Читать книгу Джунгли. В природе есть только один закон – выживание - Йоси Гинсберг - Страница 5

Несмотря на то что фактическая столица Боливии, город Ла-Пас, лежит в долине, он тем не менее располагается в самой высокой точке мира, возвышаясь над уровнем моря на двенадцать тысяч футов. Вопреки модернизации он все же сохранил черты процветающего колониального города. Мы прибыли на автобусе, забитом местными жителями.

Я побродил по достопримечательностям: посетил площадь Мурильо, где еще со времен колонизации располагались основные правительственные здания, и площадь Св. Франсиска, где в XVII веке братья-иезуиты построили свою церковь. На узких улочках, ведущих от этих площадей, находились небольшие магазинчики, в которых продавались местные сувениры ручной работы.

Пройдя вверх по улице Сагарнага, я увидел несколько деревянных прилавков, которые являлись частью рынка Пачамамы, названного в честь андийской богини земли. На рынке пришлось проталкиваться через толпу. Здесь торговали всевозможными колдовскими предметами: женскими амулетами из перьев ястреба, приносящими удачу, лечебными травами и приворотными зельями. Разумеется, истинной сущности этих товаров никто из продавцов не раскрывал.

Тротуары заполонили торговцы фруктов и выпечки. Из магазинов доносилась боливийская музыка: звуки чаранги, флейты, сампоньо переплетались со словами из кечуа, инкского и испанского языков.

С самого раннего утра бродячие торговки, одетые в одинаковые синие рубахи и шляпы, предлагали апи и тохори, изысканные напитки из кукурузы. Их подают горячими вместе с теплым хлебом или свежими пончиками, которые макают в мед.

На улице Шестого июля, которую местные называют «прадо», то есть «прогулка», я заметил школьниц, одетых в белую форму. Они вышли на перемену и теперь дразнили каждого проходящего иностранца, присвистывая вслед и выкрикивая Te amo (Я люблю тебя).

В полдень старики в плетеных шляпах, прислонившись к стенам церкви, пожевывали листья коки, готовясь к обеду. Прожевав одну порцию, они тянулись к мешочку, зачерпывали оттуда свежую горстку листьев и клали ее в рот вместе со специальными камешками, которые были нужны для выделения экстракта.

По вечерам на «прадо» не протолкнуться. И молодежь, и взрослые идут в театр, кино или сидят в кафе. Маркус, Деде и Анник остановились в отеле «Розарио». Жак и Жаклин вместе вернулись в Перу, а Мишель отправился в Бразилию. Маркус и Анник очень сблизились, мне казалось, они влюбляются друг в друга. Мы с Деде также проводили много времени вместе, но между нами завязались отношения совершенно иного характера. Она была славной девушкой, и очень мне нравилась. Но любовь? Вряд ли, у нас было нечто другое.

Я снял комнату в доме старых евреев. В Ла-Пасе было много израильтян, и я нашел новых друзей. Иногда я ночевал у них, иногда у Деде. Я покупал дешевые продукты на рынке и просто наслаждался жизнью.

Как-то днем мы с Маркусом сидели в небольшом кафе, которое располагалось в переулке неподалеку от рынка Пачамамы. Маркус рассказывал мне о том, как он счастлив последнее время, и пытался уговорить меня съездить с ним в деревню.

«Мне нравится в Боливии, – радостно сказал он, – если бы моя ясновидящая узнала, она бы очень удивилась…»

«Какая еще ясновидящая, Маркус? Только не говори мне, что ты веришь в такую ерунду».

Маркус улыбнулся: «Я не просто верю, я и сам ясновидящий».

«Не понимаю», – с удивлением сказал я.

«Возможно, тебе кажется это смешным, Йоси, но это правда. Я не обычный человек. У меня есть некие особые силы. Я не знаю, как это объяснить, но иногда я словно что-то предчувствую. Иногда со мной происходят… странные вещи. Когда я был моложе, я предсказывал будущее своим друзьям. Я говорил, кто из них женится, когда и сколько у них будет детей. Годы шли, и мои предсказания сбывались. Ко мне обращались беременные женщины, чтобы узнать пол будущего ребенка. Я просто брал нитку, продевал ее через иглу, а затем концентрировался на ней. Если нить двигалась вправо, значит, родится мальчик, а если влево, то девочка. Я почти никогда не ошибался».

Он замолчал, сделал глоток горячего чая и продолжил:

«У меня есть особые силы. В некотором роде я медиум. Как-то Моника предложила мне отправиться в путешествие, я решил поэкспериментировать с иголкой и ниткой, и она сказала мне, что я должен поехать. А я не хотел в Южную Америку. И я пробовал снова и снова, надеясь, что нить сдвинется влево, но она упорно продолжала двигаться вправо, словно приказывая мне ехать. Я в это верю, хоть я и христианин. Я даже молитвы читаю.

Моника вот в такое не верила, хотя все равно любила меня. Мне казалось, я умру, когда она написала, что уходит от меня. Я просил ее приехать и увидеться со мной. Я знал, что она не откажет мне, но когда она приехала в Перу, все было невыносимо, просто ужасно. Я чувствовал, что теряю ее. Затем я прослышал об одном brujo [шамане] в Лиме и отправился прямиком к нему. И он сказал мне, что все кончено. У нас не было будущего. Перед тем как я ушел, он предупредил, что в Южной Америке меня поджидает опасность. Он чувствовал это. «Ты или твой близкий человек умрет. Будь осторожен!» Я знал, что он был прав, но мне было все равно. После того как я потерял Монику, мне больше некуда было идти». Позже я вернулся в свою комнату и понял, как же мне повезло, что я согласился на эту поездку. Я так сильно не хотел следовать за большинством и идти проторенной тропой: детский сад, средняя школа, колледж, армия, университет, работа, свадьба, дети… Слава богу, я прервал этот порочный круг сразу после службы в армии.

Таких туристов, как я, в Южной Америке было море. Их отличительной чертой был рюкзак за спиной, или mochila, как его называют местные. Кроме рюкзаков у них ничего нет. В рюкзак они кладут пару старых потертых джинсов, свитер, плащ, горелку, гид по Южной Америке, который они называют Библией, спальный мешок, туалетную бумагу и аптечку. И все. Деньги они носят на ремне под брюками. А некоторые, более осторожные туристы, такие как Маркус, даже делают специальную прорезь в штанине и складывают туда чеки.

Основная идея заключается в том, чтобы носить все на спине, забыть о проблемах и отдаться на волю судьбы. Местные жители учат тебя жить здесь и сейчас и никуда не спешить. Ты путешествуешь по невероятно красивым местам, куда мечтает отправиться каждый простой турист. Но ведь ты не простой турист, ты турист с рюкзаком, бродяга, и в этом твое главное отличие. Сегодня ты в одном месте, а завтра – в другом. Ты можешь остаться на день или на месяц. У тебя свои планы, и каждый день полон сюрпризов.

Ты встречаешь таких же бродяг, как и ты сам. Обычно их можно найти в самых дешевых отелях или ресторанах, которые больше напоминают походную кухню. Ты знакомишься с местными, которые, как правило, дружелюбно относятся к иностранцам.

В Южной Америке множество таких туристов всех национальностей, но израильтян среди них больше всего. Не знаю, почему так. Возможно, из-за долгой службы в армии, которая в Израиле является обязательной; молодым людям просто необходимо вырваться из приевшейся обстановки, а самый лучший способ сделать это – взять рюкзак и отправиться в путешествие.

В любом случае мы, израильтяне, обладаем некими привилегиями: практически в любом крупном южноамериканском городе еврейская община готова предоставить своим туристам нечто вроде хостела. В таких бесплатных ночлежках с удовольствием принимают туристов, здесь находят друзей.

У каждого хостела есть свой «журнал путешественника», в котором гости оставляют свои комментарии о поездках, достопримечательностях, самых дешевых гостиницах, ресторанах, пишут, какие пьесы лучше всего посмотреть и куда лучше всего пойти. Со временем такие журналы стали настоящими энциклопедиями с массой полезной информации.

Старые дома, наподобие того, где я жил, составляли когда-то центр еврейской общины. Однако после постройки более современного центра прежний отдали пожилым членам общины. Его владелец, господин Левинштайн, разрешил туристам жить там бесплатно, пользоваться холодильником, газовой горелкой и матрацами. Каждую пятницу он готовил блюда из жареной курицы (такие обычно подают на Шаббат), и это стало доброй традицией.

В доме жило лишь несколько человек. Некоторые из них слегка выжили из ума, но были вполне безобидными. Больше всего мне нравился старик, который постоянно стучал в дверь и смущенно спрашивал разрешения войти. А оказавшись внутри, он в одночасье менялся до неузнаваемости и изрекал такие ужасные ругательства, которые только можно себе вообразить, если, конечно, знаешь иврит. Затем он вежливо прощался и уходил. Когда у него не было времени полностью повторить этот ритуал, он стучался в окно, а затем показывал нам какой-нибудь неприличный жест. Другой старик был одержим боливийским футболом и постоянно хотел отпраздновать с кем-нибудь победу своей любимой команды. Однажды он вышел из комнаты утром, попросил нас помочь ему надеть его лучший костюм, завязать галстук и зашнуровать ботинки. Когда мы закончили, он поблагодарил нас и снова лег в кровать.

В доме всем заправляла Бабуля. Ей было порядка восьмидесяти лет, а ее волосы были вьющимися и седыми. Она жила на цокольном этаже и следила за тем, чтобы все соблюдали правила. У всех постояльцев она проверяла паспорт и бумаги из израильского посольства в Ла-Пасе, а затем выписывала разрешение на ночлег. Она провожала гостя в комнату и показывала, где находится ванная. Она следила за тем, чтобы постояльцы не шумели и не расходовали впустую воду или электричество. Тем, кому удавалось разозлить ее, приходилось несладко. Она кричала так громко, что никто просто не мог игнорировать ее. Однако за таким строгим поведением скрывалась чудесная женщина, которую все обожали. Она разговаривала на ломаном испанском и называла всех hijito (мой сын). Каждую пятницу мы покупали Бабуле цветы, это было еще одной доброй традицией.

В этом доме тоже имелся «журнал путешественника», который был заполнен подробной информацией о Боливии, соседствующих с ней странах (Чили, Перу и Бразилии) и о Ла-Пасе. Некоторые советовали навестить Канадца Пита, который отбывал срок в тюрьме Сан-Педро. Кроме того, многие писали о кактусе Сан-Педро, растении, содержащем мескалин, один из самых сильных природных галлюциногенов. Похоже, многие израильтяне пробовали этот наркотик.

Я тоже решил попробовать это растение. Без труда уговорил Деде присоединиться ко мне, и утром мы отправились в Лунную долину, где рос кактус.

Мы взяли с собой рюкзаки, палатку, горелку, котелок, два спальных мешка, две бутылки «Кока-колы», огромную банку варенья, чтобы перебить вкус растения, и буханку хлеба. Деде надела широкое красное пончо, защищающее от дождя.

Лунная долина была местом довольно пугающим, пустынным и заброшенным, с каменистым рельефом и бело-серыми зазубренными скалистыми образованиями причудливой формы, выступающими из-под земли. Некоторые говорят, что название долине придумал Нил Армстронг. Когда он пролетал над ней, она напомнила ему луну. Долина и впрямь выглядела как нечто неземное. Здесь ничего не росло, кроме кактусов различных видов. Руководствуясь описаниями в журнале, мы быстро нашли кактус Сан-Педро. Многие кактусы были срезаны, и на некоторых обрубках, торчащих из земли, были высечены имена и даты. Я огляделся в поисках нетронутого экземпляра и нашел тот, что пришелся мне по нраву. Очистил его от прожилок и иголок. Все шло по плану. С помощью перочинного ножика я срезал ножку и половину стебля. Деде аккуратно сложила его в рюкзак, и мы двинулись дальше.

Мы поднялись на холм, покрытый кустами эвкалипта. Мы были совершенно одни среди деревьев, а прямо у наших ног простиралась зловеще-прекрасная долина.

«Пойду приготовлю кактус, – сказал я Деде, – а ты пока поставь палатку».

Я сел, пытаясь состряпать наркотик. Ножиком срезал иглы и очистил стебель от кожицы. Я увидел два слоя: один был очень тонким и зеленым, а другой – белым и содержал стрихнин. Я аккуратно отделил их друг от друга, и в итоге у меня получилось две чашки с зеленой мякотью. Я зажег горелку, положил немного мякоти в котелок и поставил его на огонь. Через пятнадцать минут я переложил содержимое котелка в марлю и отжал. Мои усилия не были напрасными – у меня получилось даже чуть больше унции. Будет ли этого достаточно? Может, я что-то не так прочитал в инструкции?

Смеркалось, и я решил, что у нас нет выбора: мы съедим кактус сырым. Мы нашли удобное местечко на краю холма, откуда открывался фантастический вид. Мы взяли по коле, джем и большую ложку. Я попробовал небольшой кусочек кактуса. Каким же отвратительным был вкус, просто тошнотворным! Я запихнул в рот целую ложку варенья, но оно так и не смогло перебить ужасный привкус.

Мне безумно хотелось выплюнуть растение, но я пересилил себя. Я не мог проглотить тестообразную массу, и мне пришлось еще пожевать его. Меня всего аж передернуло. Я изо всех сил пытался справиться с рвотными позывами и жадно отхлебнул колы. Бедная Деде. Ведь теперь настала ее очередь пробовать кактус. Мне показалось, что она легче справилась с горьким растением и быстрее проглотила его.

Мы повторили процедуру еще пять раз до тех пор, пока не доели кактус целиком. На всякий случай я выпил немного жидкости, которую отжал из мякоти растения.

Солнце исчезало за горизонтом Лунной долины, и вид был великолепным, но я слишком нервничал для того, чтобы наслаждаться им. Меня всего трясло, и я чувствовал подступающую тошноту. Правда, кроме этих неприятных ощущений, я был в полном порядке, да и Деде, казалось, чувствовала себя нормально. Она хотела заварить мне чай, но из-за нашей стряпни котелок был грязным, а воды, чтобы отмыть его, у нас было недостаточно.

Солнце садилось, но меня озарил какой-то иной луч света. Я улыбнулся сам себе и взглянул на лежащую передо мной бездну. Она манила меня и пугала одновременно. Я попятился назад. Последние лучи солнца все еще освещали утесы долины. Я крепко схватился за дерево, сопротивляясь манящей бездне.

Деде обняла меня сзади. «Я чувствую себя великолепно, – сказала она, – я парю».

Я ухмыльнулся. Она повернулась ко мне спиной, прижалась, и меня охватила страсть. Она медленно двигалась взад и вперед. Я был в экстазе.

«Пойдем в палатку», – прошептала она.

Идти было тяжело, и я испугался. Было уже темно, и я шел на ощупь от одного дерева к другому. Деде взяла меня за руку, но я не доверял ей. Я сам хотел чувствовать опору.

В палатке мы забрались в один спальный мешок, укутавшись в объятия друг друга. Внезапно я почувствовал, словно скачу верхом на лошади. Лошади были повсюду: справа и слева от меня, везде я видел лошадей и солдат в зеленой форме с фуражками на голове, скачущих верхом, а я был одним из них. Где я?

До меня словно издалека доносился смех Деде. Я быстро скакал вперед, не понимая, где я нахожусь и куда направляюсь. Мы молчали, но внезапно небо озарила молния, и мы услышали раскат грома. Начался дождь.

«Ой, – прошептала Деде, – такой шторм начинается».

Дождь лил как из ведра, и палатка начала промокать. «Я люблю бури. Не знаю почему. Они будоражат меня», – сказала она. Через несколько минут и мы, и все наши вещи были насквозь мокрыми. Спальные мешки пропитались водой, а в центре палатки образовалась огромная лужа.

«Пойдем на улицу», – прошептала она и достала пончо из рюкзака. Пончо представляло собой кусок нейлоновой ткани. Я надел его на себя, а она забралась внутрь. Так мы и стояли под дождем. Я все еще думал, где же я нахожусь и что за солдаты скакали рядом. Я услышал, как Деде шепчет: «Мне так нравится. Не знаю почему. Завораживает».

Она терлась бедрами о мой пах. Внезапно она показалась мне такой маленькой. Я погладил ее короткие волосы.

«Мне так нравится, – повторила она, – так нравится».

Дождь прекратился так же внезапно, как и начался. Вскоре стих ветер. Издалека до меня отчетливо доносились мелодичные звуки флейты. Завороженный, я слушал, погрузившись в транс. Музыка зазвучала ближе, словно волшебная флейта исполняла фантастическую мелодию из другого мира.

«Ты слышишь флейту?» – прошептал я.

«Конечно», – ответила Деде. «Но откуда она играет?»

Мы были очень далеко от деревни, ночью прошла буря, к тому же было уже поздно.

«Эй ты, а ну-ка иди сюда!» – прокричал я, и звуки флейты стихли.

Деде отпустила меня и решила прогуляться между деревьями, напевая что-то себе под нос. «Бездна, – подумал я, – Господи, она же упадет!» Я кричал ей вслед, но она не отвечала мне, мой голос становился все надрывнее.

Я кричал, обхватив ствол дерева обеими руками. «Стой! Держись подальше от утеса! Вернись!»

Наконец она вернулась. Она не была ни напугана, ни расстроена. «Пойдем в палатку», – сказала она тихо.

Она расстелила пончо, укрыв им спальные мешки, и мы легли на него в обнимку. Я чувствовал холод, но мне почему-то было все равно. Этот холод не имел никакого значения, словно это ощущение было мне чуждым. Я витал в других мирах.

«Ты хочешь?» – спросила она шепотом.

«Еще как, – подумал я, – но что-то подсказывает мне, что я не в состоянии сделать это». «Не уверен, что получится», – сказал я.

Деде рассмеялась. Она расстегнула ремень моих брюк и забралась сверху. Мне казалось, что я улетаю в другой мир. Все было таким непривычным, новым, незнакомым и таким бесконечным. И даже когда все случилось, казалось, что это продолжается. После мы просто лежали в палатке. Я все еще допытывался у Деде, в какой полк меня записали и где мы находимся. Но она даже не пыталась отвечать на мои вопросы. Она просто смеялась. А лошади продолжали скакать вокруг меня до самого рассвета. Деде вытащила меня из палатки, но мои ноги совершенно не слушались меня. Я просто стоял и смотрел, как она собирает палатку и пакует намокшие вещи. Она просто скомкала их и затолкала в рюкзаки, и мы направились обратно в деревню.

«Ты кончила?» – спросил я.

«Вроде да».

«А я?» – не унимался я.

«Не знаю. Ты такой смешной».

Больше у меня не было галлюцинаций, но все казалось не таким, каким должно было быть. Мне было сложно идти, и все, что я видел – скалы, камни и деревья, – казалось мне таким незнакомым.

Мы сели в автобус, забитый индейскими рабочими. Я чувствовал на себе их взгляды, а потом, кажется, заснул. Я понял это, только когда мы уже добрались до центра Ла-Паса.

«Тебе помочь добраться до дома?» – спросила Деде. «Не надо, я возьму такси», – ответил я.

«Попозже зайдешь повидаться?» – «Разумеется».

Я остановил такси и дал водителю свой адрес. Около дома я столкнулся со своими друзьями, Эйтаном, Равивом и Шукруном. Увидев меня, они рассмеялись.

«Ну и как?» – спросил Равив.

«Мне страшно, – сказал я, – по-настоящему страшно. Не могу выйти из этого состояния». Они рассмеялись еще больше.

«Пойдем позавтракаем. Тебе полегчает», – сказал Эйтан.

Я оставил рюкзак в коридоре и пошел за ними. Идти было тяжело, я боялся переходить улицу. Эйтан помог мне.

«Я теперь так и буду жить?» – спросил я с ужасом.

«Нет, не волнуйся, – заверил меня Эйтан, – все будет в порядке. Ты поспишь немного, а когда проснешься, то придешь в норму».

«Да ты счастливчик, Йоси, – сказал Шукрун, – наоборот, было бы здорово всегда оставаться в таком состоянии. В этом же и есть весь смысл».