Читать книгу Гроссмейстер - Ярослав Гончар - Страница 7

* * *

Вечер уже почти накрыл город, но свет от уходящего солнца еще цеплялся за крыши домов. Ресторан «Империал» сиял вспышками фотокамер и фарами подъезжающих дорогих авто, из которых в роскошных нарядах и великолепных костюмах выходили дамы и кавалеры. Медленно двигаясь вдоль красной ковровой дорожки, они с большим удовольствием красовались перед журналистами. Сильные мира сего: звезды, бизнесмены, писатели, телеведущие и другая элита общества – собирались этим вечером в лучшем ресторане города, чтобы поздравить семикратного чемпиона мира с победой. Тут и там в белоснежных ливреях сновали швейцары, открывая двери автомобилей, поднося шампанское и закуски. Алан лично встречал гостей на входе в ресторан, принимая поздравления.

– Великий Тишман, семикратная легенда шахмат, – Джек Донован, владелец крупной компании по производству средств для бритья, был, как всегда, блистателен, казалось, что чем старше он становится, тем выглядит моложе. Приняв маленькое производство мыла от своего отца, он превратил его в крупную компанию с оборотом в несколько миллиардов долларов в год. И сегодня он лично приехал выразить свое почтение чемпиону. – Спешу поздравить, – Донован приобнял Алана за плечи и лукаво посмотрел в глаза. – Надеюсь, ты не откажешь старику в рекламе его новой линейки, в которую он вложил сердце и душу?

– Вопросами рекламы у нас заведует мистер Грин, мое дело передвигать фигуры, – парировал резкий напор Джека Тишман. – Но мы всегда готовы обсудить интересные предложения.

– Все лучшие предложения исходят только от Джека Донована, ты же знаешь об этом, – похлопав Алана по плечу, летящей походкой бизнесмен двинулся к гостям вглубь ресторана.

Закончив прием гостей, гроссмейстер решил поговорить со своим агентом. Натан вел беседу с двумя дамами в паре шагов от него, увидев, что шахматист кивком головы зовет его к себе, извинился и покинул женскую компанию.

– Есть информация по поводу опеки? – Тишман спешил, с минуты на минуту ведущий объявит его речь.

– Я переговорил с сенатором Гибонсом, он может помочь в ускорении решения, – Натан понизил голос почти до шепота: – Но это не бесплатно, сам понимаешь.

– Да, я могу дать сколько угодно! – воскликнул Алан, опьяненный отличной новостью.

– Тихо, нас могут слышать лишние уши. Ему не нужны деньги, их и так девать некуда. Он хочет, чтобы ты поддержал его на следующих выборах.

– Ты же знаешь, не лезть в политику – мой принцип, – Тишман смотрел Грину в глаза.

– Ну тут тебе выбирать: или принцип, или опека, по-другому никак. Ты не в том мире просишь помощи, место сенатора дает намного больше, чем просто бумажки с портретом президента.

– Хорошо, я согласен, как быстро получится оформить опеку над Патриком? – у шахматиста от волнения начинала кружиться голова.

– Если все пройдет гладко, то три недели, не раньше.

– Хорошо, договаривайся, я поддержу его кандидатуру. И еще, мне Джек Донован предлагает контракт на рекламу, пообщайся с ним, выжми как можно больше, на лечение ребенка потребуется круглая сумма.

Алан услышал голос ведущего, приветствующего публику.

– Не переживай, по части денег мне нет равных, – Грин с тревогой посмотрел на шахматиста. – Ты не очень хорошо выглядишь, ты здоров?

– Просто голова немного кружится, ерунда, слишком много всего на меня навалилось за последние дни.

– А теперь перед вами выступит сам виновник торжества, – голос ведущего гремел на весь зал, привлекая внимание каждого присутствующего. – Дамы и господа, встречайте, семикратный чемпион мира, легенда шахмат, Алан Тишман!

Ресторан взорвался аплодисментами, гости требовали чемпиона. Шахматист кивнул Натану и повернулся к сцене. Немного приподняв руки ладонями вперед и изобразив смущенную улыбку, Алан направился к сцене, по пути принимая поздравления и по возможности благодаря каждого.

– Всем еще раз добрый вечер, – наконец-то добравшись до сцены, он начал свою речь. – Я очень рад, что вы нашли время посетить этот скромный праздник.

Зал захлопал, подбадривая шахматиста.

– Я очень старался, но, как всегда, подвели лобстеры, их не оказалось в достаточном количестве. Вы заметили, что если положиться на лобстеров, то они обязательно подведут.

В зале послышался смех.

– Но такого никогда не случается с селедкой. Потому, если вы решили организовать банкет, положитесь на селедку, она как швейцарский банк, никогда не приносит проблем, – передвигаясь по сцене, Алан достал носовой платок и промокнул вспотевший лоб. – А если серьезно, то я уже седьмой раз чемпион мира, еще никто и никогда не добивался таких результатов в шахматах. Хотелось бы довести это число до десяти, знаете, у меня такая особая любовь к цифрам с нулями.

Зал снова разразился аплодисментами, Алан подождал, пока наступит тишина, и с задумчивым видом, продолжил:

– Если подумать, а что такое шахматы? Какая-то доска со стоящими на ней странными фигурками, которые можно передвигать по определенным правилам, всего-то. Зачем люди тратят на неё всю жизнь? Я не раз размышлял над этим вопросом и всегда приходил к одному – мне просто нравится сам процесс игры. Ни победа, ни титулы, ни почет не могут заменить те несколько часов, когда ты ведешь сражение на деревянной доске теми самыми смешными фигурками. Но в этом есть некое благородство, когда две вершины эволюции, коим является мозг человека, сражаются в интеллектуальной дуэли. И за сим прочим оказывается, что это очень сложная игра, требующая от шахматиста невероятных интеллектуальных усилий. Изучая записи или наблюдая за игрой, я вижу идеальную красоту, а что есть красота – это когда нет ничего лишнего, только шахматная доска и два игрока, мозг против мозга, гений против гения.

Алан на несколько мгновений умолк, обводя присутствующих взглядом. Гости молча ловили каждое его слово, не сводя глаз с гроссмейстера.

– Мой отец прочил мне другую судьбу, но вовремя понял мое истинное предназначение и отдал все силы, чтобы его достичь. Он всегда был рядом, помогая справляться с поражениями, коих было немало. Благодаря ему я стою перед вами тем, кем являюсь. В этом году отца не стало, он умер тихо, в своем доме у камина с книгой в руках. Но каким-то непостижимым образом я чувствовал его поддержку на этом чемпионате.

Алан замолчал, опустив голову. После того как он поднял её снова, на глазах блестели слезы.

– И я снова говорю тебе спасибо, папа, – Тишман медленно поднял взгляд вверх. – Ты всегда верил в меня и был рядом, теперь я иду один, но ты всегда будешь со мной в моем сердце.

На несколько мгновений возникла пауза, а потом робко, один за другим, гости захлопали в ладоши. В результате от аплодисментов задрожали хрустальные люстры на потолке. Гроссмейстер стоял на сцене и не опуская глаз смотрел куда-то ввысь, как будто ни гостей, ни потолка над ним не существовало.

– Спасибо вам, друзья мои, – Алан продолжил, как раз когда аплодисменты начали умолкать. – Вы вселяете в меня уверенность и даете силу побеждать, пусть эта победа будет моим даром вам, ведь каждый внес свою маленькую толику в это большое дело!

Внезапно Тишман почувствовал головокружение, которое резко усиливалось, мир уходил из-под ног. Он пошатнулся, пытаясь удержать равновесие, но понял, что ничего не выйдет. В зале раздался удивленный вздох толпы. Шахматист почувствовал, что падает, а потом все померкло.