Читать книгу Ученик убийцы - Йон Колфер - Страница 6

Бэдфорд-сквер. Блумсбери. Лондон. 1898

Альберт Гаррик негромко мурлыкал себе под нос бесхитростную колыбельную. Когда-то он выучил ее, сиживая на коленях у ирландки, которая вынянчила едва ли не половину обитателей Олд-Найчола[7]. Если Гаррик и хранил в своей душе хоть одну непреложную истину, твердую и несгибаемую, как стальной стержень, то эта истина гласила: никогда-никогда он не вернется на Олд-Найчол, даже на час, даже спасаясь от свирепой облавы.

– Лучше висеть в петле, чем вернуться в эту выгребную яму, – клялся он себе сквозь стиснутые зубы.

Надо признать, в данном случае слова «выгребная яма» отнюдь не были преувеличением. Трущобы Олд-Найчола были отгорожены от других кварталов широкой сточной канавой. Великий пожар[8] пощадил их, но с тех пор это обиталище беднейших отбросов Лондона так ни разу и не подновлялось. Настоящая выгребная яма, иначе не скажешь. Грязная гниющая канава, где облезлые хибары перемежались кучами отбросов, и где самый воздух был пропитан едкой вонью заводской копоти и пронзительными воплями вечно голодных младенцев.

Ад на земле.

Альберт Гаррик продолжал мурлыкать. Слова будто сами собой всплывали из темных теней прошлого, и убийца негромко напевал их мягким приятным тенором:

Гаррик хмуро ухмыльнулся. Эта песенка напоминала о холере, что едва ли было подходящим сюжетом для колыбельной: вместо того чтобы убаюкивать, она только возбуждала детские страхи, и Гаррику редко удавалось заснуть под нее. Почти вся семья Гаррика – девять человек – полегла во время эпидемии. Болезнь непременно прибрала бы и его самого, если бы не сообразительный папаша, который однажды ночью в темном переулке перерезал горло уборщику из «Театра Адельфи» и явился утром затребовать его место. Конечно, уборщик был папашиным приятелем, но речь ведь шла о жизни и смерти, а Темза и так битком набита телами лучших друзей. Редкий прилив обходился без того, чтобы к побережью Баттерси не прибило очередной труп чьего-нибудь доброго приятеля.

Больше года отец и сын ночевали в потайной каморке позади гримерок Адельфи, покуда не смогли позволить себе перебраться подальше от Олд-Найчола.

Гаррик встал коленями на искусной работы коврик с вышитой на нем геральдической лилией, прогоняя ненавистные воспоминания и сосредотачиваясь на более насущных делах. Он аккуратно выложил на коврик свои ножи, остриями к центральному лепестку вышитого цветка. Всего шесть клинков, от тонкого стилета и широкого кинжала до четырехгранных метательных ножей-сюрикенов. Однако самым любимым у Гаррика был зазубренный рыбный нож, который он хранил под подушкой с самого детства.

Он любовно погладил его деревянную рукоятку. Можно было смело сказать, не погрешив против истины, что Гаррику этот нож был дороже, чем любой человек из его окружения. Однажды фокусник подверг себя серьезному риску попасться, когда непозволительно долго задержался у трупа очередной жертвы, вызволяя нож из месива кровавых внутренностей.

«Но я готов пожертвовать даже тобой ради сладкого вкуса магии, – признался он ножу. – Не медля ни секунды, с великой радостью».

Гаррик не сомневался: после того как тот волшебник вернулся к своим в виде хладного трупа, сюда непременно кто-нибудь явится. Старик так и сказал: «если вы причините мне вред, сюда придут люди, чтобы убедиться, что вы не выведали моих секретов». И Гаррик верил, что тот говорил правду. Секреты старика совершенно точно были волшебными, и люди, конечно, придут, потому что магия – это сила, а сила – это знание. И тот, кто управляет знанием, управляет миром. Знание – слишком опасная штука, чтобы позволить ему болтаться просто так, а значит, люди придут за ним.

Из широкой каминной трубы, громко хлопая крыльями, вылетела стайка летучих мышей.

Может, они что-то почувствовали? Может, великий момент приближается?

«Явитесь же, боги магии. Явитесь и встретьтесь со сталью Гаррика, и тогда мы посмотрим, сумеете ли вы умереть как мужчины».

Гаррик снова спрятал свои клинки в карманы и растворился в густой тени за старинными часами.

Когда путешественник во времени появляется из червоточины и квантовая пена начинает застывать, он испытывает быстро забываемое ощущение поразительной ясности и полного единения с мирозданием.

«Все хорошо, прекрасная маркиза, – как саркастически сказал об этом моменте Чарльз Смарт в своей знаменитой речи в Колумбийском университете во время лекционного турне по Соединенным Штатам. – Когда все те крохотные виртуальные частицы аннигилируют, человек буквально растворяется во Вселенной».

Разумеется, это всего лишь субъективные ощущения, связанные с квант-слиянием – еще один термин, созданный профессором Смартом. Нет и не может быть никаких доказательств того краткого чувства космического единства, которое быстро рассеивается и почти сразу же забывается. И все же профессор Смарт был прав: буддистская «нирвана» в самом деле существует, и каждый член аварийной бригады испытал ее, когда его тело наконец вернулось в твердое состояние и замерло в состоянии мгновенного невыразимого восторга, как ребенок, впервые увидевший фейерверк.

Окутанная оранжевой дымкой команда стояла на кровати, которую Чарльз Смарт приспособил в качестве посадочной площадки для прибывающих из временно́го портала. Затем оранжевое свечение втянулось обратно в червоточину, которая парила позади них зависшим в воздухе бриллиантом.

– Эй, – заговорил тот, кто определенно был среди них за главного, с небрежно опущенным арбалетом. – Теперь, парни, вы увидели, что общего между Эйнштейном и Даффи Даком? Этот утенок знал, о чем толковал.

Им предстояли бы еще секунд восемь или около того всеобъемлющей космической мудрости, если бы Гаррик интуитивно не догадался, что судьба вряд ли подарит ему еще один такой же великолепный шанс. Он ринулся в атаку, как смертоносный вихрь, метнувшись из своего укрытия к кровати под балдахином, где стояли его недруги, безвольные, как скот на бойне.

«Ну же, мальчики, пора браться за луки», – подумал он.

Появление Гаррика, вскочившего на кровать, мгновенно разрушило атмосферу эйфории, и команда тут же перешла в состояние боевой готовности – все, кроме Смарта, который все еще полностью не восстановился из квантовых частиц, отчего его руки и ноги колебались и подрагивали, как под водой.

Судя по брызнувшей алой крови, первый же удар Гаррика достиг цели. Убийца беспокоился было, что его клинок может наткнуться на какие-либо защитные доспехи, но, хотя непривычный с виду костюм пришельца был изготовлен из очень прочного материала, тот не смог противостоять хищной остроте верного рыбного ножа. Мужчина, болтавший об утках, рухнул на простыни, захлебываясь кровью. Второй одетый в черное пришелец сблизил кулаки в боксерской стойке и молниеносным хуком ударил Гаррика в солнечное сплетение.

Убийца хрипло рыкнул – от удивления, не от боли. Эти черные демоны были быстры, но все же не волшебно быстры, а для того чтобы пробить сухощавую мускулатуру Гаррика, требовалось куда больше, чем обычная бойцовская сноровка.

Гаррик изучал множество разновидностей рукопашного боя, от корнуольской борьбы до окинавского карате, и из каждой выбирал то, что подходило именно ему. Эти навыки он развивал с помощью своей врожденной особенности: исключительной ловкости рук. Его стиль нельзя было распознать по внешним признакам, и против него не было защиты, ибо Гаррик был единственным мастером этого уникального стиля, и он же был его единственным последователем.

Применив свое мастерство, фокусник ухватил лезвие поперек левой ладонью. Второй человек в черном проследил за этим движением поворотом головы, но упустил из виду метательный клинок, который невесть откуда возник в правой руке Гаррика, словно вынырнув из его собственных вен.

Когда человек в черном заметил краем глаза смертоносный блеск клинка, тот уже начал свой стремительный полет к цели. Не во второго человека – в третьего, в то время как второго отвлекала левая рука Гаррика, сжимавшая рыбный нож.

Второй слишком поздно заметил опасность и едва успел увидеть, как метательный клинок вонзился в грудь его товарища, прежде чем коварный рыбный нож рассек его собственную яремную вену.

«Сколько крови, – подумал Гаррик. – Целый океан крови».

Трое из аварийной бригады были повержены. Четвертый решил, что лучше атаковать, чем быть прирезанным на месте. Он был настоящим профессионалом, прославившимся в ФБР тем, что однажды во время драки в одном из баров Вегаса уложил на пол чемпиона мира по боксу. Он выбросил правый кулак молниеносным кроссом, который свалил бы даже слона, и мысленно наметил следующие три удара.

Они ему не понадобились. Гаррик поднырнул мужчине под локоть, перекатил его через собственную спину и принял на острие тюремного ножа. Агент умер не мгновенно, но долго мучиться ему не пришлось.

Оставался один, последний – тот самый, окутанный волшебным сиянием. Человек, обладающий истинным могуществом. У Гаррика от предвкушения потекли слюнки.

Как же украсть эту магию? Как она работает? Может быть, надо знать особое заклинание? Или они пользуются пентаграммами? Все, что Гаррик перепробовал в свое время, чтобы высосать из магического эфира хоть искорку волшебной силы, теперь выглядело не более чем дешевыми фокусами. Свечи, травы, жертвоприношение животных… Он барахтался во тьме, как неразумное дитя, а сейчас его глазам предстало истинное могущество. И он получит его… если сможет.

Гаррик убрал нож в карман и погрузил ледяные пальцы в оранжевое свечение, пока не нащупал шею поверженного человека. Сухожилия выглядели крепкими, как стальные тросы, но на ощупь оказались мягче масла. Гаррик увидел, как его собственные пальцы словно слились с плотью пришельца, и вслед за этим телесным слиянием случилось взаимопроникновение душ.

«Я знаю этого человека, – нахлынуло на него осознание. – И он знает меня».

Свободной рукой Гаррик сорвал с него маску, чтобы потребовать знания, которого не смог отыскать собственным разумом.

– Скажи, как ты заполучил магию, – сказал он. – Открой мне свои секреты!

Пришелец, похоже, пребывал в помраченном сознании: он смотрел, но не видел, таращась в пространство мутным, блуждающим взглядом. Гаррику доводилось видеть такой взгляд у солдат, только что очнувшихся после хлороформного наркоза.

«Я знаю тебя, Альберт Гаррик, – явственно сказал человек, хотя его губы не двигались. – И я знаю, кто ты есть».

Слушая мысли Феликса Смарта, Гаррик ощущал поразительное единение с этим человеком. Как будто вся жизнь Смарта сжалась в одну горькую пилюлю, которая теперь проталкивалась в его горло. В его мозгу вспыхивали воспоминания, еще более живые и яркие, чем его собственные. Он чувствовал вкус крови и пота, чуял запах пороха и гниющей плоти, и в то же время извлекал наружу все собственные постыдные тайны и сожаления, в которых он никогда и никому не посмел бы признаться.

«Это и есть магия, – осознал он с восторгом, хотя его прошлое мерзким червем копошилось в его внутренностях. – Видеть и знать».

– Отдай ее мне, – сказал он, крепче стискивая шею мужчины. – Она нужна мне, слышишь?

– Они отправили тебя в Афганистан, – с хрипом выдавил из себя пришелец.

Гаррик был так поражен этими словами, что поддался интересу.

– Немногие знают об этом, шотландец. Я вступил в армию, убил свою долю врагов и вернулся домой героем. – Гаррик затряс головой, прогоняя оранжевого чужака из собственного сознания. – И поменьше болтай, если только не собираешься раскрыть мне свою тайну.

Пришелец прикрыл глаза, как показалось Гаррику, с горечью.

– Я не могу. И я знаю, что ты собираешься сделать, так что…

Его рука потянулась к красной кнопке на поясе, и Гаррик перехватил ее, вцепившись в запястье мужчины.

Квантовый контур замкнулся, и теперь обмен информацией пошел на всех уровнях сразу. Знания, тайны, сама сущность бытия – все это мелькало с быстротой молнии между сцепившимися в лютом поединке мужчинами. Гаррику приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы не потерять самого себя в этом вихре информации. Он видел и понимал все, все на свете, от амеб до микроволн. Он осознавал самого себя как комок трепещущих нейронов и ясно понимал, как они действуют. Он объял единым взглядом и обратную сторону Луны, и Землю под властью динозавров, и компьютеры размером со спичечный коробок, и ученого-шотландца, и девчонку шауни, и парнишку Райли.

«Райли», – подумал он, и эта мысль тут же ускользнула от него в квантовую пену. Он дернул головой, не желая отпускать ее, и шотландец тут же воспользовался его мгновенной утратой внимания, чтобы нажать красную кнопку на ремне.

Гаррик почувствовал смещение ртути, почуял запах взрывчатки и понял, что есть только один способ попытаться избежать смерти. Он с силой ударил Феликса Смарта в обмякшее горло и, не разжимая хватки, метнулся к крохотному пульсирующему кругу света на разгромленной кровати.

Казалось невероятным, чтобы двое взрослых мужчин могли вместиться в столь крохотное пространство, но червоточина, представляющая собой чистую физику, исправно сработала, распылив сражающуюся пару на атомы в тот самый миг, когда бомба в костюме взорвалась.

Чарльз Смарт, крестный отец путешествий во времени, рассуждал в своей знаменитой лекции в Колумбийском университете о том, что, если в квантовом потоке возникнет спонтанный энергетический сдвиг, это может оказать на путешественников во времени самый невероятный эффект. Теоретически, в результате такого воздействия может возникнуть существо, наделенное удивительными способностями, которых человечество не смогло достигнуть путем нормальной эволюции. То есть, по его словам, Кларк Кент мог на самом деле стать Суперменом.

В мир могли явиться настоящие супергерои.

Или суперзлодеи.

Бэдфорд-сквер. Блумсбери. Лондон. Сейчас

Шеви Савано воткнула пульт Чарльза Смарта в причудливую зубчатую прорезь гнезда на боку старомодного компьютера в подвале, где стоял модуль.

На экране появилась надпись:

ИДЕТ ПРОГРЕВАНИЕ

Прогревание? Это что, ксерокс, что ли?

Альт-тех, одно из любимых словечек Феликса. То есть альтернативная технология. Обычно он называл этим словом какой-нибудь ветхий аппарат, который никогда не работал как следует.

Прогревание, значит. Наверное, дальше эта штука потребует прибавить газу.

Внезапно на экране засветилось меню. Экранчик был маленький, выпуклый. Наверное.

«Ладно, я догадываюсь, что ни «Эппл», ни «Майкрософт» не в состоянии контролировать прошлое», – подумала она с ухмылкой.

Похоже, в этом пульте управления временем содержалось действительно все. Полная история проекта, включая предыдущие временные скачки, личные файлы, размещение транспортировочных аппаратов и, разумеется, видеодневник профессора Смарта.

Двигая самой настоящей деревянной мышкой, Шеви отобрала наиболее недавние записи и промотала их до последней пары минут.

Картинка была очень зернистая, с почти неразличимыми из-за темноты цветами, но она ясно видела мальчишку Райли, который приближался крадучись, только глаза и зубы поблескивали на зачерненном сажей лице. И клинок в его руке тоже был отчетливо виден – самый краешек лезвия, не покрытый сажей.

Внезапно экран осветился зеленым, и лицо Райли оказалось жутковато подсвечено снизу, как у рассказчика страшных историй у костра, вечером в Хэллоуин. Надо признать, мальчишка выглядел кругом виновным: пробрался в дом старика под покровом ночи, да еще вооруженный ножом самого зловещего вида. Райли подошел ближе, и световой сигнал тревоги сменился с зеленого на красный. Ракурс тоже изменился: видимо, профессор Смарт сел.

Последовала какая-то недолгая болтовня, разобрать которую было невозможно, затем Райли нанес удар, и все залило оранжевым. Конец истории. Можно смело передавать дело в суд, обвинение может сильно не напрягаться.

Или все-таки нет?

Шеви остановила запись на том моменте, где Райли делает свой выпад. Что-то в нем было странное. О ножах Шеви знала все, и поза мальчика показалась ей какой-то неестественной: он как будто отклонился назад, одновременно двигаясь вперед. Не такой уж простой фокус. Да еще это выражение на лице – один сплошной ужас.

Либо этот парень – шизофреник, либо кто-то ему слегка помог.

Но кроме него и старика, в темной комнате больше никого не было. По крайней мере никого больше не было видно.

Шеви захотелось как следует треснуть по древней машине.

Альт-тех, черт ее подери. Нельзя даже чуть-чуть просветлить изображение.

Тут Шеви осенило: возможно, она не может почистить картинку на этом старом ящике с болтами, но она может попробовать перенести ее…

Шеви вынула из-за пояса свой смартфон и пересняла изображение, застывшее на экране. Отличный снимок с высоким разрешением. Переведенная на дисплей смартфона, картинка уже получилась чуть более резкой, хотя все еще оставалась слишком темной и мутной.

Темная и мутная. Никаких проблем.

На смартфоне Шеви было установлено целых четыре приложения для обработки фотографий. Она выбрала одно и прогнала через него снимок.

Эта привычная, вполне приземленная работа, кажется, подействовала на девушку благотворно, моментально переведя расследуемое дело в разряд самых обычных.

Она приказала программе навести резкость, прибавить яркости и усилить насыщенность цветов.

Операция заняла несколько секунд, и на снимке из тени выступила еще одна фигура, находящаяся за спиной Райли, чуть справа. Высокий, слегка сутулый человек, темноволосый, с близко посаженными глазами, лишенными всякого выражения, как глаза трупа. Лицо самое обычное, ничем не привлекательное, в особенности из-за размазанной по нему сажи, и, на взгляд Шеви, едва ли он пользовался большим успехом у женщин, но глаза… глаза выдавали его. Шеви доводилось видеть такой мертвый взгляд и раньше, на лицах серийных убийц из архивов Куантико.

Шеви содрогнулась.

«Так вот, значит, каково это, когда у тебя кровь стынет в жилах, – подумала она. – Я слышала это выражение, но до сих пор не понимала его».

Нет сомнений, именно об этом человеке говорил Райли. Воплощенная смерть, не знающая преград. Убийца, способный на все что угодно.

И все-таки это рука Райли держала нож. Мальчишка все равно виновен.

Хотя…

Шеви дважды нажала на картинку, увеличивая ее, затем навела перекрестье фокуса на рукоятку ножа Райли и снова увеличила. Кажется, все и так понятно. Вот кисть с зажатым в ней ножом, вот предплечье, вот полоски теней на локте.

Полоски теней…

Шеви добавила еще увеличения, пока на изображении не проступили отдельные пиксели, и увидела, что тени вовсе не были тенями.

У теней не бывает костяшек.

Это были четыре длинных костлявых пальца, вцепившихся в руку Райли и направляющих ее.

«Мальчишка невиновен!» – поняла она, наконец вздохнув. Она и не заметила, что все это время сидела, затаив дыхание.

Глядя на зачерненное лицо и блеклые глаза убийцы, Шеви искренне порадовалась, что этот человек не может, вопреки страхам Райли, проложить себе путь в будущее.

«И все-таки, – подумала она, – лучше я покараулю возле модуля и обойду подвал. Просто на всякий случай».

Шеви вынула пульт из гнезда и снова повесила его себе на шею. Для сохранности.

Просто на всякий случай.

Специальный агент Лоуренс Уитмейер, ее начальник в лос-анджелесском отделении, любил по всякому поводу рассказывать поучительные истории, главным героем которых, как правило, был непревзойденный федерал по имени Джастин Кейси, который всегда был отлично подготовлен и ни разу не подверг себя риску быть подстреленным из-за того, что нарушил служебный протокол.

Шеви фыркнула. Агент Джастин Кейси. Звезда ФБР. Суперагент всех времен.

Если бы в тот момент она не отвлеклась на воспоминания, то наверняка заметила бы грозную вспышку энергетического всплеска в недрах модуля ПАУКСа и успела бы пригнуться до того, как грянет взрыв.

К сожалению, она отвлеклась и ничего не заметила, пока компьютеры не взвыли тревожной сиреной. Но к тому времени было уже поздно.

Гаррик и Смарт угодили в червоточину вместе, но уже отдельными людьми. Оказавшись внутри, Гаррик остался в сознании, тогда как сердце Смарта перестало биться, и мозг постепенно угасал. Взрыв самоуничтожающегося заряда возбудил отдельные частицы, которые должны были бездействовать, и тем самым нарушил процесс перехода. Последние жизнеспособные нейроны Смарта слились с клетками Гаррика, и некоторые физические качества погибшего тоже перешли к убийце. Аппарат ПАУКСа послушно внес изменения в его ДНК.

В модуле возникло совершенно новое существо. Существо с ускоренной эволюцией, наделенное всеми дарами многих тысячелетий развития и совершенствования.

Какой-то период, который показался Гаррику неизмеримо долгим и в то же время пролетел в одно мгновение, он чувствовал себя полностью освобожденным от физического тела. Он ничего не видел, ничего не слышал, только летел сквозь воспоминания Смарта.

«Я убил и отца, и сына», – осознал он. И пожелал получить плату за второе убийство тоже.

Размышления о плате навели Гаррика на мысль о том подозрительном типе, который заказал ему убрать Чарльза Смарта.

«Знал ли тот человек, – заинтересовался Гаррик, – обо всей этой магии?»

При обычных обстоятельствах заказ не вызвал бы никаких затруднений. Гаррик проскользнул бы к месту убийства и улизнул оттуда легко и бесшумно, как вечерний сквозняк, но с ним был Райли, отправившийся на свое первое убийство. Для мальчишки это было проверочное задание, несложное и заурядное. Гаррик понаблюдал несколько дней за домом, изучая распорядок приходов и уходов его обитателей, а затем отправил туда Райли, который забрался внутрь через окно этажом выше. Гаррик никогда не стал бы рисковать своей репутацией или кошельком и не взял бы с собой мальчишку, если бы почуял хоть малейший намек на опасность.

Все эти волшебные события – удача или рок.

Впрочем, Гаррик теперь не мог поверить ни в магию, ни в рок. Мир устроен намного проще: столкнутся атомы или не столкнутся, вот и все.

«Атомы, – подумал Гаррик, наслаждаясь новым пониманием вселенной, почерпнутым при слиянии с Феликсом Смартом. – Я могу видеть их устройство своим мысленным взором».

Поразительный переход в новое состояние не вызвал у Гаррика ни тревоги, ни смятения. Теперь он в точности знал, что с ним произошло и что ждет его в будущем. И стоило ли огорчаться, что «настоящей магии» нет, и происходящее с ним имеет вполне материальное объяснение? Разве обретенное им знание не является само по себе величайшей силой? Гаррик был слишком зачарован своим перерождением, чтобы терзаться ненужными тревогами.

«Будущее ждет, и я с моими новыми знаниями подчиню его себе».

В этом самом будущем есть поразительные вещи, о которых Гаррику теперь было отлично известно.

Трехмерные фильмы и мощные компьютеры карманного формата. Автоматическое оружие и японские роботы. Вот это да.

На этот раз в доме на Бэдфорд-сквер не получилось ни мягкой постепенной материализации, ни легкого колебания эфира, ни трепещущих пассажиров в модуле. На этот раз в нем возник шар из красной жидкости, размером с яблоко, который тут же взорвался, превратившись в отвратительный ком, заливший пол подвала кровью. Все это сопровождалось оглушительным хлопком и мощной ударной волной. Кольцо демпферов вокруг модуля рвануло, рассыпая искры, как фейерверки на рок-концерте.

Шеви подхватило взрывной волной, как сухой листок ураганом, и швырнуло через весь коридор. Пару раз она хорошенько приложилась об пол, прежде чем врезаться в пирамиду из упаковочных коробок, сложенных возле лестницы. Это были ее собственные коробки, которые она собиралась сложить и убрать с самого переезда. Коробки обвалились на нее сверху, оставив лишь небольшой треугольный просвет, через который она одним глазком могла видеть модуль. Глазок и в самом деле был только один: левым глазом Шеви сильно ударилась при падении и едва не потеряла сознание, но все-таки смогла продержаться достаточно долго, чтобы увидеть, что еще появилось из аппарата.

Из него появился мешок из плоти и костей, который принялся барахтаться на скользком от крови полу, словно борясь с самим собой. Шеви видела руку, пробившую полупрозрачную оболочку, и лицо, прижавшееся к ее липкой изнанке.

– Смарт, – позвала Шеви слабым голосом.

Вдруг лицо вздулось пузырями, исказилось и переменилось, превратившись в лицо человека с экрана.

«Мне снится кошмар. Проснись, Шеврон Савано. Поднимайся!»

Но если это был сон, то он получился на редкость реалистичным, задействовав все ее органы чувств, включая обоняние.

«Не помню, чтобы раньше мне когда-нибудь снились запахи».

Шеви уже знала, что это не сон. Плитки кафеля под ее щекой были слишком липкими от свернувшейся крови и сукровицы.

Груда перемешанных частей тела подтянулась и хрипло, с натугой, вздохнула, вытягивая разряды энергии из модуля. Потом встряхнулась, как мокрый пес, разбрызгивая во все стороны липкие капли и освобождаясь от кокона, и преобразилась в фигуру стоящего человека, которая проступала все четче и четче, пока не сформировалась окончательно. Человек потянулся, раскинув руки в стороны, и подвигал пальцами, как будто удивляясь такому чудесному изобретению.

Шеви слабо завозила ногами по скользкому полу, пытаясь найти опору и подняться, но даже от такого ничтожного усилия ее голова закружилась.

«Райли. Я должна спасти мальчишку».

Человек как будто услышал эти мысли и стряхнул с себя остатки растянутого пузыря из прозрачного липкого вещества, которое тут же перешло из полужидкой формы в газообразную и вознеслось легкими облачками под потолок.

Одежда нарастала на нем буквально стежок за стежком, волокна ткани червями извивались вокруг его уплотняющейся на глазах кожи. Получившийся костюм выглядел занятным сочетанием грубого холста, облегающих штанов от защитного комбинезона и мужского пальто викторианских времен. Довершала странный наряд шляпа-котелок, которая смотрелась на этом человеке не более уместно, чем галстук-бабочка на акуле.

– Райли, – произнес мужчина, словно пробуя, как действует его рот. – Райли, сынок. Я пришел за тобой. Я знаю, что тебя держат в тюрьме. Этот футурист Смарт показал мне.

«Смарт показал ему», – подумала Шеви и тут же безошибочно догадалась, что аварийной бригады больше нет.

Тут Шеви вспомнила, что у нее есть пистолет, и, скорее всего, он по-прежнему в кобуре у нее на боку, но даже это расстояние показалось непреодолимым для ее обессилевшей руки. Все, на что она была способна, – это держать один глаз открытым. Она увидела, как явившийся маг любовно погладил клавиатуру одного из старых компьютеров на столе, а затем перевел взгляд на нее.

«Он меня видит», – поняла Шеви, чувствуя, как холод подвального пола просачивается в ее тело.

Взгляд мага задержался на ней на мгновение, а затем он отвернулся и с решительным видом направился к двери камеры предварительного заключения.

«Все в порядке, – подумала она. – Дверь сделана из бронированной стали. Даже сам дьявол не сможет открыть ее, не имея карточки или кода».

Демоническая фигура остановилась перед кодовой панелью, театрально хрустнула костяшками и набрала код.

– Абракадабра, – сказал мужчина, когда дверь камеры щелкнула замком и приоткрылась.

«Мне так жаль, Райли, – подумала Шеви. – Ты сказал мне правду, а я не поверила и обрекла тебя на смерть. Прости меня».

Гаррик снял шляпу, словно перед входом в церковь, и, пригнувшись, шагнул в камеру.

Шеви прикрыла глаз. Ей не хотелось видеть, что произойдет дальше.

Когда Гаррик выбрался из пузыря и шагнул в мир будущего, он успел в буквальном смысле сделаться новым человеком.

Все в нем изменилось: его ДНК, его лексика, его знания, опыт, осанка, развитие мускулатуры, уровень сообразительности. Он даже хорошо разбирался в творчестве Шекспира… по крайней мере Феликс Смарт разбирался.

«Быть иль не быть, мой малыш Райли. Насчет тебя я еще не определился».

Гаррику пришло в голову, что в этом заведении, где он материализовался, могла поджидать какая-нибудь опасность, хотя воспоминания Смарта ясно говорили, что на карауле здесь осталась одна-единственная молоденькая девушка, щуплая пигалица, которую едва ли можно было счесть серьезной угрозой. Однако из тех же воспоминаний следовало, что эта девушка – хорошо обученный боец, который успел отлично проявить себя в Городе Ангелов.

«И у нее последний пульт», – вспомнил он. Хотя воспоминания Смарта пережили переход по червоточине в целости и сохранности, его собственный пульт остался лежать угольком на его груди.

«Не стоит недооценивать девчонку, – сказал Гаррик сам себе. – Иначе тебе самому прямая дорога в прах».

Гаррик твердо встал на ноги в реальном мире и огляделся по сторонам. Странное это было место: голые стены без окон, увешанные какими-то разноцветными веревками и необычного вида машинами.

«Кабели и серверы», – сообщили ему пронесшиеся по его нервным окончаниям электрические импульсы.

То, что явление Гаррика из прошлого не обошлось без кровопролития, было видно сразу: об этом говорили багровые потеки на стенах и застывающие кровавые лужицы на поверхности заставленного техникой стола.

– Райли, – сказал он, проверяя, как звучит его голос. – Райли, сынок. Я пришел за тобой. Я знаю, что тебя держат в тюрьме. Этот футурист – Смарт – показал мне.

Гаррик направился к машинам на столе. – Это ноутбук, – подумал он, легонько потыкав пальцем в клавиатуру. – Какая прелесть».

Впрочем, у него еще будет время для развлечений, а сейчас он должен поскорее освободить Райли, увести его в безопасное убежище, а потом позволить мальчишке греться в лучах новой славы своего наставника.

Что-то мисс Савано нигде не видно. Может быть, его чересчур энергичное прибытие вывело ее из игры?

А может, она лежит в засаде и ждет?

Гаррик заставил себя сосредоточиться. Затем направился к стене и, щурясь от дыма и ярких вспышек, двинулся по коридору с кирпичными стенами к нагромождению каких-то ящиков.

Вон там. Гляди-ка!

Из щели в развале коробок торчала рука. Пальцы этой руки конвульсивно подергивались, а лежащая на ней голова не двигалась. Один глаз был закрыт, второй опух и неподвижно уставился в пространство.

Малютка уже на пороге смерти. Он пойдет и заберет своего мальчика, а по пути наружу погасит последнюю искру ее жизни.

Гаррик быстро зашагал по коридору, чувствуя себя лучше, чем бывало за многие годы. Путешествие по червоточине полностью очистило его тело, и сейчас он ощущал себя молодым и полным сил.

Еще одна преграда на его пути. Серьезная проблема для старого Альберта Гаррика, каким он был. Но не для новой модели.

«Версия 2.0», – подумал он с усмешкой, и тут же ущипнул себя за руку, чтобы лучше сосредоточиться.

Преградой оказалась цифровая панель электронного замка.

«Этой машине нужно скормить карточку или цифры, – сразу же понял он. – Карточки у меня нет, но где-то в памяти должны быть коды ко всему, что есть в этом здании».

Гаррик склонил голову, пока его мозг с готовностью подсказывал ему нужную последовательность. Затем хрустнул пальцами и пробежал ими по кнопкам, вводя код. Огонек на панели мигнул зеленым, и дверь приоткрылась.

– Абракадабра, – сказал он с удовлетворением.

Гаррик снял шляпу и, пригнувшись, шагнул внутрь, улыбаясь при мысли о том, как Райли удивится.

«О, мой сын! Нам нужно многим поделиться друг с другом. Очень многим».

Камера была обставлена по-спартански: узкая койка у стены, единственный стул и, разумеется, камера, уцепившаяся за потолок, как паук. И все.

Никакого мальчика.

Райли, его сын, пропал.

Гаррик не позволил себе ни вскрикнуть, ни застонать. В конце концов, некогда он был знаменитым иллюзионистом, а не актером дешевых мелодрам. Поэтому он удовольствовался тем, что звучно хлопнул дверью и направился к мисс Савано, чтобы задать ей пару вопросов.

«Как удачно, что я не убил ее раньше, – размышлял он. – Теперь она сможет помочь мне отыскать Райли, прежде чем умрет».

Мир Шеви бешено вертелся, как калейдоскоп с тусклыми красками. Бетонно-серый и грязно-коричневый. «Мальчик мертв», – снова и снова думала она, но теперь уже с трудом понимала, то ли к ней привязались слова из какой-то песенки, то ли это ее собственная мысль, имеющая серьезный смысл.

Она с трудом осознала, что с ее телом что-то происходит. Не с головой. С плечом, что ли? Верно, с плечом. Зачем кто-то трясет ее за плечо, почему ей не дают поспать?

– Мисс, просыпайтесь, – настойчиво произнес чей-то голос. – Он идет сюда.

Проснуться? Нет уж, спасибо. У нее сегодня выходной. Может, попозже она встанет, чтобы немного позаниматься серфингом на закате в Малибу.

– Мисс, поднимайтесь скорее, или Гаррик убьет нас обоих.

Гаррик.

В сознании Шеви снова вспыхнул образ окровавленного тела, возникающего из непонятного кокона.

Один ее глаз, затрепетав, с трудом открылся, а второй, опухший и налившийся кровью, так и остался закрытым. Мальчик наклонился над ней, пытаясь приподнять ее за отвороты куртки.

– Райли?

– Он самый, мисс Савано. Мы должны немедленно бежать из этого места.

Бежать? Но она думала, что мальчик уже мертв. Сейчас она закроет глаза, всего на секундочку…

Райли подхватил обмякающего агента под мышки и рывком поднял, придав ей вертикальное положение.

– Я помогу вам идти, – пропыхтел он. – Опля, шажок, еще шажок…

Шеви снова открыла действующий глаз.

– Я не ребенок.

В этот самый миг Гаррик возник в коридоре – с алебастрово-белым лицом, испачканным кровавыми полосами.

«Он очень зол», – понял Райли, и холодное выражение лица наставника едва не заставило его оцепенеть от ужаса.

Но инстинкт выживания оказался сильнее страха. Он схватил пистолет Шеви, вложил его девушке в руку и, сжимая ее пальцы обеими своими ладонями, направил дуло Гаррику в грудь.

– Стреляйте, мисс, – сказал он. – Скорее!

С помощью мальчика Шеви удалось нажать на курок не один, а два раза. Обе пули прошли слишком высоко, но вторая – достаточно близко, чтобы заставить Гаррика притормозить. Фокусник рыкнул, как трущобная дворняга, и перешел на другой способ движения. Он словно перетекал с места на место самым непредсказуемым образом, с множеством обманных движений, никогда не оказываясь там, где, согласно ожиданиям, должен был оказаться. Там, где по всем признакам он должен был шагнуть в сторону, его тело делало неожиданный косой выпад вперед.

Звук выстрелов вернул Шеви к реальности, и ей стало ясно, что этот самый Гаррик передвигается совершенно невиданным ею доселе способом. Она заморгала здоровым глазом.

– Что за черт? Этот парень движется, как кошка.

– Обманная походка, известная уловка фокусников, – объяснил Райли, с пыхтением втаскивая Шеви вверх по ступенькам. Он сможет рассказать ей побольше об уникальном стиле Гаррика и потом, когда они спасутся из этой обители смерти. Если спасение возможно.

Шеви спиной вперед медленно поднималась по лестнице, стараясь по возможности не сводить прицела с Гаррика. Фокусник злобно зашипел, как вампир, и надвинул котелок до самых бровей, как будто опасался, что тот слетит с его головы.

«Готовится сделать бросок», – подумала Шеви.

– Ага, мужик, правильно, – обратилась она к нему. – Подойди-ка еще поближе. Покажи, как твоя модная лунная походочка сработает на узкой лестнице. Рискни, и я продырявлю тебе башку точно сквозь глаз.

Угроза, похоже, возымела действие. Вероятно, потому что содержала изрядную долю истины. Если Гаррик ступит на лестничный пролет, то окажется зажат между стеной и перилами, не оставив себе пространства для маневра. Но если Шеви полагала, что ей удастся запугать выходца из девятнадцатого века своим современным оружием, то она ошибалась.

– Тебе не сбежать от меня, Шеврон Савано, – сказал он, склонив голову набок. – Я отберу у тебя моего мальчика и все секреты пульта, который ты хранишь.

Шеви похолодела. Для выходца из эпохи королевы Виктории этот тип знал чересчур много.

– Сделай еще шаг, – сказала она, стараясь держать оружие как можно тверже, – и мы посмотрим, кто сможет сбежать, а кто нет.

Райли все это время волок ее спиной вперед вверх по лестнице до уровня первого этажа, непрестанно бубня ей на ухо.

– Вверх и назад, – говорил он, стараясь не встречаться глазами с Гарриком, чтобы ледяной взгляд наставника не заставил его оцепенеть и не пошатнул его решимости. – Вверх и назад.

Они уже достигли верхней ступеньки, а Гаррик все еще торчал у подножия лестницы, в бессильной злобе сжимая и разжимая кулаки и сожалея, что у него нет при себе метательного ножа. Шеви посетила мысль.

«Я пришпилила этого парня. Оперативная группа доберется сюда за две минуты».

– Все в порядке, – сказала она Райли. – Мы его прижали. Деваться ему некуда. У меня на поясе висит телефон – передай его мне.

Гаррика тоже посетила идея. Фокусник внезапно развернулся и бросился по подземному коридору к компьютерному залу.

«Порядок. Все отлично. Все, что он может сделать с компьютерами – это тупо колотить по клавишам. Ни пароля, ни доступа, – думала Шеви. – А затем: неужели? Но дверь камеры с кодовым замком не надолго его задержала, забыла?»

– Телефон, Райли. Дай мне телефон.

– Агент, если этот ваш телефон не оружие, то забудьте про него. Прицельтесь из вашего пистолета и стреляйте снова.

– Нет, не волнуйся. Он надежно застрял там, внизу.

Райли стало ясно, что мисс Савано и впрямь верит, будто одержала победу, и его глаза налились слезами отчаяния.

– Вы не понимаете, мисс. Гаррик – это сам дьявол. Он не какой-нибудь обычный жулик или грабитель. Разве вы не видели собственными глазами, как он только что выбрался из западни?

Шеви и в самом деле видела это собственными глазами, но все еще отказывалась признать, что правила ее мира на этого человека не действуют.

– Наверное, если бы он забрался в оружейный сейф, то и смог бы что-нибудь нам сделать, но сейф запирается кодовым замком.

Снизу донесся сдвоенный электронный писк и громкий щелчок. Шеви сразу узнала сигнал отключения сигнализации кодовой панели сейфа и звук открывшейся дверцы.

Райли без всяких слов догадался, что это были за звуки.

– Это ваша оружейная, мисс, не правда ли? Значит, Гаррик снова взломал ваш код?

«Снова», – подумала Шеви.

– Считай это сигналом к отступлению, – признала она, с трудом одолев собственными силами верхнюю ступеньку и ковыляя в сторону холла. – Что ты там говорил насчет «бежать»? Ты был прав.

– Хвала Всевышнему, что вразумил вас, – отозвался Райли, подныривая под руку Шеви, чтобы было легче ее тащить.

Внизу появился Гаррик, держа наперевес автомат Калашникова, который, наверное, сошел с конвейера еще тогда, когда Шеви только-только пошла в школу.

«Возраст оружия на скорость полета пуль не влияет, – подумала Шеви и вынудила Гаррика пригнуться, сделав три выстрела вниз, в лестничный пролет. – Это даст нам хотя бы пять секунд».

Получила она от силы две. Прежде чем затихло эхо от ее выстрелов, голова Гаррика показалась из-за угла у подножия второго лестничного пролета. Теперь приклад Калашникова уже профессионально зажат между щекой и плечом убийцы.

Райли уже понял, что Гаррик вышел из стальной транспортировочной машины с такими знаниями и способностями, которыми он никогда не обладал прежде. Мальчик как будто увидел усовершенствованную версию знакомого ему убийцы.

– Ну же, малышка, – окликнул Гаррик Шеви. – Давай-ка поглядим, правильно ли я понимаю, для чего нужна эта штука.

Он нажал на спусковой крючок, выпустив очередь в потолок над головой Шеви. Отдача отбросила его назад, но через мгновение он полностью оправился. В замкнутом помещении грохот автомата звучал просто оглушающе, как наложившиеся друг на друга раскаты грома. Райли и Шеви разом присели, приникнув к полу, не понимая даже, подстрелили их или нет, кричали они или нет.

Райли не обладал таким боевым опытом, как Шеви, но вся его жизнь была полна угроз и опасностей. Он привык стремиться к выживанию даже тогда, когда смерть, казалось бы, уже стоит за спиной. Мальчик вскочил, ухватил агента Савано за шиворот и поволок ее за собой, как мешок с углем.

– Давайте же, – кричал он, – мы должны выбраться на улицу.

То и дело оступаясь, они тяжело поковыляли дальше. Мысль о Гаррике подгоняла их, как ветер в спину, и через несколько мучительных мгновений они оказались перед дверью наружу, которая запиралась тремя мощными засовами, входящими в стальную раму.