Читать книгу Vip-зал - Йенс Лапидус - Страница 6

Черная комната.

Тедди сел в постели и пошарил рукой в поисках выключателя.

На него со стены таращился Аль Пачино – с плаката к фильму «Лицо со шрамом».

Тони Монтана сидел с золотыми часами на запястье и бокалом виски на столе. У него красотка-жена, и дела идут хорошо, и все равно щеки ввалились даже больше, чем у отца Тедди после смерти матери.

Чернота во взгляде Монтаны переливалась за края фото, и Тедди чувствовал ее даже во мраке комнаты. Это была не та знаменитая сцена с горой кокаина на столе, где Монтана, опустившийся и развращенный, погружал лицо в порошок. Кадр на плакате сделан раньше. Когда Монтана еще был на вершине своей наркокарьеры, но уже тогда им завладела ночь.

На полке стояли две фотографии в рамках. На одной – Линда в голубом платье, в день окончания школы, счастливая. Тедди вспомнил, как потом они праздновали это событие дома у отца. Через год родился Никола, и тогда отец уже не был так доволен. Ведь Линда должна была учиться в университете или институте.

На второй фотографии вся семья целиком. Мать, отец, Линда, Дарко и он сам. Фото сделали в Белграде, когда они еще были детьми. На заднем плане каменная стена с огромным фиолетовым рододендроном, которому, похоже, лет сто. Тедди тогда исполнилось одиннадцать, и все же он отлично помнил то лето. Каждый вечер он, Дарко и отец шли в «Кафе Библиотека», а мама и Линда занимались своими делами.

Отец ел говяжий салат со сладким луком и беспрестанно курил местные сигареты «Дрина».

Они болтали о книгах, футболе и еде, и лицо отца, когда он смотрел на них, светилось теплотой. Тедди всмотрелся в лицо отца на фото. Скоро идти к нему.

Но сейчас нужно снова заснуть.

Ночь всегда была его другом.

Раньше.

В ближайшее время ему потребуется поправить финансовые дела. Двадцати восьми тысяч крон и двух золотых цепей не хватит даже на половину необходимого. Новые права – теория, вождение и сам экзамен поглотят весь его небольшой резерв быстрее, чем он успеет сказать слово «деньги». Прежде всего ему нужно найти себе жилье, и пока не найдет, надо убедить Линду разделить с ним плату за дом.

На подаренную карту он сможет купить рюкзак и пару зимних ботинок.

Все остальное, что у него сейчас было, одолженное. Проклятье, даже трусы на нем чужие, а те три пары, что он получил от Линды, лежали в стирке.

Он вспомнил вчерашнюю беседу с Деяном.

– Как насчет огнестрела? – спросил Деян, когда они вдвоем сидели в кафе в Седермальме. Тедди набрал воздуха. Деян был с ним со старшей школы. Если он остался таким же, как и до срока Тедди, то он хороший друг. Верный и страшно забавный. Но не только веселый, а и ужасно нестабильный.

– Я больше не стреляю.

Деян удивился:

– Потому что не держал в руках пушку восемь лет? Думаешь, что отвык?

– Нет, я никогда не отвыкну, ты знаешь. Но я с этим завязал. С оружием.

– Но как у тебя с подготовкой? Ты справишься, когда понадобится, так сказать, телесный контакт?

– Этим я тоже больше не занимаюсь.

Деян отклонился назад и помолчал немного. Двигался он медленно, поворачивая голову туда-сюда, как сонный динозавр.

Шарф в клетку «Берберри» свисал вокруг шеи, и воротник футболки поднят, как обычно.

– А права, как с ними дела?

– Их забрали, когда я сел. Но я хочу поскорее получить новые.

– Что за хрень-то? Не стреляешь, рук не пачкаешь, даже машину не водишь. Тедди, скажи мне, что ты вообще можешь делать?

– Я чертовски хорошо делаю садовую мебель.

Деян поднял бровь.

– В последнее время я в плотницком цехе работал, и в Халле, и в Эстерокре. Я не шучу. Скамейки, табуреты, скворечники. Я сделал семь из четырнадцати лавок, которые сейчас стоят в Хелласгордене – ну ты знаешь, в летнем клубе.

Деян отхлебнул своей «Колы Зеро». Раньше он предпочитал «Колу Лайт» – но смысл был один и тот же: держать в норме сахар в крови.

Деян прекрасно понимал, что скопилась куча проблем. Судебный пристав уже нудел насчет старых долгов «в общем и частном». «Белые» деньги будут сниматься со счета Тедди в максимальном объеме. Независимо от того, какая у него будет работа, жить ему придется на минимум, пока всякое желание работать вообще не пропадет. Но были и более опасные вещи. Вчера Линда дала ему клочок бумаги с телефонным номером. Похоже, кто-то звонил ему, кто – она не знала.

Он набрал номер.

– Да, – ответили на том конце.

Ему показалось, что он узнал голос.

– Привет, это Тедди, и кто-то звонил мне с этого номера.

– А, да, это ты. Хорошо, что позвонил. До нас дошли слухи, что ты вышел. А я-то думал, ты раньше следующего года не откинешься.

Голос звучал тягуче, собеседник говорил медленно, но невнятно, как спортсмен-борец на пресс-конференции.

– Я на свободе. С кем я говорю?

– Да это же Морган. Ты ведь меня помнишь? Могге Викинг, «толстый лорд» из кемпинга. Типа привет?

Тедди понял, в чем дело. Морган Эстлинг. Этот хмырь жил в кемпинге в Сульвалле тогда, восемь лет назад, и прославился благодаря своей неуправляемости.

Если руки Могге ничем не заняты – сморканием, почесыванием, мобильником, – он легко выходит из себя и узды на него не найти.

Время от времени к нему обращались, если требовалось вытрясти из кого-то долг или ввезти кого-нибудь в страну. По понятиям, он был шестеркой, парнем, над которым остальные ржали. Но с одним козырем – почти буквально…. Раз в неделю Могге Викинг играл в карты в клубе «Крукан» с Робертом Хильстремом. А Роберт Хильстрем – это тебе не баран начхал.

Хильстрем занимался махинациями с «Мальборо», а сейчас, по слухам, он перешел на электронику. Импорт миллионных партий сигарет из «дешевых» стран, извне Европы разным компаниям, где в качестве подставных хозяев держали каких-нибудь нищих алкашей, а склады внезапно возгорались, обворовывались, затапливались или как-то уничтожались… Смысл – за сигареты не приходится платить акцизный налог, а иногда фирма даже получала страховые выплаты.

Все, кто был в теме, знали, что эти сигареты продаются в каждом втором ларьке Центральной Швеции. На зоне поговаривали, что Хильстрем ворочил сотнями миллионов.

Тедди об этом слышал и всегда старался в теме: как раз перед тем, как туда попасть, он нашел Хильстрему курьера.

– Знаешь этого, Йонни Ульссона, помнишь его? Этого прыщавого мерзавца?

– Да, помню. Что с ним?

Тедди догадывался, к чему тот ведет, и ему это не нравилось.

– Его посадили пару лет назад.

– Пару лет? Это было шесть-семь лет назад. Разве нет?

– Ну да, и это ты нам его сосватал. Ему дали три года за посредничество в налоговых аферах.

– Я вам его нашел за три года до этого, да. Что тебе на самом-то деле нужно?

– Он нас всех сдал, семерых парней закрыли. Даже меня. Ты знал? Я год отмотал из-за твоего долбаного Йонни Ульссона.

Тедди слышал об этом, но руки еще не дошли разобраться.

– Так чего ты хочешь?

– Ничего я не хочу, я уже перебесился, но у других есть кое-какие мнения по этому поводу. Это-то ты одупляешь?

У Тедди не было проблем с пониманием. Понятия он знал. Йонни Ульссон, которого он, Тедди, им устроил, сел и к тому же прошляпил двести тысяч Хильстремовых денег, когда его взяли. Но сдача остальных была в сто раз хуже. Кому-то придется теперь за это отвечать. Так, по крайней мере, думал хозяин Могге Викинга.

Тедди глубоко вздохнул.

– Придется вам смириться. Это все в прошлом. Передай ему это. Пусть просто забудет.

Но глубоко внутри он уже понял, к чему все шло. Могге Викинг не позвонил бы, если бы Хильстрем не был настроен серьезно.

Король Мальборо определенно хотел свои бабки обратно, двести тысяч крон. И еще наказать стукача и тех, кто стукача нанял.

Могге был спокоен.

– Расслабься, Тедди. Я просто говорю, что кому-то придется отвечать. И если кто-то этого не сделает, для кого-то это закончится печально. Это ты тоже понимаешь.

Тедди попытался успокоиться.

Это было невозможно.

* * *

«Порше Каррера 911 Турбо». Чашевидные кресла, PCM[3], все обтянуто красной кожей – рукоятки, руль и даже ручник. Пять круглых датчиков на приборной панели – идеально воплощенная неоклассика.

Дорога в аэропорт: он и Стефани.

Все ее семейство отправляется на Маврикий праздновать папашино шестидесятилетие.

Стеффи об этой поездочке несколько недель болтала не прекращая.

Филип уже понял, что речь идет о Суперлюксе с большой буквы «С» – даже если бы он предпочел поменьше об этом слышать.

Не какой-то там средний отельчик. «Фор Сизонс», «Анаита Гарден Ройял Резиденс Вилла», полторы тысячи квадратных метров, собственный пейзажный бассейн и тропический сад, отдельная ванная при каждой спальне и панорамный вид на лагуну. Третье место в списке элитных апартаментов по версии «Conde Nast». Конечно, все включено, да. И главное – личный мажордом.

Стефани захлопала в ладоши от восторга, когда ее мать позвонила с этой новостью. Шезлонги – на пляж, шампанское – на лед, высылайте педикюршу – Анаита, вот и я!

Абсурд: она две недели мазалась автозагаром, чтобы не выглядеть бледной на своих югах.

Сегодня они ночевали у Стефани, она хотела упаковать последние вещи. Эту квартиру на Коммандорсгатан она получила от родителей четыре месяца назад, на двадцатилетие. Пару раз в неделю они оставались друг у друга на ночь, чаще у него. Но он не мог звать ее часто, это слишком неудобно – по разным причинам.

Таблетки, соломинки, телефонные номера и прочие вещи, которые придется прятать.

– Мне взять этот купальник, или вот этот, или тот? И еще этот от «We Are Handsome» крутой, правда? – спрашивала она у Филипа, который развалился в ее постели и старался подавить беспокойство. Он только что уединился в туалете, чтобы проглотить две таблетки «Золофта», а сейчас вяло просматривал «Безумцев».

Трасса Е4 в это время почти свободна. На часах полвосьмого вечера. Час пик давно прошел.

Дорога под колесами тихо шелестела. Вообще-то, не стоило тут ехать зимой, резина быстро износится. С другой стороны, если у вас самый лучший «Порше» из тех, что не носятся по гоночным трассам, то вам, конечно, хотелось бы ездить на нем в любое время года.

– А я вчера была у Рольфа, – сказала Стефани, которой определенно хотелось перевести беседу на себя любимую.

У нее были светлые волосы с мелированием, она их собирала в гульку на макушке, кроме праздников, вечеринок и семейных посиделок, вот тогда она битый час истязала их феном, чтобы уложить волнами, как у Блейк Лайвли[4]. Четыре-пять раз в неделю она ходила в дорогой фитнес-клуб и подумывала о том, чтобы стать тренером – так она сама говорила.

Его беспокоил ноготь на указательном пальце, он обломился с одной стороны. Его надо подпилить, когда он вернется в город.

– Мы много говорили о Маврикии, мы об этом все последнее время говорили. Он спросил, что я чувствую, ведь уже пора ехать. Может быть, раз в жизни получится поговорить с мамой. Ну, я имею в виду по-настоящему поговорить, понимаешь?

Филип притворился, что сосредоточен на дороге. На самом деле он водил большим пальцем по этому дурацкому ногтю.

– Надеюсь, что получится.

– Знаешь, с тех пор как я переехала, мы очень мало разговариваем. Я звоню, чтобы рассказать об экзаменах или спросить, не хочет ли она посмотреть на новую коллекцию Ральфа Лорена, а она: «Да-да, поговори теперь с папой». Не знаю, что случилось. Папе что, интересно обсуждать моду? Рольф говорит, что мне пора «опериться» и стать самостоятельной. Он считает, мне нужно заняться остеопатией.

Филип свернул к аэропорту.

Он высадил Стеффи у входа, взял тележку и нагрузил ее вещами. К стойкам он не пошел. Ему не хотелось встречаться с ее родителями, и он сбежал под предлогом штрафа за парковку.

Он думал об утреннем проекте. Презентация от компании, выдающей потребительские кредиты, ему предлагали вложиться. Они давали ссуды частным лицам, в основном через смс, без поручительств, краткосрочно. Взять пять тысяч крон на две недели стоило еще тысячу крон, и так далее. В год набегало до пятисот процентов.

Эта контора называлась «Кэш Финанс». Они получали отличную выручку, а клиентская база стабильно увеличивалась. Но для роста им нужен был капитал.

Нужно еще раз посмотреть на баланс и риски кредитных издержек. Возможно, и Яна удастся привлечь, только надо проверить, как обстоят дела с его последним проектом в «Флюксовент».

Ян был чертовски хорошим теоретиком, но не практиком. Он транжирил деньги на ревизоров, адвокатов и прочих консультантов просто потому, что совершенно не занимался практической стороной вопроса. В тех трех сделках, которые Филип заключил вместе с Яном, ему приходилось выполнять роль мамаши-наседки. Ян даже не знал, как поменять состав правления для налоговой. Иногда Филип спрашивал себя, до чего Ян может дойти такими темпами.

Он вспомнил вчерашний бранч.

В модный ресторане при отеле «Дипломат» всегда полно деловых людей.

Идеальное место для наблюдения, нетворкинга, завязывания полезных контактов.

Здесь они обычно и встречались.

Стулья массивные, мягкие, скорее даже маленькие кресла. Большие окна с видом на набережную. Дядьки в твидовых пальто и галстуках с маленькими таксами на руках, русские туристы в огромных шубах, и толпами проходящие мимо крашеные блондиночки с дулями на головах.

На столе: трехъярусная этажерка со свежими булочками, взбитым кремом и джемом. Яйца «Бенедикт», блины с икрой ряпушки, бекон и колбаса чорисо. И еще вазочка с чем-то, что напоминало пушистые зеленые мячики для гольфа, а на самом деле было дорогими цветами.

Лолло пристально на его смотрела, пока он отодвигал кресло и садился. Филип надеялся, что его вид не кричал о жестоком похмелье.

– Эй, сегодня не Хэллоуин.

Филип промолчал, только помахал официантке. Это же бранч для парней, традиция. Если кто-то приводит с собой девушку, это всегда портит атмосферу. Хотя Лолло, в общем-то, клевая, он ее знает еще со школы, так что с ее присутствием можно смириться.

Филип потянулся к ней, чтобы чмокнуть в щеку. Она демонстративно отвернулась, избегая его дыхания.

– Ну-ну, я уж, по крайней мере, выгляжу лучше, чем чудище вон там, в углу, – он указал на Яна.

Ян приподнял бокал. Платиновые запонки в форме узлов блеснули в солнечном свете.

– Я тоже рад тебя видеть, Филип. Всегда пожалуйста.

Рядом с Яном сидел Карл Левеншельд, вместе с которым Филип летом ездил в Нью-Йорк. Тогда они намеревались встретиться с несколькими инвесторами, в основном евреями, и двумя парнями с Западного побережья, из Силиконовой долины. Но в основном пили и гуляли: «Ритц» – хороший отель со всевозможными услугами.

Заработали они на других делах, уже когда вернулись домой.

Рядом с Карлом был Аксель Нильссон, его родители дружили с родителями Филипа. Кроме того, тут же были еще четыре парня, с которыми он давно знаком.

Филип заказал капучино и коктейль «Мимоза».

Ян допил свою «Кровавую Мэри» и поставил бокал на стол. Два пустых бокала уже стояли перед ним.

– Я сижу с пустыми стаканами уже минут двадцать. Здесь, похоже, не забирают посуду.

– И?

– Знаешь, о чем это говорит?

Филип покачал головой:

– Что здесь экономят на персонале?

– Я считаю, что единственное место, где днем можно выпить со вкусом, это Лондон или Нью-Йорк, а здесь одни тошниловки.

Через два часа после того, как он высадил Стеффи у аэропорта, он все еще не мог успокоиться. Он пытался посмотреть телевизор. По всем каналам одно и то же – шоу типа «Найди свою любовь». «Найди самого большого идиота» – чем не идея для новой программы?

Он залез в Интернет, проглядел несколько сайтов о потребительских кредитах, конкурентов «Кэш Финанс». Еще немного разобрал разные рабочие дела: расчеты, письма, отчеты. Он все жал и жал на клавиши. Впихнул в себя одну таблетку. И снова: «Золофт», верный друг.

Филип открыл холодильник и взял бутылку «Ред Булла».

Надо перестать думать. Так нельзя. Он дергался. Одинокий. Забытый. На самом деле всем на него наплевать. Никому он сам по себе не нужен. В голове снова всплыли мрачные воспоминания. Крик. Боль в животе. Крепко зажмуренные глаза.

Филип вытряхнул из баночки еще таблетки и проглотил их, запив последними каплями сладковатого энергетика.

Он походил туда-сюда, посмотрел в окно. Взял мобильник. Отправил Яну эсэмэску: «Не мог бы ты посмотреть на мой проект? Фирма называется «Кэш Финанс». Посмотрел их отчет, нереальная прибыль».

Потом снова вспомнил о проблемах с Яном. Пару недель назад он сказал, что ему придется нанять помощника, чтобы разобраться с налогами в его шведском холдинге. Надо всего лишь вписать в анкету какие-то цифры и отправить на сайт банка, но Яну это было не под силу.

Филип лег в кровать, но сразу встал и опустил жалюзи. Снова лег. Свернулся калачиком. Он ждал, пока антидепрессанты подействуют. Ждал какого-то покоя.

Раздался звонок в дверь.

Странно, обычно ему сначала звонят на мобильный.

Он вылез из-под одеяла. Открыл дверь.

На площадке было темно.

Он заметил несколько человек, но не смог их внимательнее рассмотреть.

Их лица чем-то закрыты. С узкими прорезями для глаз. С крохотными дырками для дыхания.

Человек, стоящий впереди, шагнул к Филипу. Он не успел понять, что случилось.

Ему что-то натянули на голову – тряпку или мешок.

У Филипа перехватило дыхание. Стало темно. Он хотел стащить тряпку с головы.

Кто-то держал его за руки.

Он изворачивался, стараясь вырваться.

Кто-то обхватил его за туловище.

Его повалили на пол.

Они снова его побьют? Это те же люди?

Он почувствовал, как руки притянули одну к другой. Они чем-то обвязали вокруг запястий, стало больно. Он сопротивлялся. Но было уже поздно.

Он не мог больше пошевелить руками.

Он лежал в ожидании ударов и пинков.

– Какого черта вам надо? – взвыл Филип.

Молчание.

Кто-то потянул его за ноги, он ощутил, как их тоже скрутили.

– Чего вы хотите?

Тишина. Тьма навалилась на него. Но ни ударов. Ни пинков.

Он слышал свое учащенное дыхание. В мешке было влажно.