Читать книгу Истории Джека. Часть 3 - Ярослава Осокина - Страница 1

Яркий солнечный свет заливал кабинет через высокое окно.

Хозяин кабинета сидел спиной к окну, опираясь локтями о массивный стол, и его лысина несолидно блестела на солнце.

Джек прищуривался, но разглядеть выражение лица мужчины было сложно: свет слепил, скрадывая черты. От этого контраста начинала болеть голова. Джек сглотнул, сев поудобнее, чтобы отогнать подступающую боль. Последнее время во рту постоянно был мерзкий кисловато-горький привкус – чертова еда из столовой и кафе. Какая-никакая домашняя готовка Энцы все же была приятнее желудку. Джек покосился на сидящую рядом девушку: тоже щурится, склонив голову к плечу.

Малявка оказалась принципиальной: едва дали общежитие, сразу перебралась туда. Джек привозил ей кое-какие забытые у него мелочи и имел удовольствие посмотреть ее «апартаменты»: маленькую кухню, где плечом к плечу могли встать всего два человека, санузел с душевой и что-то вроде спальной-гостиной с раскладывающимся диваном, столом и шкафом. Яков, скотина этакая, видимо, считал, что Энце еще повезло. Джек не знал, как живут другие сотрудники, но как студенты – видел. Он и сам сколько лет провел в общежитии, и его комната отличалась только тем, что там была двухъярусная кровать, а туалет и кухня были общие на этаж.

– Давайте будем откровенны, – говорил человек, сложив руки в замок. – Я бы не хотел, чтобы вы беспокоили моих сотрудников. Проведите свое расследование максимально быстро и тихо.

Дело было… странноватым. Запрос поступил совсем недавно, из маг-бригады Северной заставы, с пометкой «сложный случай». Некая фирма, издательский дом учебной литературы «Амадина», настаивала на том, что у них в офисе «что-то плохое происходит», но при этом маг-бригаду на порог не пустили. После того как дело оказалось в отделе архивных исследований, и Унро позвонил, чтобы уточнить детали, сотрудников отдела сразу же пригласили на встречу. Поехали только Джек и Энца; Унро отправился по более серьезному вопросу, ему нужно было до конца оформить бумаги с общежитием.

Секретарь встречал их внизу, у роскошного парадного крыльца, обсаженного туями и украшенного скульптурой лежащего красного льва. Секретарь молчал, будто в рот воды набрав, да и замдиректор, к которому их проводили, тоже напускал туман, разговаривая то о погоде, то о важности соблюдать конспирацию.

– Эм-м, господин К-камень, – Энца запнулась на имени: не далее получаса назад они с Джеком потешались, читая дело по дороге. – При всем уважении, мы не… не обещаем, что расследование можно провести втайне. Вы понимаете, специфика нашей работы…

– Я слышал, – прервал ее мужчина. – Вы не используете силы, данные вам матерью-природой, предпочитая искусственные заменители. Артефакты, амулеты.

– Забавно вы это преподносите, – усмехнулся Джек. – Особенно если учесть, что вы сам являетесь магом низкого уровня. Интересно, как вам удалось встать во главе такой крупной фирмы? Связи?

– Вас это так удивляет? – вдруг огорчился мужчина, и в голосе ясно послышалась печаль. – То, что человек может занять достойное место?

– Не человек, – поправил его Джек. – Маг.

Господин Камень замолчал. Энце стало неуютно под его пронзительным и неприятным взглядом.

– И вы… одобряете подобное положение вещей? – наконец заговорил он. – Когда человек с отметкой Института парасвязей в документах не имеет возможности подняться выше обычного специалиста? Неужели вам никогда не хотелось выпутаться из силков, куда нас загоняет система? Или вы оба… из этих амеб, которым все равно где находиться, лишь бы не трогали?

Джек хотел было возмутиться подобной формулировкой – почему сразу «амебы», – но Энца дернула его за рукав.

– По-моему, – мягко сказала она, – мы далеко ушли от нашей темы. Давайте вернемся к…

– Неужели вам никогда не хотелось изменить этот мир? – медленно спросил Камень, не слушая ее. – Ведь это несправедливо. Мы не хуже них. А в чем-то и превосходим, и они нас боятся. Они сковывают нас, ограничивая свободу, и пользуются нашей силой. Без нас люди бы прятались по убежищам – им нечего противопоставить монстрам иных миров… а вместо благодарности они сели нам на шею, и наши дети гибнут в неблагополучных районах. И то, что над магами разрешено проводить эксперименты, как вам это понравится? Это скрывается от широкой общественности, что все их амулеты проходят проверку на безопасность не на кроликах, а на живых людях. Вы знали об этом?

Джек широко улыбнулся. Несмотря ни на что, этот мужик нравился ему все больше и больше.

– Да, – медленно сказал он. – Подлые сволочи и вивисекторы. Пытаются прикрыться тем, что платят по тройному тарифу, но ведь это не суть, правда? Главное, что эксперименты. Еще и добровольное согласие требуют: ни в какие ворота не лезет.

Камень моргнул, сбиваясь с мысли. Некоторое время смотрел на Джека, пытаясь понять, серьезен тот или нет. Джек, разумеется, был предельно серьезен.

Как, впрочем, и всегда, когда представлялась возможность разыграть одну из своих дурацких шуток.

Камень откашлялся и продолжил, хотя вернуться к прежнему тону удалось с трудом.

– Д-да, это вы верно сказали. Обманывают, прикрываясь завлекательными для несведущих приманками. А что творится за вышками Саржино?..

– А в Остзейде магов развешивают по деревьям, – невзначай заметил Джек, имея в виду, что живется-то им тут вполне себе неплохо, в отличие от некоторых, но Камень понял его неверно.

– Да! – подтвердил он. – Там еще хуже. Мрак и тьма, которые вполне могут поглотить и нашу страну. Ведь в наших руках поменять все, а мы – совершенно никто из нас ничего не делает. «Свободная ассамблея» пыталась донести до общества эти идеи, и кто, как не сами маги, помогали с захватом протестующих на Алом турнире? Прислуживаясь людям, мы идем в бездну и губим друг друга. А вы двое?..

Напарники ответили ему крайне подозрительными взглядами. Фразой «А вы двое?..» Яков обычно начинал свои околовоспитательные беседы.

– Ведь в ваших руках, возможно, будущее магов этой страны. Вы оба уникальны. Когда секретарь доложил мне о том, кто приедет на встречу, я изучил о вас все данные, что смог достать. Вы оба, по отдельности и в связке – идеальное оружие против немагических существ, – он сделал паузу и подался вперед, цепко глядя на них блестящими темными глазами, – против людей.

Энца оторопела, а у Джека брови поползли вверх. Такого поворота никто из них не ожидал.

– Вам не выстоять против заклинаний или подавителей магии, но в случае с людьми это и не нужно. У них нет защиты от вас… неужели осознание этого не привело вас к логичной мысли, что вы стоите на порядок выше них? Что вы не обязаны подчиняться их унизительным законам?

Картина всеобщего разрушения, летящие по ветру обломки, стекла, вещи, разрубленные до основания здания, и где-то сверху – воцарившийся над миром Джек, повелитель штормов и бурь, и Энца в качестве верного телохранителя с огромными устрашающими мечами, мгновенно пронеслись в умах напарников. Картины, разумеется, несколько отличались: у Джека там присутствовал удобный черный трон и некоторое количество полуобнаженных дамочек, а у Энцы – груды прекрасного оружия, дары поверженных людишек.

Несколько секунд напарники ошеломленно смотрели на мага, подавшегося вперед над столом, потом переглянулись.

Столько пережив вместе, они уже могли разговаривать без слов, понимая друг друга на лету.

«Кажется, этот человек – сумасшедший», – читалось во взгляде Энцы.

«По-моему, крутые у него идеи», – согласно прищурился Джек.

Энца честно пыталась сдержаться, но дурацкое хихиканье вырвалось у нее против воли.

– Простите, – выдавила она. – Я не хотела…

Откинув голову, она расхохоталась, а Джек грустно покивал:

– Совершенно несерьезный человек. Я уже сколько раз склонял ее к идеям о мировом господстве, а она все хихикает. Ну а вообще мысль интересная, у вас уже составлен бизнес-план?..

– Вижу, у нас с вами разговора не выйдет. Соблаговолите покинуть кабинет. О деле мы поговорим в другой раз, – сухо и разочарованно произнес Камень.

Он нажал кнопку на интеркоме и секретарь из приемной, сутулый молодой человек в очках, вывел Джека и Энцу из здания.

Снова оказавшись рядом с монстрообразным львом у входа, напарники некоторое время смотрели на него, потом Джек сказал:

– Давай, что ли, на солнце отойдем, слишком прохладно тут, знобит.

Они отошли к невысокой ограде газона, и Джек закурил.

– Ну чего, долго еще ждать? – спросил он.

Энца пожала плечами и полезла за телефоном, чтобы проверить время.

– Обещали встретить внизу. Но, может быть, потому что мы опоздали?.. Ну, Джек, я же говорила, что опоздали, времени-то вон сколько уже! А, подожди, тут сообщение пришло.

Девушка на всякий случай отвернула экран от напарника, чтобы прочитать.

– Так это от них, от издательства, – растерянно сказала она. – Пишут, что встреча переносится, и детали уточнит секретарь. Странно, я и не слышала, когда сообщение пришло.

– Зря ехали, – рассердился Джек. – Хотя в принципе можно воспользоваться ситуацией и пообедать где-нибудь в приличном месте, а то от институтских тошниловок у меня скоро желудок наизнанку вывернется.

Секретарь и господин Камень смотрели на напарников сквозь затемненное стекло фойе. Секретарь чувствовал недовольство начальника и попытался подсластить пилюлю:

– А как без запинки сработало плетение на статуе! – немного преувеличенно восхитился он. – Они даже не поняли ничего, память стерлась мгновенно. Вы просто мастер.

– Это несложно, если объекты воздействия не имеют никаких навыков распознания чужой магии, – возразил Камень, но черты его, заострившиеся от пережитого разочарования, все же сгладились.

– Все равно, сама идея выключения памяти по триггеру просто гениальна, – продолжил разглагольствовать секретарь и неловко замолчал, под недовольным взглядом начальника.

Его спас телефонный звонок. Камень поднес мобильник к уху и знаком приказал секретарю удалиться.

Нервно переживая неудачную попытку подольститься, секретарь уныло слышал обрывочные реплики начальника: «нет, не вышло», «запись отправлю», «вас понял, а разве не стоит…». Видимо, это их куратор интересовался ходом дела.

Ну и подумаешь, тоже мне важные птицы, утешил себя секретарь. Кто они вообще такие? Даже триггер обрыва памяти не распознали.

А вот вчера господин Камень такую жирную утку поймал, что эти двое и рядом не стояли. А что еще будет.

Что еще будет…

Сентябрь был теплым, а порой и жарким, словно лето не хотело отступать. Кампус Института стал многолюднее. Любопытные студенты компаниями приходили послоняться под окнами прославившегося за лето флигеля, а Яков сказал, что скоро здание включат в общий маршрут экскурсий.

Правда, это никого не взволновало: экскурсии обычно проводились во время каникул, чтобы туристы не особо пересекались со студентами – и тем и другим безопаснее.

Понемногу и флигель стал наполняться жизнью: на третьем этаже расчистили и оборудовали несколько кабинетов, и коллеги порой обсуждали, кого к ним пришлют.

Первыми появились две женщины, архивариусы – они забрали у Энцы и Унро всю опостылевшую работу по разбору старых дел и созданию электронного каталога.

Старшей было сильно за сорок, ее звали Леди, у нее были очки на цепочке, цепкие зеленые глаза и темные элегантные костюмы. Она была ниже Энцы и шире в два раза. Джек ее опасался и старался не попадаться на глаза: Леди не упускала возможности отчитать его за неподобающий вид, склонность к курению и опозданиям. Впрочем, она не раз угощала Унро и Энцу своими пирожками, сдабривая их рассказами о внуках.

Младшей было около двадцати пяти – бесцветная молодая особа с круглыми, вечно удивленными глазами. Она едва слышно шелестела, разговаривая, и деловитая Леди была у них в паре за главную. Младшую звали Гарброу, и с легкой руки Джека обеих дам за глаза коллеги величали не иначе как Леди Гарброу. Магички почти не появлялись на их этаже, проводя все время или внизу, в архиве, или у себя в кабинете.

Новый начальник, хоть и давно обещанный Яковом, так и не появлялся. Зато теперь к ним часто забегал Ворон – он перевелся в Гражин на преподавательскую должность, и после событий в имении считал за удовольствие «поболтать с молодежью».

Через неделю после начала учебного года стремительным шагом, с шумом распахнув дверь, в отделе – и их жизни – появилась Шиповник.

Девушке было чуть больше двадцати, она еще училась, и работа засчитывалась как необходимая практика. Высокая, статная – настоящая русоволосая красавица с уверенным взглядом светло-голубых глаз. Больше всего Энцу восхитили волосы новенькой: такие длинные, что кончик косы Шиповник небрежно засовывала в задний карман джинсов, чтобы не мешался.

Унро был поражен в самое сердце, но, как он быстро понял, ничего серьезного ему не светило. Ростом не вышел, да и с коллегами новенькая принципиально не имела дела.

Принципы ее жизни, озвученные твердо и с достоинством, привели Энцу в немое восхищение. Джеку она чем-то напоминала Офелию, а потому даже ее эффектная внешность никак не вдохновляла на близкое общение. Джек по возможности сторонился ее.

Не подозревая о том, что к ним идет пополнение – письмо от секретаря кадровой службы, как всегда, затерялось где-то на подходах – все трое собирались на выезд. Джек попросил Энцу подвязать ему волосы, чтобы те не мешались, а Унро был послан на шкаф: там в коробке лежали запасные артефакты.

Ни молодой человек, упавший со шкафа при виде новенькой – Унро, конечно же, в свойственной ему манере тут же попал впросак, – ни длинноволосый хлыщ, сидевший на стуле, ни мелкая девчонка, возившаяся с его волосами, не внушили никакого доверия или уважения Шиповник. С первого взгляда девушка поняла, что тут будет очень сложно.

Придется как-то привыкать и попробовать навести порядок, во-вторых, донести до этих людей, что неформальные отношения на работе – не комильфо.

Да и смеяться так громко и часто тоже не следует.

При выборе места практики Шиповник посчитала, что этот отдел довольно перспективен – из-за недавних событий и малочисленного персонала у нее будет больше возможности для продвижения выше. Учиться ей оставалось всего полтора года, а близость к архиву и экспериментальным площадкам Птичьего павильона в следующем году поможет ей в написании дипломной работы.

Тут же было… все неправильно.

Никакого начальника.

Никакого распорядка дня и четкой организации работы.

Идиотские шутки и розыгрыши. Халатное отношение к делу.

Да еще и сам флигель. Шиповник специализировалась в одном из направлений пространственной магии, и потому сразу поняла, что вокруг здания еще остались некоторые аномалии. Она написала заявление в техническую службу – и через неделю после того как ей так и не ответили, попробовала поправить их сама.

Еще три дня после этой – как ей казалось, удачной – попытки девушке приходилось звонить на мобильный Энце и просить ее встретить у входа: флигель отказывался появляться. После этих мучительных для ее самолюбия дней все наладилось, но некоторые шутки флигель продолжал выкидывать – иногда можно было зайти не в ту комнату, что планировал, или потерять дверь от архива. Порой пропадали окна на первом этаже, и тогда в срочном порядке Энца и Унро хватались за швабры и отмывали до блеска полы на всех этажах. Отчего-то проблем сразу становилось меньше. Унро говорил, что здание любит чистоту, а Шиповник сердилась и спорила: у зданий не бывает любви или ненависти, у них даже души нет, и это доказано множеством исследований.

Если Унро уже стал своим за этот месяц, окончательно завоевав сердца напарников чудесным умением из остатков подсохших в холодильнике продуктов готовить полноценные блюда в микроволновке, то Шиповник вовсе и не хотела стать «своей».

Кое-как в отделе установилось тяжелое перемирие, разбавляемое все более частыми отсутствиями Джека и его постоянными опозданиями. Раньше чем через месяц Шиповник перевестись на другое место не могла, на этот счет для студентов были строгие правила, так что девушка, сжав зубы, держалась.

Однако именно Шиповник нашла ту странную закономерность, которая стала головной болью всего отдела на долгое время.

– Руки из стены? – сердито фыркнула она и бросила очередную бумагу в стопку слева.

На ее столе ровной шеренгой высились пять стопок с делами, заявлениями и запросами. Несмотря на титанические усилия Энцы и Унро в прошлом месяце, поток бумаг, которые нужно было обработать, все еще не иссяк, и в нем по-прежнему попадались запросы, датированные июнем, июлем и даже маем.

Шиповник не ожидала, что в этих докладных и заявлениях, порой написанных от руки, будут откровенно нелепые и странные просьбы и доносы. Она-то хотела чего-нибудь посущественнее, вроде таинственных событий, как в книгах или журнальных статьях, но большая часть дел, к ее разочарованию, оказывались пустышками. Бывали и случайно попавшие сюда бумаги, вроде анонимного доноса на мага-ученого Шенке – еще прошлогодний, до того как Шенке запустил турбийон и был арестован.

– Можно посмотреть? – спросила Энца, забирая бумагу. Унро, любопытный как кошка, тут же подкатился на кресле ближе. Энца сейчас сидела рядом с ним, на месте Джека.

А Джек опять отсутствовал. Второй день подряд – и это было уже не впервые. Когда он появлялся, Анна требовала, чтобы тот звонил или хотя бы писал, если собирается так надолго выпасть из общения. Джек сердился – не хватало ему очередной «мамочки» на голову, чтобы отчитываться в своих передвижениях.

В сентябре у всех работы было много, так что встречались теперь друзья реже. В основном у Донно сидел Роберт и приезжала Энца.

Энца тоже переживала за Джека: кто знает, очередной загул или… что-то более страшное. После затишья августа и первых дней сентября, истории с пропажами магов возобновились. В газетах стали писать, что это дело магического общества, и пусть они сами разбираются. Сейчас у всех на устах был суд над террористами, которые взорвали пугачи с осколками на Алом турнире. Разбирательство шло долго, постоянно появлялись новые подробности, заседания суда переносились. Газетчики негодовали, а террористы упорно твердили, что в их пугачах не было осколков и что они не планировали ничего опасного. В общем, о маньяке теперь волновались только сами маги. Полицейские, которые помогали следствию, были отозваны: по утверждению главы маг-бригад города, у них были намного более важные дела.

Донно подарил ей мощный защитный амулет и приказал никогда не снимать. Энца не слушалась – на выездах, если вдруг выпадало ехать с Джеком, амулет сильно фонил, мешая работе артефактов, так что девушка его убирала подальше, полагая, что присутствие самого сильного мага в мире и ее всережущие клинки защитят от чего угодно.

– Руки из стены, – сказала она задумчиво, пробегая глазами заявление.

– Да их там три или четыре еще, – насупленно отозвалась Шиповник. – Руки! Из стены! Вот в этой стопке посмотри еще.

– Это не может быть просто так, – заключила Энца, проглядев остальное. – Разные места и разные люди. Давай я это в отдельное дело оформлю.

– Я сама, – сказала Шиповник: она не любила отдавать свою работу. Пусть и бессмысленную.

Бумаги взял Унро:

– Интересно, что тут общего? Может, связано с временем суток?

– Не связано, – отрезала Шиповник. – Я уже думала.

– А место? – спросила Энца. – Давай на карте потыкаем, может какая-то там закономерность обнаружится?

На стене рядом с дверью теперь висела большая карта города, и любимым делом Энцы было втыкать в нее булавки с разноцветными головками.

Унро зачитывал адреса, по которым происходило явление, а Шиповник взяла справочник с указанием нестабильных зон и называла ближайшие к этим адресам области.

«…Хочу донести до вашего сведения злостное нарушение сотрудниками полиции своих прямых обязанностей. Три дня назад мною был утерян кошелек с приличной суммой денег и несколькими кредитными карточками. Мною было заявлено об этом немедленно, я выполнил все необходимые процедуры, но кошелек так и не был найден, несмотря на мои неоднократные обращения к дежурным полицейским. Более того, два дня назад я столкнулся с откровенно хамским отношением со стороны ответственных лиц неустановленной должности, которые в крайне неприятной для меня форме…

… также со стороны полицейских были проведены розыгрыши, которые мне показались совершенно неуместными, а мою супругу…

… когда мы проходили мимо полицейского участка из стены противоположного дома показалась рука. Она не двигалась, но несомненно, это был преглупейший розыгрыш полицейских, и я хотел бы обратить внимание на этот вопиющий факт…»

Выдержки из заявления в головное управление

полиции города Гражина

от г-на П-ва

Из резолюции к заявлению:

«Переслать заявление в Институт парасвязей, справку о переводе запроса выдать потерпевшему, а также завести на него дело

о клевете и причинении помех следствию. Обнаглели уже совсем,

работать не дают, а жалобы пишут»

«Мы с девушкой домой возвращались, после вечеринки, – и значит, уже полночь прошла давно, потому что мы в половину первого домой собрались.

И вот мы идем, а тут кто-то рукой машет. Мы подумали, что это из наших, и подошли ближе. А там из стены рука торчит. Почти по локоть, бледная и очень худая. А стена была обычного жилого дома, только торцевая, где окон нет. Мы сначала не испугались, потому что подумали, что в стене дырка какая-то, но когда рука переместилась выше, стало видно, что поверхность ровная и дырок никаких нет.

Ну, мы сначала очень испугались и побежали, а потом подумали, что сфотографировать надо и вернулись. Но уже ничего не было».

Из интервью очевидца

в журнале «Тайны Гражина»,

статья «Непознанные загадки современного города»

«Я вообще-то не боюсь всяких штук, но вот эти были страшные. Вы уж сделайте что-нибудь, пожалуйста. Я не знаю, куда надо писать, поэтому пишу вам. Может, вы перешлете куда нужно. Я два раза пугалась очень сильно, а вдруг там дети пройдут и что-то случится? Меня оно за подол платья хватало, когда я на работу шла. У нас там возле дома трансформаторная будка, и я раньше срезала дорогу, между ней и домом. И рука эта появлялась вдруг из стены, дернула меня за подол, я повернулась и чуть не упала, так страшно было. Потом через два дня я опаздывала и забыла совсем, снова там пробежала, и снова оно меня схватило.

Я на форуме у девочек спросила, куда про это писать, никто не знает. В полицию постеснялась идти, хотя может надо было. Нашла через поисковик вас. Помогите, пожалуйста.

С уважением,

Solnisko_S»

Из письма в техподдержку форума «Пара-Б»,

первого и старейшего форума о парабиологических сущностях

(переслано на портал Института парасвязей)

– Нам нужны последние сводки по паранормальной активности в этих районах, – сказала Энца, когда булавки были расставлены. – Никакой связи сейчас не вижу между ними, два случая на севере, один в центре города, по одному еще в трех разных кварталах.

Она посмотрела на Шиповник, но девушка не сразу поняла, что от нее хотят.

– В архиве, – подсказала Энца. – Позвони, пожалуйста, леди Гарброу, они тебя хорошо слушают.

И это было правдой: обе женщины только к Шиповник относились как к ответственному работнику, по первому требованию выписывали справки и подбирали нужные отчеты. Поначалу ее тоже брались опекать, как Унро и Энцу, но Шиповник быстро расставила всех по местам.

Так что спустя сорок минут на общем столе высилась внушительная стопка разнообразных отчетов за весну-лето: и административные сводки, и криминальные, и паранормальные, и даже метеорологические.

Джек пришел после обеда, подозрительно оглядел горные кряжи из папок и бумаг и спросил:

– Опять, что ли, чего-то раскопали? Или вас дамы подключили к своим делам?

Он без особого интереса полистал ближайшую к нему подшивку и отбросил.

– Вы уже обедали?

Энца вынырнула из-за бумаг:

– Ты откуда вообще?

Джек на миг остановился, глядя на нее. Потом опомнился, тряхнув головой.

– Переклинило почему-то, – сказал он. – Вдруг показалось, что не помню, откуда приехал. Я у Эли был, у нее проблемы дома, помогал.

– Интересно, с чем, – сухо отозвалась Энца, отворачиваясь от него. – Помогал есть ее деликатесы, которых она опять наготовила слишком много?

– А ты чего язвишь? – заинтересовался Джек.

– Подождите, – встрял Унро, который слушал их невнимательно, и из всего уловил только про еду. – Там Леди Гарброу сегодня принесли шарлотку и оставили для нас, а я забыл передать.

– И сам слопал? – сурово спросил Джек.

Унро испуганно замотал головой.

– Нет, что ты. Все так и лежит в холодильнике. Пойдем пить чай?

Шиповник выразила сомнение в необходимости делать перерыв и тем более есть мучные изделия, вредные для фигуры, но Энца прихватила с собой блокнот и предложила перенести обсуждение в комнату отдыха.

По дороге Джека ввели в курс дела, и он неожиданно увлекся: наконец, хоть какая-то загадка, а не надоевшая рутина последних недель.

– Три случайно выловленных заявления и еще столько же – направленных именно в Институт, верно? – спросил Джек. – Почему в наш отдел, а не к Якову?

– Потому что это лично нам с тобой, – сказала Энца. – Это наши дела, те самые, с пометкой «a posse».

– Это латынь? – спросил Унро. – А как это – «лично вам»?

– Потому что за нами закреплены такие дела, – пояснила Энца. – Те, в которых непонятно, действительно ли там есть паранормальное, или это выдумки и совпадения.

– Видно же, что не совпадения, – сказал Унро. – Они должны были сразу понять.

– Кто «они»? – спросил Джек. – Секретари, что ли, которые их сюда переправили? Через них тонны такой макулатуры идут. Едва ли они читают все подряд. Энца, пометь, надо проверить, не связаны ли все эти люди друг с другом. Вдруг это чья-то грамотно разыгранная шуточка.

Шиповник фыркнула презрительно: представление о специфическом юморе Джека она уже имела, и, более того, лично сорвала несколько его шуток.

– Тех, что писали на форум и в журнал, отследить будет сложно, – задумчиво сказала Энца. – Разве что обращаться к… хм. У нас там знакомый есть на форуме, помнишь, Джек?

Напарники обменялись кислыми взглядами.

– Пообещай ему эксклюзивную статью о новом виде парабиологического существа, – сказал Джек, – и возможность защищать его от произвола властей, и он нам выдаст все, что нужно.

– Хорошо, – кивнула Энца, записывая себе в блокнот.

– Еще нужно будет осмотреть все места, где это происходило, – сказала Шиповник, все же невольно втягиваясь в обсуждение. – Если это шутка, то и следы должны остаться, магический фон, к примеру.

– Тогда это вам с Унро, – кивнул Джек, подтягивая к себе последний кусок шарлотки.

Шиповник прищурилась было, чтобы возразить, но Джек быстро добавил:

– Если фон, то его только вы прочитаете. А интеллектуальными делами займемся мы с Энцей.

Поездки распланировали на следующий день, а до вечера удалось разобрать почти все присланные из архива сводки, и Унро обнаружил еще несколько странных вещей, которые временно решили не привязывать к «рукам», но взять на заметку.

С мая по июль в городе было обнаружено несколько точечных прорех искусственного происхождения – среди магов их называли черными лужами. В отличие от естественных прорывов, эти можно было увидеть невооруженным взглядом, и похожи они были на бесформенные глянцево-черные лужи мазута. Существовали недолго, схлопываясь примерно через двадцать-тридцать минут.

Их появление значило, что где-то рядом творилась темная магия, и довольно мощная, раз давала такой сильный отзвук.

Тот же Артур, несмотря ни на что, темной магией пользовался понемногу, исподволь, чтобы этакой отрыжки в виде черных луж не появлялось.

Энца встревожилась и хотела сразу звонить Якову, чтобы передать ему данные, но Шиповник, уже предвкушавшая удовольствие от удачно раскрытого дела с «руками» и связавшая с ним черные лужи, убедила ее ничего не говорить хотя бы дня два-три.

Джеку было все равно, а Унро, как и Шиповник, горел желанием самому во всем разобраться. Энца не стала спорить, хотя на душе было неспокойно.

Не то чтобы эти черные лужи были как-то из ряда вон, но и в таком количестве давно не появлялись. Видимо, из-за того, что последние месяцы царила такая суматоха, то с умертвием, то с турниром, данные о черных лужах не учитывались и не передавались на заметку в отдел уголовных расследований. Темная магия была уже вне юрисдикции отдела Якова или архивных расследований.

Они засиделись допоздна, и уже начало темнеть. Шиповник, сердито ворча, схватила сумку и полетела к себе в общежитие, делать домашнюю работу, с негодованием отметя робкое предложение Унро проводить ее.

Оставшись втроем, коллеги еще какое-то время раскладывали бумаги, потом по настоянию Джека отправились в комнату отдыха перекусить.

Снова сообщение. Энца не глядя пометила прочитанным. Удалять всю цепочку не хотела – иногда перечитывала, пытаясь понять. Она уже не отвечала ничего, потому что даже многократно обдуманные и, может быть, излишне вежливые попытки объяснения толковались против нее. Любое слово оборачивалось наизнанку, и каждое ответное сообщение еще больше уязвляло девушку.

Энца уже давно знала, кто это. У нее почти сразу появилась догадка – и девушка тайком стащила телефон у Джека, чтобы проверить ее. Номер совпал – у Джека он был забит как Эли.

Смысла не было. Никакого. Впрочем, нет, домыслы – и очень глупые, притянутые за уши, как сказал бы Джек, появлялись. Из-за ревности: может быть, Эли отчего-то считает ее соперницей, причем настоящей, из тех, что хитростью отбивают чужих мужчин для удовольствия. А выразить свое горе иначе Эли не может, посылает эти сообщения. Может, у Эли… какие-то проблемы? Она казалась вполне здравомыслящей женщиной, да и по рассказам Джека тоже ничего дурного не было. Хотя в последнее время Джек мало о ней говорил, сокрушался только пару раз, что у него все никак не получается стихотворение, которое просила женщина.

И надо сказать, что последнее время они с Джеком вообще почти не разговаривали. Дежурства в Птичьем павильоне отменили, Яков посчитал, что для наказания уже достаточно, на выездах часто с ними бывал кто-то из отдела, так что разговор был общим.

Сейчас тоже – Джек рассеянно спросил, как там у нее на новом месте, понимающе хмыкнул, когда она ответила, что нормально, и они замолчали. Унро тоже о чем-то задумался, потом подскочил и понесся звонить матери: докладывался каждый вечер, что день прошел, а с ним, Унро, все в порядке.

Напарники посмеялись над юношей, а потом Энца тоже вышла – в туалет. Телефон она забыла рядом с кружкой, и вернувшись, обнаружила его в руках Джека.

– Давно это? – напряженно спросил Джек.

Энца сузила глаза, чувствуя непонятный тяжелый страх под ложечкой.

– Ты… почему мой телефон берешь? – трусливо возмутилась она.

Наверно, пока ее не было, снова пришло сообщение: на экране выпрыгивал пузырь с текстом, и Джек мог случайно его прочесть… вот ведь дура, надо было с собой брать…

– Я спрашиваю, давно это? – повысил голос Джек, и Энца поняла, что тот в бешенстве. Это неожиданно выбило ее из колеи: по-настоящему злой Джек выглядел страшным.

– Это… не твое дело, – процедила она, сжимаясь в комок. – Ты вообще не должен был туда лезть.

– Это мое дело, дура! – заорал он. – Ты что, вообще с ума сошла? Почему ты мне это раньше не показала?

– А что бы ты сделал? – крикнула она в ответ, отстраненно поражаясь самой себе. – Тебе что, не все равно?

– Да твою ж мать…

Она уже видела такое лицо у Джека – в кресле у Винни, в лабораториях. Злое и полное сдерживаемой боли.

– Я ни в чем не виновата, – заявила она, чувствуя уже, как подступают слезы и дрожит голос. – Не хотела я никуда лезть и ссорить вас. Я с ней не ругалась, ты же видел, если все прочитал. Я не виновата, и ничего такого не думала…

– Разве в этом проблема, идиотка?

Энца только открыла рот, чтобы ответить, как дверь скрипнула. Они оба обернулись, мгновенно теряя запал, но это был всего лишь Унро.

– Что случилось? – удивился он. – Энца, ты чего, плачешь?

Девушка замотала головой и сбежала из комнаты, а Джек поспешил следом, оттеснив Унро к стене.

В этот раз флигель выкинул свою очередную шутку: вместо коридора они оказались в темном подвальном помещении архива, но пронеслись еще несколько шагов, прежде чем поняли это. Энца шепотом выругалась: леди Гарброу могли уже запереть архив на ночь, но Джеку не было дела.

Крепко ухватив ее за тощее плечо, Джек сказал:

– Я во всем разберусь. Никогда больше не замалчивай такие вещи.

Потом Энце пришлось срезать замок на двери, и еще целый день выслушивать гневные упреки Леди, даже объяснительную писала, но благодаря обаянию Джека удалось избежать штрафа: поломку двери спустили на тормозах.

Через несколько дней Энца набралась храбрости и спросила Джека, пока рядом никого не было:

– Ну… как там, вы не поругались?

Видя удивленное лицо напарника, она пояснила:

– По поводу… переписки…

– Какой переписки? – нахмурился Джек. – Ты вообще о чем?

И это напугало ее даже больше, чем все сообщения Эли вместе взятые. Она попробовала продолжить разговор, пытаясь выяснить, забыл ли Джек обо всем или разыгрывает ее. Джек некоторое время слушал ее, потом отмахнулся.

В двадцатых числах сентября, вместе с досадной новостью о внеочередной медицинской проверке, в отделе появился новый начальник.

Подтянутый, с выправкой военного, высокий мужчина лет сорока бодро вошел в кабинет и оглядел сотрудников пронзительно серыми глазами. Девушкам он подмигнул, а потом, пригладив рукой короткие седые волосы, представился:

– Финнбар. Ну, здравствуйте, ребята. Надеюсь, мы поладим