Читать книгу Фетиш постмодерна - Ярослав Сергеевич Шумахер - Страница 3

– Лилит, я погиб… погиб, – теперь ты будешь плясать на моей могилке, поросшей фиалками,

со своими подружками… Мне больно, мне стыдно, Лилит… один, один твой поцелуй вернет меня к жизни.

– Какой ты подхалим, Гуми, и раб коленопреклоненный. Ты не получишь больше не единого поцелуя… И, вообще, как не пристыла тебе эта заученная роль? Я уже давно выросла из кукольного возраста, а ты все продолжаешь волочиться за каждой юбкой, изыскивая всевозможные способы произвести впечатление. На тебя жалко смотреть, – деловито отворачивается в сторону, вскидывает брови и кровоточит воздух алыми кистями в атласных перчатках.

– Что с тобой? Такую тираду услышать из уст моего возвышенно циничного ангела… Чем я мог заслужить это?

– Гуми, ты никого не видишь вокруг себя… одни позы, которые картонными реверансами шуршат по сукну игорного борделя твоей жизни, а ты с ослиным спокойствием продолжаешь гадать на кофейной гуще своего скверного прожектерского талантишки. Посмотри! В кого ты превратился, ты был настоящим львом, когда я тебя повстречала, а теперь ты похож на взнузданного платеро2.

– Лилит! Тчерт, а ведь ты права. Пора положить конец этой драме (дрёме). Этой кисейной (китайской) метаморфозе… Однако, ты всегда была холодна ко мне; ты все считала игрой, фарсом, шаржем, разве нет? Чем бы я мог удивить тебя тогда и теперь, как мог пробиться чрез этот возвышенный циничный дендизм; неужели ты любила меня когда-нибудь?

– Гуми, ты так резко переключаешь лампочки на панели моих чувствительных приборов, что с тобой опасно выходить в открытый космос… Хи-хи.

– Да, только там преобладают два цвета – фиолетовый и пепельно голубой, в этом вся проблема.

– Хам… надоедливый старый трюфель, ты сам меня по-настоящему никогда не любил, я для тебя вычурное искусство на железном каблуке, а теперь тебе больно, потому что этот каблук вдавил тебя в асфальт твоей бедненькой жертвенной натурки.

– Я право не узнаю тебя, Лилит… и раньше, и теперь я искренне восхищался тобой; твои капризы, твой гнев, твоя экзальтированность трогали мое сердце и оно отзывалось тебе, может быть, глупо и наивно, но неподдельно и живо… сколько раз я с улыбкой сносил твои выходки, твои безумства… утешал и сокрушался, когда тебе было действительно нестерпимо больно, бинтовал твои кровоточащие раны, накладывал охлаждающие компрессы на твою ангельскую головку…

– Все! Ладно-ладно прекрати, Гуми, ты невыносим… Почему ты такой, ты все принимаешь за чистую монету, словно ребенок, тебя ничего не стоит обвести вокруг пальца, понимаешь, стоит поманить зонтиком и ты как голый карапуз ползешь в указанном направлении. Гуми, тебе не хватает степенности, высокомерия даже, нельзя же быть таким простаком с женщинами.

– Ты теперь будешь меня учить, каким быть с женщинами?

– Да, Гуми, я буду твоим душевным лекарем и помощником, а то ты не ровен час соскользнешь в бездну.

– Лилит, спасибо… но если бы ты знала, как ранит меня твоя необузданная веселость, то, наверно, предпочла холодную невнимательность, относительно которой я уже давно выработал надежное средство в довесок к твоему бессердечию…

– Гуми, если бы ты знал, как меня тошнит от твоего пуританского романтизма, то предпочел бы мою инфантильную всепрощающую веселость…

– Ты не терпишь мою слабость, Лилит… почему? Неужели я не имею права ошибиться, неужели я обязан нести бремя твоего идеала, о котором не имею ни малейшего представления? Лилит, посмотри на меня, ты ведь никогда меня не видела: на мне белые штаны, зеленая клетчатая рубашка с коротким рукавом, трость с изумрудным набалдашником, бежевые итальянские туфли и белый цилиндр… Хочешь, я буду Оскаром Уайльдом сегодня?

– Гуми… ты неподражаем!

– Просто пророни – да, Лилит.

– Да.

p.s.: Гуми, по-моему, ты сумасшедший…

– Однако, я этого не говорила, потому что ты ни капельки не похож на Оскара Уайльда…

– Но кто-то же отчетливо произнес – «да».

– Тебе послышалось, Гуми, он ничего не говорил, как видишь мой рот полон персидскими вишнями, а разве можно что-нибудь внятно произнести с набитым ртом?

– Ты хочешь сказать, мне это пригрезилось? Это метаморфозы?..

– Да, Гуми, поэтому я и предлагаю тебе свою помощь в качестве лекаря, как видишь, ты совсем сбрендил.

– Мне не нужен лекарь, Лилит, мне нужен единственный твой поцелуй и обещаю, больше ни тени меланхолии, мы отправимся с тобой на прогулку давить персидские вишни.

01.07.2011