда причастен Раш. Я лежала, укрывшись одеялом, с ужасом наблюдая за происходящим.

Охранник, тот, что не был занят скручиванием моей подруги, наклонился к ней и, схватив за штаны, стал стягивать их. Я поняла, что сейчас произойдет. Наверное, самое мерзкое из всего, что могли совершить эти монстры. Соня тоже поняла и стала вырываться еще яростнее, извиваясь и пытаясь кричать. Уловила ее просящий о помощи взгляд на себе. Но я бы никогда не осмелилась вмешаться. Это означало бы оказаться на ее месте. И… как же мы обе ошибались. Все происходящее здесь… из страха в одно мгновение переросло в неописуемый ужас. Когда в поле моего зрения появилась металлическая старая ножовка. Пила.

Соня уткнули лицом в бетонный пол, от чего она до последнего не догадывалась о неотвратимой участи. На мгновение, на происходящее обрушилась немая тишина. На моих глазах металлические зубья с характерным звуком впились в нежную кожу шеи, разрывая ее на части. В глазах потемнело. Брызнула кровь, и удерживающие отпрыгнули в сторону, боясь испачкаться – освободили ее рот. Раздался истошный ор… тут же залившийся кровью и превратившийся в бурлящие отчаянные стоны. Хрым… хрым… зубья скрылись в глубине разорванной шеи. Попытки вырваться из державших ее рук сменились хаотичной тряской всех конечностей. Это напоминало ужасный пляс… испытывающей ужасные страдания девушки. Лужа крови расползлась на половину камеры.

Раш брезгливо попятился назад, дабы не испачкать свои кожаные ботинки, и демонстративно брезгливо отвернулся. Наконец, с финальным хрустом, голову отделили от тела. Один из охранников, держа за волосы, показал ее остальным. Кто-то что-то сказал, все засмеялись. Несмотря на неконтролируемую дрожь моего тела, лежавшего на кровати в нескольких сантиметрах от них – меня словно не было. Меня никто не замечал.

Охранник, снявший с Сони штаны, бросил их и, наступив ногой, изобразил некую попытку вытереть кровь. Но, отмахнувшись, скрылся за стеной. Остальные тоже вышли. В проходе оставался только Раш. Затянувшись своей трубкой, светом тлеющего табака, слегка осветил свой взгляд, направленный прямо на меня. Чувство, будто в страшном сне… прячешься от монстра… что ищет тебя, ищет, проходя в метре от места твоего убежища, и вот… обнаруживает. Находит. И теперь деваться некуда. Теперь никто тебя не спасет.

«Приберитесь здесь…» – Хладнокровно и, как обычно, вежливо произнес Раш, переведя взгляд на изуродованное тело, которое все еще изредка вздрагивало. Головы не было, ее унесли с собой. Я почувствовала, как снизу стало горячо. Кажется, я обмочилась. Но это последнее что заботило меня. Металлический удар двери о стену. Ключ, проворачивающий механизм замка. О чем-то шутя и смеясь, вся компания затихла во мраке удаляющегося коридора. Но я оставалась не одна. Я была один на один со всем ужасом, обрушившимся на меня той ночью. И с обезжизненным, самым гнусным способом изуродованным телом своей подруги. Для нее весь ужас заключения в этом месте закончился. Впереди у нее покой. А я все еще здесь. Сижу в луже собственной мочи, собирая ртом сопли и слезы. И пытаясь хоть как-то придти в себя…

Каждый раз, когда кто-либо умирает… во дворе раздается колокольный звон, доносящийся до самого дальнего уголка этого места. Все, у кого маленькие решетчатые окошки выходят во двор, могут наблюдать, как четверо охранников выносят деревянный криво сколоченный гроб, а внутри, под крышкой, конечно же, тело усопшего. Их хоронят прямо за территорией тюрьмы. Здесь мало кто умирает своей смертью. Даже от болезней здесь умирают реже, чем из-за избиений со стороны наших надзирателей.

За всю ночь я не сомкнула глаз. Просто сидела, уткнувшись взглядом на очертание тела. В этот раз звон колокола раздался только под утро.

Внезапная сильная пощечина по левой щеке чуть не скидывает меня со стула. Наконец мерзкое лицо Моррисона расплывается в улыбки, наконец, он делает то, что приносит ему удовольствие.

– Директор задал тебе вопрос, сука.

– Скажите – С искренним беспокойством в глазах ко мне вновь обратился директор. – Вам требуется пояснить причину произошедшего? Ах, хотя вы так напуганы… должно быть сейчас ваш ответ будет опираться лишь исключительно на то, что бы мистер Моррисон не продолжил причинять боль? И да… любопытство не приветствуется на территории нашего маленького учреждения, но… я знаю, вас терзают вопросы! Так позвольте я вам объясню!

Раш поднялся и, обойдя стол, подошел ближе.

– Моя работа… и работа моих коллег… занятие весьма стрессовое. Постоянный контроль, постоянное упорядочивание… непрекращающаяся слежка за такими, как вы. Понимаете ли… это просто…

Одобрительно киваю, не дав ему закончить. Выродок говорит так непринужденно. А у меня перед глазами до сих пор стоит щедро расписанная кровью картина. С автографом автора: Раш.

– И я, и мои мальчики – просто люди. Точно такие же, как и Вы, и все ваши собраться по несчастью, чья судьба – быть здесь. И, как и всем людям, иногда нам нужно… снимать напряжение.

Понятия не имею, о чем ублюдок толкует. Но остается только соглашаться. Моррисон, стоящий за моей спиной – воспользуется любым поводом, чтобы снова вдарить по голове. Раш сел на край стола, свесив одну ногу передо мной.

– Так же, я полагаю, вы не просто примите к сведению сей факт, но и будете готовы, по мере необходимости, принять участие в наших маленьких мероприятиях? Поверьте мне, для тех, кто не противится – все заканчивается не так печально! – Раш положил свою правую руку себе на штанину на месте ширинки… и пару раз провел пальцами.

Моррисон снова смеется. Накатывает чувство отвращения. Это их любимая игра. Запугивать. Это приносит им удовольствие. Кажется, меня сейчас стошнит.

Всячески стараюсь игнорировать без сомнения очевидный факт, чего хочет Раш. В голове столько мыслей и эмоций, но выхода нет. Соглашаюсь со всем, лишь бы меня скорее выпустили, отвели обратно в камеру, где никого нет. Щека все еще горит от удара. Видя мои одобрительные кивания, Раш, словно ребенок получивший конфету, улыбается Моррисону; всеми клетками своего тела чувствую, как тот улыбается в ответ. Выродки. Пытаюсь не думать о том, что сейчас будет.

Раздался скрип открывающейся двери за моей спиной. Какой-то оживленный бубнежь. Раш, сменив радость на задумчивость, командует Моррисону, и тот, схватив меня под руку, грубо поднимает со стула. Мы покинули кабинет директора. К нему пришли какие-то люди в костюмах. А меня, наконец, ведут в камеру. Кажется, обошлось… но я знаю, что это всего лишь отсрочка неизбежного. Моррисон своим отвратительным голосом говорит мне что-то, но я его не слушаю. Проходим мимо окон, сегодня отличный солнечный день. Идет снег. Смотря на солнце и думая о том, что прямо сейчас где-то вне этих стен кто-то живет, принимая свободу и безопасность как должное. Не испытывая непрекращающегося страха и ужаса – сменяющих друг друга. И кажется что мы не так и далеко. По крайне мере под единым светилой.

– Такое яркое солнце за окном, двор открыт… а ты спишь. Я тебя не узнаю. Что с твоим лицом?

Открываю глаза. Кажется сейчас один из тех редких случаев, когда судьба преподнесла отдушину. Картер уселся рядом. Меня все же пугает эта форма. Картер – один из охранников… низкого роста, немного толстый. Вечные мешки под глазами, пухлые блестящие губы, трехдневная щетина. Похож на свиненка. Такая же мразь – как и все остальные… но есть одно небольшое исключение. Картер – влюблен в меня. И поэтому никогда не делает мне больно.

– Картер. Нам нужно поговорить! Другого шанса может уже и не быть! – Резко принимаю сидящее положение.

– Тише! – Он усмиряет мою взволнованность, за секунду до того, как мимо камеры проходит еще один охранник. В моменты волнения на лице Картера начинают быстро сменяться эмоции: злость, испуг, злость, испуг. – Я здесь именно для этого, я хотел… сказать…

Выражение его лица вновь изменилось.

– Что ты решил? Ты поможешь мне? – Перебиваю его. Картер в курсе моего плана. В курсе всех деталей моего побега. Это вынужденная мера… без него ничего не получится. Он положил свою руку мне на предплечье. Вижу сомнения в его глазах. Он молчит. Нужно подтолкнуть его, как-то помочь…

Неспешно наклоняюсь чуть вперед, закрываю глаза. Ощущаю запах недавнего обеда совсем близко. Чуть потрескавшиеся дрожащие губы соприкасаются с моими. Его рука сжимается на моей.

– Пожалуйста – шепчу я.

– Хорошо… да, да… я сделаю это. Сделаю!

– Но есть одно обстоятельство… – Закручиваю последний шуруп в клетке, куда упрятаны все его сомнения.

– Обстоятельство? Какое?

– Раш и Моррисон… они… они хотят – хочу сказать «изнасиловать меня», но здесь нужно быть осторожной. Картер лишь пешка, он не сможет противостоять им. Нужно быть более убедительной. – Они хотят разлучить нас… забрать меня у тебя.

Картер снова меняется в лице. Все прекрасно. Ревность подхлестнет его! Эти ублюдки собираются сделать меня своей куклой. Как пытались сделать Соню… Картер отводит взгляд в сторону. Он все прекрасно знает. На что способны эти выродки.

– Нужно торопиться! Времени совсем нет! Будь готова! Сегодня!

– Сегодня??? – С удивлением в голосе повторяю за ним.

Резко поднявшись, Картер покинул камеру, оставив меня одну. На кровати, на месте где он сидел, вижу две оставленные маленькие белые пилюли. Гидрохлортиазид. Препарат, позволяющий снизить пульс на столько, что человека можно счесть мертвым. Рядом лежит коробок спичек.

Сегодня? Так скоро! Я не готова! Спокойно… дыши. Сегодня вечером… ты покинешь это место раз и навсегда. Целой и невредимой. И больше никогда сюда не вернешься. Никогда.

Какая досада, что моя судьба, моя жизнь находится в этих мерзких пухлых наивных ручонках.

На обед сегодня снова каша. Держа помятый металлический поднос в руках – усаживаюсь на тоже место, где сижу обычно. Ловлю на себе несколько пристальных взглядов. Должно быть, это из-за ночного визита Моррисона. Надеюсь, обойдется без инцидентов. Неспешно уплетаю кашу. Поверить не могу, что последний раз чувствую этот отвратный вкус. Сидящие за моим столиком что-то бурно обсуждают, но я не в силах сосредоточиться, чтобы понять, о чем они разговаривают. Я слишком взволнована, гораздо сильнее, чем выглядит со стороны. Приближение момента, когда «шоу» начнется – вгоняет в ужас. Но все должно пройти без единого промаха.

– Эй, ты меня вообще слышишь? – Зоя, сидящая напротив, с удивлением на лице уставилась на меня. – Я спрашиваю, что вообще случилось-то?

Зоя из моей компании. Вернее будет сказать – я из ее. Она лидер. Здесь в одиночку не продержаться. Мы все сидящие за этим столиком – из группировки Зои. И Соня была с нами…

– Прости, что ты спросила? – Наконец заговорила я.

– Что он хотел? Раш… он же вызывал тебя.

При других обстоятельствах – я бы тут же все рассказала. Но не сегодня. Сегодня не нужно никаких интриг, не нужно ничего. Это должен быть самый обыкновенный, ничем не примечательный день.

– Он… Раш… – Начинаю сходу придумывать что-то правдоподобное. Зоя вопросительно помотала головой и пожала плечами.– Это касательно моего файла… там были неточности… он хотел выяснить. Уже все в порядке.

Наконец она отвела свой сверлящий взгляд.

– Так вот… – Заговорила еще одна сидящая с нами. – Ночью я услышала такие звуки, как будто кто-то задыхается… ну прибежали охранники, потом медики. Не знаю, с моей видно не было, но не похоже, чтобы в этот раз это было дело рук Моррисона и его дружков. Кажется там что-то другое… спустя примерно полчаса беготня прекратилась, все утихло. Ну а потом вы все слышали, зазвенел колокол. Я видела, как гроб внесли прямо в камеру… тело погрузили в него и вынесли. Пронесли прямо мимо меня. Жаль крышкой накрыли… я бы хоть увидела кто это. Черт, надеюсь это та татуированная тварь. Я должна ей 20 сигарет…

– Да, звон колокола слышат вообще все. – Добавила Зоя. – а из моей камеры видно как выносят гробы в двор.

Зоя резко замолчала. Я вдруг заметила, что тихо стало во всей столовой. Стоящий гул улетучился практически мгновенно. Такое бывает только в одном случае. И, как правило, ничего хорошего это не сулит.

Все, сидящие за моим столиком внезапно резко поднимаются и со своими подносами покидают места. Только собираюсь подняться вместе с ними, как сзади на плечо ложится грубая мужская ладонь. Несколько охранников оказываются возле меня. Среди них – Картер. Пытаюсь по его взгляду читать – чего мне ожидать.

– Кажется, в прошлый раз мы не успели закончить наш разговор. – Раш неспешно подходит к столику и садится напротив. Молчу. – Нам помешали… до того как мы пришли к единому соглашению. Итак, мисс Гуилл, думаю, сегодняшний день идеально подходит для старта нашего «сотрудничества». Как вы считаете?

После непродолжительной паузы набираю воздух, чтобы дать положительный ответ. Уже совершенно плевать. Сегодняшний день так важен. Все или ничего.

– Часов в… – Раш заглядывает в свои карманные золотые часы. – В семь охранник Моррисон проводит вас в мой кабинет. Будьте готовы. И да, мисс Гуилл… от вас… и только от вас зависит, как пройдет… эмм… первый этап нашего времяпрепровождения. Вам выбирать. Вы можете выбрать первый – правильный вариант. И тогда все пройдет просто замечательно. А можете выбрать второй – печальный. Разница лишь в том, как будет происходить наша встреча. Разные, так сказать, формы неизбежного.

Раш поднялся.

– А теперь прошу прощения, меня ждут дела. – Неспешно двинулся к выходу, но перед самой дверью остановился. – Ах да, забыл… ваша подруга Соня… она как раз выбрала второй.

С улыбкой директор вышел из столовой. Кто-то из присутствующих охранников ухмыльнулся. Я снова перевела взгляд на Картера. Он напуган, как и я. Ловлю от него еле заметный одобрительный кивок. Он готов. Готов помочь мне избежать вечерней встречи. Готов помочь выбраться из этого болота.

И то, что сейчас произошло… это просто отлично! Это идеально вписывается в мой план. Это как раз то, что нужно. События – набирающие обороты перед непосредственной кульминацией.

Как вы уже поняли… при кончине одной из нас… последующие ритуальные мероприятия происходят бесцеремонно. Тело грузят в криво сколоченный гроб, напоминающий просто ящик. На моей памяти появление врача – случай исключительно редкий. Чаще смерть констатирует просто охранник. Мы здесь не люди и даже не единицы. Мы просто расходный материал в играх директора и его псов. Гроб выносят на улицу во двор и за тем закапывают прямо за забором, на задней части, рядом с лесом. Здесь в игру вступит Картер. Он должен вернуться за мной и выкопать. Я обещала ему, что мы сбежим вдвоем. Уедем так далеко, что никто и никогда нас не найдет. Мы будем счастливы. Но в моем плане есть небольшое отступление этой версии.

Количество трупов и количество гробов будет совпадать даже после того, как я покину это место. В детстве всегда мечтала стать актрисой, когда вырасту. Что же… радуйся, «Мисс Гуилл», сегодня твой дебют.

Удаляясь от шепчущихся свидетелей событий в столовой, стараюсь изо всех сил изображать отчаяние. Именно ту реакцию, которая должна быть, при осознании, что сегодня вечером меня ожидает. Но во мне кипит ярость.

Наконец оказываюсь в безлюдном коридоре.

Можно выдохнуть.

Половина седьмого. Лежу на голом матрасе, изучая натянутые пружины на кровати, висящей надо мной. От кирпичной стены справа веет холодом и тоской, что существенно прибавляет решимости. В руке перебираю пилюли. Свисая с потолка, слегка колышется завязанная узлом простынь. Закрываю глаза.

В голове яркими кадрами вспыхивают воспоминания недавнего сна. Мрачное небо. Пронизывающий холод. Дождь. Сырая доска. Трезвонящий колокол. Картер, сырой насквозь, смотрит мне в глаза. Улыбается. Не подведи меня, Картер. По небу неописуемо красивым и сложным узором вспыхивает молния. Грохот. Вибрация. Ожидание сводит с ума. Я больше не могу оставаться неподвижной. Из моего поддельно мертвого тела пытается вырваться наружу по-настоящему живая душа. Я хочу извиваться. Я хочу кричать. Я хочу жить.

Я распахиваю веки и забрасываю в рот две белые пилюли, тут же проглатывая их.

Встаю с кровати. Беру зеркальце, узнаю время. Его уже практически не остается. Сейчас – все что мне нужно, это удача. Если охрана будет медлить – я покойница. Если что-либо пойдет не по плану – я покойница. Если все вскроется – я тоже покойница. Только сейчас по-настоящему понимаю, что мои шансы не так уж и велики.

Забираюсь на верхнюю кровать. Сижу, свесив ноги. Беру образованную простыней петлю и… надеваю себе на голову. Толи от страха, то ли от действия гидрохлортиазида – сознание мутнеет. Немного кружится голова. Нужно держаться, нельзя допустить, чтобы представление началось раньше времени. Каждая секунда тянется словно вечность. Несмотря на то, что камера напротив – располагается метрах в двадцати – меня замечает кто-то из нее. Вижу удивленный взгляд. Но это уже не важно. Наконец раздаются шаги. Слышу мужские приближающиеся разговоры. Низкий бас Моррисона я узнаю из миллиона других голосов. О чем-то смеется. Ублюдок. «Вы все – ублюдки!» – Шепчу сама себе, пытаясь тем самым хоть как-то мотивировать себя. Все. Времени больше нет. В коридоре сквозь решетку уже вижу появившиеся тени. Обхватываю простынь руками. Спрыгиваю с кровати. Зависаю на мгновение, балансируя ногами и, тем самым, пытаюсь перестать качаться, чтобы выглядело все так, будто я давно уже здесь вишу. Ослабляю руки. Опускаю их вниз. Вишу на одной лишь шее. Все по настоящему… я задыхаюсь.

– Вот бл****… – Раздается голос одного из подошедших. Слышу торопливое лязгание ключей по металлической решетке. – Давай, открывай скорее!

– Еще одна…

– Давай быстрее!

– Не мешкай…

– Снимите эту суку! – Моррисон спокойным голосом вклинивается в образовавшийся хаус. В моей голове нарастает какой-то шум. Слышу, шорох со стороны кроватей. – Погоди-ка… погоди погоди… не трогай!

Какого черта? Снимайте меня, ублюдки! Я же задохнусь! Действие препарата позволяет оставаться неподвижной.

– На, возьми это… вот сюда… – Моррисон что-то объясняет своим псам. Ну же… сколько можно медлить. Раздается звук… щелчок, обозначающий фотокамеру сотового телефона. Отлично, просто отлично. Выродки устроили фотосессию. Здесь и сейчас. Рядом с моим свисающим телом.

– Давай теперь меня! Меня!

– Так… все хватит… доложите Рашу. Снимите уже эту суку. Бл*… Раш будет не доволен. У него на нее были планы…

Чувствую какие-то действия рядом с собой. Наконец… кажется, меня пытаются снять. Но уже ничего не чувствую. Кто-то что-то говорит, но слова превращаются в кашу. Уже ничего не слышу. Ощущаю где-то внутри себя в груди словно трясет. Кажется, что-то пошло не так…

Отключаюсь.

Вернее – только кажется, что отключаюсь. Удар головой об пол, как оказалось, приведет в чувства даже мертвеца. Моррисон и его шайка начинают дико хохотать. Получаю удар ногой в живот.

– Тупорырая тварь! – Кричит Моррисон. Хохот продолжается. – Проверь…

Кто-то прикладывает пальцы мне к шее.

– Да сдохла… – Отвечают ему. – Тут и экспертом быть не надо.

– Мда… ладно! Сообщите, пускай тащат ящик. Ничего не поделать, придется Рашу искать себе другую игрушку.

Из других камер доносится гул. Обычная реакция на смерть, в этом месте.

– Тишина!!! – Кричит кто-то из охраны, колотя дубинкой по решеткам. Все разом замолкают.

Лежу. Уже сама не знаю живая или мертвая. Жду, когда мой гроб принесут. Но все происходит достаточно оперативно. Раздается топот ног… с грохотом дерево падает на пол, кажется, в нескольких сантиметрах от моего лица. Самое страшное позади. Сейчас меня положат внутрь. И понесут прямо на выход.

– Взяли… – Голос Картера прямо над ухом. Ублюдок ухватил меня за волосы. Второй взял за ноги. Ввиду моего состояния боль ощущается не сильно. Небрежно швырнули меня в гроб. Один из них ногой – пнул свисающую руку так, что она тоже оказалось в ящике. Чувствую вкус теплой крови на своих губах.

Хлопок крышки. Темнота.

Мы уже где-то в коридоре.

– Так, а с этим-то что делать? – Один из охранников отпустил свой край, от чего коробка рухнула на пол. Свет лучами проникает внутрь, но увидеть ничего не возможно. Что там происходит?

– Грузи прямо сюда же… ничего страшного… – раздается чирканье зажигалки. Чувствую приятный сигаретный дым.

Крышку гроба снимают, я еле успеваю закрыть глаза. Кажется действие препарата уже не такое сильное. Стараюсь не морщиться из-за бьющего света лампы прямо в глаза.

– Взяли… – Сверху на меня что-то падает. Чье-то тело. – Две смерти за один вечер… даже для нас лихо, как считаешь?

– Самое оно. Меньше этих животных – меньше хлопот. Закрывай!

Нас снова накрывают. Снова темнота. Из тела сверху что-то капает мне на лицо. Стараюсь игнорировать.

Из щелей, наконец, завеяло холодом. Отлично. Мы на улице. Дело за малым. Я почти свободна. Уже вне этих стен. Стараюсь не дышать… опасаясь, что кто-то может заметить выходящий из гроба пар моего дыхания. Мы останавливаемся.

– Эта? – Спрашивает Моррисон.

– Да, бросай сюда…

Гроб кидают в уже приготовленную яму. Метр невесомости и очередной удар. На моем теле уже не осталось живого места. Закрываю рот ладонью, чтобы не заскулить от боли.

Слышу, как сверху на крышку гроба падает земля. Еще. Еще. Вместе с увеличивающимся слоем надо мной – звук становится все тише и тише. Холодно. Довольно необычные ощущения, когда тебя хоронят. Наконец возникла полная тишина. Ее нарушаю лишь я, своим дыханием. Все еще боюсь пошевелиться. Кажется, что кто-то может услышать. Продолжаю лежать.

Не знаю, сколько прошло времени, может минут десять, может час. Тишина. А что если у Картера проблемы? Что если он не сможет откапать меня раньше завтрашнего дня? Я же замерзну здесь насмерть! Тело заключенного, которого бросили ко мне, уже остывает, от чего становится еще холоднее. Я вся в крови. И лежу я в луже крови. Кровь повсюду. Утешает лишь мысль, что осталось совсем чуть-чуть, и я свободна. Боже, как же холодно. Набираюсь сил… сталкиваю труп с себя. Лежим рядом. Я и покойник. Отличная компания.

Если Картер объявится – я должна быть готова. Шныряю в карман… достаю приготовленное заранее шило, сделанное из моей зубной щетки. Его я вонзю в шею Картера, когда он вытащит меня отсюда. Это будет мой последний шаг к полной свободе. Я сделаю это. Картер, ты только приди… только вытащи. Из-за судорог уже невозможно лежать спокойно, не шевелясь.

В кармане что-то лежит еще. От тряски можно услышать шорох… это спички. Спички, которые Картер оставил вместе с пилюлями. Это то, что нужно сейчас… немного огня, немного тепла, немного света. Достаю коробок. Вроде сухой. Окоченелыми руками достать и зажечь спичку – не так-то легко. Первая… выскакивает из рук. Вторая… ломается. Соберись! Ты не можешь погибнуть вот так… погребенная на заднем дворике тюрьмы! Только не так!!! Он придет, вытащит тебя! Все будет хорошо! Зажги чертову спичку!

Звук кремния об черкаш. Искра. Мерцающий теплый свет разлился по всей площади ящика. Стало немного теплее. Вижу свои руки… бледные от холода. Кровью измазано все. И моей, и неизвестного рядом.

Поворачиваю голову. Замираю.

Догорающая спичка уже докрасна сжигает кончики тонких пальцев. Но я не замечаю этого. Рядом со мной, с перерезанным горлом… с лицом застывшим в ужасной гримасе… лежит Картер.

Спичка наконец тухнет. По всей коже со внутренней стороны разливается волной – неописуемый ужас. Такой, что все прежние эмоции по сравнению с ним – просто детские переживания.

Уже без каких либо сложностей достаю новую. Чиркаю и зажигаю с первого раза. В надежде, что мой измученный мозг сыграл со мной злую шутку. Но нет. Это Картер. Мертвый Картер. У него что-то во рту… какая-та бумажка. Достаю, подношу спичку ближе.

«Очень жаль, что вы выбрали второй вариант. Раш.»

Спичка тухнет. Вместе с гробом во тьму погружается мой рассудок. Роняю коробок. Поворачиваюсь на бок, пытаюсь поджать колени. Пытаюсь лечь в той позе, в которой обычно лежу на своей койке в камере. Закрываю глаза.