Читать книгу Истории Джека. Часть 3 - Ярослава Осокина - Страница 2

Что есть темная магия?

Средневековые авторы в большинстве своем утверждали, что основа темной магии – злой помысел. Потому и последствия дурны, и средства ужасающи. Вопрос баланса энергии в мире волновал их куда меньше, и потому за поднятие мертвецов и наведение порчи карали смертью, а создание боевых амулетов считали высокооплачиваемой и уважаемой работой. А между тем боевые амулеты вызывали – как при активации, так и при уничтожении – мощнейший и опаснейший откат, рвущий саму материю мира.

Сейчас же под темной магией понимается та, которая ведет к дисбалансу тонких энергий и силовых линий, та, что истончает или разрывает границы мира, нарушая его нестойкое равновесие.

Важнейшее понятие современной теории магии – сохранение равновесия. Только благодаря его соблюдению мир еще не разошелся по швам, как ветхое платье.

Философы и эзотерики современности и поныне спорят о сущности темной магии и тонкостях ее детерминирования, хотя юриспруденция четко определяет темную магию как уголовно наказуемую деятельность, вне зависимости от того, какими помыслами – добрыми или злыми – руководствовался маг.

– Устала, да? – сочувственно спросила Энца, кивнув на Анну.

Магичка уютно свернулась в углу обширного дивана, положив голову Сагану на плечо и спала.

Саган помолчал, а потом ответил, нахмурив светлые брови.

– Да не знаю даже, – неохотно сказал он. – Мне кажется, что она заболела. Устает быстро и чуть что – засыпает. Мы сегодня и не выезжали даже, у нас сокращенное дежурство было.

– Чего ко врачу не отведешь? – спросил Роберт, выходя из кухни и вручая ему бутылку пива.

– Да разве она пойдет? Тем более совсем недавно это общее обследование было, ничего не нашли.

Донно из кухни сказал, что чуть попозже посмотрит сам, и если что, у него отличное средство есть от простуды.

– Джек-то сегодня придет? – спросил Саган.

Энца пожала плечами и осторожно начала:

– Знаете, с Джеком тоже что-то странное, он пропадает и…

– Скотина Джек, – невнятно сказала Анна и проснулась. – Пропадает и не звонит. Разве так можно? У меня прямо сердце не на месте каждый раз…

– У тебя же не было дурных видений, – отмахнулся Роберт.

Анна долго и серьезно смотрела на него, пока мужчина не смутился.

– А вдруг именно в этот раз ничего не будет? – спросила она. – О тех взрывах на турнире я вообще ничего не видела, ни снов, ни предсказаний. А ведь мы все там присутствовали.

– Ну да, – согласился Роберт, – но никто серьезно не пострадал.

– Джека сильно порезало, – возразила Анна, и между ее бровей пролегла тень.

– Джек себя странно ведет, – снова начала Энца. – Он…

Роберт хмыкнул и мягко похлопал ее по плечу.

– Джек себя с рождения странно ведет, не переживай, – сказал он. – Просто ему скучно у вас стало, а он всегда в этих случаях сбегает.

Третий раз заводить эту тему Энца не решилась: она прекрасно понимала, что Донно все слышит, и ее настойчивость ранит его. Обычно рассудительный и внимательный Донно негативно относился к их отношениям с Джеком. Хоть там и отношений-то не было, из тех, к которым можно относиться подозрительно, но все же.

Порой концепция жизни, которую всячески поддерживал Джек – не думать о сложном, казалась ей вполне себе удобной.

Да и Джек вообще-то уже большой мальчик, разберется со своими делами. Если ему скучно, может заниматься чем хочет, они как-нибудь обойдутся.

Подумаешь.

Сразу после окончания суда над террористами премьер-министр распорядился провести полномасштабную медицинскую проверку среди магов. В первую очередь изучали психическую компоненту сознания, расщепление которой было легко определить. Во вторую тщательно искали малейшие следы участия в темных ритуалах. Таким образом, правительство пыталось предупредить повторение подобных акций.

На деле же это было сумбурное, тяжелое для всех сторон мероприятие. Составленный график явок сотрудников Института, студентов, рядовых магов из других организаций постоянно уточнялся, дополнялся, изменялся. Энце три раза приходило сообщение на электронную почту о переносе даты осмотра, а Унро – всего один, зато на день раньше, так что оказалось, что он опоздал.

Переносили и уточняли, как говорят, из-за высокопоставленных магов: чтобы им удобнее и чтобы некоторые оппозиционеры случайно не пересеклись. Страдали от этого все.

В итоге на каждого выделялось по двадцать минут: проверяемый садился на стул перед комиссией, снимал все обереги и амулеты и отвечал на вопросы. Вопросы были специально подобраны, один из комиссии сканировал ауру, второй считывал ментальный отзвук, третий проверял соответствие магического уровня заявленному в анкете.

Энца давно знала, чем чреваты для нее подобные проверки – из-за ее уровня проверяющие всегда ставили на себя дополнительные щиты, и использовали особые процедуры, черпая небольшие порции силы из нее. Для обычного мага эти порции были действительно неощутимыми, а для нее… В этот раз она сумела удержаться, и не упала в обморок, как обычно, на обязательных медкомиссиях. С собой у нее был заговоренный Донно платок, на всякий случай ватные шарики и перекись водорода, а за дверью ждал Джек. Он предлагал наладить постоянный канал как тогда, в Железном лесу, но Энца не согласилась: проверяющие засекут это и еще неизвестно как воспримут. Может быть, как попытку обмануть комиссию – а это чревато лишением лицензии.

Энца предпочла потерпеть.

Чем меньше проверяющие находят, тем лучше. У нее всегда излишне подробно изучали наличие остаточного фона, который бывает при насильном изъятии энергии. К счастью, случай с Донно и врачом был слишком давно, чтобы остались внятные следы, а Джек был зарегистрированным напарником в партнерской программе, так что ничего криминального комиссия не нашла.

Правда, в этот раз было не только тошно от мгновенной откачки энергии, но еще и больно. Раньше такого не случалось, и Энца, поколебавшись, сообщила об этом магу, который в это время держал пальцы на ее висках, измеряя уровень.

Он не ответил, а дама из комиссии, обычный человек, как поняла Энца, строго сказала, что следует молчать.

Уходила Энца сама – в отличие от многих других подобных комиссий, когда ее выносили в коридор «подышать». Кровь из носа почти не шла, и Энца просто зажала пальцами ноздри, опуская голову ниже, как учил Джек.

Тот ждал ее за дверью. Сам он комиссию прошел еще вчера и вдоволь поиздевался над проверяющими. Никакие щиты от него не закрывали, и мощный поток энергии не удавалось отрегулировать, так что результат проверки остался все тем же: уровень не поддается измерению.

Магам вообще полагалось раз в год проходить медкомиссию для продления лицензии, и для многих она была неприятным событием, поэтому из-за внеочередной, да еще и поголовной проверки было много толков и возмущений. Один парень из Птичьего павильона даже начал собирать подписи против нее, но с этим делом связываться почти никто не стал: мало ли, может, провокация и часть проверки.

Интересная версия о связи «рук» и черных луж, с которой так носились Шиповник и Унро, провалилась.

Со рвением неофитов оба проехались по местам явления рук, обследовали каждый доступный сантиметр стен, повторно расспросили тех очевидцев, что сумели найти, и снова засели за изучение сводок.

Ни следа возможного розыгрыша они не нашли. Но и магического фона не было – зато на двух последних местах Шиповник ясно почувствовала посмертную ауру.

Призраки. Вероятно, призраки.

Ребята с новой силой взялись за сводки, пытаясь отыскать концы, загадочные смерти или неопознанные трупы, но смогли найти только то, что опрокинуло первоначальную версию.

Расстроенный Унро тем вечером показывал свои выкладки Джеку и Энце, а Шиповник, сердито сопя, печатала доклад к семинару. Из-за их расследования она подзапустила занятия и поэтому доделывала задания на работе.

– Вот, – сказал Унро. – Тут я написал, когда были черные лужи, в этом столбике – когда руки появлялись, а вот тут – у меня не уместилось, поэтому я сбоку добавил, – из уголовной хроники совпадения.

Он вздохнул, почти одновременно с Шиповник, которая с удвоенной силой продолжила барабанить по клавиатуре.

– В общем, руки появлялись с мая, два случая; потом в июне четыре сразу. Мы подумали, что лужи, как это бывает, не всегда по времени совпадают с моментом сотворения черной магии, и могут смещаться на день вперед или назад. Но даже так, с допуском, только три черные лужи подходят к рукам, и то… которые майские, ближе вот к этим двум задержаниям темных магов. Я нашел в уголовных сводках: одного мужчину задержали на месте преступления, спьяну пытался сделать дыру в каменной ограде парка, чтобы побыстрее попасть на улицу, второй прямо в квартире проводил ритуал призыва некой сущности, из-за него электричество отключилось во всем квартале.

– Странно, что отчеты о лужах не подшили в дело, – рассеянно сказала Энца.

– В какое дело? – удивился Унро.

– Ну, в уголовное, – пояснила Энца. – В оба дела, на этих магов.

– А, – сказал Унро. – Так их отпустили. В сводках написано, что за отсутствием прямых доказательств применения темной магии…

Джек и Энца переглянулись.

– Парень, ты в курсе, что у тебя на руках те самые прямые доказательства? – лениво спросил Джек.

Унро медленно повернул к нему голову, а Шиповник потрясенно распахнула глаза. Кисточка косы, которую она задумчиво жевала, размышляя над докладом, со стуком упала на клавиатуру.

– Так это значит, мы все-таки что-то нащупали?.. – выдохнул Унро.

– Ну да, – ответила Энца. – Молодец. Давай мне эти сводки, я оформлю бумаги и перешлю в Чайный домик…

Быстрее молнии Шиповник выхватила из протянутой руки Унро документы и ревниво сказала:

– Мы сами! Это мы нашли, – потом, поколебавшись, спросила: – А по какой форме надо составлять бумаги?

– Выслуживание до добра не доведет, – с укором сказал Джек и собрался было курить, но потом вернулся. – Ты, парень, недоговорил, что там дальше-то было?

– Дальше? А. Ну, те лужи, что в июне и июле, они никак не по времени, ни по месту не совпадают. Ни с руками, ни с другими сводками. Начинаются они с третьего июня, и дальше неравномерно идут до конца июля.

– А что было третьего июня? – вдруг нахмурился Джек. – Энца, что-то у нас было третьего июня?

Энца и сама зацепилась за эту дату, но в отличие от Джека у нее всегда была хорошая память на числа.

– Тараканы, – сказала она. – Это было за день до того, как мы разнесли тот сквер с тараканами.

Джек замер, обдумывая.

– Выброс энергии, – сказал он. – Яков у нас пытался потом выяснить, не было ли каких-то странных штук.

– Давай сюда, Унро, эти отчеты с третьего числа и дальше, – решительно сказала Энца. – Их вот точно надо оформлять и передавать Якову. К рукам они отношения не имеют, а вот Якову будут интересны.

– Что за тараканы? – удивилась Шиповник, которая так и не поняла, о чем речь.

Более осведомленный Унро – он уже послушал эту историю в разных исполнениях, – пояснил:

– Это парабиологические сущности, инсект-типа. Джек с Энцей обнаружили и уничтожили огромное гнездо.

Хотя в этой медицинской проверке были и свои плюсы: например, удалось повидаться с Камелией и Кло – их тоже вызвали на освидетельствование. Камелия позвонила за день до приезда и сухо сообщила, что они везут с собой свиные ребрышки в карамели и домашнее пиво, так что вечер ничем не занимать.

Энца порадовала бы Джека, но тот взял обычай уходить с работы сразу после обеда: из-за этого они уже два раза пропускали вызовы. С августа им снова стали присылать запросы на выезд, как патрульным: случаев по их категории стало больше.

Одной Энце запрещалось выезжать, и она сильно огорчалась, потому что ей катастрофически не хватало движения. Как только начался учебный год, ходить на тренировки к Барбанегре так же часто, как раньше, уже не получалось, и Энца порой не знала куда себя деть, привыкнув к ежедневной нагрузке.

Вот и сегодня, пока они были с Донно на обеде в студенческом кафетерии, на телефон пришла ориентировка с адресом и запрос подтверждения, а Энца не смогла дозвониться Джеку.

Она рассердилась, больше даже не из-за неминуемого штрафа за пропуск, а из-за того, что опять уплывает возможность подраться с монстром, и Донно никак не мог взбодрить ее разговорами, когда они шли обратно во флигель.

Они пересекали небольшую площадь перед Птичьим павильоном, когда Энце на спину прыгнула Кло, обхватывая за шею руками.

– Привет! – закричала она.

Энца, невольно улыбаясь, повернулась.

Рыжая магичка как всегда была неотразима: сияющие волосы, яркие серьги и приталенный эффектный костюм с короткой юбкой – не иначе с тонким расчетом повеселиться на комиссии над проверяющими. Было что-то родственное в их с Джеком способах развлечения.

Камелия тепло пожала руку Энцы и коротко кивнула Донно, представляя себя и спутницу, а Кло тем временем за плечо дернула Энцу чуть в сторону и своим неподражаемо громким шепотом спросила:

– А это кто такой? А Джек где? Ты его кинула, да? Ну и правильно…

– Кло, – спокойно сказала Камелия. – Мы все слышим.

– Да? Ну и не подслушивайте, это невежливо.

Она смерила Донно недружелюбным взглядом.

– А мы совсем недавно видели Джека, – сообщила Камелия. – Так что, вы вечером свободны? Мы в городе на два дня, если сегодня не выходит, то завтра.

– Если вам удобно, я бы пригласил вас на ужин к себе, – неожиданно произнес Донно, который был уже в курсе того, кто такие магички – Энца рассказала об их приезде и приглашении. – Вы наверняка остановились либо в гостинице, либо в общежитии. У меня было бы лучше.

– Если вас не затруднит, – слегка склонила голову Камелия. – Сегодня?

– Да, – сказал Донно. – Со следующего дня у меня подряд двое суток дежурства.

– А где вы его видели? – нетерпеливо вклинилась в разговор Энца: все это время она крутила головой, пытаясь высмотреть в толпе студентов, снующих между корпусами высокую фигуру напарника.

– Он курил у входа на парковку, – отозвалась Кло и хихикнула, когда Энца стремительно рванула в ту сторону, по дороге бросив:

– Я за ним! Попробую поймать! Донно, я тебе позвоню!

Чтобы не терять времени, пробираясь среди людей, девушка вспрыгнула на кованую ограду газона и пробежала по ней, ловко балансируя на острых черных столбиках.

Камелия проводила ее взглядом, потом снова повернулась к Донно.

– Вот моя визитка, – сказала она, – давайте созвонимся ближе к вечеру уточнить детали.

– Пойдем смотреть, как она его поймает, – азартно воскликнула Кло и потащила коллегу за руку. – Пока, медведь! До вечера!

Оставшись один, Донно некоторое время постоял, приходя в себя. Эмоциональная буря Кло и властный напор Камелии произвели на него неизгладимое впечатление.

«Пожалуй, – подумал он, – с подобными женщинами понятен подход Джека: чем меньше проблем, тем лучше». Он сунул визитку в карман и отправился в свой отдел, крепко задумавшись над тем, что купить к ужину. О том, с каким рвением унеслась от него Энца, он старался не размышлять: совсем недавно Роберт пытался вправить ему мозги, заметив, как Донно не находит себе места, пережевывая про себя одни и те же мысли.

«Как ты себе это представляешь, приятель? – спросил Роберт. – Ей что, из-за твоей ревности работать перестать? Ты же видел, сколько удовольствия ей доставляют все эти сражения и даже тренировки? Ты ей с этим никак не поможешь. А если ты будешь акцентировать внимание на Джеке, и вести себя так, будто там у них действительно что-то есть, она ведь и задуматься может. И ты сам уведешь ее мысли не в ту сторону. Радуйся, что ты ее приручил. А Джека ты никогда не заменишь… ну, чего вызверился? Не заменишь в плане работы. Ты никогда не сможешь сделать так, чтобы Джек ничего не значил для нее. Они связаны крепче, чем ты видишь, и чем они сами понимают. Слишком уж специфичны их силы и слишком уникально это совпадение… Короче, прекращай все это. Ты уже достал меня своим кислым видом».

Потом Роберт сам сдулся и сказал: «Лучше б помог Анну уговорить ко врачу сходить. Саган сказал, она вчера заснула прямо за рабочим столом – едва разбудили. И уже не первый раз. Говорит, снится что-то плохое, но что именно – не помнит».

Вот это действительно была проблема: сезонные простуды и гриппы у магов порой принимали весьма причудливые, а порой и опасные формы. И несмотря на врожденное упрямство Анны, втроем им удалось ее уговорить и отвести в медблок на обследование.

Врач был новый, худой рыжеватый мужчина лет тридцати, уже начинавший лысеть. У него были холодные и потные руки, и когда он осматривал Анну за ширмой, та вздрагивала и едва терпела его прикосновения: будто тот лягушкой по ней водил.

Не найдя ничего опасного, врач прописал витамины и травяной сбор для тонуса.

– Вам надо отдохнуть, сменить обстановку, – равнодушно сказал он. – Похоже на подступающую осеннюю хандру.

Анна моргнула несколько раз, а потом просветила эскулапа, куда он должен вставить свои бесценные советы, и заявила, что еще надо проверить, не липовый ли у него диплом, у извращенца несчастного, может и на работу устроился только, чтобы причина была баб лапать…

Неожиданно разошедшуюся магичку Донно и Саган с трудом увели, и Саган при этом радостно благодарил врача – последнее время Анна была слишком вялой, и эта вспышка почему-то показалась Сагану предвестием выздоровления. Роберт же задержался в кабинете и некоторое время спокойно смотрел на врача. Под непроницаемым взглядом серых глаз тот задергался, занервничал:

– У вас тоже какие-то жалобы? – раздраженно спросил он. – Если нет, то попрошу покинуть кабинет, у меня полно работы.

– Вы тут новенький? Я вас запомнил, – медленно сказал Роберт и вышел.

У Роберта тоже было специфическое чувство юмора.

Передать все бумаги лично Якову не получилось: когда Энца подписывала у Финнбара на третьем этаже сопроводительный лист, тот рассеянно сказал, чтобы она не пыталась даже пробиться – сегодня начальник отдела практической защиты не принимает.

Что-то в его интонациях встревожило девушку, и она попробовала уточнить, в чем дело.

Финнбар передал ей подписанные бумаги и внимательно посмотрел на нее.

– Волнуетесь? Я сам всех деталей не знаю, но утром на летучке говорили, что его увольняют. А сегодня он в медкомиссии. Мы там все по очереди заседаем, если вы не знали.

Энца неловко кивнула.

Финнбар ее смущал – он то был отстраненно-холоден, то вдруг начинал подмигивать им с Шиповник, шутливо поддразнивая, когда каждое утро заходил поздороваться и узнать как дела. В его поведении не было ни фальши, ни наигранности, но никогда нельзя было угадать, что там у него на уме.

Он был старомодно галантен, не раз приносил им к чаю коробки дорогих конфет, а уж Леди Гарброу и вовсе были от него без ума – красавец мужчина, обаятельный и вежливый, – не то, что некоторые язвы, курящие слишком близко к ценным бумагам и документам, – и с пониманием. Благодаря отличной памяти и цепкому уму, Финнбар разобрался в работе и организации архива за несколько дней.

Из-за того, что она никак не могла его понять, Энца постоянно вглядывалась в его лицо, пытаясь прочитать, а Финнбар отшучивался: «Что, и во мне хотите разглядеть темного мага, да, Энца? У меня алиби, честное слово».

Эти его шутки и намеки – видимо, на Артура и на всю ту историю, – смущали Энцу еще больше.

В тот день с утра шел моросящий дождь. Против обыкновения, Джек с самого утра торчал в отделе, мрачный и кислый, в отвратительном настроении. Он совершенно не слушал Унро, который пересказывал ему последние новости – юноша аккуратно следил за всеми сводками, и политическими, и уголовными, и экологическими. Джек подозревал, что Унро тайком в каком-нибудь обществе защиты парабиологических сущностей состоит – очень уж эмоционально тот относился к этим вопросам.

– Джек, вызов на вторую половину дня, – сказала Энца, входя в кабинет.

– И тебе не хворать, – буркнул напарник.

Девушка слегка пнула его по щиколотке под столом, но Джек даже не заворчал.

– Болеешь, что ли? – с подозрением спросила Энца и расстроилась. – Ну вот, а я думала, сегодня поедем наконец…

Хотя она и сама с утра дурно себя чувствовала: накануне не выспалась. Они с Кло и Камелией засиделись до двух ночи, даже не заметив как быстро пролетело время. Донно предусмотрительно не пил и отвозил потом магичек в их гостиницу. И вот теперь Энца сидела, подпирая раскалывающуюся голову рукой, и вяло злилась.

– Всем доброе утро, – степенно сказала Шиповник, входя в кабинет.

Сегодня коса ее была обернута короной вокруг головы, и девушка постоянно прикасалась к вискам рукой, поправляя волосы. Унро попробовал было сделать комплимент, но Шиповник строго посмотрела на него, и юноша умолк.

– Что-то сегодня у всех плохое настроение, – пожаловался он.

Шиповник огляделась. Потом, хмурясь, встала и обошла вокруг столов, мимолетно коснувшись лба Энцы и изучив внимательно Джека.

– Заварю чай с имбирем, – решила она и стремительно удалилась.

Шиповник происходила из семьи потомственных магов-лекарей и травников, и единственная из всего рода пошла обучаться на технический факультет по специальности «Анализ и проектирование пространственных конструкций». Мать и бабушка Шиповник были известными травницами; к бабушке до сих пор, говорят, ехали на лечение со всех концов страны. А Шиповник, хоть и унаследовала их таланты, решила все по-своему.

По ее словам, ни бабка, ни мать не разговаривали с ней целых полгода после поступления, только отец позванивал тайком с работы, расспрашивал как жизнь и присылал деньги. Но даже и без этой помощи Шиповник училась на отлично, получала стипендию и постоянно подрабатывала, так что взять ее измором, как планировали старшие женщины, не вышло.

Теперь же Шиповник заканчивала обучение, и смириться пришлось уже им.

Едва только освоившись в отделе, Шиповник выкинула все пачки с пакетиками чая и растворимый кофе, стойко выдержала возмущение Джека и робкое недоумение Унро, принесла пузатый коричневый заварной чайник и полотняный мешок с травами, и каждое утро долго корпела над составлением очередного полезного для всех состава.

Дар у нее несомненно был – порой только по одному взгляду или касанию девушка могла определить, что сейчас нужно ее коллегам: состав для бодрости, для успокоения, для сосредоточения или пополнения сил.

Имбирь, правда, ни Энца, ни Джек не любили, даже с лимоном, но под строгим взглядом Шиповник пришлось выпить все. Для Джека Шиповник добавила немного мяты, и напарники тайком обменялись кружками: в отличие от Энцы Джек мяту терпеть не мог.

Зато Унро всегда с удовольствием пил все, что давала Шиповник, даже если от горечи сводило во рту. Энца подозревала, что Шиповник нарочно так делает, проверяя, насколько хватит терпения у юноши. Но пока что, казалось, оно безгранично, и Унро готов был принять все.

– В общем, – сказал Унро. – Ничего мы не нашли. Это не розыгрыш, но и не магия, а вот чьи это призраки, и почему они показались этим людям, непонятно. Может, совпадение. А… и свидетели друг с другом никак не связаны и не знакомы.

– Все проверили?

– Все, – отрубила Шиповник. – И связи по работе, и через друзей-знакомых, и через учебу, и родственные. И социальные сети тоже.

Она фыркнула: отчего-то терпеть не могла подобные сайты.

– Н-да, – задумался Джек. – Тупичок… А в прошлое? Насколько далеко вы залезали в их прошлое?

– К чему? – презрительно спросила Шиповник. – Зачем это еще?

– Затем что, если это призраки, то их смерть могла быть сколь угодно давно… и связь прячется тоже где-то там. Копайте дальше, пока не найдете какую-то общую для них зацепку.

На самом деле Джек говорил наобум, но по тому, как загорелись глаза Унро, понял, что попал в точку. Остальные идеи они уже все равно отработали, а силы еще оставались, архив – под рукой, в общем, азарт с новой силой охватил молодежь. Шиповник сразу стала звонить леди Гарброу за допуском в архив, а Джек заскучал.

Крепкий чай ненадолго взбодрил Энцу, она углубилась в работу, не участвуя в общем разговоре. Около двенадцати Джек собрался на обед, пообещав вернуться, чтобы ехать по вызову, – и действительно вернулся. Хотя и на час позже.

Энцы уже не было, и Шиповник, хмуря светлые брови, сказала, что отправила ее домой. «У нее слишком болела голова», – пояснил Унро.

Джек подумал и тоже засобирался.

– Ну а чего тут сидеть? На вызов и меня одного не возьмут, а с бумажками как-нибудь завтра… или послезавтра.

Все-таки это было не похмелье – да и с чего, пива было не так уж много, – и не простая головная боль от недосыпа. Когда Энца добралась до общежития, ее плавно вело из стороны в сторону, а тело бросало то в жар, то в холод. По-хорошему надо было позвонить кому-нибудь или идти не домой, а в медблок, но Энца соображала все хуже и хуже, и на автопилоте брела к себе, чтобы лечь и, наконец, отдохнуть.

Она едва успела устроиться у себя на диване и перестала трястись от озноба, как в дверь постучали. Путешествие в несколько метров по маленькому коридору показались ей бесконечностью, и открыть дверь удалось не с первого раза.

Холодная узкая ладонь легла на горячий лоб. Голова Энцы безвольно откинулась назад, а сама девушка покачнулась.

Джек рассердился. Воспаленные от температуры и боли глаза Энцы смотрели сквозь него.

– Давай, вали в кровать, – скомандовал Джек. – Чем заболела?

– Грипп? – неуверенно предположила Энца. – Все тело ломит.

Говорила она медленно и невнятно. Едва переставляя ноги, побрела в сторону дивана. Джек некоторое время смотрел на эти черепашьи бега, потом, раздражаясь все сильнее, подхватил на руки и дотащил до дивана сам. Укутал по уши в одеяло, плед и сверху намотал шарф.

– Что болит? Горло? Температуру мерила? Кипяток у тебя есть? А лекарства?

Энца молчала, бессмысленно глядя на него из объемного свертка. Джек решительно обшарил маленькую ванную и кухоньку, нашел аптечку и чайник.

Энца то и дело проваливалась в густой дурной сон, не в силах даже думать четко. Она слышала, как Джек, поругиваясь, громыхает грязной посудой на кухне в поисках чашки, как клокочет вода в чайнике. Потом зазвонил телефон, и Джек что-то ответил.

Под звуки его голоса Энца заснула.

Когда она очнулась, тело все так же ломило. В комнате было зябко и темно. На ощупь, дрожа от озноба и слабости, она добралась до кухни и зажгла свет. На столе у чайника стояла наспех отмытая кружка, распотрошенная аптечка, а рядом термометр и надорванная пачка растворимого порошка от жара.

«Что-то случилось, – заторможенно поняла Энца, вспомнив телефонный звонок. – Ему позвонили, и пришлось срочно уехать. С кем-то что-то случилось». От страха вдруг перехватило горло, и она некоторое время постояла, опираясь на стол обеими руками. Воздух никак не шел в легкие. Потом она вернулась в комнату и мучительно долго разыскивала свою трубку, чтобы позвонить Джеку.

Долгие гудки, потом раздраженное:

– Слушай, не до тебя сейчас, перезвоню.

На заднем плане звонко хохотала Эли, и фоном шел какой-то шум, то ли кафе, то ли кино. Энце и так было больно, так что нового укола прямо в сердце она почти и не почувствовала.

Снова вскипятила чайник, залила порошок и, выпив сладкий до тошноты напиток, отправилась на свой диван.

На следующее утро приехал Донно, обеспокоенный ее молчанием, но к тому времени она уже была более-менее похожа на человека и даже могла разговаривать. Донно не мог с ней оставаться: он и так под прикрытием Роберта сбежал на полчаса с дежурства, так что, снова завернув девушку во все одеяла, он погрузил ее в машину и отвез к Анне.

У магички был выходной и она с удовольствием окружила Энцу заботой и теплом…

Пока сама не свалилась к вечеру – с теми же симптомами, и уже призванный в срочном порядке Саган привез врача, кучу лекарств и свой ноутбук с целой фильмотекой. Устроившись рядом на широкой кровати под тремя одеялами, Энца и Анна ревели над очередной мелодрамой, ворчали, когда Саган заставлял их пить положенные им целебные отвары и периодически проваливались в тяжелый сон.

– Грипп, – подтвердил врач. – Ничего, отлежатся – и все пройдет. А вам, молодой человек, я сейчас поставлю защиту от инфекции, и сами не забывайте на всякий случай пить побольше и наденьте маску.

Энца, уставая от фильма, пробовала читать, но голова слишком болела, и буквы расплывались. Засыпая, она видела только тьму, и порой никак не могла понять, то ли она спит и сон видит, то ли это фильм дурацкий такой.

Анне было хуже: хотя болезнь поймали в самом начале, протекала она тяжело, и душные кошмары обступали ее каждый раз, как она закрывала глаза. Если Энца не спала, то будила ее, услышав стоны. Самой Анне проснуться ни разу не удалось, хотя управлять снами она вполне умела – в здоровом состоянии.

Иногда снились люди, самые разные. Приходил отец, ругался, что она давно им не звонит, – а они с матерью беспокоятся. Саган укоризненно покачивал головой. Даже Джек зашел – и вот его появление больше всего почему-то удивило Анну: сначала она решила, что это на самом деле.

Был уже поздний вечер, Энца тихо спала рядом. В темноте мягко мерцал экран, шел старый черно-белый фильм, а из-за приоткрытой двери в коридор лилась узкая полоска света: там где-то был Саган. Джек тихо постучал костяшками о косяк двери и скользнул в комнату.

– Джек? – удивилась Анна. – Ты что, постригся?

От жара в глазах плыло, и она медленно моргала, с трудом сосредотачиваясь на нем. «Да я же сплю, – подумала она. – Осознанный сон и, наконец, не кошмар… надо только суметь выудить смысл. Вдруг что-то полезное?»

Джек провел ладонью по взъерошенным коротким волосам и неожиданно ласково улыбнулся ей.

– Что ты хотел сказать? – спросила Анна. – Или это я должна тебе что-то?..

– Она тебя услышала? – раздался вдали голос Энцы. – Скажи ей, что у нас все хорошо.

– У нас все хорошо, – повторил Джек. – Энца просит передать всем привет.

– А разве… разве что-то случилось? – осторожно поинтересовалась женщина, интуитивно уловив некую странность в этом разговоре.

Джек-во-сне нахмурился.

– Ну я так и знал! – воскликнул он. – Этот криворукий все неправильно рассчитал, мать его за ногу. Еще рано!

– Рано – для чего, Джек? – спросила Анна.

Джек что-то ответил, но голос его она уже не услышала в гулком шуме, заполнившем вдруг ее голову. Треск статического электричества, обрывки искаженных голосов, тихое «береги себя» Энцы, а затем чей-то глубокий жуткий голос, отдавшийся эхом в груди. Голос считал вслух, и цифры обратным ходом вспыхивали дрожащим бледным огнем прямо перед глазами. И в этом сне Анна четко знала, что следом за цифрами придет душная клубящаяся тьма.

Анна вскрикнула и на мгновение потеряла сознание – проснулась.

Саган влетел в комнату, с тревогой осмотрел магичку и привычным жестом приложил ладонь ко лбу.

– Плохо, да? Что случилось?

– Саган… Джек приехал? – спросила она. – Мне показалось, что он заходил.

– Нет, радость моя, не приезжал. Тебе приснилось.

Анна кивнула и мгновенно провалилась в глубокий темный сон.

– Шеф? – секретарь сунул голову в кабинет и зажмурился: солнце ударило прямо в глаза.

– Сколько раз говорить, по интеркому разговаривай, – нахмурился господин Камень.

– Так… ну… извините, – смутился секретарь и хотел было прикрыть дверь, но шеф раздраженно прикрикнул:

– Да говори уже! Что за дурацкие манеры!

– А, ну… звонил там наш агент номер двенадцать, говорит, что каким-то образом вызвал подозрения у сотрудника отдела расследований, и очень боится, что его раскроют. Просит перевести его…

– Болван, – с отвращением сказал господин Камень.

Секретарь замялся и стремительно побледнел.

– Да не ты. Этот… двенадцатый. Передай, чтоб даже не дергался. Пусть держится за свое место, а если ему покажется, что еще у кого-то подозрения вызвал… тогда пусть пришлет имена. Нам будет проще убрать ненужных подозревающих, чем терять агентов на узловых точках. А вообще присмотрись и к агенту, и к точке – возможно, нужно будет его переместить на другое место, если уж он такой нервный.