Читать книгу Одинокий корабль - Ярослав Мальцев - Страница 2

Она уехала к себе.

А я забыл. Скучаю. Жду.

И этот вечер в январе

Я не взлюбил, я не люблю.

Она уехала к себе.

А я остался. Вечер. Тьма.

Мы с ней бродили по Луне…

Вовне, внутри – везде зима.

Мне кажется порой, что ты специально

Решила сделать из меня поэта.

Поэт, мы знаем (это нам не странно),

Куётся из страдания и света.

Дитя в душе, я – лёгкая добыча

Для лап твоих. Ломающая нежность

Присуща им. Играя и мурлыча,

Ты шепчешь мне: «Обманчивая внешность».

Мечты мои, мечты чужие —

Мечты вращают этот мир!

Они, как лошади слепые,

Несут вперёд, и вверх, и вширь.

Мечты, мечты… Мы все болели,

Мечтами в юные года.

О, как у многих погрустнели

С годами ясные глаза.

Одни мечты другие рушат.

Иным не вырваться из пут.

И с каждым годом мечты суше,

Их быт и время перетрут.

Ты говоришь мне о любви.

Глаза мерцают, как огни.

И руки слабые твои,

Дрожат колени.

Нас годы сильно разнесли:

Я стар, тебе еще цвести.

И худшие черты мои

Скрывают тени.

Не зная, лучше не люби,

Меня, негодного, прости,

Оставь, где был. Сама вдохни

Весну сирени.

Вся жизнь висит на волоске.

И пот на спусковом крючке.

И жилка бьется на виске…

Чет или нечет?

Блестит монетка на столе.

И скажут в докладном листке:

«Был предан офицер земле».

Чет или нечет?

Людей всегда много. Людей всегда мало.

Того, кто нам нужен, всегда с нами нет.

И Бог в своем замке вздыхает устало:

Как всем вопиющим дать нужный ответ?

И мчатся ввысь мольбы. И мчатся ввысь вои.

И редко друг к другу стремятся они.

И Бог в своём замке, нахмуривши брови,

Решает загадки и рвёт лепестки.

Мы с тобой играем в игры

Очень долго, день за днём.

И сокрыты твои тигры,

Только вспыхнет взор огнём.

Говоришь: «Меня не знаешь,

Может бес сидит внутри?», —

А сама не отпускаешь

Губы жадные мои.

Ты уезжаешь так внезапно.

Мне места нет – весь мир в огне:

Везде мерещатся теракты

И катастрофы на шоссе.

Я вижу взорванный автобус.

И взрыв у летнего кафе.

Сошедший с рельсов скорый поезд.

И самолет в крутом пике.

Я вижу Всадника болезней,

Я вижу Голод, Хлад и Мор —

Им на планете нашей тесно,

Они нависли над тобой.

Их кони бьют копытом рьяно.

Из ртов их жадная слюна…

Ах, почему ты уезжаешь?

И уезжаешь без меня?

Я сохраню душевный покой.

Сердце закрыто ныне.

Я разорву все связи с тобой.

А на деревьях иней.

Я отойду, я спрячусь в тени.

Скроюсь в свою скорлупку.

Что говорил я в счастливые дни —

Лучше прими за шутку.

Иней узором лежит на ветвях.

Лёд застилает оконце.

Город мерцает в вечерних огнях…

Встанет ли утром солнце?

Не хочешь видеться со мной?

Ну что ж, не надо.

Лежу в кровати у другой:

Покой, услада.

Она мне песенку поёт:

«Мой нежный мишка»,

И спинку ласково скребёт…

Мне жаль глупышку.

По кругу длящийся обман…

И где начало?

Кровит все сердце из-за ран…

А девкам мало.

Я так хотел тебе дарить

Покой и радость, наслажденье…

Но тут разорванная нить…

А, может, просто невезенье.

Свеча робеюще горит,

Во мгле возможности звездою.

О, может, Бог благословит,

И будем мы навек с тобою.

Я так хотел тебя держать,

Оберегать в своих объятьях…

Но ты сказала не мечтать —

И растворилась взмахом платья.

Свеча робеюще горит,

Во мгле возможности звездою.

О, может, Бог благословит,

И будем мы навек с тобою.

Я так хотел тебе служить,

Быть сумасшедшим паладином…

Но ты сказала охладить

Мою горячность льдом и джином.

Свеча робеюще горит,

Во мгле возможности звездою.

О, может, Бог благословит,

И будем мы навек с тобою.

Клянусь, я буду вспоминать

Тобой мне данные мгновенья,

Ночами тёмными не спать,

Молясь Ему самозабвенно…

Свеча робеюще горит,

Во мгле возможности звездою.

О, может, Бог благословит,

И будем мы навек с тобою.

Свеча робеюще горит,

Во мгле возможности звездою.

О, может, Бог благословит,

И будем мы навек с тобою.

Поэт… Он чаще не пророк.

Поэт, скорее, врачеватель:

Когда душою изнемог,

К его стихам спешит читатель.

Поэт… Он чаще не пророк.

Поэт, скорее, обличитель:

Где власть скрывает свой порок —

Непримиримый обвинитель.

Поэт… Он чаще не пророк.

Его влекут сердца людские…

И неизвестность, и Восток,

И приключения лихие.

Поэт… Такой же человек,

Как я и ты, как все другие:

Переживающий свой век,

Но строчки пишущий живые.

Я привязан к родной земле

Сотней тысяч невидимых нитей:

От озёр в родной стороне

До студенческих винопитий.

Я привязан любовью к той,

Кто по этой земле ступает:

Её смех ручейковой струной

Моё сердце и держит, и манит.

Он ушёл осенью поздней.

Осень – начало зимы,

Земля уже стала подмерзлой,

Листвою укрылись холмы.

Он был мне весёлым другом

И вовсе не ждал беды…

Со свистом колдунья-вьюга

Его занесёт следы.

На фото останется гордый…

Ввысь тянется хвост-труба…

А врач по фамилии Твердой

Плечами пожал: «Судьба».

Мои ладони хранят твоё тепло

И запах тела.

И на душе так ясно и светло

И что за дело,

Что мы с тобой встречались только миг,

Летящий в вечность.

Был этот миг таинственно велик.

Был миг… и нежность.

День был солнечный, ясный, морозный.

Нам тропу покрывали снега.

Ты стоял, чуть замявшись, серьезный,

Я смотрела в упор на тебя.

Я не знала, предвидела: скажешь,

Скажешь то, что нельзя говорить.

И словами своими ты смажешь,

Те минуты, что тщилась я длить.

День был солнечный, ясный, весёлый…

Подо мной закачалась земля…

Ах, зачем ты сказал это слово?

Ах, зачем не люблю тебя я?

Быть может, я схожу с ума:

Один, бессонными ночами

Я замираю у окна,

Смотрю, как город между нами —

Играет искрами огней:

Такой нарядный, романтичный…

Мы по нему бродили с ней

Под перестук сердец ритмичный.

Я в этой жизни все могу!

Мне сил немерено досталось!

Там, за окошком, на снегу

Наши следы переплетались.

Пускай сегодня заметет,

Тот пятачок, где мы стояли.

Скучаю. Больно. Верю, ждёт

Она в окне. В другом. В печали.

А может, сам себе я вру?

А может, в этой жизни тоже

И я чего-то не могу… —

И катится слеза по роже!

Но я говорил себе – если жена верит, что я жив, она верит, что я иду. И товарищи верят, что я иду. Все они верят в меня. Подлец я буду, если остановлюсь!

А. де Сент-Экзюпери, «Планета людей»

Никто не возвращается с войны,

Если его отчаянно не ждут,

Если рукой дрожащей в тишине

Конверта край с мольбой не разорвут.

Никто не возвращается домой

Из плановой своей командировки,

Если жене он сделался чужой

И равнодушие скрывается неловко.

Никто не возвращается. Всегда

Нас небеса негаданно возьмут.

Но если жизнь в другом растворена,

Другой вернется, раз уж его ждут!

Я ненавижу воскресенья!

Я ненавижу день шестой! —

В эти мгновенья провиденье

Нас разлучает. Боже мой!

За что ты дал мне эту муку:

Любить без памяти её,

Не смея предложить ей руку,

Не смея тронуть за плечо?!

Как в неё можно не влюбиться,

Еще в былые времена

Её улыбку, точно птицу,

На холст, как в клетку, навека

Нанес блистательный Да Винчи.

В этом мире все зыбко, зыбко…

Все текуче и ненадежно…

Я хочу поставить в граните

Своих чувств бастион! Возможно?

И пусть шквалы вздымают пучины!

Пусть Валькирий полёт так дружен…

Я даю тебе руку мужчины!

Может быть, я есть тот, кто нужен?

Она сидит напротив меня,

Распространяя волнение волнами…

А я тону: глаза, как луга:

Зеленые и просторные.

Она мне режет не в бровь, а в глаз,

Мол ты дитя, ты еще ребенок…

Моя душа парит, как Пегас —

В лугах резвящийся жеребёнок.

Она меня пугает зазря —

Уж сердцем всё решено стократно:

Меня уносят глаза-моря…

И без оглядки, и безвозвратно!

Она приезжает завтра! —

Горит, пламенеет восток

Возможностью нового старта.

Куда принесёт нас поток? —

Стремительно нас подхвативший,

Увлекший любовной игрой?

Я был до неё не живший,

Свободою пьяный шальной.

Теперь мне открылась правда,

Простая как тишина:

Она приезжает завтра —

Счастье моё и весна.

Я заберу тебя с собой!

То решено даже не мной,

А силами, что над Землёй

господствуют.

Пускай нам кажется порой,

Что мы весёлой детворой

Можем играть своей судьбой —

юродствуем.

Там, где-то нити сплетены,

Навечно соединены:

Канат единый – я и ты.

Ядром единым я и ты

В пространстве вечной пустоты —

Мы.

Не открывайте двери незнакомцу,

Который ночью постучался к вам,

Который утром спрячется от солнца,

Которого не видно зеркалам.

Не открывайте двери незнакомцу,

Не приглашайте в горницу его:

Его глаза – недобрые оконца:

Пролог утрат: в них горечь и темно.

Не открывайте сердце незнакомцу,

Пусть его речи не обманут вас:

Он ядовит, как серебристый стронций, —

Так легковерно руку дать на вальс.

Эта женщина – полуулыбка!

Эта женщина – вечный намёк!

Она тонкая, как тростинка!

Она легкая, как лепесток!

Какое утро я встречаю у фонтана? —

Фонтан, который рядом с её домом, —

Зарею светят окна ресторана,

Где я всю ночь накачивался ромом.

Прохлада утра. Мне хмельно и зябко.

Одежда носит запах бурной ночи…

Она так сладко спит в своей кроватке,

По-детски кротко прикрывая очи.

Она лежит в покое и уюте,

И снятся ей поляны маков красных.

Ей дела нет, что где-то бесприютен

Тушу я горечь среди пьяниц разных.

Ей дела нет, завёрнутой в перины

Прекрасной розе утренних туманов,

Что от меня былого – лишь руины

И слёзы – брызги старого фонтана…

Я не хочу идти домой.

Что меня ждет там? —

Стены в книгах.

И стол обеденный пустой.

Там нет тебя. В каком-то миге

С тобою мы растворены

По разным, разным измереньям.

И окна все растворены —

Дом полон сумрака, смятенья.

Дом холоден. Дом не обжит.

В нем нет уюта, нет любимой.

Лишь лунный свет слегка дрожит

На фото. Еле различима

Крупинка грусти в углах рта.

Тогда ль предвидела ты что-то?

Кровать застелена… пуста…

И нет тебя… меня…

Лишь фото.

Опять я слышу: «Не святая,

Церквей привычно сторонюсь…»

Забудь! Ты мне важна такая:

Живая, грешная. Лишь в плюс,

Что ты не в келье просидела

Свои весенние года:

Страстями вспыхнув, пламенела

Твоя взошедшая звезда.

Забудь свои несовершенства

(Их и во мне живет полно) —

Пьянят мгновения блаженства,

Когда мы рядом. Ночь. Темно.

Когда ты приедешь оттуда,

Меня здесь может не быть.

Захочется, может быть, чуда,

Захочется, может быть, взвыть.

Конечно, ты сильная духом,

Себе расплыться не дашь.

В таксиста выстрелишь сухо:

«Возьмите на чай за багаж».

И дальше пойдешь без оглядки:

«Что было меж нами? – Пустяк…»

Лишь новые явятся сладки…

Лишь двери захлопнет сквозняк…

Стремительно мы попрощались:

Рука холоднее, чем лёд.

И только глаза загорелись,

И губы были как мёд.

Порывисто ты убежала,

Не дав мне в себя прийти.

А рядом со мной лежала

Перчатка с твоей руки.

Здесь лежат не люди – титаны! —

По аллее чекистов пройду.

Друг о друга не звякнут стаканы

За нелёгкую их судьбу.

С камня чёрного смотрят строго

На меня живые глаза.

Я надеюсь, они у Бога.

Им иначе никак нельзя.

На фоне неба, устремившись ввысь,

Стоит закрытый замок Белой Феи.

И тенью мрачною донжон его навис

Над вековой дубовою аллеей.

И солнца луч не выглянет в просвет

Меж облаков, нависших шапкой ваты.

И кажется, что радости здесь нет:

Тут только боль.., страдание.., утраты…

Через дубы ведет одна тропа

Под стены мрачные из серого гранита.

Сюда не ступит рыцаря стопа —

Его не ждут: все скрыто и забыто.

Но сквозь дубы, сквозь толщу древних стен

Вдруг прозвучит свирелью серенада.

И вздрогнет хмурый, вечно серый день,

И вспыхнут искры в охладевшем взгляде.

И скажет ум: «Не отпирай засов!

Не соблазняйся, не впускай другого…».

Но сердце жаждет тёплых нежных слов,

А тело просит милого, родного.

И вот он там: который день у стен

Надеется, что слово точит камень…

А Фея ждет каких-то перемен,

Боясь любить и сдерживая пламень.

Как часто бывают потери

На ровном, казалось, пути.

И волосы в миг поседели,

И серыми сделались дни.

И дело ни в боли, ни в нервах.

И жалости нет ни на грош.

Нет листьев на голых деревьях…

И крупными каплями дождь…

И где-то звонит в исступлении

По нам неуёмный звонарь.

Не верится мне в Воскресение —

Вокруг меня пепел и гарь.

А солнце играет лучами

На чьём-то чужом пути.

Нет смысла за серыми днями.

Нет смысла куда-то идти.

Чернота, пустота, вороны

Мою душу клюют и клюют,

«Белой лошади» эскадроны

Мои мысли топят и мнут.

Этот город пропитан ею!

Здесь тропинки, стежки, пути…

И в дубраве тенистой аллея,

Где гуляли, бродили мы.

Вот и лавочка, где сидели,

Где я просто смотрел на неё:

Под ветвями раскидистой ели

Мне мгновение было дано.

Под ветвями раскидистой ели

И на площади у огня

Наши души сплетались и пели,

А потом разошлись навсегда.

Не смотри так в озёрную глубь.

Ограничься поверхностным взглядом.

Там, в глубинах, спят монстры, там муть…

Там насквозь все пропитано ядом.

Лучше плыть по спокойной воде,

Там, где чайки играют, резвятся.

Где среда дружелюбна тебе,

И улыбки назад возвратятся.

Снаряжай свою лодку и в путь!

Пусть твой парус наполнится ветром.

И забудь про озерную муть:

Её тайны неведомы смертным.

Мне все равно куда идти.

Пусть в бури натиске свирепом

Уснут надежды маяки,

Мне жизнь кажется нелепой.

Мы оба сможем с этим жить.

Пусть небо давит нам на плечи…

Нет, никогда мне не забыть,

Что сказкой были твои речи.

И пусть был короток тот сон,

Где я держал с волненьем руку…

Но сон тот был. И я был в нём…

Зачем ты выбрала разлуку?

Я хочу танцевать и петь,

Когда милая рядом со мной.

Я хочу ей в глаза глядеть,

Замирая с ней над рекой.

Каким лёгким кажется мне

Этот мир и весь его груз,

Когда счастье горит в душе,

Когда мы под покровом муз!

И я думаю божество

Улыбается, глядя на нас…

И какое-то волшебство

Скрыто за огоньками глаз.

Я не верю в постоянство чувства.

Я не верю в благосклонность жизни.

Я не верю в бесконечность грусти.

Впрочем, в счастье тоже я не верю.

Я не верю, что есть Бог на небе.

И не верю в царство гуманизма…

Но я верю в тёмную породу,

Что в основе каждого из ближних.

Я не верю в искренность монахов,

В честность власти, в щедрость богачей.

Но я верю сердцу под рубахой,

И больной несоннице ночей.

И сейчас я взял за аксиому

(Пусть молчит скептический мой ум!)

Доверять хоть одному Другому,

С жаром ожидая поцелуй.

О, нежное и хрупкое создание!

Я очень рад, что ты идёшь со мной.

Свет звезд далёких – тихое мечтание.

А в моём сердце радость и покой.

Как хорошо стоять с тобой под ветками,

Смотреть на рябь изменчивой реки

И верить, что размолвки будут редкими,

Что неизменны чувства и крепки.

Вот проплывает парочка утиная

И пальчик твой указывает вдаль…

Откуда льётся песня соловьиная?

Что впереди: удача ли? печаль?

Весь день сегодня я живу тобой:

Волнением грядущей нашей встречи.

Вот, наконец, часов заветный бой —

Моя рука обнимет твои плечи.

Нет, не могу я выразить всех чувств,

Что грудь мою взрывают и тревожат.

Как неожиданно язык бывает пуст,

Как он предательски двух слов связать не может.

Но как я рад: есть окна у души,

И в них давно всё сказано беззвучно.

Друг к другу мы с надеждою спешим…

Мы далеко, но души неразлучны.

Мы расстались с тобой на мосту,

Вне времени, вне пространства.

Ты ушла в пустоту, пустоту

Мне оставив. Твоё хулиганство

Это взять моё сердце с собой,

Унести его в маленькой сумочке…

Я стою сам не свой, как хмельной,

Путешествуя мыслью по улочке,

Где мы только что вместе с тобой

Были, кажется, целым единым,

Где, укрывшись весенней листвой,

Я тебя называл любимой.

Мужчина проявляется вот в этом:

Мужчина – это камень и кремень,

Он не бросает слов своих на ветер

И он устойчив в вихре перемен.

Яркое солнце летнего утра

Рядом с тобой

Счастьем смеется чей-то ребенок,

Только не мой.

Как же случилось: мы друг от друга

Так далеки?

Солнце играя, задело лучами

Серьги твои.

Забытые серьги.

Расставания все тяжелей.

Все сложней и сложней оторваться.

Прижимай же меня сильней,

Мне сейчас уходить, растворяться

В безысходной рутинности дня,

Где тебя мне всегда не хватает.

Ты до хруста сожми меня,

Чтобы мне никогда не растаять.

Он ушел в состоянии пьяном —

В хлам, в хлам, в хлам.

Был сокрыт темнотой и туманом

Храм, храм, храм.

И в душе его смутно плескались

Грязь, тьма, чернь.

И креста на нем не осталось:

Свет мертв – тень.

И дорога его пустынна:

Сушь, зной, край…

Не склонить головы повинной:

Ад есть. Рай?

В моих ладонях аромат волос

Смешался с теплотой твоего тела —

Так я с собою часть тебя унёс.

В груди, блаженству предаваясь, пели

Душа и сердце дружеским тандемом.

И атеист благодарил богов,

Что ими из далекого Эдема

В лице твоём ему дана любовь.

Как я жил без тебя? – Не знаю…

Ты сегодня мне так близка… —

Каждый миг по тебе скучаю,

Когда ты от меня далека.

И глаза твои стали родными,

И душа твоя – часть моей…

Разлучили дорожки кривые…

Пусть же завтра настанет скорей!

Я с тобой разлучаюсь так часто —

Ни на миг отпускать не хочу. —

Ты моё запредельное счастье… —

В час разлуки безмолвно кричу.

Почему ж в твоём ласковом взгляде

Я читаю сомненье порой?

Ты присядь, моя милая, рядом…

Что тревожит тебя, мне раскрой.

Почему в твоём взгляде опаска?

Ты не веришь, что я никогда

Не покину волшебную сказку,

Где я – твой, ты – моя… – Навсегда!

Иногда надо вдруг потерять,

Чтобы в миг осознать… важность.

Иногда важно ночи не спать,

Чтоб душою почувствовать… нужность.

Иногда нужна чья-то рука,

Чтобы мир обретал… смысл.

Иногда лишь немного тепла

Вспламеняет угасшую жизнь.

Я знаю эти поколенья —

И, слава Богу, лишь из книг, —

Которые прошли лишенья,

Которые седели в миг.

Я помню: сотни миллионов

От Первой и Второй войны —

Рыдало небо от их стонов,

Они довременно ушли.

Подумать: сонмы не рожденных…

А на могилах у отцов

Не счесть тревогой убелённых,

Летами согбенных сынов

(Отцы в могилах – молодые,

Нет, им не дали расцвести;

Сыны у насыпей – седые,

Им всем без пап пришлось расти).

Я вижу тени Нагасаки —

В секунду стершихся людей,

И ненасытные клоаки

Немецких доменных печей…

Я помню прошлое… Волнует

Родной страны милитаризм…

Душа бушует и беснует

И выбирает пацифизм!

Ты мне клянешься в любви.

Словами, словами, словами… —

Играют губы твои

Чувствами и слезами.

Пусть лучше молчат уста —

Слова – это просто звуки:

Что там: полнота? пустота?..

Зачем так дрожат твои руки?

Ты хочешь сказать «люблю»…

Скажи же делами, делами!

Я ночью один. Не сплю,

Терзаем сомнений тенями.

Что ж, навсегда уйду,

Раз уж так надо.

Лишь об одном прошу:

Ты вспоминай меня, ладно?

Честно тебе скажу:

Был с тобой сумасшедший.

И ничего не прошу

С тебя, от неба пришедшей.

Все уж тебе отдал:

Чувства, и жизнь, и разум.

Верил свободно в обман:

Вольно, не по приказу.

Пусть на твоём пути

Солнце на небе, ромашки…

А обо мне не грусти:

Запомни с веселой мордашкой.

Не понимаю этого стремления:

Создать кумира.

Ведь каждый изнутри – одни сомнения

Пред тенью мира.

И каждый изнутри

Лишь кость и мясо.

И голы все цари

Под тогой, в рясе.

Ты снова от меня в отрыве!

Ты вдалеке, я в пустоте…

Мир без тебя, как в негативе…

Христос страдает на кресте.

И солнце больше не пускает

Зайчат через моё окно.

Померклость неба отражают

Глаза, смотрящие в трюмо.

Как тяжело друг без друга

быть,

Хочется снежною вьюгой

выть.

Хочется крикнуть, пространство пронзя:

«Нам друг без друга не можно, нельзя!»

Тебя не видеть – это пытка!

Я без тебя схожу с ума!

Свернулось время, как улитка,

Ползет, секундами рябя.

Побледнела. Сказала: «Прощай!»

И глазами всего изъела.

Я ответил: «Что ж, не скучай»,

А душа, как струна, звенела.

Отвернулась. Рукой взмахнув,

Только резко вздрогнули плечи.

И летел тополиный пух…

Кто чье сердце из нас калечил?

Ты уедешь на юг. Удачно

Тебе съездить. Вернуться назад.

Я пойду по местам по злачным

Погибать и душой торговать.

Ты уедешь на юг. На перроне

Чёрт незримый обнимет меня.

Моя жизнь унеслась с вагоном,

Под минувшим черту подведя.

Что значит день прожить удачно?

У каждого есть свой ответ.

А для меня все однозначно:

В твоих глазах прочесть «привет»!

Она мне клялась в том месте

В том месте у той реки,

Что мы навсегда будем вместе,

Что так нам цыганки рекли.

Она мне клялась, и плавал

По воздуху звон с церквей…

Я рад был июньским травам

И пух убирал с бровей.

Серое тобольское небо

Прощаясь нам плачет разлуку.

О, где бы мне жить, где бы,

Чтоб вечно держать твою руку?

Как же здесь было мило! —

Мы сами писали сказку…

Бок о бок с тобой бродили…

Небо плачет развязку.

День полон тоски и ненастья,

Дождь – грусть нам любезной Гебы.