Читать книгу Кровавый разлом - Юхан Теорин - Страница 14

Работники социальной службы навещали Герлофа дважды в день. Чаще всего это были Агнес, доставлявшая продукты в половине двенадцатого, и ее коллега Мадлен. Та появлялась около восьми вечера – наверное, чтобы оценить его шансы пережить ближайшую ночь. У Герлофа, во всяком случае, сложилось именно такое впечатление.

Ему нравились эти посещения, хотя они вечно спешили и иногда путали его имя. Но это его не обижало – не так-то легко запомнить всех стариков и старух, которых они объезжали ежедневно, колеся по деревням. Долго они не задерживались. Агнес ставила продукты на кухонный стол и тут же исчезала.

Иногда, правда нерегулярно, к нему заезжала Карина Вальберг, врач. Она летела по газону в накинутом поверх белого халата темном пальто, громко и требовательно стучала в дверь. Она появлялась иногда в четверг, иногда во вторник, а однажды даже в воскресенье. Какой-либо системы в ее посещениях не было, но он всегда был ей рад. Осматривала аптечку, измеряла давление, иногда брала мочу на анализ.

– И каково это, когда тебе за восемьдесят, Герлоф? – спросила Карина на этот раз.

– Каково? Неподвижно… сижу и сижу. Сегодня надо было бы пойти в церковь… Не пошел.

– Я имею в виду, как вы ощущаете свой возраст? Чисто физически?

– Можете попробовать, – усмехнулся он и поднял руку. – Заткните уши ватой, наденьте неудобные башмаки и толстые резиновые перчатки, а потом замажьте очки вазелином – и вам тоже будет восемьдесят три.

– Могу себе представить… Кстати, вы помните Вильгельма Петерссона? Он, когда узнал, что я к вам собираюсь, просил передать привет.

– Петерссон-рыбак? – Герлоф кивнул. Он прекрасно помнил Вилле, рыбака из деревни Таллерум. – Вильгельм, знаете ли, подорвался на мине во время войны. Стоял на корме, а баркас напоролся на мину носом. Он улетел метров за тридцать. Один Вилле и уцелел… И как он там?

– Хорошо, только глохнет.

– Это после полета.

Герлоф вовсе не собирался вспоминать несметное количество мин, поставленных вокруг Эланда во время войны, но все равно подумал – сколько же кораблей погибло. Он тогда работал лоцманом, проводил торговые суда в обход минных полей, но его и сейчас преследовал кошмар: его корабль подрывается на мине. Наверное, многие мины все еще лежат там, в глубине, и медленно покрываются ржавчиной и водорослями.

Он не расслышал вопроса:

– Простите?

– Я спросила: а у вас как со слухом?

– Очень хорошо, – быстро ответил Герлоф. – В основном слышу. Иногда шум в ушах, но это, наверное, ветер.

– Надо будет как-нибудь проверить… Вата в ушах – это плохо… может, стоит подумать о слуховом аппарате?

– Лучше не надо.

Герлофу вовсе не хотелось возиться с еще одним непонятным ему прибором.

– А вообще как?

– Хорошо. – Он бы ответил «хорошо», даже если бы было плохо. Герлоф очень боялся, что его опять отвезут в дом престарелых. – Странно только жить без будущего.

– Без будущего?

Он кивнул.

– Если бы я был помоложе, купил бы катер, но в моем возрасте далеко загадывать не стоит. – Ему показалось, что доктора насторожили его слова, поэтому быстро добавил: – Да это неважно. Наоборот, чувствую себя свободным.

– У вас, наверное, много воспоминаний, – улыбнулась Карин Вальберг.

– Вот именно, – сказал он, не отвечая на улыбку. – С ними-то я и общаюсь.

Она уехала. Герлоф несколько минут сидел неподвижно, потом встал и пошел в кухню – взять дневник Эллы. Общаюсь с воспоминаниями, сказал он доктору Вальберг. Красиво обозначил чтение чужого дневника.

Он никак не мог избавиться от чувства стыда, но перестать читать не мог. Если бы у Эллы было что от него скрывать, она наверняка сожгла бы дневники сама, прежде чем умереть от рака. А она оставила их в наследство Герлофу.

Он перевернул страницу.

Сегодня 3 июня 1957 года.

В Марнесе ярмарка, полно народу, и погода прекрасная. К сожалению, и осы появились.

Герлоф завтра повезет тридцать тонн известняка в Стокгольм. У девочек каникулы, они поплывут с ним.

Без Герлофа и детей пусто. Когда они были маленькими, мы каждое лето ездили на ярмарку на велосипедах, а теперь выросли, и мне без них одиноко. Я не плачу, чтобы не заболеть, но когда думаю, что до ноября, пока не кончится навигация, Герлоф почти все время будет в море… это как нож в спину.

Но все же я не совсем одна, со мной этот бесенок, маленький тролль. Он скачет на корточках в кустах, я даю ему молоко и печенье. Правда, появляется только днем, когда на улицах никого.

Наверное, для них это самое безопасное время.