Читать книгу Человек, который продал жизнь на eBay - Йэн Ашер - Страница 5

– Ну вот и все! – проговорила Мел. – ALife4Sale вышел на просторы Интернета. С Богом!

День 14 марта наступил быстро, и веб-сайт обрел теперь почти полностью завершенный вид. Конечно, оставался еще длинный список мелких усовершенствований, и нужно было внести некоторые дополнения, но в целом мы были готовы начать! Мы загрузили все тексты на сервер, и я с некоторой дрожью мысленно задал себе вопрос: что такое мы только что привели в движение?..

Саймон в Лондоне написал обещанную статью и в тот же день предложил ее паре британских еженедельных газет. Он позвонил и сказал мне, что свой интерес выразили и The Sun и The Telegragh, но пока не ответили ничего определенного. Из The Daily Mail пришел отказ, и он как раз собирался предложить свою статью местной газете того города, где я прежде жил, The Northern Echo.

На следующий день с этой статьей вышла только The Northern Echo, которая отдала под нее всю третью страницу. Материал был дополнен фотографиями и информацией с моего веб-сайта, который только накануне вышел онлайн. Кроме того, газета выложила полную версию статьи на своем веб-сайте.

Я воодушевился, хотя меня одновременно слегка разочаровало то, что не удалось договориться с The Sun – газетой, у которой самая большая читательская аудитория из всех англоязычных газет. Да, вот это была бы реклама, думал я. Что ж, по крайней мере нам удалось взять успешный старт.

Я и представления не имел, что́ на меня посыплется дальше!

Вскоре после того как статья вышла в The Echo, Саймон позвонил и сказал, что ею заинтересовались некоторые британские газеты национального масштаба, и спросил, может ли он дать им мой телефон. Ха, еще бы!

Чуть позже телефон снова зазвонил, и оказалось, что я разговариваю с репортером из The Independent. Я здорово обрадовался и с удовольствием рассказал ему историю о том, «как дошел до жизни такой». Интервью произвело на меня очень позитивное и волнующее впечатление.

Не успел я дать отбой, как телефон зазвонил вновь, и еще один репортер – на сей раз из The Sun, задал мне примерно тот же набор вопросов, что и первый. Дела шли гораздо лучше, чем я мог надеяться, и если бы эти две газеты опубликовали статьи обо мне, это означало бы потрясающую рекламу.

Утром в понедельник по британскому времени, когда в Перте был полдень, Саймон позвонил снова. Он с удовольствием объявил мне, что статьи вышли и в The Telegragh, и в The Daily Mail, хотя ни из одной из этих газет мне не звонили. The Independent и The Sun тоже опубликовали заметки после интервью, взятых у меня на выходных, так что в общей сложности обо мне заговорили по меньшей мере четыре британских национальных ежедневных издания. Все складывается как нельзя лучше, думал я!

Потом мне звонили из еще нескольких британских газет, а также из австралийского журнала WHO. Но, несмотря на весь этот ажиотаж, я все равно оказался не вполне готов к следующему звонку, поступившему от продюсера австралийской утренней телепрограммы Sunrise. Они хотели, чтобы я приехал к ним на следующее утро и появился вживую в их программе, выходящей примерно в 8 утра. Разница во времени между Сиднеем и Пертом означала, что мне нужно было быть в студии примерно в 5.30!! Ради телевидения мне даже пришлось отказаться от мысли поучаствовать в праздновании Дня Святого Патрика!

Я уехал в студию без нескольких минут пять. Там меня встретил оператор и проводил в здание. Меня поразило, насколько пустым и тихим оно оказалось. В студии находились только я и оператор. Звукорежиссер приладил мне наушники и микрофон, а потом снова скрылся в соседнем помещении за маленьким звукорежиссерским пультом. Кроме охранника, который впустил меня в студию, я не видел поблизости ни одной живой души. Я сидел на стуле за столом, на фоне задника с панорамой Перта, нервно глядя в огромную камеру, направленную мне в лицо, и слушал через наушник живой эфир передачи. Должен признаться, я чувствовал себя очень скованно, но эмоции зашкаливали. Мне то и дело приходилось делать глоток воды из стакана, стоявшего сбоку. Наконец в наушнике раздался голос продюсера из Сиднея, который спросил, хорошо ли мне слышно, и сообщил, что прямой эфир начнется через 30 секунд.

Я попытался расслабиться, но никак не мог унять нервную дрожь, – и вот я уже в прямом эфире, болтаю с телеведущими Мел и Коки! Я чувствовал, что справился неплохо, ни разу не запнулся и не споткнулся, а каверзных вопросов мне великодушно не задавали. Какие-нибудь пара минут – и все кончилось.

К 6.30 я уже вышел из студии и отправился навестить Мел, которая жила неподалеку. От возбуждения у меня кружилась голова – я только что появился в живом эфире на телевидении всего восточного побережья Австралии, а еще через час меня покажут в Перте! Мы вместе с Мел включили телевизор, посмотрели, как я появился на экране в 8 утра, и поздравили друг друга с хорошо сделанной работой. Вот теперь нам действительно удалось добиться для аукциона неплохой рекламы!

Моей следующей остановкой на пути домой был магазин ковров. Дженни была в восторге от передачи, а вот Деннис нашел для меня пару хорошо взвешенных критических замечаний: «Ты выглядел чересчур серьезно. Словно палку от метлы проглотил! Расслабься и получай удовольствие». Я обдумал этот совет и решил: да, все это и задумано было как удовольствие, и если мне когда-нибудь еще раз представится подобный шанс, я постараюсь насладиться «моментом славы» как можно полнее.

К тому времени как я добрался домой, автоответчик моего домашнего телефона был переполнен и больше не мог принимать новые сообщения. Уехав от Мел, я снова включил свой сотовый, и он почти сразу же принялся трезвонить. На нем тоже высветилось сообщение, что почтовый ящик переполнен.

Дома я включил компьютер и решил проверить папку «входящих» в своей электронной почте. Для загрузки входящих сообщений потребовалось немало времени, а когда они все-таки загрузились, оказалось, что их там свыше 1000! Пока загружалась почта, оба моих телефона снова звонили наперебой. Я пытался прочесть как можно больше электронных писем, но это оказалось почти неподъемной задачей. Как только я нажимал кнопку отбоя на одном телефоне, звонил другой. Потом они и вовсе стали звонить одновременно, и я в результате отключил домашний телефон и отвечал только на звонки мобильного.

Вскоре мне представился еще один шанс отточить технику телевыступлений. На следующее же утро меня пригласили участвовать в еще одной австралийской утренней телепрограмме, за которой в тот же день последовало живое включение в утренней программе в Великобритании. Я старался вести себя в обоих случаях как можно свободнее, и моя подруга Карен потом сказала, что я выглядел очень уверенно и естественно. Все это начинало доставлять мне настоящее наслаждение, и единственное, что вызывало у меня легкую панику, – это оставленные без ответа электронные письма и телефонные сообщения.

Следующие дни выдались просто безумными. Всевозможные сообщения поступали в режиме нон-стоп. Постоянно звонили телефоны, меня приглашали на интервью, фотографы делали фотографии для своих газет, и несколько раз я был приглашен участвовать в радиопрограммах. Кроме того, я пытался как-то управиться с нескончаемым потоком электронных писем. Начали поступать звонки из Америки и других частей света, а вершиной всего стали съемки в утренней программе американского телевидения «Доброе утро, Америка».

Я был изнурен до предела. Часто я был на ногах еще до пяти утра, готовый мчаться в телестудию на съемки, а потом до 11 вечера давал интервью американским радиостанциям. Не раз получалось так, что люди звонили мне, чтобы запланировать время для телефонного интервью, а мне приходилось объяснять, что, увы, я не могу пообещать, что мой телефон в этот момент не будет занят, поскольку он звонит беспрерывно. Часто меня в ответ спрашивали, не могу ли я дать интервью прямо сейчас – и спустя какие-нибудь 30 секунд я уже оказывался в прямом эфире.

Однажды утром я проснулся с мыслью: «Нет, так дело не пойдет, мне эти чертовы интервью уже снятся по ночам!» Но после минутного размышления до меня дошло, что это якобы приснившееся мне интервью казалось гораздо более реальным, чем любой сон!

Я бросил взгляд на дисплей своего мобильного и обнаружил, что забыл его выключить, прежде чем отключился сам. Проверил регистратор звонков и выяснил, что в 3.30 ночи у меня действительно состоялся 12-минутный разговор. У меня не было ни малейшего представления, с кем я разговаривал и что говорил, но осталось смутное чувство, что все прошло нормально. Я только рассмеялся: хотел приключений и адреналина – на, получай их больше, чем ты когда-либо рассчитывал! И решил, что постараюсь впитать максимум приятных эмоций от каждого мгновения этого необычного опыта.

Но не все в нем можно было назвать позитивным. The Daily Mail в Великобритании опубликовала гигантскую статью, занявшую двухстраничный разворот, о книге, которую я написал. Очевидно, какой-то их редактор загрузил себе экземпляр с моего веб-сайта – и прошелся по нему частым гребнем. Он выхватил из текста определенные фрагменты, выбирая такие описания и события, которые имели скандальный привкус. Вырванные из контекста, эти цитаты были приведены в статье с явным прицелом на то, чтобы представить книгу сенсационным разоблачением. Мало того, на том же развороте красовалось большое фото Лоры, и я понятия не имел, откуда они его добыли. Это была фотография, которой я никогда прежде не видел.

Позднее я узнал, что журналисты стали обивать порог дома моей матери, которая оставалась в Англии, а также донимать родителей Лоры. Лора позвонила мне в гневе. Конечно, она была взбешена, что я рассказал нашу историю всему свету, и охотой репортеров за ее родителями, но больше всего ее возмущал тот факт, что ее фотография появилась в газете.

– Где они взяли мою фотографию? – кричала она. – Может быть, они взломали мой компьютер? Или это ты взломал мой компьютер, украл фото и отдал им?!

Что?!! Я попытался объяснить ей, что из этой газеты ко мне никто никогда не обращался, что я опубликовал свою книгу просто как биографическую повесть и что я по-прежнему считаю ее замечательной историей любви. Я не делал ничего такого, что могло бы как-то уязвить ее или отомстить ей. Это вовсе не входило в мои намерения. А что касается фотографии, то я понятия не имел, как она появилась в газете и откуда они ее взяли. Я пытался убедить Лору, что я здесь совершенно ни при чем.

– Я тебе не верю! Я теперь уже и не знаю, на что ты способен и чего от тебя ждать! – выкрикнула она и бросила трубку.

Я долго и углубленно размышлял, пытаясь понять, какие мотивы на самом деле двигали мною в опубликовании этой книги. Должен признать, если говорить совсем честно, что в моем решении присутствовал несколько циничный, финансовый элемент. Я думал, что смогу заработать на этой книге еще немного денег. Но в душе я также знал, что у меня и в мыслях не было причинить кому-то боль. Просто мне было очевидно – я не смогу заявить во всеуслышание, что планирую продать всю свою жизнь и не дать этому решению никакого биографического объяснения. А книга такое объяснение обеспечивала, рассказывая, какие чувства я испытывал к Лоре, и позволяя читателю понять, как повлиял на меня ее уход. Я по-прежнему считал, что написанное мною – это история о прекрасной любви, попирающей все препятствия и трудности.

Я снял книгу с веб-сайта, возместил расходы всем тем, кто купил электронные копии, и прекратил всякий доступ к материалу, защитив его паролем. Я написал извинение, обращенное ко всем, кого это касалось, и опубликовал его на своей странице. До меня начало доходить, что я был очень наивен, полагая, что все это будет воспринято иначе. Но все мы совершаем ошибки и временами неверно о чем-нибудь судим, и с этой ошибкой мне предстояло теперь жить. Я сделал все, от меня зависящее, чтобы ее исправить.

Меня искренне удивлял общий уровень интереса, возникшего ко мне и к причинам, побудившим меня к такому поступку. Похоже, большинство людей воспринимали мое решение «продать все» как экстремальную реакцию на обычную жизненную ситуацию. Я-то воображал, что в основном люди будут проявлять интерес к тому образу жизни, который я предлагал на продажу, а не к моим мотивациям, стоявшим за этой продажей. Скажете, опять наивность?

В те первые дни я также завязал контакты с несколькими режиссерами документальных фильмов; все они жили и работали в Великобритании. В разговоре они казались мне настоящими профессионалами, а некоторые из них пообещали прислать мне диски с документальными телефильмами, которые они снимали. Все это звучало весьма увлекательно.

Когда я разговаривал об этом с Деннисом из магазина ковров, он предложил свести меня с одной его приятельницей, продюсером документальных фильмов, живущей в Перте.

Это было накануне пасхального уик-энда, и вскоре я договорился встретиться с Селией, у кинокомпании которой имелось весьма впечатляющее резюме отснятых программ. Мы неплохо поладили, и она сказала, что ее компания гораздо лучше подходит для того, чтобы документировать текущие события, поскольку они работают прямо здесь, в Перте, и могут проводить со мной больше времени, чем любой британец. Она также сказала, что они хотели бы начать работу как можно скорее, поскольку уже сейчас со мной происходят замечательные события, и ее команда не прочь начать съемки во время этих нескольких праздничных дней. А заокеанская съемочная группа пропустила бы значительную часть буйной неразберихи, сопровождающей начало этого проекта.

Я не знал, как мне относиться к этой идее – снять документальный фильм о том, что я делаю. Я попросил немного времени на раздумья и размышлял об этом в те немногие свободные минуты, которые случались у меня между звонками и интервью. Должен признаться, мне очень понравилась идея стать центральной фигурой необычной истории, но при этом я пытался представить себе, каково это – когда кто-то постоянно ходит перед тобой с камерой, тыкая ею едва ли не в лицо.

Я снова переговорил с Селией, и она успокоила меня и убедила, что они, конечно, не будут снимать меня целыми днями. В конечном счете мы пришли к осторожному соглашению, что начнем снимать в эти долгие выходные, не заключая никакого формального договора относительно конечного результата. Этот вопрос мы могли утрясти и потом.

Эта договоренность меня вполне устроила, и Селия познакомила меня с Бритт, которая должна была выступать в качестве главного оператора и интервьюера этого документального фильма. Кроме того, ей предстояло периодически привлекать к съемкам другую операторскую команду, чтобы записывать материал, если мы будем передвигаться по городу.

В эти выходные Бритт провела со мной много времени, фиксируя текущие события. Она снимала меня, когда я давал интервью по телефону, и я с удивлением обнаружил, что вскоре настолько привык к ее присутствию, что временами даже забывал о нем. Часто, закончив интервью, я поднимал глаза – и только тогда, видя ее с камерой, понимал, что она все это время работала.

В перерывах между телефонными звонками мы отсняли немало материала, похожего на интервью в формате «один на один». Бритт задавала мне вопросы, но требовала, чтобы я отвечал полным текстом ответа, включенного в сценарий, так что мои ответы представляли собой полностью самодостаточные утверждения. Мне поначалу было непросто их запомнить, поскольку во всех прочих интервью я должен был просто отвечать на вопросы по собственному разумению. Но в конечном счете, опираясь на помощь и подсказки Бритт, я сумел освоить и этот навык.

Я искренне наслаждался процессом работы, а Бритт была еще и легким в общении человеком. Она здорово отличалась от других репортеров радио и газет, с которыми я продолжал общаться и в разговорах с которыми постепенно обнаружил, что они часто спрашивают одно и то же или по крайней мере выдают очень похожие блоки, состоящие примерно из пяти основных вопросов. Вскоре мне стало казаться, что я похож на попугая, каждый раз твердящего одни и те же фразы. Тогда я стал искать способы такого выражения своих мыслей, которое было для меня естественным и комфортным, и старался за него держаться, время от времени внося в свои ответы некоторые вариации.

Спустя пару дней я сказал Бритт, что у меня вот-вот состоится еще одно телефонное интервью, и поинтересовался, не хочет ли она его отснять. Нет, ответила она, поскольку скорее всего я буду говорить практически то же самое, что она уже отсняла во время другого, более раннего интервью.

Разговаривать с Бритт один на один нравилось мне больше всего, поскольку она придумывала замечательные вопросы и заставляла меня всерьез задуматься о многих вещах, на размышления о которых в последние дни не хватало времени. Она ухитрялась незаметно и глубоко погружаться в мое прошлое, эмоции, мотивации, отношения, планы на будущее и многое другое. Это была увлекательная работа, и я старался говорить обо всем максимально откровенно. И где-то на заднем плане у меня постоянно мелькала мысль о том, как все это будет выглядеть в окончательно отредактированном виде.

Во время пасхального уик-энда и в последующие недели развитие ситуации пошло в новом и весьма волнующем направлении. Я получил несколько электронных писем от продюсерских компаний Голливуда и независимых продюсеров, заинтересовавшихся моей историей. Я, конечно, написал ответы и дал им свой контактный номер, но отнюдь не рассчитывал, что из этого выйдет что-то путное.

Впервые я почувствовал, что кто-то может быть действительно всерьез заинтересован в превращении моей истории в сценарий кинофильма, после звонка одного американца по имени Эндрю Панай. Я долго беседовал с ним, и он сказал, что был одним из продюсеров фильма «Незваные гости». Честно говоря, я не такой уж большой фанат Оуэна Уилсона, но после нашего разговора все же посмотрел этот фильм – и он мне очень понравился. Эндрю поведал мне, что он поддерживает контакт с компанией Уолта Диснея, и сам ее президент весьма заинтересовался идеей сценария для фильма по моей жизни.

Я пытался сохранить толику здорового скептицизма в отношении своих киноперспектив, но за следующие несколько дней получил несколько других звонков и от крупных студий, и от независимых продюсеров.

Один из самых сюрреалистических разговоров звучал примерно так:

Продюсер (очень небрежным тоном): Мы видим в главной роли этого проекта кого-то вроде Тома Хэнкса!

Я (быстрый, язвительный ответ): Том Хэнкс? Нет, нет! Я предпочел бы, чтобы меня играл Джордж Клуни!

Продюсер (не уловив в моем голосе иронии, без тени юмора): Да, возможно, мы сумеем это организовать!

Я (почти потеряв дар речи от изумления!): Ничего себе…

Одним из лучших контактов, которые случились в эти первые несколько недель, было знакомство с парнем, который специализируется на рекламе необычных интернет-проектов. Я получил от Эвана электронное письмо и ответил ему, как только представился шанс. Мы договорились поддерживать контакты, и когда все немного успокоилось, я позвонил ему, чтобы узнать, какую помощь он мог бы предложить. Эван рассказал мне о своей работе с Кайлом Макдональдом, который тоже создал необычный интернет-проект. Смысл его заключался в обмене одних вещей на другие. Кайл начал с одной красной скрепки для бумаг, которую сменял на какую-то другую вещь. Новый полученный предмет он тоже обменял – и потом повторял этот процесс снова и снова, пока в конечном счете не выменял для себя дом. Кайл только что подписал договор на фильм и книгу, который организовал для него Эван вместе с одним своим знакомым киноагентом по имени Брэндон.

Однажды вечером мы втроем с Эваном и Брэндоном устроили телефонную конференцию. Разговор происходил в тот момент, когда у меня в доме наперебой раздавались звонки и приходили письма от продюсеров и киностудий. Мне стало ясно, что, если я заинтересован в том, чтобы хотя бы одно из этих потенциальных предложений было доведено до конца, мне понадобится агент, который знает свое дело.

Потом я снова разговаривал с Деннисом из магазина ковров, и он посоветовал мне найти себе живущего в Австралии официального представителя – и дал координаты пары-тройки людей, которые могли бы подойти на эту роль. С одним из этих ребят я побеседовал, и он не произвел на меня впечатления. Парень впал в полную растерянность, услышав, чем я занимаюсь, и не смог предложить ничего иного, кроме как продать всю мою историю в какой-нибудь австралийский женский журнал. Я рассказал ему о моих контактах с киностудиями, об интересе, который проявляли ко мне продюсеры документальных фильмов. Он ответил, что обдумает все это за выходные и свяжется со мной. Он не перезвонил, да и у меня такой охоты не возникло.

Состоялась еще пара обсуждений совместно с Брэндоном и Эваном. Кроме того, я начал ощущать возрастающее давление со стороны документалистов, с которыми работал в то время. Они горели желанием заключить формальный договор на снимаемый ими материал. Люди вкладывали в него массу времени и усилий и хотели знать, ради какого конкретного конечного результата они трудятся.

Я свел их с британской продюсерской компанией, которая заинтересовалась моей историей и решила включить ее в качестве эпизода в свою многосерийную документальную ленту. Была достигнута договоренность между продюсером BBC и австралийской командой, которая должна была снимать для них этот эпизод. Я был взволнован и очень польщен. Подумайте сами – часто ли BBC хочет сделать обычного человека главным персонажем 40-минутного документального фильма? Но тут нарисовалась одна проблема. Я переговорил обо всем этом с Брэндоном, и он сказал мне, что может возникнуть потенциальный конфликт между сценарием создаваемого художественного кино и отснятым документальным фильмом.

Я довольно долго обдумывал обе возможности и разговаривал о своей дилемме с несколькими друзьями. Мне по-настоящему нравился процесс документальных съемок, и теперь я ощущал полную уверенность, что люди, которые этим занимаются, сделают отличную работу и представят всю историю в правдивой и честной манере. А вот художественный фильм – совсем другое дело, и, как мне представлялось, в результате он окажется невообразимо далек от реальности моей истории.

Но было еще одно существенное различие, и некоторые мои друзья указывали на него, задавая один и тот же вопрос: «А сколько тебе заплатят в каждом случае?» Хотя моим изначальным намерением было продать дом и все свои пожитки, чтобы спокойно перейти к следующему этапу своей жизни, я, конечно же, хотел получить за эту сделку наибольшую цену. А если бы я смог увеличить полученную сумму еще и другими способами, это обеспечило бы моей новой жизни максимально благоприятный старт.

Я расспросил своих документалистов о том, какой может быть возможная плата, причитающаяся мне за этот фильм, и должен признаться, мне стало немного стыдно за то, что я это сделал. Я имею в виду, что для меня лично это была прекрасная возможность рекламы, да к тому же еще и очень приятное времяпрепровождение. В ответ мне сообщили, что герои документальных фильмов никогда не оплачиваются, поскольку это может как-то отразиться на беспристрастности конечного результата. Ясно, сказал я им, но все же в глубине души мне казалось, что это как-то немного несправедливо. Насколько я знал, все остальные, участвовавшие в съемках, получали свою зарплату – операторы, кинокомпания, продюсеры и телекомпания.

В конечном счете я назначил Брэндона своим официальным представителем в любых возможных сделках по поводу фильмов – и ощутил огромное облегчение, зная, что он теперь сможет позаботиться обо всей этой стороне моей сумасшедшей тогдашней жизни. Любую электронную почту или контакты, связанные с этими вопросами, отныне и впредь надлежало перенаправлять непосредственно ему. Я был вполне уверен, что Брэндон хорошо справится с этой работой, поскольку он работал за проценты, и в его интересах было сделать для меня все возможное.

Тем временем я заключил еще один договор – с Эваном по поводу рекламы аукциона. Та рекламная кампания, которую я воображал себе изначально, была осуществлена с избытком в первую же неделю после запуска веб-сайта, но дополнительная реклама никогда никому не мешала. Обычно Эван работал за помесячную зарплату, но я объяснил ему, что не в состоянии себе этого позволить, да к тому же понятия не имею, насколько эффективна его работа, поскольку я и сам добыл себе такую невероятную гору рекламы.

В конечном счете мы разработали основанный на процентах договор, по которому выплаты Эвану должны были производиться по скользящей шкале, в зависимости от окончательной цены, которую соберет аукцион. Я был очень доволен этим договором, поскольку все, что предстояло заплатить Эвану, шло из дополнительных денег сверх своих изначальных надежд и ожиданий. У Эвана был очень позитивный настрой насчет аукциона, он оценивал весь мой лот в 600 тысяч долларов, но предполагал, что и миллион – вполне реальная возможность. Я же изначально нацеливался на 450 тысяч.

Брэндон работал со всеми киноконтрактами, которые я перенаправлял ему. Он сообщил мне, что первый предложенный контракт – от Эндрю Паная и компании «Дисней» выглядел наиболее реалистично, но предупредил, что наверняка возникнет проблема с документальным фильмом, который уже снимался. Я обсудил этот вопрос с документалистами, и они всячески уверяли меня, что не видят никакой причины, мешающей сделать оба фильма, и вполне возможно, что они даже пойдут друг другу на пользу. Я позвонил Брэндону, чтобы привести этот их аргумент, поскольку по-прежнему горел желанием снять документальный фильм. Он еще раз обсудил все с представителями «Диснея», но в итоге вернулся от них с тем же ответом. Компания «Дисней» не позволит снимать документальный фильм, если между нами будет заключено соглашение о съемках фильма художественного.

Я разрывался между тем и другим предложением. Кончилось тем, что я решил полностью умыть руки и напрямую свести документалистов с Брэндоном. День или два спустя документалисты решили, что без формального договора на данной стадии работы они больше не могут позволить себе тратить деньги просто так, поскольку на тот момент было не похоже, что в результате у них получится законченная программа. Конечно, я их понимал, но у меня все равно возникло ощущение, что я только что сжег за собой все мосты. Оставалось надеяться, что из долгих переговоров с «Диснеем» что-нибудь да выйдет.

И все это происходило на фоне неослабевающего интереса средств массовой информации. Я вернулся на работу в магазин ковров, но бо́льшую часть рабочего дня проводил в разговорах по телефону и давал одно интервью за другим. Пару раз команды операторов австралийских или международных новостных программ приезжали прямо в магазин, чтобы отснять интервью со мной, и Дженни, которой очень нравилась вся эта реклама, тоже несколько раз мелькнула на телеэкранах.

Я получил электронное письмо от продюсера программы «Шоу Джея Лено» из Америки – и был совершенно ошарашен. Вот это действительно первоклассное паблисити! Увы, из этого так ничего и не вышло, но сама мысль прокатиться в США приятно грела душу.

Еще со мной связался продюсер «Шоу Тайры Бэнкс». Я никогда прежде не слышал о Тайре Бэнкс и поэтому принялся искать информацию о ней в Интернете. Меня несколько напрягло содержание ее программ. Мне показалось, что они направлены на дешевый сенсационный сегмент телерынка! Во втором разговоре с продюсером я озвучил эти свои опасения, но он сообщил мне, что это будет необычная программа – программа о людях, которые решили осуществить радикальные перемены в своей жизни.

Я очень ясно дал понять, что никогда не обсуждал детали своего расставания с женой публично – и ни в коем случае не собираюсь делать этого в их программе. Я указал, что лишь однажды вскользь упомянул в интервью, что как-то вечером совершил неприятное открытие, которое меня потрясло, и вскоре после этого наш брак распался. Когда мне удалось утрясти этот вопрос, я понял, что передо мной маячит близкая перспектива перелета в Нью-Йорк.

К несчастью, продюсер тянул с окончательным решением до последней минуты, и хотя я был готов вылететь по первому его звонку, авиабилеты, взятые с такой срочностью, обошлись бы очень дорого. Бюджет программы не был рассчитан на подобные затраты. Так не состоялась еще одна моя поездка в Америку.

Я продолжал вести ежедневный блог о текущих событиях в течение 100-дневного обратного отсчета до начала аукциона. Порой было сложно выкроить для этого время, но я знал, что дело того стоит, поскольку впоследствии мои записи послужат отличным дневником, отразившим эти странные и интересные дни.

Я часто писал о происходящем, но всегда сознавал, что отчасти мотивом, побудившим меня вести блог, была попытка поднять цену на предлагаемый «продукт». Поэтому мои посты нередко были посвящены прекрасным дням в Перте, замечательной погоде и расслабленному пляжному стилю жизни.

Я продолжал получать огромное количество писем от разных людей, которые желали мне всего хорошего или предлагали поддержку и поощрение. Пожалуй, около 95 % входящих сообщений были позитивными; но, разумеется, без негатива тоже не обошлось. Некоторые предполагали, что я – идиот, ищущий общественного внимания. Почему я просто не могу справиться со своими проблемами потихоньку, как сделал бы любой нормальный человек, не заставляя весь мир говорить о них? Думаю, многие упустили из виду тот факт, что я делал это не ради сочувствия, а просто с целью распродать свое имущество и жить дальше иным образом. Я рассказал историю о том, как я дошел до этой точки в своей биографии, чтобы объяснить, каким образом возникло подобное решение.

Доски объявлений на моем веб-сайте оказались не менее интересной затеей. Опять же подавляющая часть размещаемого на них материала была позитивной, поддерживающей и подбадривающей; но и здесь паслось незначительное, зато весьма громогласное меньшинство, которое изливало реки негатива.

Был там один особенно энергичный ругатель, который клеймил меня как мошенника и обманщика – он полагал, что аукцион так никогда и не состоится и что я обманываю мировые СМИ. И для чего же мне это нужно, поинтересовался я в ответ. Он так и не удостоил меня разъяснением. Другим недоброжелателям непременно нужно было выяснить все о моих финансах, о моих личных взаимоотношениях и разнюхать прочие частные подробности. Мое нежелание выкладывать на всеобщее обозрение всю свою подноготную воспринималось ими как некое доказательство, что все задуманное мною мероприятие является одной грандиозной мошеннической схемой.

Меня немало забавляли эти негативные комментарии и критика. Они давали мне шанс ответить на вопросы, которые непременно должны были возникнуть и у других людей, давали возможность показать, что все обстоит точно так, как я представлял это на своем веб-сайте и в прессе. Но, как мне предстояло выяснить, некоторых людей просто невозможно ни в чем убедить! Впрочем, меня это не сильно беспокоило.

Хотя я пытался по мере возможности избегать этого, не было никакого способа не дать прессе как следует пройтись по моей личной жизни. В местной пертской газете была опубликована одна довольно удивительная история. Я-то думал, что австралийская пресса хотя бы самую малость честнее, чем британские желтые газетенки, но эта статья меня разочаровала.

К этому моменту мы с Мел уже около года были вместе. Мы познакомились через год после моего расставания с женой и наслаждались непринужденными отношениями. Мне часто задавали вопрос, есть ли у меня в данный момент постоянная подруга, и я никогда не отвечал на него прямо. Во-первых, Мел никоим образом не хотела быть причастна ко всей этой публичности, а во‑вторых, я полагал, что любые мои личные дела, каковы бы они ни были, не имеют ничего общего с распродажей.

Однако один местный репортер считал иначе и принялся копаться в этой теме, приставая с расспросами к моим знакомым по парашютному клубу. Написанная им статья не отличалась позитивом и упирала на то, что тот якобы «несчастный» мужчина, который продает свою жизнь на eBay, наверное, не так уж и несчастен, поскольку он состоит в довольно счастливых отношениях с некоей женщиной. О чем в этой статье не было сказано ни слова, так это о том, что после нашего с женой расставания прошло уже более двух лет.

На веб-сайте и на досках объявлений мои любимые критики подхватили эту статью как доказательство того, что все написанное мною здесь является ложью. Если уж я солгал в этом, кричали они, в чем еще я могу солгать? Я решил заняться этим вопросом напрямую и сам опубликовал комментарий к этой статье, указывая, что прошло уже два года с тех пор, как окончился мой брак. Я интересовался: сколько времени человеку положено выждать, прежде чем начать искать себе новую подругу и новое счастье? Кроме того, обсудив этот вопрос с Мел, я указал, что наши отношения – отнюдь не тот блаженный союз, существование которого предполагала статья, и что мы с моей подругой на самом деле расстались. Мел в конечном счете надоело то, что я не принимал на себя никаких обязательств в связи с нашими отношениями, и она решила двигаться дальше одна. На самом деле мне совершенно не хотелось выносить такие личные вопросы на публику, но приходилось быть реалистом и согласиться с тем, что такова оборотная сторона любой публичности.

Спустя пару недель шум вокруг моей персоны слегка поутих, и жизнь моя начала приобретать некое подобие нормальности. Пара моих друзей с восточного побережья Австралии приехала в Перт, чтобы начать новую карьеру в горнодобывающей промышленности, и они остановились в моем доме на несколько недель. Потом приехал еще один друг из Британии и тоже некоторое время гостил у меня, одновременно подыскивая себе работу в Австралии с целью переехать сюда вместе с семьей. Мне было приятно принимать в своем доме гостей, которые тоже отважились на значительные перемены в собственной жизни, понимали мое положение и поступки и очень подбадривали и поддерживали меня.

Когда первоначальное медиабезумие несколько улеглось, мы с Мел помирились и снова сошлись. Мы обсудили наши отношения и вопрос о том, что может означать для нас этот новый союз. Я приложил все усилия, чтобы убедить ее, что на самом деле в настоящий момент я не хочу для себя ничего серьезного или обязательного и надеюсь перевести все это в непринужденное дружеское русло. Мел, казалось, удовлетворилась такой договоренностью, и наша жизнь снова стала более-менее нормальной. Жизнь потихоньку возвращалась в рутинное русло, и я вернулся на работу в магазин ковров.

Я по-прежнему иногда давал интервью, отвечая на тот же самый набор вопросов, который уже сотни раз предлагали мне прежде. В большинстве интервью этот шаблон был полностью предсказуемым, и я стал отвечать на них почти автоматически. Вот о чем меня обычно спрашивали…

«Расскажите нам, чем вы занимаетесь?»

«Почему вы решили это сделать?»

«Как вы думаете, за какую сумму вам удастся это все продать?»

«Что вы будете делать после этого?»

«Что об этом думают ваши друзья и родственники?»

Иногда к этому списку добавлялись и другие вопросы: например, почему мы с женой расстались, или что она думает обо всей этой идее. Еще один частый вопрос – о том, как именно я собираюсь продавать своих друзей. Я всегда старался предельно четко объяснить, что никогда, ни разу не говорил, что продаю друзей. Я просто предлагал – как часть общего пакета предложений знакомство с замечательным кругом людей, готовых предложить теплый прием человеку, который прибудет на мое место.

Должно быть, я начал чересчур привыкать к этим интервью, поскольку меня очень радовало, когда что-нибудь проходило чуточку не так, как обычно. Особенно мне нравились интервью в утренних радиопрограммах, на которых обычно присутствовали двое или трое гостей, и главной целью которых был юмор. Это было куда труднее – и куда веселее. Приходилось быть готовым отразить практически любую подачу, быстро реагируя на нее хлестким ответом.

Наибольшие трудности всегда создавал для меня четвертый вопрос в этом стандартном списке. Сколько раз меня спрашивали в интервью и на онлайн-форуме ALife4Sale, чем я буду заниматься после того, как продам свою жизнь! А у меня на самом деле не было ответа, даже для себя самого. Обычно я отделывался шуткой, говоря, что уж тогда-то я смогу делать все, что захочу!

Но в глубине души я и сам не переставал размышлять о том, чем бы мне на самом деле хотелось заняться. Однажды я разговаривал по телефону с Эваном, американцем, занимавшимся интернет-рекламой. Он сказал, что после аукциона, когда я приеду в Лос-Анджелес, мы вместе попрыгаем с парашютом и он покажет мне, что интересного может предложить его родной город.

– Отлично, – отозвался я, – но я полагаю, что все будет зависеть от того, как у меня сложится с финансами и где я в это время буду работать.

– Работать? – переспросил Эван. – Нет-нет-нет! Ты не понял! Это твой шанс больше никогда в жизни не работать!

– Ну, мне, конечно, нравится ход твоей мысли, Эван, – отозвался я, – но я понятия не имею, о чем ты говоришь! Как я смогу это сделать?

– Тебе надо всего-навсего разработать проект-продолжение. Что-то такое, что будет основано на Интернете, будет необычным и интересным и, кроме того, станет логическим продолжением того, чем ты занимаешься сейчас. А самое главное – вот он, будущий источник твоих доходов, с этим должен быть связан договор на книгу!

– Ага. Звучит отлично. Ну и что же это такое? – спросил я.

– Понятия не имею, это уж тебе решать, приятель! – рассмеялся Эван.

– Хм-м, ладно, я над этим подумаю…

Совет Эвана занимал мои мысли весь следующий месяц. Репортеры продолжали спрашивать меня в интервью, что я планирую делать дальше или куда я собираюсь отправиться, и я всегда отвечал, что на самом деле пока не знаю. Единственное, что я знал, – это что я хочу путешествовать.

Однажды на веб-сайте ALife4Sale один из участников форума под ником «Тесс» спросил, есть ли у меня какой-нибудь «жизненный список» – набор важных для меня целей. У меня действительно где-то валялся такой список, который я составил несколькими годами раньше.

Вскоре после того как я безуспешно перерыл весь дом в поисках старого списка, мы с Мел проводили вечер вместе у нее дома. Допили первую бутылку вина и приближались к середине второй. Я явственно помнил многие цели, которые внес в свой изначальный список, и с энтузиазмом стал рассказывать ей о том, что я еще хочу повидать и чем не прочь заняться. По моим оценкам, из всего списка в 100 целей, которых я хотел достичь в своей жизни, за пять лет, прошедших с тех пор как я этот список составил, мне удалось вычеркнуть из него пять, от силы шесть из них. Это определенно никуда не годится. Если я продолжу развивать достижения в том же темпе, то в один не прекрасный день умру, не выполнив бо́льшей части своего списка пожеланий.

И вот, одной внезапной вспышкой полупьяного вдохновения ко мне явилась идея. Как только я продам свою жизнь, я примусь за достижение всех тех целей, которые есть в моем списке! Я заново перепишу список из 100 целей и отведу для себя определенный лимит времени на их осуществление. Вот так, почти полностью сформированная, появилась идея для следующих двух лет моей жизни – 100 целей за 100 недель.

Как только эта мысль промелькнула в моем не вполне трезвом разуме, я подумал: «Вот оно!» Такая идея идеально отвечала критериям Эвана, к тому же процесс ее воплощения должен был получиться весьма волнующим. Я тут же понял, что именно этим и намерен заниматься дальше. Вот будущее, в которое можно действительно смотреть с оптимизмом и нетерпением.

Однако я в своем воодушевлении не обратил внимания на сокрушенный взгляд Мел, и теперь, когда я вспоминаю тот случай, могу только представить себе, какую боль я ей причинил.

Мел, как всегда, поддерживала и поощряла меня. Она с головой погрузилась в создание нового веб-сайта, составление списка целей, разработку опций поиска, оформление блога, фото– и видеостраниц и многого другого.

Добавляя пояснительные тексты к каждой из целей, в которых я рассказывал и о причинах, стоящих за моим выбором, я все больше увлекался и сосредоточивался на стремлении сделать все это реальностью.

Сколько я себя помню, я всегда ставил себе цели, даже когда еще не полностью понимал важность их постановки.

Помню, в ранней юности я смотрел документальный фильм о писателе Эрнесте Хемингуэе, родившемся в 1899 году. Он жил полной жизнью, переезжая с места на место, по нескольку лет задерживаясь в разных городах, чтобы писать о них, а затем двигался дальше. Под впечатлением поездок в Испанию в 1926 году он написал свой первый роман «И восходит солнце». Когда документальная лента добралась до этой части его жизни, в нее было включено немало кадров, запечатлевших бег с быками в Памплоне. Я отчетливо помню, как сидел и смотрел на людей, которые мчались, как безумные, по улицам, а за ними с топотом бежали быки, и думал про себя: «Однажды и я это сделаю!»

Когда я сказал об этом своим родителям, они только улыбнулись и пожелали мне удачи. Они всегда поддерживали все идеи, которые приходили в голову нам с братом, но вряд ли они всерьез думали, что я когда-нибудь осуществлю это свое желание.

Начиная собирать воедино свой список из 100 целей, включая в него предприятия, которыми мне всегда хотелось заняться, и места, где мне всегда хотелось побывать, я вспомнил тот эпизод, случившийся, наверное, лет 30 назад. Разумеется, в списке, который я начал составлять, бег с быками в Памплоне оказался под номером один!

Было немало и других замыслов, которые я всегда хотел осуществить, но никак не мог выкроить на них время и приступить к делу. Пришла пора это исправить. Как только я все продам, меня уже ничто не будет связывать, а от продажи, надеюсь, я получу немало наличных. Список моих целей начал расти…