Читать книгу Советская кавалерия на фронтах Великой Отечественной - Ю. А. Аквилянов - Страница 4

6-й кавалерийский корпус в составе двух кавалерийских дивизий: 6-й Чонгарской Кубано-Терской (командир – генерал-майор М.П. Константинов) и 36-й (командир – генерал-майор Е.С. Зыбин) входил в состав 10-й армии генерал-майора К.Д. Голубева, дислоцировавшейся в так называемом «Белостокском выступе» и являвшейся самым мощным общевойсковым объединением Красной Армии на западных рубежах Белоруссии.

Штаб 6-го кавалерийского корпуса, управление и части 6-й кавалерийской дивизии размещались в районе Ломжи, а штаб и части 36-й кавалерийской дивизии – в районе Волковыска.

Следует отметить, что в марте 1941 года начальником штаба 36-й Особой кавалерийской Краснознаменной ордена Ленина дивизии им. Сталина был назначен Л.М. Доватор, ставший впоследствии командиром 2-го гвардейского кавалерийского корпуса и прославившийся своими рейдами по тылам врага в битве под Москвой.

Однако в боях первых дней войны полковник Л.М. Доватор не участвовал. Ряд историков утверждает, что он болел и находился в Москве. В последние годы появилась версия, что Л.М. Доватор выполнял особое задание Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина. Об этом расскажем позже.

В оперативном плане 6-я кавалерийская дивизия находилась в первом эшелоне, а 36-я кавалерийская дивизия – во втором эшелоне войск прикрытия государственной границы.

Перед началом Великой Отечественной войны 6-й кавалерийский корпус считался одним из наиболее подготовленных кадровых соединений Красной Армии, боеготовность его была на достаточно высоком профессиональном уровне.

Маршал Советского Союза Г.К. Жуков в своих «Воспоминаниях и размышлениях» так писал о боевой подготовке в период его командования 6-м кавалерийским корпусом в Белоруссии в 1937–1938 годах, в ходе которой широко использовался полученный опыт широкомасштабных маневров 1935 года: «В 6-м корпусе мне пришлось заняться большой оперативной работой. Больше всего мы отрабатывали вопросы боевого применения конницы в составе конно-механизированной армии. Тогда это были крупные проблемные вопросы. Мы предполагали, что конно-механизированная армия в составе 3–4 кавалерийских дивизий, 2–3 танковых бригад, моторизованной стрелковой дивизии при тесном взаимодействии с бомбардировочной и истребительной авиацией, а в последующем и с авиадесантными частями сможет решать крупнейшие оперативные задачи в составе фронта, способствуя успешному осуществлению стратегических замыслов»[3].

Но это в теории!

А как же в действительности развивались события в эту роковую ночь? Долгие годы в нашей стране поддерживался миф о внезапности нападения вермахта на приграничные части, которые мирно отдыхали в ночь на выходной.

В фильмах советской поры часто показывали, как полуодетые красноармейцы мечутся под ударами германской авиации и артиллерии, не сразу понимая, что произошло и что делать.

Нападение действительно было вероломным, но о какой-то уж полной внезапности говорить не приходится. Войска приграничных округов ждали нападения Германии. И многие командиры, несмотря на строжайший запрет, рискуя многим, еще до получения приказа № 1 о приведении войск в боевую готовность, начали принимать меры по подготовке к отражению возможного нападения вероятного противника.

На границе было уже и раньше неспокойно. Еще 19 июня по просьбе начальника 87-го погранотряда, из состава 6-й кавалерийской дивизии на усиление пограничников были направлены два кавалерийских эскадрона, усиленных двумя взводами танков.

В первом часу ночи 22 июня командиру 6-й кавалерийской Чонгарской Кубано-Терской дивизии генерал-майору М.П. Константинову в штаб дивизии позвонил начальник этого погранотряда и доложил, что враг сосредоточивает крупные силы пехоты и танков на самой границе и не исключено, что он вот-вот перейдет в наступление.

После того как генерал Константинов закончил телефонный разговор с начальником погранотряда, дежурный офицер штаба доложил командиру дивизии, что его вызывает к себе командир корпуса генерал-майор И.С. Никитин.

Командир дивизии выслушал сообщение командира корпуса о том, что получено телеграфное сообщение из штаба округа (из Минска) о готовности получить важное распоряжение. Это происходило в первом-втором часу ночи 22 июня 1941 года.

В это же время командиру корпуса начальник погранотряда доложил о задержании двух немецких шпионов, следовавших в Белосток с задачей – не допустить подрыва мостов до подхода гитлеровских войск.

В 3 часа из штаба округа был получен приказ (по телеграфу) вскрыть «красный пакет», означавший подъем частей дивизии по боевой тревоге. После этого телеграфная связь была нарушена. 6-я кавалерийская дивизия была поднята по тревоге командиром дивизии генерал-майором М.П. Константиновым.

Вскоре после этого расположение соединения подверглось авианалету, в результате которого части дивизии понесли большие потери, но не потеряли управляемость и сосредоточились в лесном массиве в трех километрах южнее военного городка.

Из воспоминаний начальника штаба 94-го кавалерийского полка, 6-й кавалерийской дивизии Гречаниченко Владимира Алексеевича: «Примерно в 3 часа 30 минут на квартиру мне позвонил дежурный телефонист полка и сообщил, что полку объявлена боевая тревога, но со странным дополнением: “Быть в полной боевой готовности, но людей из казарм не выводить”… Пытались связаться с одним из отделов дивизионного штаба, но здесь сообщили, что все на совещании у командира дивизии генерал-майора М.П. Константинова.

Время приближалось к 4 часам утра. Вдруг мы увидели большую группу самолетов, летевших с востока… Удар с воздуха по городку был комбинированным. После массированной бомбардировки налетели вражеские истребители прикрытия, расстреливая из крупнокалиберных пулеметов выбегавших из казарм бойцов и командиров, коней привязанных к коновязям…»

По устному приказу командира дивизии 94-й и 48-й кавполки заняли оборону на рубеже железной дороги Ломжа – Лапы с целью не допустить противника в Ломжу со стороны Остроленки и Замброва.

Первым вступил в бой 48-й Белоглинский казачий кавалерийский полк подполковника Н.Г. Петросьянца. Вскоре к полю боя подошли 94-й Белореченский Кубанский подполковника В.В. Рудницкого и 152-й Ростовский Терский казачий подполковника Н.И. Алексеева полки. Казаки спешились и, заняв оборону на широком фронте, завязали упорный бой. Несмотря на превосходящие силы врага, они отражали его яростные атаки, отбрасывали немецкую пехоту огнем и штыковыми ударами. Попытка немцев с ходу прорваться к Ломже была отбита.

Из воспоминаний В.А. Гречаниченко: «…примерно в 10 часов 22 июня мы вошли в соприкосновение с противником. Завязалась перестрелка. Попытка немцев с ходу прорваться к Ломже была отбита. Правее оборону держал 48 кавалерийский полк..»

Фашисты в первых же боях почувствовали силу сопротивления советских кавалеристов, показавших себя мужественными и умелыми воинами. В бой был введен 35-й танковый полк. Но численное превосходство оставалось за противником. Казаки сделали все для того, чтобы выполнить боевую задачу на своем участке[4].

Кстати, необходимо отметить, что именно танковые полки кавалерийских дивизий в первые дни войны сыграли значительную роль в ходе отражения атак и предотвращении прорывов противника в полосах действия кавалерийских частей и соединений.

В 4 часа 22 июня по тревоге была поднята и 36-я кавдивизия. Однако в 4 часа 20 минут Волковыск, где дислоцировались части кавдивизии, также подвергся бомбардировке, тем не менее дивизия выступила на соединение с 6-й кавдивизией с задачей отразить наступление противника на ломжевском направлении.

В 5 часов был подписан и разослан в части боевой приказ № 1 по 36-й кавдивизии. Он имел следующее содержание:

«1. Противник нарушил договор и совершил нападение на нашу Родину.

2. Частям дивизии в 7.00 22.06.41 г. выступить на защиту границы. Рубежи и районы сосредоточения: – 42 кавполк с выходом на рубежи войти в связь с впереди действующими частями. С подходом танкового полка, последний подчинить себе, обеспечивая сосредоточение главных сил дивизии в районе Заблудов.

– 8 танковый полк после прохождения 42 кавполком Васильков, следовать перекатами за ним по маршруту Крынки, Супрасль, Васильков, войдя в подчинение командира 42 полка.

– 102 кавполк выдвигается по маршруту Рось, Большая Берестовица, Заблудов.

– 144 кавполк выдвигается по маршруту Свислочь, Заблудов.

– 24 кавполк выдвигается по маршруту Волковыск, Свислочь, Заблудов.

– штаб и эскадрон связи следуют в голове 24 кавполка.

– отдельному саперному эскадрону следовать за 24 кавполком. – каждому кавалерийскому полку иметь головной отряд в составе усиленного эскадрона (взвод станковых пулеметов и отделение саперов).

– конно-артиллерийскому дивизиону по прибытии в Волковыск получить указания у начальника снабжения дивизии полковника Козакова на дальнейший путь следования.

– отдельному зенитно-артиллерийскому дивизиону и зенитным пулеметным взводам кавполков после выгрузки из эшелона следовать на присоединение к дивизии в район Белостока.

3. Моему помощнику, полковнику Калюжному, организовать эвакуацию семей начальствующего состава.

4. Командиру 24 кавполка оставить один взвод полковой школы в помощь начальнику снабжения дивизии для приема пополнения и формирования 2 эшелона дивизии.

Командир дивизии Зыбин. Начальник штаба дивизии Яхонтов».

Вполне разумный и последовательный приказ, указывающий каждой части, что конкретно делать, и никакой паники.

Хочу обратить внимание на пункт 3 приказа, относительно эвакуации членов семей начальствующего состава. В первые же часы войны командование частей и соединений думало о том, как спасти семьи командного состава от захвата их агрессором. Эта мысль не покидала командный состав 6-го кавкорпуса, так как судьба их семей была неизвестна.

Все части 36-й кавдивизии выступили из районов дислокации согласно приказу своевременно. До рубежа м. Большая Берестовица, м. Свислочь 102-й и 24-й кавполки вместе со штабом дивизии неоднократно подвергались налетам авиации противника небольшими группами в 3–5 самолетов. Потери были только в 102-м кавполку, и то незначительные. Были убиты командир эскадрона, 4 бойца и 6 лошадей.

Далее указанные в приказе маршруты частей дивизии шли по закрытой местности и воздействию авиации противника не подвергались. Дивизия следовала форсированным маршем, все части вышли в район сосредоточения Новосад, Заблудов (юго-восточнее Белостока) в ночь с 22 на 23 июня.

В 23 часа 30 минут 22 июня по приказу командира корпуса генерал-майора И.С. Никитина части 6-й кавдивизии оставили занимаемые позиции и двумя колоннами форсированным маршем выдвинулись в направлении Гродно.

Несмотря на воздействие вражеской авиации, расстояние в 75 километров было пройдено без привалов, и уже к 17 часам 23 июня 6-я кавдивизия остановилась на привал в лесном массиве в 2 километрах севернее Белостока.

После небольшого отдыха, с наступлением темноты части дивизии продолжили движение и, пройдя еще 35 километров, в ночь на 24 июня вышли в район Сокулки и заняли оборону на широком фронте вдоль железной дороги Сокулка – Белосток.

Утром 23 июня Никитин прибыл в штаб 36-й кавдивизии и отдал приказ к исходу дня перейти в район Старая Дубовая, Одельск и после сосредоточения поступить в распоряжение заместителя командующего войсками Болдина.

Исполнявший в те дни обязанности начальника штаба 36-й кавдивизии Петр Валерьянович Яхонтов вспоминает: «Выступив в северном направлении в новый район сосредоточения, нам предстояло пересечь шоссе Белосток – Волковыск. Подойдя к последней части дороги, дивизия вынуждена была остановиться, так как по шоссе из Белостока на восток шла танковая колонна до полка (в основном танки «КВ»). Они шли до станции Валилы, а затем поворачивали на север, на Гродно. При скрещивании колонн, авиации противника удалось небольшой группой самолетов произвести бомбометание. (Потери были незначительные.) Далее перейдя шоссе, используя закрытую местность (перелески), мы ни разу не были обнаружены и вышли в район Одельск скрытно».

В этом районе находился командный пункт генерала Болдина, которому было приказано сформировать конно-механизированную группу. Яхонтов доложил о сосредоточении 36-й дивизии в заданном районе. По его воспоминаниям, на КП находились также командир 6-го кавкорпуса генерал И.С. Никитин и командир 6-го мехкорпуса генерал Хацкилевич.

36-я кавдивизия получила задачу в течение ночи занять оборону на широком фронте, главным образом обеспечив за собой узлы дорог и крупные населенные пункты, используя гребень высот. Местность кавалеристам была знакома – здесь неоднократно проводились учения. Кавалерийские полки приступили к его выполнению».

24 июня начался советский контрудар в районе Гродно силами сформированной конно-механизированной группы (КМГ) под командованием заместителя командующего фронтом генерал-лейтенанта И.В. Болдина. К контрудару привлекли боеготовый 6-й мехкорпус (более 1000 танков) генерал-майора М.Г. Хацкилевича и 6-й кавкорпус, однако господство в воздухе немецкой авиации, плохая организация удара, атака на подготовленную противотанковую позицию и разгром тылов привели к тому, что немецким войскам удалось остановить войска КМГ Болдина. Отдельно действовал 11-й мехкорпус 3-й армии, которому удалось даже выйти к пригороду Гродно.

К рассвету 24 июня части 36-й кавдивизии заняли оборону фронтом параллельно дороге Кузница – Соколка – Белосток. В первом эшелоне 24, 102 и 144-й кавполки, во втором – 42-й кавполк и 8-й танковый полк. Левее, в стык со 144-м кавполком занимала оборону 6-я кавдивизия. А танковые полки 6-го мехкорпуса прошли через Соколку в направлении м. Кузница.

В районе полудня части 6-го мехкорпуса начали контрнаступление. А в 16.00 по приказу Болдина начала наступление по маршруту Верхолесье, Жуки, Сидра и 6-я кавдивизия. Передовым отрядом выступил 94-й кавполк, усиленный одной батареей 15-го конно-артиллерийского дивизиона.

В.А. Гречаниченко вспоминает об этом наступлении: «В связи с отсутствием локтевой связи с соседями на флангах следовало иметь усиленные разведгруппы не менее взвода. Головным отрядом полка шел усиленный взводом станковых пулеметов 1-й сабельный эскадрон под командованием старшего лейтенанта Ф. Липко. Он успешно выполнил свою задачу. Примерно в 21 час 24 июня эскадрон вошел в соприкосновение с противником в долине реки Бебжа южнее Сидры.

Командир полка для поддержки головного отряда ввел в бой артиллерию. Противник не выдержал натиска и отошел за реку. Одновременно открыла огонь его артиллерия. Наступила ночь. Полк спешился и принял боевой порядок. Поскольку вражеский артобстрел не прекращался и ночью, мы вынуждены были окапываться. Готовясь к продолжению утром наступления, вели ночную разведку сил и группировки противника».

Следует отметить, что именно в этот день, 24 июня, в дневнике Гальдера и появляется запись о «довольно серьезных осложнениях, возникших на фронте 8-го армейского корпуса, где крупные массы русской кавалерии атакуют западный фланг корпуса»[5].

Гитлеровский генерал еще не раз будет отмечать в своем дневнике тот факт, что советские кавалеристы часто и весьма эффективно нарушают планы германского генерального штаба (Примеч. авт.).

На рассвете 25 июня на линии боевого охранения 36-й кавдивизии появились конные разъезды противника[6]*, которые были отброшены огнем ручных пулеметов. Позднее подошли пешие разведгруппы, пытавшиеся проникнуть вглубь боевого охранения, но они также не имели успеха. В полдень боевое охранение было сбито, и непосредственно перед передним краем обороны дивизии появилась в боевых порядках пехота противника, которая была остановлена пулеметным огнем. Артиллерии у дивизии не было. Через некоторое время немцы вновь начали наступление, также без предварительной артподготовки. Но, оказавшись под шквальным огнем станковых пулеметов, а их в первом эшелоне дивизии насчитывалось 48, они вторично были остановлены.

Во второй половине дня в 42-й кавполк командир полковой батареи старший лейтенант Шувалов привел уцелевшие два 76-мм орудия с полигона Обуз-Лесная, а в 102-й кавполк командир орудия привел свою 45-мм противотанковую пушку. Оба они сообщили, что отдельный конно-артиллерийский дивизион, следуя на Волковыск, неоднократно подвергался налетам авиации противника и на марше был разбит. Прибывшие 3 орудия сразу же были установлены на огневые позиции на участке 102-го кавполка.

Также они сообщили, что в Волковыске видели начальника снабжения дивизии полковника Козакова, последний останавливал все машины, идущие с людьми в военной форме, и создавал оборону на восточном берегу реки Рось. Город был объят пожаром.

Около 18–19 часов противник, усилив передовые части и подтянув артиллерию, начал скапливаться в полосе обороны 144-го кавполка. Командир дивизии отдал приказ командирам 8-го танкового полка и 42-го кавполка нанести контрудар из-за левого фланга 144-го кавполка по скопившемуся противнику.

В первом эшелоне атаковал танковый полк, вслед за ним уступом слева в конном строю 42-й кавполк, с задачей отбросить противника за железную дорогу Кузница – Сокулка. В результате атаки противник был отброшен к железной дороге, но внезапный массированный налет авиации противника вынудил наши атакующие части отойти в исходное положение.

В этот же день действиями немецкой артиллерии и авиации был рассеян наступавший в первом эшелоне 6-й кавдивизии 94-й кавполк. Из воспоминаний В.А. Гречаниченко: «День 25 июня был для полка, да и для всей дивизии, самым черным днем. Начиная с рассвета, немецкая артиллерия открыла массированный огонь на всю глубину боевого порядка полка. В воздухе на небольшой высоте непрерывно барражировала вражеская авиация. Она наносила бомбовые удары даже по небольшим группам наших войск, а истребители прикрытия гонялись за каждым человеком. Подобного я не видел за четыре года войны.

Уже в первые часы все наше тяжелое вооружение было выведено из строя, радиостанция разбита, связь полностью парализована. Полк нес тяжелые потери, был плотно прижат к земле, лишен возможности вести какие-либо активные действия. Погиб подполковник Н.Г. Петросянц. Я принял на себя командование полком, а точнее – его остатками. Связи со штабом дивизии не было, и где-то в конце дня я на свой страх и риск решил отвести остатки подразделений за линию железной дороги Сокулка – Белосток». Надо отметить, что в этом бою В.А. Гречаниченко получил осколочное ранение.

Немецкий 20-й армейский корпус был на время принужден занять оборону, однако остальные немецкие корпуса 9-й армии (8, 5 и 6-й) продолжили охват основных сил Советской армии в Белостокском выступе. Ввиду неудачи контрудара и фактического начала окружения в 20.00 25 июня И.В. Болдин отдал приказ прекратить атаки и начать отступление.

В ночь на 26 июня группа в составе 300 человек из остатков 94-го и 48-го кавполков отошла к Большой Берестовице.

Остальные части 6-й кавдивизии в течение дня отбивали атаки противника, оставаясь на прежних позициях.

6-я кавалерийская дивизия под ударами превосходящих сил противника отходила в сторону г. Минска, где была окружена и практически вся уничтожена.

Менее обескровленная 36-я кавдивизия, заняв к утру 26-го позиции на восточном берегу реки Свислочь, прикрывала отход частей Красной Армии методом «подвижной обороны».

Обратимся к воспоминаниям Петра Валерьяновича Яхонтова, исполнявщего в тот период обязанности начальника штаба 36-й кавдивизии: «До начала рассвета 26.6. дивизией была занята оборона на р. Свислочь. В первом эшелоне 24, 42 и 144 кавполки. Во втором эшелоне 102 кавполк и 8 танковый полк. …Командир дивизии принял следующее решение: “102 и 24 кавполки перебросить в район Репля с задачей не дать возможности противнику развивать наступление в южном направлении.

Командиру 24 кавполка оставить на рубеже р. Свислочь один усиленный эскадрон со взводом станковых пулеметов”.

В полдень из района Индура к реке Свислочь подошло до усиленного батальона противника, и, развернувшись в боевой порядок, противник перешел в наступление. О чем мне и сообщил командир эскадрона 24 кавполка. Эскадрону было приказано занимаемый рубеж не оставлять. Но в это время поступила радиограмма от командира 42 кавполка, что противник обходит фланги. Я дал распоряжение эскадрону 24 кавполка отходить к главным силам полка.

В 42 кавполк послал офицера штаба капитана Радченко, чтобы он передал распоряжение от имени командира дивизии об отходе полка в направлении Верейки. 8 танковому полку контратаковать противника, стремящегося охватить левый фланг 42 кавполка. 144 кавполку удерживать занимаемый рубеж. …Командир дивизии передал мне следующее распоряжение: “144 кавполку и 8 танковому полку в расчлененных боевых порядках отходить в общем направлении Большая Берестовица и далее в район стрельбищ (юго-западнее Волковыска 2 км). Туда же сейчас начнет отход 24 кавполк”.

Сразу же через офицеров связи на бронемашинах было передано распоряжение на отход 144 кавполка и 8 танкового полка. Отход совершался под сильным воздействием авиации противника. От командира 144 кавполка была получена радиограмма: “Авиацией противника в районе Большой Берестовицы полк рассеян, принимаю меры. Болдырев”.

К исходу дня 26.6. на широком фронте части дивизии подошли к реке Рось, за исключением 144 кавполка, связь с которым не была восстановлена. От командира дивизии из района стрельбищ прибыл начальник оперативного отдела штаба дивизии майор Сагалин и передал следующее распоряжение: “42 и 102 кавполкам, используя броды на р. Рось, севернее Волковыска переправиться и сосредоточиться в Замковом лесу (севернее Волковыска 2 км). К рассвету 27.6. выйти на шоссе Волковыск – Зельва с задачей прикрыть отход 27-й стрелковой дивизии. Я (комдив) с 24 кавполком и 8 танковым полком переправился южнее Волковыска, обеспечивая отход 27 стрелковой дивизии с юга от шоссе”.

Во исполнение приказа командира дивизии к рассвету 27.6. вышли на шоссе 42 кавполк, оседлав дорогу, и севернее его 102 кавполк фронтом на запад. 27 стрелковая дивизия переправлялась через р. Зельвянка по единственному мосту, и то неисправному, в районе Зельвы. Связь с частями 24 кавполка и 8 танкового полка установить не удалось. Командира дивизии я больше не видел…

Противник по шоссе Волковыск – Зельва не двигался, но с юга к нам в тыл, отрезая от Зельвы, выходили немцы. 42 кавполк изменил фронт на юг. Продержались мы здесь не более часа, так как 27 стрелковая дивизия заканчивала переправу. Я решил оторваться от противника и переправиться через Зельвянку севернее Зельвы».

Местность в этом районе сильно заболоченная, но частям дивизии удалось все же переправиться на другую сторону.

28 июня остаткам 36-й кавалерийской и 27-й стрелковой дивизий удалось выйти в район старой границы.

Из воспоминаний В.А. Гречаниченко: «Когда наша небольшая группа во второй половине дня 30 июня вышла к старой границе… я встретился с полковником С.Н. Селюковым, который являлся заместителем командира 108 стрелковой дивизии и которого я знал с довоенного времени. При его содействии нас включили в группу прикрытия готовящегося прорыва из окружения. Он был организован командующим 3 армии генерал-лейтенантом В.И. Кузнецовым и осуществлялся в ночь с 1 на 2 июля в юго-восточном направлении через железную дорогу Барановичи – Минск между станцией Фаниполь и разъездом Волчковичи. Ядро прорывающихся составляли остатки 64 и 108 стрелковых дивизий. Прорыв удался только частично. Не все, участвовавшие в нем, вырвались из окружения. Наша группа прикрытия была отрезана от места прорыва и разгромлена».

19 сентября 1941 года 6-й казачий кавалерийский корпус имени И.В. Сталина и входившие в него части приказом Ставки были расформированы.

По-разному сложились судьбы кавалеристов корпуса. Многие из них погибли в боях, умерли от ран и болезней, пробиваясь на восток, значительная часть оказалась в окружении и плену. Многие продолжали борьбу, став партизанами и подпольщиками.

Остатки 94-го Северо-Донецкого Кубанского казачьего полка в количестве 300–350 сабель вырвались из окружения и отошли в район Орши. Там в неравных боях конники тоже почти все погибли.

29 июня в районе м. Рось под Волковыском был тяжело ранен командир 6 кд генерал-майор М.П. Константинов. Константинова на автомашине отправили в окружной госпиталь в Минск. Но Минск к этому времени уже был захвачен немцами, и генерал был оставлен на попечение жителей дер. Хатежино.

Через некоторое время была установлена связь с партизанами, ряды которых пополнили генерал Константинов и его спаситель крестьянин Илларион Данилович Гуд с двумя сыновьями – Владимиром и Семеном.

Трагически сложилась судьба командира корпуса, генерал-майора Ивана Семеновича Никитина. В одном из боев генерал Никитин с горсткой кавалеристов был отрезан и прижат к реке, где раненого и тяжело контуженого генерала гитлеровцы в бессознательном состоянии захватили в плен. В лагере для военнопленных Хаммельбург ему удалось организовать подпольную организацию с помощью своих бывших сослуживцев майора Николая Панасенко и генерала Х.Н. Алахвердова. Вскоре к ней примкнули другие офицеры. Гестаповцы узнали об их деятельности. И.С. Никитин трагически погиб в застенках гестапо в апреле 1942 года.

Конечно, две кавалерийские дивизии не смогли оказать решающего воздействия на ход боевых действий в первые дни войны на западном направлении, но, в отличие от многих, они сохраняли организованность и выдержку даже там, где ситуация казалась безвыходной.