Читать книгу Вылечим всех - Ясмина Сапфир - Страница 8

***

После занятий я забежала домой – перекусить и глотнуть немного крепкого чая.

Нужно было срочно взбодриться перед сменой.

Несколько кусков индейки, тушеная картошка, разогретые в энергопечи, – и желудок перестал урчать и сжиматься. Но вот бодрости не прибавилось ни на грамм. Наоборот, после сытного ужина меня неумолимо клонило в сон.

Крепкий черный чай помог лишь немного. Влив в себя три кружки, я надела длинный черный шерстяной кардиган и отправилась в больницу.

Вечерело. Серо-синяя дымка легла на перекрестье, но было еще очень светло. Темнело тут почти одномоментно. Только что ты вышагивал почти по дневному поселению, и уже спустя несколько минут ориентируешься в кромешной тьме только благодаря белым жемчужинам фонарей.

Сиреневый туман уже выполз из расщелин между булыжниками мостовой, выскользнул из закоулков между зданиями и клубился под ногами. Пока еще тонким-тонким слоем, но часа через два прохожие не увидят даже своих колен.

В воздухе запахло влагой. Поднялся сильный ветер, и из цветочных магазинов потянуло густым запахом роз. Ненавижу местные ветра – не холодные, но и не теплые. А еще ненавижу розы! Они всегда казались какими-то ненастоящими, лживыми. Если знакомые мужчины ленились узнать – какие цветы любят их женщины, или просто ленились подумать о том, какой купить букет, непременно брали розы. Универсальное мерило любви и желания. Чем больше роз, тем более откровенные у мужчины намерения.

Я посильнее закуталась в кардиган, поддернула ворот голубого шерстяного свитера и заторопилась. Улица с одинаковыми светлыми двухэтажками осталась позади, и впереди замаячила больничная ограда. Высокие, черные металлические колья, на какие и преступника можно посадить, устремлялись высоко в небо. Я всегда гадала – какова высота забора? Четыре василиска или пять драконов?

Распахнутые двери ограды дергались на ветру, и громыхали. Длинная вымощенная бордовыми булыжниками дорожка почти скрылась в сиреневом тумане. Он стелился по ней, подкрадывался к светло-голубому двухэтажному зданию больницы, окутывал его основание и делал похожим на плавучий дом.

Еще торчали над туманом верхушки пышных зарослей мяты и мелиссы по сторонам от дорожки, источая знакомый аромат.

Несколько серых в розовые полоски котов важно сопровождали меня к дверям. Размером с кавказскую овчарку, с кисточками на ушах, как у мейн-кунов они вышагивали грациозно, легко, словно вообще ничего не весили.

Я погладила Мурашку – самого большого, зеленоглазого. Он заурчал и потерся о ноги.

– Ты всегда такая ласковая к тем, кто в ногах или это только к котам относится? – мелодичный, насмешливый голос начальника заставил поторопиться.

Рик, в темно-синей толстовке и джинсах встречал меня у дверей больницы, словно ждал.

И почему-то после замечаний Опала, я впервые за два года не знала, куда деть глаза под внимательным синим взглядом василиска, сердце пропустило удар и заколотилось быстрее. Резко засосало под ложечкой, и, казалось, Рик видит меня насквозь своим рентгеновским зрением. Не органы видит – эмоции, мысли, порывы.

– М-м-м, – Покачал головой василиск. – Все с тобой ясно. Не смогла удержаться, разглядывала моего сородича голым. Попросила бы, я бы и так разделся. – Он картинно дернул за черный кожаный ремень на джинсах. – А то опять не выспалась. Это не дело. Совсем не дело.

Пикнуть не успела, как Рик подскочил, близко-близко, опалил знойным дыханием, схватил за плечи и… меня окутало тепло. Вдруг стало жарко, захотелось даже сбросить кардиган, свитер, стянуть кожаные лосины. Резко исчезла сонливость. Казалось, я выспалась лет на триста вперед.

Рик усмехнулся – криво, в своей излюбленной манере. На долю секунды замер напротив, не сводя сверкающего взгляда, приоткрыв жестко очерченные, но ужасно чувственные губы. Как-то весь напрягся, чуть ссутулился, и я инстинктивно дернулась назад. Наверное, потому, что меня страшно тянуло вперед, в объятия василиска, и внутри зрело ощущение, что сегодня все происходит не так, как обычно.

Было что-то очень странное в том, как Рик поддержал меня своей энергией жизни. Что-то непривычное, неправильное даже.

Мне и раньше приходилось получать от Рика «подарочную силу». Но таких ощущений, как сегодня, я не испытывала никогда. Только бодрость и слабое, ненавязчивое тепло.

– А ты пугливая после энергии жизни! – невесело усмехнулся Рик, и скривил губы. – Пошли. Дел по горло. Поможешь мне с Маллесом, и срочники прибывают. Все как обычно. Маленький мальчик на перекрестье гулял, скалы с расщелинами не замечал. Вот загляделся парнишка на птицу, и оказался он в нашей больнице.

Этот стишок скандировали все кому не лень, но мне все равно нравилось.

Поднималось настроение, хотелось работать, возникало ощущение собственной нужности, важности.

Рик поспешил в здание, но дверь для меня придержал.

Охранники уже сменились. Теперь на входе в больницу дежурили брюнет и очень светлый блондин, почти альбинос. Конечно же, верберы, как и их предшественники.

Я поздоровалась с охранниками – с каждым поочередно. Блондин улыбнулся, брюнет серьезно кивнул.

– Давай-давай! Хватит строить глазки всем подряд! Если нужно потренироваться, я к твоим услугам всю смену! – резко окликнул Рик, и мне показалось, что в голосе его отчетливо звучит досада. Хм… все чудесатее и чудесатее… Наверное, расстроен из-за Маллеса.

Насколько я поняла ночью, а точнее уже утром, положение у главного вербера более чем отчаянное. Если мы не определим, что его убивает, придется оборотням устраивать очередные кровавые побоища. Уже среди старейшин и действующих вожаков.

Холл больницы, с пухлыми бежевыми диванами вдоль стен, еще не был забит до отказа, как к середине ночи. Но пациенты прибывали со страшной скоростью.

У регистрационной стойки мялась плечистая верберша с «перекисным» каре. Положив на стойку пышную грудь и нервно барабаня по пластику пальцами, она беспрестанно оглядывалась на мальчика, возле одного из диванов. Вербер, лет пятнадцати, «баюкал» замотанную окровавленным бинтом руку. Кисть выглядела неестественно вывернутой, а предплечье словно бы обрело новый сустав – значит, открытый перелом со смещением.

По холлу нарезала круги стройная белокожая маргонка в сером спортивном костюме. Время от времени она притормаживала, подмигивая белокожей соплеменнице, с рваной раной на плече. Бедолага тряслась мелкой дрожью – то ли от боли, то ли от нервного потрясения.

У дверей в приемное отделение мы разминулись с верлисом, в длинном фиолетовом плаще, на костылях и с фиксирующей повязкой на ноге.

Оборотень лихо прыгал, и рыжие кудряшки его смешно пружинили на плечах. Рик то и дело оборачивался, окидывая меня странным, и по-прежнему немного досадливым взглядом.

Непонятный он сегодня какой-то. Наверное, и впрямь переживает из-за Маллеса.

Мы проскочили мимо кабинетов дежурных врачей, осторожно лавируя между очередями страждущих.

Удушливый запах дезинфектантов – сразу трех или четырех – ударил в нос.

Я поморщилась и принялась отчаянно тереть переносицу, чтобы не чихнуть.

Полупрозрачная голубая дверь в стационар открывалась с огромным трудом. Вход запечатывала какая-то особая магия, и распахнуть дверь можно было только мощным энергетическим толчком. Рик отворил ее так, словно это ничего не стоило, и придержал, пропуская меня в отделение.

Снова я поймала на себе этот непонятный, волнующий синий взгляд, и василиск растянул губы в кривой усмешке.

– Ну что… Если Маллес выживет, нам надо требовать премию, – сказал как-то немного зло, раздраженно и резко стартанул по широкому темно-синему коридору, за считанные секунды миновав десятки палатных дверей. Глянцевая пластиковая плитка на стенах и полу ослепительно бликовала под светом маленьких лампочек, встроенных в потолок тремя сплошными рядами.

Я поспешила за Риком. Он преодолел полкоридора, длиной, наверное, метров сто за считанные секунды, и ждал возле одной из палат, неподалеку от крутого поворота. Я побежала… После подпитки энергией василиска ноги вдруг сами понеслись с невиданной скоростью. Раз – и я уже рядом с Риком. Хм… И вот это тоже очень неожиданно…

Рик впился в мое лицо немигающим взглядом, оценивая впечатление. О да! Это было невероятно. Василиск хмыкнул.

– Захочешь еще одного такого сеанса, ты знаешь, как попросить. – Василиск провел рукой по моей спине и задержался на ягодицах. Я отстранилась, ощущая, как снова предательски засосало под ложечкой, потеплело в животе. Неуклюжая неловкость после откровений Опала исчезла как небывало. И я вдруг почувствовала себя совершенно естественно рядом с Риком – уверенной, красивой и желанной.

– Держи руки при себе! – я не хотела этого, но все-таки потребовала. Мы же на смене! Какие могут быть заигрывания? Рик криво усмехнулся и заявил:

– При себе держат руки только очень неуверенные и страшные мужчины.

И сунул мне синий халат.

– Когда научишься надевать спецодежду? – вскинул бровь василиск, и глаза его странно сверкнули.

Я молча надела халат, застегнула на все пуговицы, и Рик отворил палатную дверь.

В просторном помещении, размером с иную квартиру царствовал приглушенный свет. Серые жалюзи на окнах были плотно закрыты, и комнату заливали лучи нескольких круглых светильников, на потолке и стенах.

На громадной кровати полулежал Маллес в белой больничной пижаме и щелкал пультом, переключая каналы на большом, тонком как лист бумаги, телевизоре. Трехмерные фильмы сменяли дикторы «перекрестных новостей», в строгих костюмах и обязательных галстуках, мультфильмы – развлекательные телепередачи.

Заметив нас, Маллес отложил пульт на полочку, справа от кровати, и вымученно улыбнулся.

Выглядел он, прямо скажем, не очень. Под темно-карими глазами пролегли черные тени, а сами глаза словно ввалились. Лицо осунулось, а движения казались слишком медленными, неловкими. Будто каждое из них требовало немалых усилий, но Маллес стремился даже сейчас действовать мощно, бодро, как привык.

Меня пронзило сочувствие, боль за этого умного, сильного, еще молодого по меркам верберов мужчину. В груди кольнуло, и Рик осторожно приобнял за талию, как делал всегда, когда меня поглощали неуместные эмоции. Медиков учат как-то их отключать, или чувства сами атрофируются, но мне до этого было еще ой как далеко.

Одно дело хвастаться знаниями в анатомичке, глядя на мертвое тело, и совсем другое видеть живого, дышащего пациента, которому ничем не можешь помочь. Здесь я ничем не отличалась от своих однокурсников.

Горячая рука Рика на талии, жар его мощного тела за спиной, странное напряжение, которое ощущалось в каждой мышце василиска всегда, когда он обнимал меня… Как обычно они сделали свое дело. Я успокоилась, почувствовала прилив сил, и настроилась на работу.

На небольшой полочке, встроенной в изголовье кровати мигал черный ящик, не больше двух ладоней размером. Этот внешне не примечательный прибор сканировал тело при помощи все той же удивительной энергии перекрестья. За доли секунды оценивал температуру тела, артериальное давление, работу внутренних органов. И все дистанционно! Без единого датчика, провода, «рукава».

На руке Маллеса уже распласталась розовая медуза. Большая, похожая на комок неприятной жижи, она медленно твердела, и преображалась.

Казалось, из морского жителя прорастает деревце – невысокое, морковного цвета оно тянулось и тянулось вверх и словно застывало у нас на глазах.

Хэлла – медуза-растение, очередной местный оборотень, обладала уникальными свойствами. Она впитывала выделения с кожи любого существа и разлагала их на составляющие, реагируя на состав и количество. Не прошло и секунды как перед нами кустился алый бонсай, размером не больше ладони, с желтыми иглами-листьями.

Рик протянул резиновые перчатки – в задумчивости я забыла прихватить их у дежурной медсестры. Я надела перчатки и осторожно взяла хэллу. Положила на прибор, и он мгновенно выдал нам десятки виртуальных цифр. Они вереницей промелькнули перед глазами.

Рик поднес к цифрам лист бумаги, и на том словно бы возникла распечатка темно-синими чернилами.

Больница перекрестья, уникальная в своем роде, сочетала ноу-хау ближайших миров, технологически намного более развитых, чем моя Земля, живые аппараты и магию. Сочетала настолько причудливо, удивительно и гармонично, что я не уставала поражаться.

Результаты обследования Маллеса выглядели неутешительно.

Его органы словно кто-то уничтожал изнутри – клетку за клеткой. Вот только ни вирусов, ни бактерий, ни паразитов, ни опухолей у вербера не обнаружилось. Хэлла подтвердила, что никаких инородных тел, выделений, продуктов чужой жизнедеятельности в теле Маллеса нет. Состав крови и других жидкостей организма, хоть и говорил о сильной потере железа и еще уймы жизненно важных веществ, но тоже не указывал на присутствие чего-то постороннего.

Я забрала медузу, осторожно опустила ее в громадный аквариум, на окне, литров на четыреста. Растение мигом растеклось, поменяло цвет на густо-розовый, выпустило щупальца и отплыло к дальнему стеклу.

Маллес посмотрел на меня, на Рика и по выражению лица его стало ясно – вербер отлично понял – насколько плохи его дела.

Рик принес из угла палаты два вместительных кожаных кресла, пригласил меня сесть напротив больного, и сам разместился рядом. Конечно же, его горячее колено касалось моего, отвлекая от работы, направляя мысли в далекое от тяжелого пациента русло.

Маллес заметил это, ухмыльнулся, совсем по-прежнему, вновь посерьезнел и решительно кивнул.

– Ребятки, говорите уже. Если мне осталось недолго, просто объявлю бои за свое место, – меня восхитило то, насколько спокойно и достойно говорил о своей возможной кончине вербер. Отчаянно захотелось спасти его, вот прямо во что бы то ни стало.

Рик покосился на меня, покачал головой, и горячая ладонь его накрыла мою. Снова я ощутила поддержку, опеку и то, что больше не одна в этом чудном, но опасном мире перекрестья.

– Ничего не могу обещать, – откровенно начал василиск. – И скажу прямо – дела твои плохи как никогда. Но у меня был один такой случай, много-много лет назад, незадолго до войны с нижними мирами.

Я еще не особенно разобралась в здешней географии. Но уяснила, что верхние миры – это наши, а нижние – намного хуже, намного опасней. И тамошние жители очень даже не прочь отвоевать себе более безопасный и комфортный дом.

– Я понял, – нахмурился Маллес.

– Ты ходил на порталы-болота? – изогнул бровь Рик.

– Да, грешен, – усмехнулся вербер, разведя руками. – Мальчишку одного туда потянуло. Зачем, не знаю. Наши панически боялись за ним идти. Я мог приказать, заставить… Но пожалел… Сам пошел. Нашел паренька без сознания. Принес домой, вроде бы откачали. А через день он скончался.

– Недомогания начались после этого?

– Да, случалось пару раз. Но стоило обратиться, и все проходило.

– Почему не пришел? Ты же знаешь про нижние миры и про их пакости! – Рик вдруг заговорил с нажимом, с осуждением. Но Маллес не обиделся, лишь добродушно улыбнулся.

– А ты знаешь верберов… – пожал он могучими плечами. – Думал, пройдет. Обычно мы либо быстро умираем, либо восстанавливаемся сами.

– К сожалению, я вас и правда знаю, – тяжело вздохнул Рик, и раздражение исчезло из его голоса. – К нам каждый день такие вот как ты поступают. Сначала надеются на авось, а потом приходят лечить запущенное. Про криво и косо сросшиеся кости и сухожилия вообще молчу. Если бы мне за каждый прооперированный патологический рубец давали по ордену, уже сляпал бы из них кольчугу на все тело. Чего стоит только попросить вправить, зашить, правильно соединить края раны? Нет же! Все на авось…

– И я не лучший пример, – спокойно согласился Маллес. – Ну и?

– Схожу на ваши болота, возьму Тарса и Гвера. На рептилий нижняя магия не действует.

– Василиск и драконы… главное не перессорьтесь в видовом соперничестве, – усмехнулся Маллес, и тут же скривился от боли.

– Дам тебе что-нибудь обезболивающее, – помотал головой хмурый Рик. – А теперь расскажи подробно, какие симптомы были у погибшего мальчика. И – главное – немедленно прикажи его вырыть и принести сюда на вскрытие. Сам знаешь, зачем. И понимаешь – почему так срочно. Если еще не поздно…

– Знаю, понимаю, – Маллес повел плечом и слегка поменял позу, разминая затекшие ноги. – Прикажу. Дай только межперекрестный телефон…