Оглавление
Ярослав Шимов. Меч Христов. Карл I Анжуйский и становление Запада
Вместо предисловия: кто и почему
Пролог: Европа, Карл, XIII век
Роль первая: младший принц, человек короля
Роль вторая: правитель
Роль третья: воин-гвельф
Роль четвертая: крестоносец-колонизатор
Глава I Младший принц
Картина первая. Капетинги и рождение Франции
Рождение Франции: хронология
Посмертный или порфирородный?
Лев и львица
С братьями
Дела брачные, дела политические
Анжу и Прованс
Глава II Крестоносец
Картина вторая. К Святой земле
К Святой земле: хронология
Поход короля Людовика: расстановка сил
Поход короля Людовика: от победы к поражению
Глава III Правитель
Картина третья. Шахматная доска
Шахматная доска: хронология
Между Сицилией и Фландрией
Провансальское семейство
Глава IV Колесо Фортуны: вверх
Картина четвертая. Наследие Отвилей
Наследие Отвилей: хронология
Анжу в поход собрался
Последняя битва короля Манфреда
Vita Caroli, mors Conradi
Последний крестовый поход
Интермедия: человек-действие
Глава V Мираж над Босфором
Картина пятая. Латиняне и греки
Латиняне и греки: хронология
Между двумя Римами
Крах унии
Лев и Змей
Глава VI Колесо Фортуны: вниз
Картина шестая. Арагонская корона
Арагонская корона: хронология
Анжуйский режим
Заговор
Мятеж
Война и смерть
Заключение: династия, Сицилия, Европа
Список использованной литературы
Врезка
Отрывок из книги
Эта книга – версия одной давней необычной судьбы. Любая написанная биография – всего лишь версия, поскольку немногие считают должным при жизни объяснять мотивы своих действий. Историкам приходится реконструировать характеры персонажей былых времен по их поступкам и свидетельствам других. Ведь даже те, кто все-таки берет на себя труд объясниться, чаще всего делают это из соображений честолюбия или самозащиты. Одни пытаются за что-то оправдаться, другие – остаться в памяти последующих поколений в возможно более выгодном свете. Мало на свете жанров столь лживых, как исторические мемуары.
Герой этой книги оправдаться не стремился. Хотя было за что: уже один момент его биографии – казнь двух юношей королевских кровей после разгрома в битве и сомнительного суда – снискал ему репутацию хладнокровного чудовища. А ведь на своем жизненном пути человек, о котором пойдет речь, срубил не только две этих головы, разорил и сжег не один город, бросил в заточение и уморил там не одного своего противника… Впрочем, наш герой, вздумай он таки оправдываться – или отвечать за свои дела там, куда его поместил Данте в «Божественной комедии»[1], – мог бы пожать плечами и посоветовать высокому суду посмотреть на людей его времени и его круга, дабы найти среди них безгрешных и милостивых. Быть может, даже старший брат нашего героя, заслуживший от церкви высшие почести в виде канонизации, не прошел бы действительно строгий тест. Ведь ремесло правителей, сколь бы благочестивы они ни были, редко дает им возможность не запачкаться.
.....
Речь не только о скандальном Четвертом крестовом походе (1202–1204), завершившемся взятием и разгромом столицы восточного христианства – Константинополя. (Это деяние Иннокентий III решительно осудил, хотя западному миру оно принесло ощутимые материальные выгоды.) Были и более мелкие операции вроде похода против регента Сицилийского королевства Маркварда из Анвайлера (1198–1202), которого папа отлучил от церкви, а участникам военных действий против него предоставил привилегии, близкие к тем, которыми пользовались участники «настоящих» крестовых походов. И если при папе Иннокентии с его колоссальным духовным и политическим влиянием подобное измельчание крестоносной идеи еще не слишком сильно било в глаза, то при его преемниках этот процесс стал очевиден. Укреплению авторитета церкви он явно не способствовал. «Новая концепция церковного врага была тем опаснее, что давала простор для весьма гибких и растяжимых толкований и незаметными путями сплеталась со сложной домашней политикой, с личной и политической интригой…»[24] Главной такой интригой в XIII веке было обострившееся с новой, невиданной со времен Григория VII силой противостояние папской и императорской власти.
О фигуре Фридриха II Гогенштауфена, короля Сицилии (1196–1250) и императора Священной Римской империи (1220–1250), нам придется еще немало говорить. Здесь лишь отметим, что этот государь, еще при жизни заслуживший прозвище Stupor mundi[25], стал главным двигателем борьбы с теократическими притязаниями папства и, в свою очередь, олицетворением альтернативного проекта универсальной монархии, опирающейся на традиции античного Рима и христианских империй Константина и Карла Великого. Изматывающая борьба, которую несколько десятилетий вели сменявшие друг друга папы и император, при жизни Фридриха не принесла решающей победы ни одной из сторон. Эта борьба имела сразу несколько измерений – политическое, социальное и даже религиозно-философское. Главным же ее итогом явилось взаимное ослабление императорской власти и папства. Империя после смерти Фридриха II быстро пришла в такой упадок, от которого ей уже не суждено было оправиться[26]. Папство же оказалось в положении, при котором оно было вынуждено все более полагаться на своих союзников из числа европейских монархов (прежде всего французского короля) и итальянских городских республик.
.....
