Читать книгу Странная жизнь и труды Эндрю Борда, тайного агента, врача, монаха, путешественника и писателя - Ю. Л. Полунов - Страница 3

Следующей школой Борда (на этот раз Высшей) стал Оксфордский университет, в который он поступил в возрасте двенадцати или четырнадцати лет (возможно, ок. 1502 года). Историкам не удалось найти документы, позволяющие установить, в каком из девяти колледжей Оксфорда, существовавших к началу XVI века, учился Эндрю, но большинство исследователей полагают, что это был Новый колледж. Дело в том, что Уикэм был инициатором так называемого «связного образования», при котором учащихся грамматической школы готовили к поступлению в определенный колледж университета (надо думать, что при этом заранее были согласованы учебные программы двух образовательных институций)⁸. В ноябре 1379 года епископ купил участок земли в Оксфорде, и получил разрешение короля на основание нового университетского колледжа. Руководителем строительства Уикэм выбрал все того же Уильяма Уинфорда, поэтому два образовательных учреждения имели поразительную архитектурную схожесть.

Первоначальное название колледжа, который принял первых студентов[5] в апреле 1386 года, звучало так: «Колледж св. Марии, [расположенный] вблизи Винчестера». Но поскольку в Оксфорде уже был колледж, посвященный «Благословенной Деве Марии» (позднее он получил название «Ориел-колледж»), то во избежание путаницы после завершения строительства «Колледж св. Марии…» начали именовать Новым Колледжем.

В каждом колледже Оксфордского университета тех лет (как и в большинстве других университетов Европы) было четыре факультета[6]. Младший из них, подготовительный, назывался факультетом искусств (facultas artium). Занимаясь на нем, студенты познавали предметы, которые входили в состав так называемых «семи свободных искусств» (septem artes liberals): грамматику, риторику, диалектику, арифметику, геометрию, астрономию и музыку.

Формирование круга упомянутых дисциплин началось еще в эллинскую эпоху, а завершилось в Европе в Средние века. Замечу, что в Риме artes liberals назывались занятия, достойные свободного человека, в отличие от занятий, требующих физического труда (artes mechanicae), например, живописи и скульптуры, которыми могли заниматься и рабы.

Чтобы вкратце рассказать о свободных искусствах, нам придется потревожить тени трех отцов средневековой педагогики: Капеллы, Боэция и Кассиодора.

Писатель, философ и ритор (учитель красноречия, ораторского искусства) Марциан Минней Феликс Капелла в первой половине V века н. э. написал трактат «О бракосочетании Филологии и Меркурия», в котором в аллегорической форме говорилось о свадебном торжестве во дворце Юпитера, расположенном на Млечном пути. Все персонажи трактата были олицетворениями отвлеченных сил и понятий: например, бог Меркурий (греческий Гермес) являлся воплощением познавательной способности; кроме того, в трактате действовали персонифицированные Справедливость, Бессмертие и так далее. Самому бракосочетанию посвящены первые две «книги» (части), последующие были отданы изложению семи свободных искусствах, которые Капелла совокупно назвал disciplinae cyclicae, то есть энциклопедией.

Аниций Манлий Торкват Северин Боэций (ок. 480-ок. 524 – «последний римлянин», крупнейший деятель светской образованности Средневековья, философ, переводчик и комментатор Аристотеля, а также магистр оффиций[7] в правительстве остготского государя Теодориха Великого (451–526), основываясь на книге Капеллы, первым в Средневековье разделил искусства на две группы. В первой из них – тривии (trivium, трехпутье) – было собрано гуманитарное знание (грамматика, риторика, диалектика). Вторая группа – квадривий (quadrivium, четырехпутье) – объединяла точные науки (арифметику, геометрию, астрономию и музыку, которая рассматривалась как математико-эстетическая дисциплина). Позднее (в раннее Новое время) в квадривиум включили также натуральную, моральную и метафизическую философию.

Наконец, современник Боэция Флавий Маги Аврелий Кассиодор Сенатор (ок. 487-ок. 578 – писатель и ученый, а сверх того, хитроумный придворный и бессменный секретарь Теодориха Великого, успешно избежавший не только кинжала или яда, но и болезней (и поэтому перешагнувший девяностолетний рубеж жизни), в книге «Наставления в науках божественных и светских» окончательно закрепил деление искусств на две группы и показал, что знание septem artes liberals необходимо для понимания Священного Писания.

В чем заключался учебный процесс в университетах Средних веков и раннее Новое время? Основными формами обучения были утренние и вечерние лекции (lectio)[8], а также диспуты (disputatio). На утренних лекциях (которые, кстати, начинались в семь часов) преподаватель зачитывал отрывок из выбранного им трактата, принадлежащего перу признанного авторитета, выделял основную проблему, затем разбивал ее на отдельные вопросы (quaestio) и комментировал их. Эти лекции должны были посещать все студенты; вечерние же лекции были необязательными – на них уже другой преподаватель повторял или растолковывал то, что было сказано утром, уделяя особое внимание отдельным вопросам.

Диспуты, позволявшие развивать умение вести полемику, устраивались еженедельно. Их участникам позволялось вести себя раскованно и прерывать выступления оратора свистом и криками. Диспуты походили на спор схоластов и часто проводились, на отвлеченные, не имеющие отношения к реальной действительности темы; некоторые их них звучат для нас странно, например:

– «Сколько ангелов может поместиться на конце иглы»?;

– «Соленое ли море»?;

– «Должны ли женщины получать образование»?

Будущие юристы сходились на том, что меч в руках принца важнее закона; философы утверждались во мнении, что органы чувств не могут ввести в заблуждение их обладателей; и прочая, и прочая. Недаром великий полимат Роджер Бэкон (ок. 1214 – после 1292) в трактате «О врачебных ошибках» бичевал «толпу медиков», предававшихся «обсуждению бесконечных вопросов и бесполезных аргументов». Через четыре столетия его однофамилиц Фрэнсис Бэкон (1561–1626), великий философ и историк, сетовал в своем «Новом Органоне» о том, что «громкие и торжественные диспуты часто превращаются в споры относительно слов и имен».

В качестве примера такого диспута приведу описание публичного спора француза Герберта из Орийяка (ок. 945-1003), бенедиктинского монаха, преподавателя знаменитой кафедральной школе при Реймсском соборе и впоследствии римского папы Сильвестра II, с Отрихом, монахом монастыря св. Маврикия в Магдебурге и преподавателем школы этого монастыря. Хотя диспут состоялся в декабре 980 года, то есть примерно за пять столетий до событий, о которых идет речь в настоящей книге, «содержательность» подобных диспутов мало изменилась.

«Герберт: Конечная причина, то есть цель философии заключается в познании Божественного и человеческого.

Отрих: Такое определение слишком многословно. Философ должен быть краток, а цель философии можно определить одним словом.

Герберт: Далеко не все причины или цели могут быть определены одним словом. Платон, например, определяет причину сотворения мира тремя словами: «добрая воля Бога».

Отрих: Но слово «добрая» в этом определении излишне, так как Бог не может желать зла.

Герберт: Бог действительно не может быть злокозненным, однако слово «добрая» имеет все-таки здесь логическое значение. По своей субстанции Бог только добр, все же сотворенное им является причастным добру. Поэтому упомянутое слово поставлено здесь с целью одновременно определить и саму сущность Божественной природы. Кроме того, для доказательства того, что не всякая причина может быть выражена одним словом, скажу, что причину тени нельзя выразить короче формулы: «тело, противопоставленное свету».

И так далее, и тому подобное….

Изучение грамматики в университетах сводилось к освоению краткой теории словесности, к чтению и анализу сочинений римских классиков и церковных книг.

Сначала ученикам давались понятия о трех главных родах поэзии: драматической, повествовательной и смешанной. Драматическая поэзия делилась на трагическую, комическую, сатирическую и мимическую; повествовательная – на ангелитическую, историческую и дидактическую; смешанная – на героическую (Гомер) и лирическую (Гораций).

Затем преподаватель читал текст произведения и давал объяснения, которые складывались из грамматического комментария (littera), первоначального объяснения текста (sensus) и его дальнейшего анализа (sententia). Просодию – учение о стихотворных размерах и ритмах – изучали на примерах, заимствованных из Вергилия и Овидия.

Практическая часть курса заключалась в толковании отдельных вопросов Священного писания и сочинениях на сюжеты из Библии и Житийной литературы.

Знание риторики – матери красноречия – было необходимо, чтобы правильно строить фразы при чтении проповедей на заданную тему, а также при составлении по имеющимся образцам (formulae) различных юридических бумаг – официальных писем, завещаний, грамот (в связи с чем учеников знакомили с основами Римского права и права канонического, то есть, церковного).

Диалектика (логика) заключалась в подготовке к ведению споров на религиозные темы, к защите догматов веры, в методах отыскания духовных истин посредством дискуссий, в искусстве логического рассуждения и его языкового выражения. Знание диалектики ценилось очень высоко, так как она учила правильно мыслить, строить аргументы и доказательства и должна была подготовить будущих клириков[9] к диспутам на религиозные темы, защите церковных догматов и опровержению ересей.

Точные науки в английских университетах находились «в загоне», и неудивительно, что к началу раннего Нового времени Англия оказалась в арьергарде европейской математической и астрономической культуры. Достаточно сказать, что к концу XV века в Италии, например, было издано около двухсот математических трактатов, в Англии же первая книга, посвященная исключительно арифметике, вышла лишь в 1522 году. Она была написана латынью, называлась «Искусство вычислений в четырех книгах», содержала двести пятьдесят девять страниц в формате in quarto и принадлежала перу замечательного гуманиста, дипломата, церковного и государственного деятеля Катберта Танстолла (1474–1559).

Поэтому до выхода этой книги университетские преподаватели учили счету и вычислениям, основываясь на сочинениях Боэция, англосаксонского монаха-бенедиктинца Беды Достопочтенного (ок. 672–735), основателя средневекового энциклопедизма севильского епископа Исидора Испанского (ок. 560–636) и англосакса Алкуина (ок.735–804 – выдающегося средневекового мыслителя, богослова и поэта, приглашенного Карлом Великим к императорскому двору и возглавившего просветительское движение, которое в истории именуется Каролингским Возрождением.

Замечу, что арифметика, кроме «торговых надобностей», использовалась и для мистического толкования чисел, встречающихся в Священном Писании. Алкуин, например, утверждал, что число существ, созданных Богом, есть шесть, так как шесть – число совершенное (оно равно сумме своих делителей: 1,2,3); 8 – число с недостатком, так как сумма его делителей 1+2+4<8 (по этой причине вторичным своим происхождением человечество обязано числу 8: таково число душ, бывших в Ноевом ковчеге).

Геометрия в Университетах изучалась по «Началам» – главному труду величайшего математика античности Евклида, написанному около 300 года до н. э. и в латинских переводах хорошо известному в средневековой Европе. Но изучение это было весьма поверхностным (Р. Бэкон писал, что его оксфордские студенты, как правило, стремились узнать лишь первые четыре постулата Евклида, простые и очевидные, а пятый постулат презрительно именовали pons asinorum – «мостом для ослов»⁹). Поэтому преподаватели большую часть учебного времени посвящали примерам решения некоторых элементарных геометрических задач, встречающихся, например, в землеустройстве, а также сообщали некоторые, порой весьма фантастические сведения о различных странах, землях и населявших их народах (!).

Астрономию преподавали по «Трактату о сфере» (ок. 1230), принадлежавшему перу выпускника Оксфорда, а позднее профессора Сорбонны, Джона Холивуда (ок. 1195 – ок. 1256), более известного под латинизированным именем Иоанна Сакробоско. В этом трактате, который на протяжении четырех веков был общепринятым учебником астрономии в европейских университетах, излагались основы сферической геометрии и геоцентрической (птолемеевской) системы Мира; студенты получали сведения о созвездиях и Знаках Зодиака; их обучали определять время восхода и захода светил с помощью простейшей астролябии (старинный астрономический инструмент). Знание начал астрономии было необходимо для определения сроков наступления христианских праздников. Так, вычисление дней праздновании Пасхи (пасхалий) основывалось на совпадении солнечного и лунного времен каждые девятнадцать лет.

Главным и, пожалуй, единственным руководством при изучении последнего искусства квадривия было «Наставление к музыке» Боэция. Музыка – это учение о гармонии, о мере, о пропорциональных соотношениях, о числах, на которых основаны музыкальные модуляции. Даже космос построен на принципах музыкальной пропорциональности: отношения между семью небесными сферами равны отношениям, выражающим музыкальные интервалы. «Тот является музыкантом, – учил «последний римлянин», – кто приобщился к музыкальной науке, руководствуясь точными суждениями разума, посредством умозаключений, а не через исполнение…».

Освоив предметы тривия (на что уходило три-четыре года) и, сдав необходимые экзамены, студент удостаивался степени бакалавра искусства (baccalaureus artium, сокращенно В. А.) и мог (если пожелал) приступить к изучению предметов квадривия, чтобы получить (в среднем через три года) степень магистра искусств (magister artium, сокращенно М. А), дававшую возможность «преподавать повсюду» (licentia ubique docendi).

После же успешного овладения семью свободными искусствами студент получал право поступить на один из старших факультетов университета, где изучались «высшие науки» (superior science) – богословский, медицинский или юридический факультет.