Читать книгу Спартакиада для варваров - Ясмина Сапфир - Страница 4

Ольга

На сборы Вархара стоило полюбоваться хотя бы раз.

Скандр вытащил из шкафа свои знаменитые «походные чемоданы». В каждый легко поместились бы мы со Сласей, и даже осталось бы немного места для нашего с мужем кота, Лучика. Так назвала его я. Вархар сначала сопротивлялся, убеждал, что питомца засмеют даже тараканы.

Дескать, нормальный мужчина, даже если он кот, никогда в здравом уме не согласится на такую «милашескую» кличку. Но то ли Лучик имел свои представления о нормальности и мужчинах, то ли ему просто понравилось имя. Кот потерся о ногу моего любимого, помурлыкал – и скандр согласился.

После небрежного броска мужа чемоданы, окованные бронзовыми щитками, проехались по полу, притормозили и услужливо распахнулись. Казалось, даже мебель и вещи покорялись воинственным варварам без лишних слов.

Вархар двигался по комнате так быстро, что знаменитые вампиры с их сверхскоростями отстали бы еще на первом круге. Скандр вытаскивал ящики из шкафа и вытряхивал их в чемоданы, как и перед прошлой нашей командировкой к внушателям. Действовал он так ловко и четко, что вещи падали стопками, почти не перемешиваясь.

Я позволила Вархару упаковать и свои вещи тоже – все равно остановить его не удалось бы даже орде циклопов.

Лучик как раз вернулся с прогулки, разлегся у меня на коленях и подставил пушистое пузико. Я с удовольствием почесала полосатого звереныша, а он ответил умильным фырчанием.

Когда Вархар закончил и окинул довольным взглядом плоды трудов своих, дрессированные чемоданы вздрогнули, а крышки упали.

– Теперь проверим боеспособность наших спортсменов! – бодро заявил муж. – Надеюсь, Бурбурусс уже ждет.

Скандры то ли общались телепатически, то ли настолько хорошо друг друга знали, что им и договариваться-то не требовалось. Когда мы вышли в академический двор, Бурбурусс Брабана собственной персоной уже ждал возле дверей. Его правый темно-карий глаз лучился поистине мальчишеским задором. Вместо левого, как обычно, сидела пиратская повязка, и всякий раз я вспоминала, что именно Свангильда в порыве страсти выбила мужу глаз. Когда Вархар рассказывал, что супруги заметили пропажу только после четырех оргазмов у каждого, я думала – он шутит. Но затем страстная скандрина, жена Бурбурусса, подтвердила историю – слово в слово.

И даже попыталась научить меня парочке приемов, которые, по словам Свангильды, «невероятно усиливают удовольствие от секса». От невероятных усилителей в постели с Вархаром я решила все-таки отказаться. Хотя отчетливо понимала – для скандров схватка и секс порой почти одно и то же. К тому же, мы с мужем предпочитали нежность и страсть азарту и драйву. Или Вархар подстраивался под меня, как случалось нередко. Кто бы мог подумать, что дикий варвар, бретер и хвастун, каких свет не видывал, станет самым внимательным и нежным супругом. Я сама не уставала удивляться и радоваться своему счастью.

Утро окрасило розоватое здание Академии, похожее на средневековую рыцарскую крепость, в оранжевые тона. Стройные шеренги квадратных кустарников пахли свежестриженной зеленью. Садовники расстарались на славу. Еще бы! Вархар муштровал их похлеще генерала на плацу.

Мощенные серыми булыжниками дорожки и пятачки возле корпусов уже нагрелись от перекрестного солнца, не менее доброго, чем здешние обитатели.

Из садиков с косматыми деревцами и кустарниками, даже не усыпанными, скорее, облепленными цветами, тянуло медовым нектаром и росой.

Возле корпуса столпились местные спортсмены. Громадная площадка переполнилась в мгновение ока. Вновь прибывшие пристраивались к стройным рядам наших богатырей на дорожках. А когда и там мест не осталось, вставали прямо на газоны, и казалось, рядом с пышными кустами выросли громадные дубы.

Зрелище впечатляло и очень напоминало ополчение каменных троллей.

Некоторые пришли со своим «инвентарем». Пушечные ядра, диски размером с иную летающую тарелку, ружья, из которых даже мамонта завалить нетрудно, мелькали то тут, то там. Одного взгляда на эти «спортивные снаряды» хватало, чтобы пожалеть принимающую сторону.

Вархар и Бурбурусс вызывали «новобранцев», как выразился Генерал, и спрашивали – на что те способны. Некоторых даже просили показать, другие не дожидались – демонстрировали недюжинные таланты сами. В таких случаях, следовало бы кричать: «Спасайся, кто может!» Но вместо этого дружная компания «новобранцев» скандировала: «Да-вай! Да-вай! Да-вай!»

И от этого спортсмены старались больше прежнего.

Громадный парень-скандр, вдвое шире Вархара в плечах, на оклик моего мужа выпрыгнул из толпы, плюхнулся на лужайку и… поплыл. Он действительно плыл прямо на суше, да еще так быстро, как не всякий атлет бежит олимпийскую дистанцию. За спортсменом тянулся широкий след вмятой в землю травы и поломанного в щепки кустарника. Сильно запахло зеленью.

Генерал остановил парня окликом «То-ормози!» только минуты через три, когда тот благополучно «проплыл» четыре газона.

Мрагул, чья штанга больше напоминала каким-то чудом оторванную автомобильную ось с колесами, вышел вперед, гордо поигрывая снарядом. Я думала, он опустит штангу на землю и будет ее поднимать. Что казалось очень странным. «Новобранец» держал увесистую штуковину одной рукой и даже перекатывал ее между пальцев, как трость.

Вместо этого он подпрыгнул, сел на шпагат и лихо подбросил штангу в воздух. Та пронеслась над самыми головами «ополченцев», но ребята и бровями не повели. Штанга сделала круг почета и была поймана хозяином прямо во время сальто. Парень опустился на землю, бросил «снаряд» и покатился на нем, ловко перебирая ногами. Затем ускорился, дернул стопами – и штанга снова взвилась в воздух, устремилась куда-то очень далеко.

– Да черти вас забери! – послышалось рычание Езенграса. – Я только установил новый стол и нанял новую секретаршу! Прежняя так заикалась, что посетители часами не могли понять – на месте я или ушел. И опаздывали на занятия. Хотя… новая еще сгодится. Лети, Мардифа! Лети!

При этих словах ректора его новая секретарша – таллинка с серебристыми волосами – вылетела из окна, крепко держась за штангу.

За это время неутомимый владелец снаряда успел выполнить еще много удивительных трюков. Он напрыгал с двадцать сальто, ловко перемахивая через все наше «ополчение». А если не хватало высоты – отталкивался прямо от плеч и груди других спортсменов, и взмывал в воздух вместе с частями их одежды. Четырежды незабываемый штангист сел на шпагат на чужих плечах, игнорируя возмущение их владельцев. Дважды выполнил «канат» на газоне и еще дважды на кустах. Кусты с хрустом осели и выбросили в воздух пестрый фейерверк цветов, засыпав «новобранцев» с ног до головы. Казалось, они не на Спартакиаду собрались, а погулять на индийской свадьбе. Ребята брезгливо стряхивали цветы, словно ничего хуже на них и упасть не могло. Уж лучше все та же штанга, ядро, на худой конец, диск.

– Да ла-адно вам! – усмехнулся Бурбурусс, вытаскивая цветок из уха. – Олимпийцам вообще надевали на голову приправы! Да-да! Короны из приправ! И делали это, дабы проверить их моральную устойчивость к бабским украшениям. Кто заплакал – тот и баба.

Тем временем невозмутимый «штангист» встал и понесся дальше. После очередной серии чудо-сальто на многих ополченцах остались только нижние части гардероба. И те, изрядно потрепанные, зачастую висели на соплях – на нитках или ремнях.

Все остальное болталось в руках «штангиста», как флаги. Парень шустро приземлился, поймал «снаряд», стряхнул с него Мардифу и гордо выпрямился.

Ненадолго вокруг поплыла удивленная тишина. Даже Вархар с Бурбуруссом только сглатывали и моргали.

Наконец, любимый нашелся первым:

– И что это был за вид спорта?

– Художества в тяжелой атлетике! – отрапортовал «штангист». – А что, разве с таким снарядом нельзя?

– М-м-м… Ты сейчас про чужую одежду или штангу? – не выдержала я, и толпа спортсменов взорвалась хохотом. Я давно привыкла к тому, что любые выражения эмоций студентов и сотрудников Академии заканчивались для меня легкой контузией и недолгой глухотой. Поэтому удар по барабанным перепонкам восприняла стоически. В отличие от новенькой – Мардифы. Говорят, она недавно прибыла к нам и еще не до конца хлебнула специфики вуза. Таллинка бешено моргала, усиленно прочищала уши и смотрела на художника по тяжелой атлетике с нескрываемым ужасом.

– А мне нравится! – гаркнул Бурбурусс. – Подорвем их одежду к чертям! Тьфу ты! Надежду, надежду на победу!

– И командный дух! – подсказал художник по тяжелой атлетике. – Подорвем.

– Дух будет тот еще, – проворчала Мардифа, морща нос. – Когда перед тобой машут такими потными тряпками… весь командный дух попадает в воздух…

Вархар пожал плечами, Генерал хмыкнул, а штангист произнес:

– Дык… Так и должно быть. Нет разве? Сколько себя помню, все время слышал про важность поддержания спортивного духа на состязаниях.

Дальше все пошло не менее весело.

Я только успевала следить за демонстрацией силы и мужества наших студентов, независимо от пола.

Диски облетали вокруг Академии и возвращались к хозяевам как бумеранги, перед этим срубив несколько деревьев. Ядра не возвращались, приземляясь чаще всего на крышу или на чью-то бедовую голову. Местным эта незначительная неприятность доставляла не больше проблем, чем чукчам легкий снегопад. Они стряхивали спортивный инвентарь, пожимали плечами и шли себе дальше. По крайней мере, скандры с мрагулами. Двое истлов, которых ядро лишь слегка зацепило за плечи, шарахнулись в стороны, оглянулись, заметили «новобранцев» и понимающе закивали.

Сальфы на улице не показывались. Насколько я поняла, благоразумно решили воздержаться от променадов на свежем воздухе и передвигались лишь по переходам между корпусами. Таллины тоже.

Исключая, конечно же, тех, кто решил поучаствовать в Спартакиаде в качестве «новобранцев». Слов «спортсмен», «атлет» в обиходе Генерала не было вовсе, а Вархар окликал студентов не иначе как «Эй, ты!».

Выбирали Бурбурусс и Вархар молниеносно и по одним им понятным критериям.

– Годен! Не годен! Годен! Не годен!.. – разносилось по всей Академии.

Кто-то мог подумать, что это не проверка спортивных достижений, не набор в команду по Спартакиаде, а очень странное гадание. Зато очередь быстро рассасывалась.

Не прошло и часа, как перед нами выстроилась всего-навсего толпа, а не хвостатая армия варваров, захватившая почти все окрестные дорожки и газоны.

Вархар вызвал одну из скандрин, и я поняла, что еще не все повидала, несмотря на многие месяцы преподавания в Академии.

Вместо одной девушки к нам подошли семеро. Все, как одна, сложенные как древнегреческие боги, вот именно боги, а не богини, и одетые почти так же. В крохотные шортики и то ли бюстгальтеры, то ли топики. Скандрины выстроились в шеренгу напротив Вархара и Бурбурусса и застыли как вкопанные.

Любимый не растерялся – вскинул бровь и спросил:

– Какой вид спорта?

– Прыжки с шестой! – отрапортовала та самая скандрина, которую он вызвал.

Генерал оторвался от созерцания «команды по фигурному плаванию». Мрагулки выстроились в ряд в купальниках, больше похожих на мини-бикини, крутили внушительными ягодицами и по-цыгански трясли грудью.

– Вот вам фигуры! – объявила одна. – А плавать мы не умеем!

Бурбурусс даже не хохотнул, пожал плечами, окинул «фигуры» еще раз и кивнул:

– Научим! Годны! Прыжки с чем? – уточнил он у шеренги из семи скандрин.

– С шестой! – выпалила все та же девушка.

Схватила последнюю скандрину из ряда, замахнулась, поставила ее на ноги, словно шест, прыгнула и полетела…

Вархар успел только сказать: «Ой». Бурбурусс втянул щеки.

Из кабинета ректора на весь вуз разнеслось:

– Да что же такое-то! Это седьмой за сегодня стол! И вторая секретарша! В конце-то концов! В Академии тысячи окон! Чего вам у меня, медом намазано?

В окно голубем вылетела прыгунья с шестой на обломках стола, словно на диковинном летучем плоту. Пронеслась над нашими головами и смачно врезалась в дерево. Ствол, толщиной с академическую башню, покачнулся и начал заваливаться на площадку, где выстроилась сборная.

Генерал подскочил с одной стороны, Вархар с другой, самые высокие «бойцы» выбросили вверх руки, и дерево мягко на них улеглось.

– А это будет талисманом нашей команды! – гордо объявил Вархар, подбрасывая многометровое дерево в воздух как большую пуховую подушку.

– Я не эта! Я Тралва Яскилади! – возмутилась откуда-то из кроны «прыгунья с шестой».

И я отчетливо поняла, что не только гимнастика и тяжелая атлетика у нас с художествами, но и все виды спорта.

В этот момент что-то очень быстрое и невысокое вихрем пронеслось мимо и притормозило, только когда на всех парах врезалось в сборную. Команда возмущенно загалдела, и мне показалось, что это стадо слонов продирается сквозь чащу. Если сотни скандров, мрагулов и несколько истлов с таллинами начинают орать во все луженые глотки, не всякий способен сохранить слух или хотя бы здравый рассудок.

Когда сверхскоростное нечто остановилось, все ахнули. Даже я. И только Вархар с Генералом молча опустили глаза на десяток леплеров, что притормозили неподалеку от них. Парни, с гладкими, немного женственными лицами, длинными косами и телами брутальных мачо просто сияли. Во всех смыслах слова. Улыбками, одеждой и ремнями. Леплеры нарядились как обычно – в рубашки и брюки всех цветов радуги, но непременно беспощадно ярких. Узоры на одежде, конечно же, не сочетались по цвету с самой одеждой. А ремни и пряжки сверкали почище иной новогодней гирлянды. Ах да! На высоких ботинках леплеров блестела россыпь клепок и переливалась перламутром.

Вархар проморгался, Генерал тоже, команда повторила за ними. А самый светлокожий леплер вдруг вытащил из кармана предмет, очень похожий на увесистый пистолет. Не дожидаясь нашего разрешения, парень выбросил руку вперед и… выстрелил… очередью из кнопок. Они просвистели над головами четырех незадачливых сальфов в белоснежных шелковых рубашках. Парни дружно рухнули на дорожку, а встали в рубашках грязно-зеленого цвета – потому что пловцы из нашей команды, один за другим демонстрируя умение, оставляли на булыжниках травяную кашицу с примесью грунта.

Сальфы посмотрели на рубашки, на сборную, всхлипнули и разбежались в разные стороны.

Тем временем кнопки врезались в корпус, срикошетили и полетели обратно.

– Лови! – скомандовал друзьям леплер с пистолетом.

Остальные спортсмены бросились врассыпную, а леплеры невозмутимо подняли руки и… поймали все кнопки до единой.

– А вы какой вид спорта представляете? – осторожно поинтересовался Генерал, выковыривая кнопку из лосин в центре ягодицы. Когда скандры оставались невредимыми даже после таких происшествий, я начинала еще больше уважать их женщин. Все-таки та же Свангильда не только выбила мужу глаз, но и, по слухам, время от времени ставила ему синяки и даже гематомы! Совершала то, что не под силу кнопке, размером со спичечный коробок!

– Этот, как его? Ну, где бегают и стреляют… – нахмурился леплер с пистолетом, пытаясь вспомнить столь сложное для местных название.

Вархар уже было открыл рот, чтобы прервать его мучения. На лице парня отразилось такое напряжение, что казалось, он несет бегемота на соседнее перекрестье. Но в эту минуту другой леплер – смуглый, с белесым шрамом по всей длине носа – ткнул пальцем в небо и выпалил:

– Триаслон! Ой… Тритон и слон?

Вархар посмотрел на Генерала, Генерал на Вархара, и оба заявили:

– Мы вас берем! Не победим, так развлечемся!

Боюсь, этот лозунг и довел аннигиляторов до успокоительных, психолога и фигурных прыжков из окна, совершенно не предусмотренных регламентом Спартакиады.

* * *

Для нашей «сборной-армии» пригнали громадный автобус. Вначале я подумала, что это поезд, – такой длины оказался транспорт.

Да и темно-травяной цвет и десять вагонов размером с три обычных каждый говорили сами за себя. Но в кабину водителя залез наш старый знакомый – шофер, похожий на робота-кавказца. Смуглый, носатый, черноглазый, с коротким ершиком темных волос, он почти не жестикулировал. На лице водителя привычно застыла непроницаемая маска, но меня разобрал смех.

Вспомнилось, как он рассказывал, что моется исключительно раз в неделю и только по особым дням, и захотелось снова брызнуть в шофера водой.

Сборная ломанулась в поезд так, что мне стало страшно за окна – некоторые «новобранцы», не дожидаясь своей очереди, лезли прямо в них.

Транспорт закачался, как лодка в штормовом океане, а потом и вовсе заходил ходуном.

Последней проверкой автобуса на прочность стала наша команда по синхронному плаванию.

Двадцать скандрин богатырского телосложения умудрились сбить с ног половину команды еще во время страстной попытки продемонстрировать собственные таланты. Нам пришлось даже идти в бассейн. «Плавать» на газонах девушки отказались категорически, невзирая на уговоры Вархара, Генерала и остальных «новобранцев». И вскоре стало ясно почему.

Даже скандры с мрагулами падали от синхронных ударов в челюсть, когда спортсменки выскакивали из воды стройной шеренгой и единым движением выбрасывали руки-ноги. Несмотря на это незначительное неудобство, шишки, синяки и выбитые зубы, к бассейну стекались студенты и преподы. Страждущие толкались и ругались, стремясь поглазеть на невиданное зрелище. Синхронные каратистки ракетами взмывали в воздух, лупили всех, кто попадался, и входили в воду так, что всех остальных накрывала мощная волна.

С десяток чернокорых и белокорых таллинов смыло напрочь, даром что почти все маги этой расы управляют именно водой. Они попытались оседлать стихию, повернуть ее вспять, но ошиблись с направлением энергии, и образовалось настоящее цунами.

Потоп ворвался в главный корпус и устремился по лестнице туда, куда устремлялось все в Академии. В кабинет ректора.

Конечно же, Мардифа стала жертвой цунами и снова покинула рабочее место не на своих ногах и не через дверь. Но самое удивительное не то, что секретарша вылетела из окна на водяном гребне, а то, что приземлилась она аккуратно на дерево-талисман нашей сборной.

Когда команда по синхронному плаванию бросилась «нырять» в окна своего «вагона», бронзовые рамы покосились и повисли на одной петле. А все, кто шел поблизости, получили контрольные удары ногами в глаз. Как умудрялись пловчихи, не глядя, неизменно ставить окружающим фингалы, оставалось неясным.

Вархар и Генерал маршировали впереди нашей преподской делегации, гордо неся дерево над головами. В ветвях свернулся клубочком Лучик, а на сучках болтались наши чемоданы.

По самому центру ствола растянулась Мардифа, грустно обняла дерево руками и повторяла, как заклинание: «Я хочу домой… Когда пришла сюда работать, не думала головой… Я хочу домой… Когда пришла сюда работать, не думала головой… Я хочу домой…»

Наверное, скандры приняли ее причитания за гимн сборной, потому что между фразами Генерал повторял: «Тыц-тыц», а Вархар хлопал в ладоши.

Как он умудрялся это делать, продолжая нести дерево, оставалось загадкой. Впрочем, я давно поняла – скандры не умели только летать, и то активно над этим работали. Правда, почему-то гораздо чаще они заставляли летать окружающих…

Мы со Сласей вышагивали вслед за мужчинами впереди могучей белокурой четы Зарзелази. Издалека не всякий понял бы – где муж, а где жена. Но вблизи внушительный бюст Марделины сразу расставлял все по местам. А улыбка Лархара, саблезубому тигру на зависть, не оставляла уже никаких сомнений.

Замыкали шествие Эйдигер с Ламаром. Без обычных своих халатов и шапочек, но с бешено вращающимися голубыми глазами – фишкой врачебной династии Мастгури. Эйдигер почесывал затылок любимым скальпелем, а Ламар поигрывал щипцами размером почти с него самого. Как только знаменитые доктора Мастгури приблизились к поезду, «новобранцы» рванули внутрь еще активней, еще бодрее. Несколько спортсменов застряли в окнах, да так там и повисли.

– Ничего-ничего, – подбодрил кого-то из них долговязый истл с почти белой гривой. – Зато шторки на место ставить не надо. А подкормить мы вас, конечно же, подкормим. Главное вовремя убирайте ноги, когда автобус едет мимо деревьев. Все-таки надо жалеть природу, деревья же не виноваты…

Кому-то могло показаться странным или даже непонятным, что белогривый истл жалел не товарищей по команде, а растения. Но все, кто познакомился со спецификой наших студентов и преподов, твердо уяснили – чтобы повредить их всерьез, нужны не деревья. Как минимум металлические столбы такой толщины, чтобы и десять варваров не обхватили.

Внутри автобус еще больше напоминал поезд, чем снаружи. Пассажиры размещались не на привычных креслах, а в отдельных купе, рассчитанных на двоих-троих существ. И там все было чин по чину – полки для сна, столик, шторки на окнах.

И вот мы уже почти тронулись, автобус дернулся с места, и вдруг раздался грохот, звон и треск. Я выглянула в наше с Вархаром окно и не сдержалась – расхохоталась от всей души. На смотре «новобранцев» мне еще удавалось сохранять видимость серьезности, сдерживать смех, но сейчас прорвало.

Даже слезы брызнули из глаз.

Два окна, что были позади нашего, остались на мостовой в виде россыпи мелких осколков. Между ними в двери пробивалось нечто…

Четверо студентов-леплеров, конечно же, одетых так, что глаза срочно запросили солнечные очки, пытались втащить в автобус… нечто вроде нескольких мини-джипов.

Сложенные один на другой агрегаты очень их напоминали, отличаясь лишь отсутствием крыши и одного колеса. Зато три остальных у каждой машины были размером с иной джип.

Естественно, массивные штуковины застряли в дверях. Я даже удивилась, что они вообще частично влезли в автобус. Помогли только двадцатиметровые – если верить Вархару – потолки и двери шириной не меньше шести метров.

Леплеры суетились, пихая трехколесные машины и так и сяк, и уже успели погнуть автобус и выбить три окна. И что-то подсказывало – этим их подвиги не ограничились бы, если бы из поезда не вышел Генерал вместе с Лархаром.

На серой футболке Зарзелази, на самой груди, болтались три выдранных с мясом куска ткани, прическа выглядела так, будто ему на голову спрыгнуло несколько перепуганных кошек. Под глазом Лархара расплывался большой, синий фингал, другой наливался на скуле. Но на грубо высеченном лице сверкала такая улыбка, что любой тираннозавр умер бы от сердечного приступа при первом же взгляде.

– Опробовали с женой вагонные койки? – вскинул бровь Генерал.

Лархар с гордостью кивнул.

– Хлипкие постели, кстати, – и стряхнул с плеча несколько щепок, величиной с палец каждая.

– Ну и что это? – уточнил Бурбурусс у леплеров, которые продолжали заниматься своим делом, не обращая на разрушения ни малейшего внимания.

– Мы участвуем в велогонках! К смотру не успели, но Езенграс сказал, можно ехать с вами! – отозвался очень смуглый леплер в пурпурной бандане, украшенной сотнями блесток-звездочек и стразов.

– В чем, в чем? – уточнил Лархар, и с лица его стерлась сладкая улыбка, навеянная воспоминаниями о том, как вместе с супругой разрушил вагон и разодрал одежду.

– А где велосипеды? – удивился Генерал, и вдруг его осенило. – Только не говорите, что это…

Леплеры замотали головами так дружно и синхронно, что я бы взяла их выступать хотя бы в этом виде спорта.

– Та не-е! – ответил все тот же парень. – Это для наших тренеров, чтобы успевали следить за тренировками. Надоело ждать их по полчаса на финише.

– Тогда где же велосипеды? – вторил Генералу Лархар.

Леплеры вывернули карманы, вытащив оттуда по миниатюрной модельке велосипеда каждый.

Бурбурусс посмотрел на Лархара, Лархар на Бурбурусса, и оба вновь повернулись к «новобранцам».

– И как вы на них поедете? – осторожно уточнил Зарзелази. Похоже, теперь он мог ожидать от леплеров любого сюрприза. Даже езды на модельках не больше спичечного коробка размером.

– А зачем нам на них ездить? Езенграс сказал – нужны бойцы для марафона с велосипедами. Ну, мы марафон бежим, как звери, велосипеды прихватили.

– А-а-а! – понимающе закивал Генерал. – Да-да, помню, в прошлый раз был у нас бегун с лыжами. Вы молодцы, что маленькие велосипеды взяли. В прошлый раз наш спортсмен сбил с ног зрителей, судей, срубил несколько деревьев и разрушил чей-то дом, прежде чем добрался до финиша.

– Это был я! – бодро воскликнул один из леплеров с непропорционально большими ручищами. – Но меня почему-то дисквалифицировали сразу после победы. Приходится вместо бега с лыжами осваивать новый вид спорта.

Лархар и Бурбурусс переглянулись еще раз, автобус жалобно скрипнул, словно взывал к их помощи. Наверное, понял, что к благоразумию леплеров взывать уже бессмысленно.

Генерал подхватил автомобильную гору с одной стороны, Зарзелази с другой. Высоченные скандры сняли машины с плеч леплеров на раз и закинули на крышу автобуса.

Крыша просела, в вагонах кто-то ойкнул. Кто-то другой заковыристо выругался, упомянув пеньков леплеров и несколько поколений их родственников в одном предложении. «Велосипедисты» ответили нестройным хором, да так, что остаток стекол осыпался из покореженных рам.

Бурбурусс посмотрел на изрядно помятый недопоезд, повернулся к Лархару и философски изрек:

– Ничего! Зато когда они это увидят… поймут, что с нами шутки плохи.

– И соревнования тоже! – подхватил Зарзелази.

Вархар распахнул наше окно, высунулся наружу и крикнул:

– Вы все неверно говорите! Они поймут, что соревнования будут нешуточными! О как!

«Да-а-а. Какие уж тут шутки, с таким-то ополчением» – подумалось мне.

Алиса

Что б я еще хоть раз в жизни, хоть в жизни раз поверила Сласе, что традиционный мрагулский напиток – мортвейн – почти безалкогольный…

Да никогда! Даже под пытками!

Всегда стоило помнить: что для мрагула сок, для человека, пусть даже индиго вроде меня – смерть от алкогольного отравления!

Вчера вечером Слася заявилась ко мне в гости с длинной прозрачной бутылью, похожей на винную. Внутри плескалась странная вязкая жидкость, неприятного болотного цвета.

– Я пришла отметить нашу победу на Спартакиаде трех вузов перекрестий! – гордо заявила мрагулка и поставила бутыль на стол с таким звоном, что я испугалась – не разлетится ли она на мелкие осколки. Но варварские стекла, похоже, прочностью не уступали титану. Бутыль осталась целехонька – ни малейшей трещины, ни единого скола. Лишь стол немного покачался и решил-таки устоять.

Пока я мучительно соображала, когда же наши успели победить, если Спартакиада начинается только через несколько дней, Слася уже сервировала стол.

Невесть откуда появилось блюдо с тремя прожаренными бургузьими бедрами. Это такой зверь из мира скандров, размером, наверное, с большую собаку, и с очень жестким мясом. Если не хочешь лишиться пары зубов и выращивать их в медкорпусе у знаменитого Доктора Шока, лучше бургуза даже не пробовать. На долгие уговоры скандров и мрагулов – утверждать, что совершенно не голодна. А желудок урчит исключительно потому, что планирует записаться в хор имени Пятницкого. Да-да. Есть же чревовещание? Почему не может быть чревопения?

Рядом с традиционными бургузьими ляжками, как выражалась моя сестра Оля, материализовались на столе два высоких граненых бокала.

Слася налила туда «болотной воды», устроилась за столом и зазывно похлопала по стулу рядом с собой.

Я присела, взяла бокал и принюхалась. Напиток пах крыжовником и немного чем-то ядреным. Вот тут мне следовало смекнуть, что я же на Перекрестье миров. И не обязательно алкоголь тут воняет спиртом. Но Слася уверенно осушила бокал, налила себе второй и заявила:

– Да ладно тебе! Это мортвейн, он почти безалкогольный. В йогурте и то градусов больше. Пей же! Неужели ты не хочешь выпить за победу нашей сборной?

И вот тут я отвлеклась от главного вопроса вечера – почему название «почти безалкогольного» мортвейна начинается со слова «мор».

К несчастью, вопрос о временном парадоксе озадачил меня сильнее, и я уточнила:

– А разве Спартакиада уже закончилась? Я думала, она еще не начиналась…

Слася округлила глаза, пожала богатырскими плечами и рубанула рукой по воздуху – так мясник с одного маха разделывает тушку животного.

– Ты сомневаешься, что мы выиграем? – поразилась мрагулка так, что у меня штукатурка осыпалась с потолка и нервно задребезжали окна. – Как ты можешь в нас сомневаться?!

От последнего возгласа Сласи трубы в ванной загудели как больные кашалоты. И я решила от греха подальше согласиться. Пока все общежитие не пало невинной жертвой удивления страстной мрагулки. Не пало в прямом смысле слова, безо всяких там метафор. Даже странно, что местные здания простояли столько лет…

– Конечно же, не сомневаюсь… Но…

Я собиралась возразить, что как-то странно и даже необычно пить за победу нашей сборной, которая еще не собрана и не одобрена ответственными проректорами. Но Слася подтолкнула к моему лицу бокал так, что едва не выбила несколько зубов. После звона бокала о мою несчастную челюсть стало ясно – лучше выпить. Иначе точно закончу в медицинском корпусе Доктора Шока.

Кто ж знал, что знаменательной встречи с братьями Мастгури, причем с обоими сразу, мне уже не избежать! Судьба… ничего не попишешь…

Я осушила бокал залпом… и… вдруг поняла, что такое «белочка». Никогда раньше я не напивалась даже до легкого опьянения. Теперь же накрыло так, что я пошатнулась, хотя сидела на стуле, и опрокинулась вместе с ним на пол. Похоже, даже мебель не выдерживала мрагулского пойла и от одного его запаха падала навзничь.

Передо мной заплясали зеленые белочки… Веселые такие, шебутные. Они прыгали по телу, по стенам, по окнам. Зависали на потолке – вверх ногами, как летучие мыши, – и почему-то продолжали удивляться голосом Сласи:

– Да ты чего? Тут же градусов – ноль без палочки? Алиса? Ау? Где ты? Да очнись же! Алиса?..

Белочки приступили к танцу маленьких лебедей, а потом, видимо, на бис, перешли на канкан. В голове помутилось, перед глазами почернело, и я начала уплывать куда-то…

Последним воспоминанием стали причитания Сласи:

– Алиса-а-а… Если ты не очнешься, Ольга зажарит меня на вертеле, как бургуза-а-а… Или отдаст Вархару… Или самому Доктору Шоку-у-у! У-у-у! Алиса-а-а… Не поступай так с подругой… Пожа-алуйста…

Но мой организм категорически отказался внять мольбам мрагулки. То ли обиделся на убийственный мортвейн, то ли опасался, что если очнется, его могут подвергнуть очередному варварству. Вроде насильственного вливания нового стакана «болотной воды»… Мало ли…

Вязкая чернота залила весь мир, запахи и звуки исчезли, и я окончательно отключилась.

…А очнулась даже не от вопля, скорее от завываний Сласи – всем волкам перекрестья на зависть.

– Ну Эйдиге-ер! Дорогой! Несравненный! Великолепный Эйдигерушка! Ну пожа-алуйста! Приведи ее в чувство! Иначе Оля сделает мне как его там… Санаторий… мараторий… ой… каракум…

– Харахирий? – неожиданно вкрадчиво подсказал низкий, бархатистый голос Эйдигера.

– Мгу! – простонала Слася.

– Не переживай! – утешил мрагулку Ламар. – Харахирий воины делали себе сами. Ну, у них там было принято дарить военачальникам все самое ценное. Некоторые наивно полагали, что это их внутренности… А то, что у военачальника своих кишок несколько метров, бедолаги и не догадывались. Сказывалось отсутствие образования. А из тебя наша Малитани сделает шашлык…

– Ну пожа-алуйста! Помоги-ите! – снова запричитала Слася.

– Поможем-поможем! Не психуй! – отозвался Ламар. – Ща! Вкачаем ей немного электротока…

Слася икнула и взвизгнула.

– Энергии жизни вкачаем! Спокойно! – утешил ее Эйдигер. – Брат просто теперь все так называет.

– Ага-а! – довольным голосом отозвался младший Мастгури. – Ибо мой личный богатейший врачебный опыт показывает – нет ничего более живительного, чем удар электротока в глубокой тиши, ночью, из-за угла. Мертвый встанет!

Я мысленно простилась с жизнью. Даром что происходило все вовсе не в «глубокой тиши» – Мастгури и Слася голосили так, что уши периодически закладывало. Даром что дело было даже не ночью – сквозь свинцовые веки пробивался яркий свет. И я вроде как еще не умерла. Хотя после мортвейна это скорее удивляло, чем радовало.

В горле словно скреблись десятки мартовских кошек, голова гудела как чугунный котел, по которому кто-то беспрестанно колотил палицей. Белочки продолжали упорно скакать в поле зрения, хотя я и глаз-то не открывала.

Правда, теперь вместо канкана они начали извиваться в бути-дансе, и мохнатые ягодицы замелькали перед моими глазами. Да-а-а. К некоторым этим местом поворачивается жизнь, а к некоторым – смертельное похмелье.

Но вдруг все исчезло – сразу и навсегда. Тело стало легким, исчезла ломота в мышцах, откуда ни возьмись появились бодрость и силы. Белочки исчезли, напоследок махнув хвостами.

Я наскребла остатки мужества, разлепила тяжелые веки и обнаружила себя в вагоне поезда.

– Привет! – бодро поздоровался Эйдигер, просияв такой улыбкой, что мне снова захотелось в обморок.

Но вот что любопытно – с нашей последней встречи старший Мастгури очень похорошел и как будто даже помолодел лет на десять.

Исчезли морщинки в уголках глаз, мужественное лицо показалось мне гораздо симпатичней, чем при первом знакомстве. Оле не нравился рост знаменитой на все перекрестья врачебной династии. Макушки братьев Мастгури едва доставали Вархару до плеч. Но при моем метре с кепкой Эйдигер выглядел почти великаном. И даже очень привлекательным великаном… Красавцем почти!

Я тряхнула головой, пытаясь избавиться от странных мыслей и чувств. Это же Эйдигер Мастгури! Тот самый, что лечит уникальным электропиллингом вплоть до снятия скальпа и мышц! Тот самый, который способен пропустить удар булавой в глаз, если увидел красивую женскую грудь. И при этом даже не покачнуться, не сморгнуть, просто продолжать изучать шикарный бюст.

Да что же такое подмешано в этот мортвейн, если теперь, едва придя в себя, я смотрела в грубо выточенное лицо Эйдигера со счастливой улыбкой? Только и думала, какие у него красивые ярко-голубые глаза, мощные мускулы, совершенно не скрытые черной футболкой в сеточку. А какие зубы-ы-ы… Ах да! Он же вырастил себе недостающий резец! Ну просто мечта, а не варвар!

Не-ет! Больше я со Сласей не пью. Даже под страхом принудительного санатория-харахирия!

– Еще энергии жизни? – спросил Эйдигер так, словно предлагал выпить «на посошок», и улыбка его странным образом потеплела.

– Электротока? – хмыкнул через его плечо Ламар. Эйдигер небрежно повел локтем, младший Мастгури сложился пополам и прокряхтел:

– Понял! Не дурак! Мог бы и так сказать.

– Мог бы, – невозмутимо подтвердил Эйдигер. – Но так ты лучше запоминаешь. Проверено с детства.

– А-а-а, – многозначительно протянул Ламар и почему-то потер лоб, затем – под глазом, а потом – и ягодицы. Кажется, эти части его тела с детства помнили прелести общения со старшим братом.

Внезапно нас сильно встряхнуло, а потом еще раз и еще.

И вот тут я обнаружила, что мы уже давно не в Академии Войны и Мира и даже не в Академии Внушения и Наваждения, а где-то еще… «Где-то» выглядело как ангар для самолетов, только с полками для сна размером с хорошую пятиспальную кровать. За окном быстро мелькали деревья с кустарниками и что-то зазывно постукивало. Тыц-тыц-тыц… Вначале я заподозрила, что мы в поезде. В таком вот варварском поезде, рассчитанном на воителей из нашей Академии, а «тыц-тыц» – перестук колес.

Но потом я увидела Сласю…

Сразу подумалось – как хорошо, что лежу, да еще в дальнем от мрагулки углу. Все-таки есть в Мастгури гуманизм. Просто братья об этом не подозревают. Наивно полагают, что это методика выживания среди себе подобных.

Слася возвышалась посреди ангара и крутила на шее нечто вроде… колеса от большегруза, только полностью стального и вдвое больше размером. Мрагулка орудовала им так, что даже Эйдигер с Ламаром пригибались, когда колесо предупредительно наклонялось в их сторону.

– Слася у нас будет показывать художества в гимнастике! – гордо сообщил Доктор Шок, уже переставший кряхтеть. – Вот, тренируется с обручем!

– Мы едем на Спартакиаду? – осторожно поинтересовалась я.

– Мгу! – бодро подтвердила Слася и резво так выбросила ногу в сторону. Ламар отскочил к стене, Эйдигер отшатнулся, подхватил меня на руки и унес подальше. Мрагулка лихо перекинула «обруч» на щиколотку и продолжила «упражнение».

Мой взгляд упал на четыре увесистые палицы, какие не всякий Илья Муромец поднял бы с первого раза. Каждая была окована шипами величиной с палец Эйдигера Мастгури. Ольга как-то рассказывала, что, приехав в Академию Войны и Мира, непроизвольно, совершенно машинально начала мерить все «вархарами» и «драгарами». Похоже, это заразно.

– Нравятся мои булавы? – вскинула бровь Слася, заметив направление моего взгляда.

– Оч-чень, – только и смогла выдавить я. – А что же я буду там делать? Ну, на Спартакиаде? – спросила растерянно. – И где Оля? Она вроде должна была ехать с вами? По крайней мере, Езенграс говорил…

– Спокойно! – Эйдигер не дал мне встать, уложил на полку и сурово произнес: – Чувствовать себя здоровым и быть здоровым – далеко не одно и то же! Почти все пациенты, едва завидев нас с Ламаром, уверяют, что уже выздоровели. Ну, кроме пленных, с кляпом во рту. Прямо на крови клянутся, что одна наша неземная красота излечила их от всех недугов. Но мы никогда и никого не отпускаем из медкорпуса, пока не докопаемся до сути болезни, не подвергнем безграничному чуду исцеления.

Ламар закивал, как китайский болванчик, расплылся в такой улыбке, что мне срочно захотелось провалиться под пол. Пусть даже там колеса, днище автобуса. Зато нет братьев Мастгури с их чудодейственными методами лечения, больше похожими на средневековые пытки.

Слася принялась так бешено вращать обруч, словно и ее не обошли стороной живительные методы братьев Мастгури. Я задергалась, попыталась встать в надежде унести ноги, а заодно и все тело от полного и безграничного исцеления. Но стальная пятерня Эйдигера буквально пригвоздила к месту.

– Алиса. Ну полежи еще немного. Мне надо проверить показатели, – неожиданно теплым, мягким тоном произнес старший Мастгури. – Мортвейн – забористая штука. С ним надо поосторожней. И не беспокойся ты так! Варвар красавицу не обидит!

– Ага! – радостно воскликнул Ламар. – Именно так я и говорю всем, кто хочет избежать уникальной электрошоковой терапии. Кстати, после нее каждый первый признается, что и впрямь чувствует себя как никогда прежде. Убеждает, что никогда в жизни такого не чувствовал.

Честно говоря, мне становилось все больше не по себе. Находиться в одном вагоне с братьями Мастгури, чья методика полного и безграничного исцеления наводила ужас на все перекрестья – уже само по себе нешуточное испытание для нервной системы. А тут еще Слася продолжала крутить и перекидывать обруч то на руку, то на ногу, то на шею. В груди билась одна последняя надежда – на благоразумие Эйдигера. Тем более на лице старшего Мастгури застыло вполне себе нормальное выражение. Хотя нет, оставалась еще надежда на Олю, которая едет где-то неподалеку, возможно, даже в соседнем вагоне.

В конце концов, я могу попытаться докричаться до сестры. От одной мысли про мортвейн и его последствия захотелось вопить так, чтобы стекла посыпались из окон.

Недолгое время Эйдигер проверял мои «показатели». Причем вначале это и впрямь выглядело как врачебный осмотр – старший Мастгури посчитал пульс, послушал сердце и легкие стетоскопом размером с мою ладонь… Но зате-ем… Эйдигер вгляделся в мою грудь, в бедра, еще раз в грудь и снова в бедра. И я начала всерьез опасаться, что ничем хорошим такой осмотр не закончится.

– А где Оля? – нашла я единственный весомый аргумент, потому что все остальные весомые аргументы были в руках у Сласи. Теперь она перешла на булавы и жонглировала ими неподалеку от нас. Трижды угодив в потолок, брутальные «спортивные снаряды» проделали там внушительные выемки, хотя вагон наверняка строился из варвароупорных материалов. Других в Академии Войны и Мира просто не использовали.

Становилось ясно – целыми уйдут со Спартакиады далеко не все зрители, главное, чтобы все выжили. А для этого требовалось лишь, чтобы Слася не промахнулась.

И вот только я так подумала, раздался характерный ойк… звон, грохот – и в образовавшейся дыре между вагонами появилась монументальная фигура Лархара Зарзелази. Олин сосед-скандр потер свежие фингалы под обоими глазами и поддернул плавки с громадным костром на самом интересном месте – пламя, естественно, взвивалось вверх… Окинув помещение беглым взглядом, Лархар потрясенно помотал головой и спросил:

– А это случайно не ваше?

Скандр протянул Сласе ее «обруч».

Оказывается, пока я размышляла, как пережить «осмотр» Эйдигера, уцелев морально и физически, мрагулка взялась за два снаряда сразу. И результат не заставил себя долго ждать.

«Обруч» пробил перегородку между вагонами и теперь покачивался на пальце у Лархара. Судя по тому, как легко поигрывал им Зарзелази, почти не напрягая мизинец, фингалы ему поставила не Слася, а любимая супруга.

А еще несколько громадных синяков по всему телу и… два укуса. Один краснел на животе Лархара, опасно близко к заниженным плавкам, другой – на шее, там, где обычные люди ставят засосы. И мы все могли оценить ровнейший прикус Марделины Зарзелази – зуб к зубу.

Слася сняла «обруч» с пальца Лархара, и любвеобильный скандр уже собирался покинуть «вагон». Даже начал поворачиваться к нам спиной с тремя укусами под лопатками. Но в эту минуту взгляд его упал на то, что Зарзелази ну никак не ожидал тут увидеть. А именно – на меня.

Лархар крутанулся обратно, ткнул в меня пальцем-сарделькой и уточнил у притихших Мастгури:

– А разве эта… ну не та… Не как ее там… В общем, сестра Ольги?

И, наверное, больше всего удивило Лархара даже не присутствие «как ее там» в поезде, где «этой-не-той» не должно быть в принципе. Гораздо сильнее потрясло его то, что вместо Мастгури ответила «в общем, сестра Ольги», то есть я.

– Рада тебя видеть, Лархар! – поприветствовала я скандра, и тот даже икнул от неожиданности. Словно не живое существо, не помощница проректора, заговорила с Зарзелази, а какая-нибудь тумбочка или, хуже того, зубочистка. В последний раз я видела Лархара таким потрясенным и обескураженным, когда после его коронного удара в челюсть пленный крипс улыбнулся и продемонстрировал остатки зубов.

– Не то чтобы я не рад. Я даже очень и постоянно… – начал оправдываться Зарзелази. Наверное, вспомнил про Вархара и Ольгу. Малитани и ее могучего мужа побаивались в Академии даже самые отъявленные варвары. Уважали, как гордо выражался Езенграс. – Но все же! Готов поклясться, что в автобус ты не садилась!

– Не-а! Не садилась! – вместо меня отозвалась Слася. – Но вы же помните, как после посадки я ненадолго сбегала в Академию и вернулась с мешочком вещей? Небольшим таким, размером примерно с Алису…

Лархар посмотрел на меня, на Сласю, и лицо его просияло пониманием.

Но только на мгновение, потому что в следующую секунду скандра пробило на новое недоумение.

– А я… просто не понял. Почему Алиса не села в автобус сама? К чему такая – как его? Карамба? Кукла панда?

– Контрабанда! – прервал мучения Зарзелази Эйдигер и так, в воздух, возмутился: – Никак не пойму, зачем Вархар пытается научить вас, диких воителей, таким сложным словам?

– Как зачем? – развел руками Лархар и выдал столько сложных слов, что теперь уже Ламар заморгал от удивления. – Вархар повышает это… как его? Наш индивидуальный… инкрустированный… инновационный… иммунный… тьфу ты! Короче, нашу мозговую потенцию!

Слася гоготнула так, что обруч загудел, а стекла зазвенели. Братья Мастгури переглянулись и хором ответили:

– Вот так всегда и говори. Про потенцию ты лучше понимаешь!

– Ага-а-а! – просиял счастливой улыбкой Зарзелази, крутанулся на пятках и бросил через плечо: – Хорошо, что напомнили! У меня там еще дела… Важные очень… – И, выйдя в брешь между вагонами, легким движением пальцев согнул толстенные металлические края дыры так, что она почти закрылась.

Эйдигер улыбнулся мне – настолько дружелюбно, что я снова начала грешить на побочные эффекты мортвейна. Ну не может этот могучий варвар, беспощадный врач и беспредельно добрый брат так улыбаться.

Сразу вспомнилось, как старший Мастгури спасал женщин из потопа в Академии Внушения и Наваждения. Свирепые волны бились о мускулистое тело Эйдигера, едва прикрытое меховыми «карнавальными» плавками. Но скандр даже не покачнулся, не сбился с шага. Мне всегда нравился этот дикий мужчина, и порой казалось – старший Мастгури тоже ко мне неравнодушен. По крайней мере, к моим ягодицам и груди уж точно…

Увы! В дни нашего первого знакомства я еще встречалась с Далеком, истлом из Академии Войны и Мира. Потом мы как-то спокойно расстались, по обоюдному согласию, без претензий, и начали просто дружить… И… признаюсь, я вспоминала Эйдигера. Думала о нем тихими вечерами в родной Академии. Когда негромкий вой ветра заглушал грохот случайно поваленных деревьев да редкие взрывы автобусов и башен, благодаря тренировкам наших бравых воителей.

Я прямо видела сверкающий взгляд Эйдигера в тот день, когда мы со Сласей шествовали по его медкорпусу в Академии Внушения и Наваждения. Тогда Оля нарядила нас почище иных танцовщиц стриптиза. И старший Мастгури вместе с медбратьями-скандрами едва не окосели, не в силах выпустить из виду хотя бы миллиметр наших прелестей.

Ну а если серьезно… Тогда, в поездке, меня до глубины души тронуло то, как Эйдигер поддерживал Вархара. Понимал его, даже когда Олин муж собирался уехать домой, бросить внушателей на произвол судьбы только потому, что очень переживал за свою женщину. Наверное, только скандры умеют так любить – безоглядно и безусловно.

И так разрушать тоже умеют только они. Эта мысль посетила меня, когда Эйдигер небрежным движением руки оторвал смятый «обручем» кусок потолка и, не глядя, выбросил в закрытое окно.

Я думала – все, стеклу конец. Но Ламар метнулся и, как цирковой артист, ловко отрыл окно, прежде чем тяжеленная железяка вылетела вон. И так же быстро закрыл.

Братья Мастгури умели удивлять. И не только электротоком.

– Так, Эйдигер! – вернула нас с небес на землю Слася. – Если Алиса в порядке, надо пойти к Оле и как-то объяснить появление ее сестры в автобусе. Есть предложения?

Старший Мастгури пожал плечами, а младший насупился так, что стало ясно – такая мощная мыслительная деятельность для Ламара в новинку.

– Ты можешь поклясться, что Алису принесло ураганом, – предложил Эйдигер. – Или, например, она свалилась с крыши. Шла она такая к себе в общежитие, но по дороге почувствовала ужасную усталость. А тут наш автобус! Ну да, получается, что шла она в общежитие через соседний техномагический мир. Транспорт-то пригнали оттуда… Но ты можешь сказать, что Алиса от усталости брела куда глаза глядят. А глаза ее неожиданно посмотрели в сторону этого мира. И вот пошла она туда, в противоположную от Академии сторону – с кем не бывает… И наткнулась на наш автобус. Легла себе на крышу – поспать, отдохнуть. А как тут не лечь? Отпахав столько тысяч километров! Автобус поехал, и Алиса вместе с ним. Ты проломила обручем крышу и – вуаля – в нашем вагоне гостья!

Судя по хитрющей улыбке Эйдигера, он просто придуривался, и Слася это тоже отлично понимала. Мрагулка нахмурилась, прервала тренировку и начала бродить по вагону, задумчиво подкидывая в воздух булавы. Эйдигер внимательно отслеживал полет «спортивных снарядов». И если какой-то из них слишком приближался, небрежным щелчком пальцев отправлял его назад – как муху.

Я давно поняла, почему Вархар близок с Эйдигером как ни с одним другим перекрестным варваром. Старший Мастгури только притворялся недалеким дикарем, как Ламар, Лархар, Мастгар и многие другие. Такой «имидж» позволял старшему Мастгури держать в страхе не только студентов и преподов собственной Академии, но и соседних. На самом деле, Эйдигер ни капли не уступал Вархару в смекалке, интеллекте и скорости мышления.

На лице старшего Мастгури прописалось такое выражение, что становилось ясно – он давно все придумал, но хочет наказать Сласю за ее выкрутасы с мортвейном. И тут я с Эйдигером была совершенно согласна.

На бутылке с «болотной водой» следовало повесить предупреждение, как на пачках сигарет. С черепом и костями. Причем у черепа должно недоставать, как минимум, нескольких зубов, свернута набок челюсть и треснута глазница.

Слася начала шарахаться по вагону быстрее – похоже, ее мозг пасовал перед неразрешимой задачкой, и тело компенсировало это досадное упущение.

Булавы заметались по вагону с ужасающей скоростью.

– Ой! Ай!

– Да чтоб тебя!

Первые два возгласа принадлежали Ламару – младший Мастгури нахмурился еще сильнее и потирал затылок, зачем-то почесывая его любимыми щипцами. Где братья-врачи хранили свои удивительные медицинские инструменты, для всех оставалось загадкой. Только в самые тяжелые или неожиданные моменты в руках у Ламара появлялись щипцы размером почти с него самого, а в руках Эйдигера – скальпель. Поменьше, всего-навсего размером с мою руку, от локтя до запястья.

Последний возглас, произнесенный голосом Вархара, несказанно меня обрадовал. Соседство Эйдигера становилось все более приятным. Тем более что он благородно заслонял меня от «спортивного инвентаря» Сласи своей широкой варварской спиной. Но вот соседство булав, обруча и ленты, чью роль выполняла толстенная кожаная плетка с металлическим набалдашником на конце, выглядело все более обременительным.

Аттракцион «летающие богатырские булавы» давно отбил у меня охоту делить вагон с мрагулкой. Разрушительную силу обруча мы все уже успели познать. И не только мы – супруги Зарзелази тоже. И мне совершенно не хотелось проверять – что может сотворить Слася при помощи «ленты». Ее площадь поражения, судя по длине плетки, была намного больше, чем у булав и «обруча». И что-то подсказывало – во время художеств в гимнастике Слася пленных не берет.

Я не сразу поняла, откуда взялся Вархар. Только заметила, что улыбка Эйдигера стала еще хитрее и шире, а в руке у него промелькнуло нечто вроде малюсенького сотового. Звонка я не слышала, но он явно достиг цели.

– Что тут происходит? Оленька только заснула! Разбудите – покалечу! Трижды… если она испугается – четырежды! – на полном серьезе предупредил Вархар и только после этого опустил взгляд на меня. Бровь проректора, моего начальника, подняла три его родинки на лоб, глаза слегка округлились.

– Я точно помню, что безбилетников мы не брали, – поделился с Эйдигером Вархар.

– Не переживай, – старший Мастгури метнул взгляд на Сласю, и Ламар ойкнул снова – булава упала ему на ногу. – Алиса решила помочь Оле с организацией торжеств. Сообщить вам не успела. Поэтому мы подсадили ее в вагон, когда автобус тронулся, – Эйдигер подмигнул мне, и покрутил пальцем у виска, видимо, иллюстрируя собственный рассказ.

Вархар окинул нашу честную компанию внимательным взглядом, похоже, не без оснований сомневаясь, что она еще и честная.

Слася усиленно закивала, уронила вторую булаву на ногу Ламара, и тот разразился таким многоэтажным пассажем, что даже Вархар удивленно покачал головой.

– Так. В общем. Будем считать, я вам поверил.

Олин муж обвел всех новым, внимательным взглядом – он прямо проникал под кожу, как рентген.

– Я забираю Алису к нам в купе. На всякий случай. Если Сласе захочется потренироваться еще немного… – почти сурово произнес Вархар и призывно махнул мне рукой.

Повторять этот чудесный жест скандру не пришлось. Я вскочила как подорванная и метнулась за ним, подальше от Сласи и ее спортивного инвентаря.

Сзади нечеловеческим ругательством завыл Ламар – видимо, мрагулка и впрямь решила продолжить тренировки.

Я обернулась, и от взгляда Эйдигера – льдисто-голубого, как у героя любовного романа – стало жарко и томно. На долю секунды захотелось задержаться, пообщаться со старшим Мастгури еще немного. Но булавы Сласи, резво заметавшиеся по вагону, убили это желание напрочь.

Я ухватилась за руку Вархара и поспешила в их с Олей спасительный вагон. Наверное, так рвутся в бомбоубежище жители атакованного с воздуха города…