Читать книгу Мельранские истории - Ясмина Сапфир - Страница 4

День не заладился с самого начала. Как всегда в промежутках между командировками, я проснулась поздно, ближе к половине двенадцатого. Пока привела себя в чувство, умылась, оделась, стукнуло почти полпервого… Я отправилась на кухню, заваривать чай, собираясь закончить отчеты за завтраком. В агентстве по тарелочкам бюрократия цвела ничуть не менее пышным цветом, чем в любой другой правительственной конторе.

Пухлый красный чайник закипел и выплюнул облачко пара. Я залила горячей водой заварочный – белый, щекастый, словно созданный для большой семьи. Люблю хороший чай. На просторной кухне под него отводился целый мини-шкафчик. Много столетий назад мы с мужем неизменно встречали гостей крепким, ароматным напитком. И друзья поражались: никогда не пили столько жидкости, а тут…

Летний день за окном развлекался тем, что запускал солнечных зайчиков на пол. Они носились по бежевому паркету из искусственного дерева, бросались под ноги. Напротив моего трехсотого этажа величаво плыли облачные корабли, позолоченные лучами.

Только налила себе чаю, меня позвал другой индиго – Заллис. Мы общались на расстоянии, мысленно, и почти не встречались лично. Как и с большинством сородичей с тех пор, как открылся дар. Кажется, я получила его лет в шестьдесят или около того.

Индиго воспринимают не только информацию, что летит сквозь пространство из мозга в мозг, как сообщение по интернету, но и чувствуют эмоции собеседника, а иногда могут даже на мгновение увидеть его – смутно, неярко словно карандашный набросок, почти без штриховки.

– Леля? – Слишком высокий для мужчины голос вздрагивал, срывался. – Мне нужна помощь.

Я сразу поняла, что дело безнадежное.

– Оживи… брата. Пожалуйста… – Заллис всхлипнул – очень тихо, но я услышала. – Несчастный случай. Он же пожарный…

Эх! Давно надо было полностью заменить живых пожарных биоботами. Пока власти считали, что целиком перекладывать жизненно-важную для людей работу на полумашины опасно, гибли невинные.

Я знала, что новость расстроит Заллиса, но… деваться некуда. Уж если обрубать хвост, то целиком, а не по частям. Я отпила чаю для храбрости и отставила большую белую чашку на желтый, щербатый пластик стола.

– Прости. Не могу. Никак не могу, – проронила, не скрывая досады.

– Недавно оживляла? – выдохнул Заллис. Вопрос был риторическим, но он все равно его задал. – Когда? Ты же можешь раз в год или даже чаще?

– Чуть больше двух недель назад, – через силу пояснила. – Но нас ведь четверо. На Земле-то. Ну воскрешателей, – заторопилась с предложением. – Шестеро на Галактику. Попробуй достучаться до остальных.

– Попробую. Извини, что побеспокоил, – Он отключился прежде, чем я успела сказать хоть слово в утешение. Ну и правильно! Надо спешить, искать других индиго, как я, а не языками чесать.

Дон-н-н… Дон-н-н… Дон-н-н…

Колокольный звон вызова по сотовому заставил вздрогнуть. Я схватила старенький телефон – почти с ладонь размером. И к самому лицу выстрелило трехмерное изображение номера Элдара Масгатовича.

Сердце тревожно екнуло, словно предвещало беду.

Я присела в свое любимое кухонное кресло – мягкая, бархатистая обивка помогла расслабиться, унять беспокойство. Сложила ноги по-турецки, глотнула еще чаю и только потом приняла вызов.

– Леля, приезжай в офис. К часу или к полвторого, – без прелюдий изрек шеф. Его грубоватый голос, как обычно, звучал нарочито спокойно, вежливо. Элдар Масгатович относился к индиго с благоговейным трепетом.

– Хорошо, – ответила я. – Только отчеты еще не готовы.

– Плюнь на отчеты. Есть срочное дело. Жду. – И второй раз за утро собеседник отключился прежде, чем успела ответить.

Что-то будет…

Я метнула взгляд в окно. Три машины пролетели где-то на уровне двухсотых этажей, на глазах сбавляя скорость. Резко снизились и пошли на посадку во дворе. Ветер занес на кухню запах пережаренных гренок и одуванчиковый пух.

Такси! Надо вызвать заранее. Днем в моем направлении жуткие пробки.

Словно очнувшись от оцепенения, я заказала машину и рванула в кабинет…

* * *

Рабочая комната была точной копией той, что много столетий назад делили мы с мужем. Покупая квартиру, я смерила ее десятью шагами – вдоль и поперек. Черная шеренга пластиковых шкафов-солдатиков за спиной почти не отнимала пространства, но вмещала все, что нужно для работы и отдыха. Начиная от книг, инструментов, аккумуляторов и заканчивая сотнями полезных в хозяйстве вещей.

Я полюбила шкафы-солдатики после рождения сынишки. Они отлично запирались на магнитные замки, и вскоре туда переселилось все, до чего дотягивались маленькие ручки. Батарейки, зарядники для телефонов, сами телефоны, лекарства и куча другой, опасной для детей мелочовки. А все, что не умещалось внутрь, громоздилось сверху. Красная ванночка для грудничков с исцарапанными игрушками краями пролежала на шкафу-солдатике почти год. Мы отдали ее соседям для их первенца. Тоже красная поляна для малыша с улиткой-зеркальцем и смешной обезьянкой на пружине продержалась на год дольше. Но потом перешла в наследство подругиному сынишке.

По старинке отстукивая пальцами по клавиатуре, я принялась перебрасывать все отчеты на флешку. Все, что успела подготовить – чуть больше половины. Реальными кнопками давно никто не пользовался. Я раздобыла этот антиквариат с огромным трудом – заказала в специальном магазине и ждала месяца три, пока соберут и доставят. Нынче все работали на трехмерной виртуальной клавиатуре – она пришла на смену сенсорным экранам. Надоело людям стирать жирные пятна, опечатки пальцев с новомодных тонких, как лист бумаги, мониторов. И все вернулось на круги своя. Зачем мне потребовалась пластиковая клавиатура? Сама не знаю. Приятно было ощущать под руками настоящие кнопки. Не утопать пальцами в трехмерных фантомах, а чувствовать, как они вдавливаются, как сопротивляются нажиму.

Десятки страниц перекочевали на флешку. Теперь их делали не больше пол-ногтя в ширину, плоскими, как картонка. Я сунула флешку в карман и в ожидании такси, принялась бездумно листать новости в галанете – межгаллактическом интернете.

Внутри поднималась паника, больно колола сердце, сбивала дыхание. Вызов к Элдару Масгатовичу насторожил не на шутку. Я никогда не работала в центральном офисе, да и наведывалась туда считанные разы за столетия безупречной службы.

Должность «удаленного агента» меня более чем устраивала. Не требовалось встречаться с коллегами, создавать видимость общения, пропускать через себя приятную суету чужих жизней – рассказы о детях, любимых, друзьях.

Ох уж мне все эти обеденные чаепития с именными кружками, печеньем из магазинчика рядом с офисом и задушевной болтовней вприкуску… Дежурные вопросы вначале рабочего дня: как жизнь, как дела, как домашние? Они выводили из себя, лишали самообладания.

Когда-то и мне было чем поделиться, чем похвастаться. Давно, много-много столетий назад. А потом… потом я всех потеряла. Они ушли один за другим, оставив мне лишь крошечные осколки своих жизней, маленькие сувениры на память. Я заперла их в ящике письменного стола, как в сейфе, и никогда никому не показывала.

Там, в отдельной пластиковой коробочке, лежала беленькая бирка с ручки сына – ее надели малышу в роддоме. На тонком, дорогом пластике чернела надпись: «Мальчик, 3,6 кг. Доношенный». Рядом в точно таком же крошечном прозрачном мавзолее хранилась ириска «кис-кис». Дочка почти не ела сладкое, только эти конфеты и любила. Я нашла ириску в ее детском платьице, когда разбирала старые вещи, убранные в коробки на лоджию. Власти осчастливили граждан четырьмя выходными подряд. И мне вздумалось выбросить ненужный хлам, а еще хорошие, почти новые вещи отдать друзьям с детьми, с дачами. И вот я начала складывать сарафанчик и… нащупала в кармане что-то жесткое. Я отдала дочке ириску в шутку – тогда она уже вышла замуж и жила отдельно. А вернулась конфетка ко мне уже при совсем других обстоятельствах.

Я снова набралась духу разобрать вещи. Пришла к дочке домой после ее похорон. Трехкомнатная квартира еще хранила флер духов моей девочки – от запаха свежести и зеленых яблок на глаза навернулись непрошенные слезы. На кресле, аккуратно сложенный, лежал красный клетчатый плед – мой подарок на последний день рождения дочки. У нее стали часто мерзнуть ноги.

Меня словно вела интуиция. Я залезла в черный пластиковый шкаф – он высился в углу гостиной – и среди множества коробочек, пластиковых емкостей с бытовыми мелочовками… обнаружила маленькую шкатулку из бересты. Надпись на ее крышке гласила «капелька везения». Я приоткрыла шкатулку и обомлела. Там лежала ириска, та самая ириска…

Запертый ящик надежно прятал от чужих глаз коробочки с сотнями флешек. Сколько фотографий они хранили? Да кто ж их знает. Я брала любую, вставляла в компьютер и уходила из реальности.

Вот дочурка, вся такая торжественная и серьезная, выпрямилась на краешке нашего старого белого дивана. Пристроилась совсем рядом с тремя царапинами от колес игрушечной машинки – они небрежными росчерками упирались в поручень. Сынишка в детстве устраивал гонки по мебели, и она еще хранила отпечатки его веселых забав. Напряженная, со сложенными на коленях руками, в белой кофточке и черной юбке-карандаше, моя девочка похожа на молодую учительницу. Немного робкую и невероятно очаровательную.

Рядом, задевая богатырским плечом абажур антикварной желтой лампы – маминого подарка – насупился ее жених. И где только дочка его откопала? Курносый нос-картошка, весь усыпанный веснушками, черный ершик волос на голове, грубые, короткие ладони, нескладная, хотя и крепкая фигура… За дочкой ухаживали такие красавцы. А этот… Что она в нем нашла?

Вот мы танцуем с сыном на его свадьбе, вернее, это он держит меня на руках и кружит, подняв над полом. Вокруг рассыпается в стороны пестрая до рези в глазах толпа гостей – благо громадный светло-голубой зал ресторана позволяет ретироваться подобру-поздорову. А тяжелая хрустальная люстра над головами позвякивает в такт мелодии бусами подвесок.

А вот… муж на балконе отеля, на каком-то морском курорте – сама фотографировала. Капельки крема от загара блестят на круглых щеках и курносом носу – опять поленился нормально размазать, голубая бандана смешно съехала набок. Веера пальмовых веток распушились на заднем фоне и тщетно пытались скрыть от любопытных глаз лазурную полосу моря в окантовке острых клыков скал.

Но все это осталось там, в прошлом.

А теперь… теперь я не находила сил вытерпеть то, как делились своим счастьем другие. И что еще важнее – не хотела терпеть. Наверное, во мне говорило малодушие. Но что поделать… Все мы не безгрешны.

Работа «на дому» и в командировках стала истинным спасением. Я нуждалась в ней, как утопающий в спасительной соломинке. Чтобы совсем не одичать, не забыть, как общаться с людьми, не забыть какие они – эти люди. Дар и служба позволяли ощущать себя полезной, причастной к чему-то большему, справедливому и нужному. Я не представляла себя без работы, хотя на счета в банке могла безбедно существовать еще уйму времени. Казалось, уйду с должности – и ничего в жизни не останется. Ничего. Пустота.

Дзин-н-н… Дзин-н-н… Дзин-н-н…

Такси. Момент истины.

Пока яркооранжевая машина неслась к цели, я все сильнее накручивала себя, в ужасе пытаясь угадать – что сделала неверно, чем нагрешила. И чем ближе подлетало такси к знакомому синему офису, тем все отчаянней колотилось сердце, все труднее становилось нормально мыслить. Когда подошла к кабинету Элдара Масгатовича, меня трясло изнутри. Минуты сменяли друг друга, а я замерла перед белой пластиковой дверью, не в силах справиться с волнением. Оно упорно рвалось наружу – неровным дыханием, дрожью в пальцах.

С огромным трудом совладав с собой, я вошла, морально готовясь к худшему. Но шеф по тарелочкам неожиданно тепло поприветствовал, мигом разрядив атмосферу. Предложил располагаться как дома. Мне надо было еще тогда насторожиться! Уж слишком он старался…

Где была интуиция индиго? Почему не сработала?

Я устроилась в кресле у стола Элдара Масгатовича и расслабилась на мягком сидении из натуральной кожи. Начальник позволил прийти в чувство. Не мешал, не торопил. Сел напротив, откинулся на спинку кресла и наблюдал с непроницаемым лицом профессионального агента. Сколько бы ни оттрубил он в кабинете, а былую выучку не пропьешь.

Стоило успокоиться, настроиться на рабочий лад, Элдар Масгатович выпрямился, растянул губы в неестественной улыбке и сообщил, что мне предстоит сменить коллегу на скандальной Муританне. Ничего себе! Задание с подвохом! В груди снова тревожно екнуло, ком в горле не желал сглатываться.

Увы! То были лишь цветочки. Не давая мне опомниться, Элдар Масгатович посерьезнел и предупредил, что мы ждем второго агента. Он будет сопровождать меня в почти наверняка провальной командировке. И он очень хорош в скользких делах вроде нашего.

Едва Элдар Масгатович закончил свою речь, вновь откинулся на спинку кресла… в кабинет решительной походкой вошел Вайлис Рамс.

Я встретилась с ним глазами и… похолодела. Казалось, сердце вот-вот выпрыгнет из груди и забьется на полу, словно беспомощная рыба на берегу.

Почти осязаемо ощущая на себе цепкий взгляд матерого агента, его повышенное внимание, я едва дышала.

Он… меня… узнал. В голове воцарился сумбур, мысли путались, ускользали. Как это вообще могло случиться? Это же невозможно! Невероятно! Он не мог узнать меня, не должен был! Но… узнал.

Казалось, земля ушла из-под ног, и там, внизу, разверзлась пропасть, грозя поглотить меня в одно мгновение. А заодно засосать и остальных индиго – тех, кто верил, что я сохраню наш секрет.

Никто, кроме самих индиго, не знает всего о наших способностях. Ни ученые, ни врачи, ни чиновники, что выдают нам особые удостоверения личности, отмечая каждого нового сородича. Каждый из нас уникален, каждый может такое… Разнюхай об этом люди, не видать нам свободы, не видать гражданских прав. Сидели бы в клетках и работали на правительство, когда того требовала ситуация. А то и вовсе пополнили бы список анонимных объектов исследований какой-нибудь сверхсекретной лаборатории.

Вайлис должен был забыть те мгновения. Так же, как и все остальные оживленные мной люди. Так же, как все воскрешенные даром индиго с огнем в крови – любого из нас. Они же всегда забывают! Ну как же так?

Хлипкая надежда на то, что Вайлис спишет все на видения, на фантазии умирающего мозга, испарилась. Он смотрел на меня такими глазами… Не знаю, как объяснить…

Чудилось, еще секунда – и Вайлис в подробностях расскажет обо всем, что между нами было. Нарисует карту моих родинок, шрамов… эрогенных зон. И только начальник по тарелочкам мешает его откровениям.

Огромным усилием воли я заставила себя расправить плечи, вытянуться струной и сделать вид, что слушаю Элдара Масгатовича. Но его слова терялись, уходили за границы восприятия. Я только и думала, что о Вайлисе, и корила себя на чем свет стоит.

Какая же я дура! Сентиментальная, слезливая дура, не способная мириться с нечаянными, неоправданными смертями. Вообще не способная мириться со смертью.

Надо было тысячу раз подумать, расспросить сородичей – оживляли ли они полумельранцев…

Ну да… все мы сильны… задним умом.

Как же мы сработаемся с Вайлисом, как уживемся бок о бок? Меня до холода в желудке пугала эта перспектива и соблазняла до тепла в животе. Так манит мотылька ослепительная смерть на раскаленном стекле фонаря. Но я индиго, и я справлюсь. Не девочка-двадцатилетка все же – женщина с длинным прошлым за плечами.

* * *

Я собиралась в дорогу в какой-то странной, до ужаса непривычной лихорадке. Дежурный чемодан не особенно выручил. Я почти разобрала его после предыдущей командировки. Думала, агентство даст небольшую передышку. Всегда давало…

Успокоившись по части сборов, вдруг поняла, что так и не пообедала.

Захватила из холодильника вчерашние блинчики с мясом и решила, пока есть свободная минутка, проштудировать историю конфликта на Муританне. Хотя бы ту ее часть, что разошлась по Союзу благодаря прессе и галанету. Устроилась с перекусом за черным пластиковым столом и откинулась на мягкую спинку кожаного кресла.

Я не особо следила за новостями из скандальной колонии. И вот они посыпались как из рога изобилия. Вычленить нужные, отсечь слухи и сплетни оказалось гораздо сложнее, чем я предполагала.

Все началось с того, что земляне и талькаирсы высадились на одной и той же авнине Муританны – сейчас ее называют Коронованной. Кольцо гор вокруг с почти симметричными скалистыми пиками, с вкраплениями эрридра – минерала, удивительно похожего на алмаз – и впрямь напоминало изысканную корону.

Несколько недель колонисты тщетно пытались договориться, кто займет райское место, защищенное от природных катастроф и хищников. Правительства Земли и Талькаирсы сражались за авнину на другой, политической арене – более чистой и менее опасной. А тем временем, если верить галанет-версии, ситуация на Муританне накалилась добела.

Колонисты поделили авнину и строгонастрого запретили инопланетникам заходить на свою территорию. Но спустя несколько недель невдалеке от границы нашли трупы трех молодых землянок.

Зачем девушки так подставлялись? В тот момент я этого не понимала, считала ужасной глупостью. Конечно же, я им сочувствовала, но больше сочувствовала близким погибших… Они потеряли дочерей, сестер из-за неуместной беспечности. Но потом… потом выяснилось, что все происходило совершенно не так.

Через две недели при невыясненных обстоятельствах пропал молодой талькаирец. И по какой-то непонятной никому причине в гибели его тотчас обвинили землян. Инопланетники не нашли ни тела, ни подтверждений тому, что парня убили. Но спустя двое суток по времени Муританны десять талькаирсов зверски избили и бросили умирать четверых землян. На следующий день земляне ворвались в три дома талькаирсов и расстреляли всех: мужчин, женщин, детей. Вопросы множились в голове, а логики в событиях не добавилось ни на грош.

Почему жертвой пали три семьи? Почему не десять? Почему убили простых талькаирсов, а не руководство поселения? Разве не оно обязано держать всех в узде, наводить порядок?

А хуже всего то, что, в отличие от Вайлиса, я никогда прежде не работала с убийствами. В человеческих колониях вдосталь других преступлений.

Внутри поднималась знакомая горячая волна. Зачем нужны все эти смерти? Кому стало от них легче? Их беспричинность и бессмысленность больно кололи сердце… Внутри росло стойкое ощущение какой-то мистификации.

На следующий день после страшной расправы в поселениях высадились миротворцы с родных планет, границу начали патрулировать круглосуточно.

А спустя еще два дня талькаирсы наткнулись в горах на тело того самого парня, якобы убитого землянами. Похоже, он просто сорвался в ущелье и сломал позвоночник. Но смертельная гонка уже стартовала.

Несмотря на неусыпную охрану границы, на старания властей, спецслужб, наших коллег, люди и талькаирсы продолжали пропадать и обнаруживались уже мертвыми.

Агенты по тарелочкам, сыщики, тайные правительственные следователи изо всех сил пытались найти виновных в первых смертях. Если верить очевидцам, убийцы носили специальные маскировочные костюмы. Один поселенец даже ухитрился тайно снять мерзавцев на камеру.

Следователям пока не удалось даже установить, принимали участие в расправе обе расы или же только одна. Слишком уж похоже телосложение людей и талькаирсов. Костюмы убийц скрывали лица, особенности фигуры, изменяли рост и комплекцию. Производились и продавались они на обеих планетах – либо в секретных магазинах для спецслужб, либо на черном рынке.

И вроде бы куда уж проще? Проследить покупателя, выйти на заказчика. Но в официальных магазинах клялись, что никому «со стороны» ничего не продавали. Все костюмы были учтены и принадлежали существам, не покидавшим свои планеты. Прошерстили и продавцов с черного рынка. Но и этот след привел в тупик. На черном рынке костюмы не приобретали уже почти столетие.

И во всю эту сумятицу отправили нас с Вайлисом, отозвав одних из самых опытных коллег – они работали в колонии с момента высадки. Так решило даже не руководство агентства по тарелочкам, а Объединенное правительство Земли. Для обсуждения планетарных дел особой важности созывались полномочные представители Азиатского и Европейского государства. И вот этим самым полномочным представителям стрельнуло в голову влить в конфликт «свежую кровь», посмотреть на него «свежим взглядом».

Задание вызывало у меня гораздо меньше восторга и оптимизма, чем у Вайлиса. Хотя, наверное, он убежден, что раскроет преступление и накажет виновных. Если верить досье, ему это удавалось и не один раз.

Я устало вздохнула и выключила компьютер. Но внезапно экран мигнул желтоватым светом, и наружу выстрелила надпись:

«Мы знаем, кто ты. Мы знаем, что ты можешь. Не высовывайся. Или жди беды».

Сердце тревожно екнуло, в ушах застучали молоточки, меня пробила мелкая дрожь. Что это? О чем они?

Я замерла, перечитывая послание, но вдруг оно растворилось в воздухе. Экран почернел, синяя кнопка пуска на клавиатуре погасла. В суматохе я подскочила к компьютеру и хотела загрузить его снова… Но странное безразличие разлилось по телу.

А спустя секунду я уже и не думала о случившемся. Словно кто-то выключил переживания и опасения по этому поводу… Даже странность этого меня не беспокоила.