Читать книгу По Вере увидишь… Роман - Ю. Сокольская - Страница 29

Летом Вера с Лёвой уехали на море. Они привыкли отдыхать вдвоем. Раньше Пётр из-за работы не мог путешествовать с ними, потом какое-то время был под подпиской о невыезде. Последние пару лет отдых они себе не могли позволить финансово. А теперь… Теперь все отвыкли от совместных вылазок. Поэтому поехать втроем даже как-то не пришло в голову.

Она стояла на причале и смотрела в воду.

До воды был примерно метр, до дна – метра четыре. Нужно было сделать только один шаг, зажать нос рукой и закрыть глаза. Все так делали. Радостно, с воплями, с разбегу, бомбочкой, солдатиком, рыбкой, передом, задом… Дети, женщины, мужчины. Все.

Только не Вера. Вера продолжала стоять на краю и вглядываться в глубину. Дыхание сбилось, сердце стучало в горле, дно под прозрачной водой не отпускало взгляд. Это был страх. Сильный страх глубины, неизвестности, боли.

Лев, сжавшись в комочек от ветра, лежал у ее ног, дрожал и тихо плакал. Этот комочек и его слезы Вера не забудет никогда. Ведь это была она сама. Маленькая, продрогшая, напуганная и обессилевшая. Лев плакал от отчаяния. Он сам не понимал, что с ним происходит. Почему ему так важно, чтобы Вера прыгнула в воду. Но она не хотела, не могла, и он воздействовал на нее, как умел.

Был жаркий день на море, они купались, рядом с причала отдыхающие прыгали в воду. Лев тоже попробовал, ему понравилось, и он стал уговаривать Веру прыгнуть.

Вера пошла, но не прыгнула, а на минуту задержалась на краю. Это промедление разбудило ум, который тут же начал защищать ее – рисовать страшные картины. И сложно сказать, чего конкретно она боялась: удариться о бетонный край, встретить подводных обитателей или нахлебаться соленой воды, пахнущей рыбой. Морская вода ассоциировалась у нее с аквариумной, наполненной рыбными фекалиями, микроорганизмами, мутной и предположительно противной на вкус и запах. Перед глазами всплыл кадр из какого-то фильма, где герой утром с похмелья не нашел на кухне воды и стал жадно пить из аквариума с рыбкой.

К горлу подступила тошнота. Но это ладно, это всего лишь брезгливость. Брезгливость не выдержала бы натиска детских слез. Страх же был настойчив и бессердечен.

«Что это? Что это и откуда? – взывала Вера мысленно к небесам и лихорадочно вспоминала прошлый опыт. – Ничего. Ничего негативного, связанного с водой. Даже страшилок. Разве что фильмы и родительские предостережения. Неужели я не могу просто прыгнуть в воду? Даже ради собственного ребенка. Нет, ну если бы он тонул, прыгнула бы, конечно. А тут просто дрожит и плачет. Стоп! Теперь я точно должна прыгнуть добровольно, иначе небеса знают, как меня заставить. Упаси Бог! В то же время, это точно не страх смерти. Я знаю наверняка, что не умру, прыгнув с причала. Лев сразу кинет мне надувную подушку, вода точно вытолкнет, люди вокруг нырнут и вытащат. Захочешь – не утопишься. Да в конце концов! Зачем мне это! Мне это просто не нужно! Аскезы не для девочек!».

– Лев, я ухожу! Перестань реветь и прыгай сам, если хочешь!

– Нет, прыгай или я так и буду лежать здесь, на бетоне, пока не сгорю на солнце.

– Почему ты так уперся?

– Я не знаю. Просто чувствую, что это очень важно.

Люди сначала выстраивались в очередь за Верой, потом, поняв в чем драма, обходили ее и прыгали с другого края. Некоторые начинали тоже уговаривать Веру, объяснять, как лучше прыгать; уверяли, что это не больно и не страшно, что каждый прыгнувший выплыл.

Вера хотела прыгнуть с надувной подушкой – ее отговорили, опасаясь, что подушка может ударить при погружении. Потом Вере пришла идея прыгнуть в маске. Она знала, что не сможет сразу открыть глаза, не протерев их рукой, когда вода ее вытолкнет на поверхность. Но руки ей могут очень понадобиться, чтобы снова не уйти под воду. А не открыв глаза, Вера ни кинутой Львом надувной подушки не увидит, ни причала, ни берега, к которому нужно грести.

Прыгать с маской Веру тоже отговорили участливые зрители. Одни утверждали, что она сместиться и пропустит воду во время погружения; другие, что тоже можно удариться лицом, ведь маска создаст сопротивление с водой. Последней надеждой было предложение прыгнуть за руку с сыном. Он в жилете, жилет вытянет обоих. Лев с готовностью согласился, ему порядком надоело ждать, бетон врезался в колени и оставил вмятины на коже.

Но когда они уже стояли за руку на краю, Вера опять не смогла, она почувствовала ответственность еще и за него. Отбой.

Мало Вере было своих страхов! Пока она стояла и думала, список пополнился еще и чужими. Между тем прошел, наверное, целый час. И уже все прыгающие, кто откровенно предлагающие помощь, кто наблюдающие исподтишка, следили за развитием событий и делали ставки. Прыгнет, не прыгнет.

Лев смирился, что не прыгнет, перестал плакать и просто продолжал сидеть с замершим взглядом, тоже устремленным в толщу воды.

«Вот как мы формируем страхи у своих детей, вот как они передаются им», – думала Вера, ища новую мотивацию для прыжка.

– А тебе было страшно, когда ты прыгал в первый раз? – попыталась она вывести ребенка из ступора.

– Да, но я взял пистолет и выстрелил в свой страх.

Вера закрыла глаза и мысленно сделала то же самое. Не помогло.

– И ты не боялся не всплыть? – допытывалась Вера.

– Нет, все всплывали.

– Как это?

– Это восхитительно.

«Блин, сколько лет я работаю над собой! Избавляюсь от страхов! И вот, я в исходной точке! Я ноль! Да нет, какой ноль? Ноль – это мечта. А я – минус. Глубокий, безнадежный минус. Я не продвинулась ни на шаг! Это даже не пропасть, не крыша высотки, не дерево. Это маленький жалкий причал. А под ним мягкая, теплая, любящая вода. Это испытание на доверие миру. Это море любит меня, я часть его. Оно просто возьмет меня в свои объятия и покачает. На мгновение я стану его волной, я сольюсь с ним и расслаблюсь, наконец».

Уже лучше, но ум не дремлет. Как только Вера решительно делает шаг к краю, он щетинится и останавливает: «Как? Сейчас? Как раз в тот момент, когда поблизости ни одного человека, который бы нас спас? Подождем».

«Надо чего-то себе пообещать… Как только я прыгну, я расслаблюсь. Расслаблюсь окончательно и навсегда. Я пойму, что мир любит меня, и я могу делать все, что хочу. Если я прыгну, я избавлюсь от всех страхов, связанных с водой. Я научусь прекрасно плавать, нырять, веселиться в воде как ребенок. Если это произойдет, стихия воды разбудит во мне недостающие, а точнее зажатые, заблокированные женские качества – мягкость, текучесть, легкость, беззаботность. Меня как будто защемило страхом и должно отпустить. Нужно просто посмотреть ему в глаза и сказать: «Я не боюсь тебя. Я благодарна тебе. Хочешь – будь, но я не стану согласовывать с тобой свои действия».

В каждый момент времени мы действуем либо из любви, либо из страха. Самые большие возможности для роста там, где страх. Иди в него».

Все эти мысли, заученные мысли, крутились в голове Веры. Она знала, что не уйдет отсюда, пока не прыгнет. Иначе эти истины так и останутся теорией для нее. Выбор в данный момент был очевиден. Прыгнуть – действие из любви и доверия миру, не прыгнуть – бездействие из страха. Лучше умереть, чем продолжать бояться.

– Лёвушка, приготовься, сейчас солнышко выйдет, и я прыгну.

Две пары глаз с надеждой уставились на небо. Их плечи и лица успели обгореть, но источник света и тепла был сейчас важнее боли. Облако поспешно пришло в движение и поплыло в сторону, освобождая место великим событиям внутренней жизни человека, его воле, его желанию, его новому рождению. Солнышко весело заиграло на воде, оно тоже ждало, оно всегда было готово помочь.

– Давай, я буду рядом и дам руку, если что, – позвал Веру только что прыгнувший с причала и плавающий около него мужчина.

Ждать больше нечего. Все звезды сошлись в одну точку и ждали на развилке решения человека – продолжать бегство от жизни или окунуться с головой в любовь.

Вера шагнула. Плавно скользнула в воду.

– Расслабься, я люблю тебя, – сказала вода и пощекотала стайкой воздушных пузырьков. Пауза. Потом такое же плавное движение вверх, к солнцу.

Вынырнув, еще с закрытыми глазами Вера подняла руку, и та оказалась в крепкой мужской ладони. Другой рукой Вера смахнула с глаз соленую воду, благодарно улыбнулась мужчине и поплыла к берегу.

– Мама ты плывешь! Ты плывешь! – счастливо прыгал и кричал Лев на причале.

Плывя к берегу, Вера видела вокруг улыбающиеся лица. Они тоже радовались, чувствовали свою причастность к какому-то важному событию. Для них она была героем, хоть со стороны ее геройство и выглядело жалким. Ведь каждый из них прыгал с причала по сотне раз за день. Но у каждого были свои страхи и теперь они видели, что за ними тоже кроется радость, а сами они – иллюзия.

Конечно, Вера опять пошла на причал. Нужно было закрепить эффект. Только уже без раздумий и спасателей. Самой.

И она это сделала, потом еще, и еще.

– Ты мною гордишься? – спросила она Льва, сидя на шезлонге и намазывая его густым слоем солнцезащитного крема.

Ожоги были их ранениями после судьбоносной битвы с монстром. Поэтому на боль никто не жаловался. Оба были умиротворенные и счастливые.

– Я тобой горжусь, – Лев – маленький учитель – был горд тем, что ученик усвоил урок, и неосознанно рад тому, что родитель, наконец, взрослел и начинал занимать отведенное ему место.

– А я тебя благодарю.