Читать книгу По мосту над бездной смерти - Юлия Александровна Белозерова - Страница 2

Огромная четырехкомнатная квартира с высокими потолками в историческом центре города, загородный дом, высокооплачиваемая работа, примерная семья – муж, дочка…

Со стороны жизнь Елены выглядела идеально. Ей было доступно то, о чем многие не могли и мечтать. В свои тридцать восемь лет Елена выглядела превосходно – густые черные волосы, которые унаследовала и дочь, всегда аккуратно уложены, минимальный макияж, ухоженные руки. Большие карие глаза смотрели всегда чуть надменно, губы были пухлыми и яркими от природы, Елена лишь чуть-чуть касалась их помадой натурального цвета. Она всегда использовала только очень дорогую косметику хорошего качества. Тон для лица скрывал мелкие недостатки, делал кожу фарфоровой, а светлые бежевые тени были практически не видны на веках, но глаза казались глубже и выразительнее. Природа наделила ее хрупкой фигурой, которая не менялась со временем, и одежда безупречно сидела на ней. Лена со вкусом подбирала вещи, никогда не допуская даже легкой небрежности. Юбки и брюки – идеально отглажены, блузки – белоснежные, а не кремовые, никакой синтетики, только натуральные ткани. Женщины в рабочем коллективе удивлялись, как ей удается неизменно выглядеть ухоженной, ведь во всеми случаются мелкие неприятности – кофе капнул на светлую блузку, порвались колготки, к концу рабочего дня появились влажные пятна подмышками, да мало ли что еще… На такие случаи у Лены в рабочем шкафу висел запасной комплект одежды, а в ящике стола было припрятано несколько пар новых колготок. В тумбочке она держала отпариватель и губку с кремом для обуви. В отличие от других женщин, разрывающихся между домом и работой, у которых не хватало вечером времени на приготовление наряда на завтра, одевающихся утром впопыхах в первое попавшееся, у Лены всегда этого времени было много. Готовила она редко, а на уборку тратила не более часа в неделю. Не составляло труда убраться на двадцати квадратных метрах. У нее имелась возможность часами отглаживать свой гардероб и заниматься собой. Однако в ее образе не хватало женственности и самобытности, он был слишком деловым и скучным – никаких ярких штрихов, а из украшений – только строгие дорогие часы и золотые серьги-гвоздики.

Елена была умна, прекрасно справлялась с работой. В общих чертах коллеги были осведомлены о ее семейном положении, поговаривали, что ее муж – крупный бизнесмен, но в подробности своей личной жизни она никого не посвящала. Когда Елена только устроилась на работу в этот банк на неприметную должность кредитного инспектора, сослуживцы пытались разговорить ее, вывести на душевный разговор. Мужчины открыто флиртовали, женщины, в силу природного любопытства, набивались в подруги. Лена же все больше отмалчивалась, уводила разговор в сторону от своей личной жизни, на общие мероприятия не ходила, на заигрывания не реагировала, в конфликтах участия не принимала. Она сидела за компьютером в течение всего рабочего дня, изредка выбегая перекусить в обеденный перерыв, и потихоньку все попытки сближения и ухаживания коллег сошли на нет. Начальство ценило Елену, и за несколько лет она доросла до должности главного бухгалтера, благо образование позволяло, переехала в отдельный кабинет и получила оклад на порядок выше. Теперь уже никто и не смел приставать к ней с расспросами, сотрудники банка все изворотливее лебезили перед ней, ведь она считалась любимицей директора. Повышение в должности не сильно изменило Елену, она оставалась такой же спокойной и вежливой, однако каким-то непонятным образом умела держать дистанцию так, что никому и в голову не приходило занять у нее денег до зарплаты или пригласить на коллективную вечеринку. Вылезли наружу ранее скрываемые черты характера – нетерпимость к слабостям других, высокомерие и непримиримость. Иногда после разговора с ней подчиненные работники бухгалтерии подолгу не могли прийти в себя. Вроде бы и не кричала, разносов не устраивала, а ощущение после разговора с ней – как будто ты последняя спица в колеснице, без образования и опыта работы, и представляешь собой абсолютный ноль. Один ее взгляд, брошенный свысока, заставлял окружающих чувствовать себя полным ничтожеством. Но эти качества Елены как нельзя лучше подходили для ее работы. Все коллеги, стоящие ниже на карьерной лестнице, делали свое дело с полной отдачей, стараясь не допускать ошибок, только бы не попасть к ней на ковер. Ведь даже за малейшую оплошность, вроде не в ту сторону поставленных скобок, она спрашивала по полной программе. Галина, недавно устроившаяся в банк юрисконсультом, сломя голову вылетела из ее кабинета, роняя по пути документы, и даже не замечая этого. Просто Лена, проверяя договор аренды земельного участка, нашла там недочеты.

– Вы знаете, что из-за Вашей ошибки в номере доверенности этот договор теоретически может быть признан недействительным? Судом, например? Вы были когда-нибудь в суде?

– Нет, – ответила Галя, – я только начала работать как юрист.

– Знаете, Галина, думаю, Вы недолго им проработаете, если будете делать свою работу спустя рукава. И посмотрите в словаре, как правильно пишется слово «форс-мажор», Вы умудрились сделать в нем две ошибки. Переделайте, – Лена бросила договор на стол.

Галя, судорожно схватив бумаги, понеслась переделывать, хотя Лена даже не была ее начальницей, и в ее обязанности не входило проверять правильность составления договоров. Обладая врожденным чувством грамотности, она не переносила чужих грамматических ошибок, все ее документы были составлены безукоризненно. Как можно было написать «форс мажер», она не понимала. Ведь режет глаз…

Не смотря на то, что Елена как будто была отгорожена невидимым барьером от остальных, у нее в мгновение ока появился поклонник. Системный администратор Игорь Смолин уже работал там, когда Лена устроилась в банк. Они часто сталкивались по работе, и Игоря поразила ее целеустремленность, настойчивость в достижении результата, маниакальная кропотливость и аккуратность в выполнении своих обязанностей. Лена не делала ошибок. Потом он оценил и ее внешность. Игорь пытался предпринимать активные действия – дарил цветы и маленькие подарочки, приглашал на свидания и пытался проводить до дома. Лена сначала отказывалась, ссылаясь на свое замужество, но потом, чтобы не расстраивать Игоря, начала принимать безделушки, но на свидание так и не согласилась. Весь коллектив знал о чувствах Игоря, да он их и не скрывал никогда. Ему было сорок два года, и он не был женат. Возможно, причина его одиночества состояла в излишней поглощенности работой, но, скорее всего, он не мог найти себе девушку ввиду отталкивающей внешности. Круглое лицо с оттопыренными ушами, маленькие глазки и сутулая долговязая фигура не прибавляли ему привлекательности. Окончательно образ портили неподходящие ему, немодные очки и торчащие во все стороны блеклые непослушные волосы. Странно было, что он почти не следил за собой, но полагал, что обладает импозантной внешностью и искренне не понимал, почему дамы воротят от него нос. Вероятно, где-то на стороне у него и были какие-то мимолетные связи, но в своих чувствах к Елене он был на удивление постоянен. Уже около десяти лет он пытался добиться от нее взаимности, но…

Сначала коллектив напропалую обсуждал их отношения, а потом всем надоело, так как никаких ярких событий не происходило, и никто уже и не понимал, действительно ли Игорь испытывает к Елене такую неземную любовь, что одного ее присутствия в его жизни уже достаточно для счастья и радости, либо эта любовь нарочито-показная, дабы прикрыть ею свое одиночество, нестабильность, нежелание и неспособность создать свою семью. Игорь на самом деле привык жить один, но был компанейским, имел много друзей. Никто не питал к нему недобрых чувств, все его любили и уважали, а коллеги немного жалели, особенно женщины. Была в банке и девушка, которая искренне мечтала выйти за него замуж – Таня, его напарница, однако, после бесплодных попыток сблизиться с ним, она поумерила свой пыл, но надежды не оставляла.

В пятницу к обеду Елена успела выполнить всю запланированную работу. Устав от бесплодных попыток улучшить жизнь банка, она заперла кабинет изнутри, включила кофеварку, откинулась в кресле, сбросила туфли и положила ноги на стол. Она любила свой кабинет. Небольшой по размеру, он был исключительно функциональным. Ничего лишнего, все под рукой, идеально подобранное освещение. Кресло Лена выбирала сама – оно настраивалось под ее тело, спинка была ортопедической. Уже несколько лет у нее болела спина, но в этом кресле ей было удобно и комфортно. Она посмотрела на себя в зеркальце – идеальный макияж – профессиональная косметика творила чудеса.

Лена прикрыла глаза и ждала, когда сработает таймер кофеварки. Хороший кофе был ее слабостью, маленькой радостью в жизни. Она пила только классический двойной эспрессо, не признавая добавок в виде молока и сахара. Неожиданно к звуку работающей кофеварки добавилось навязчивое жужжание. Она открыла глаза – на столе вибрировал телефон, на дисплее высветилось слово «Муж», но она даже не сразу поняла, что надо ответить. Ей редко кто-либо звонил, а уж Вадим и подавно… Она смотрела на дергающийся телефон, и холод ледяной волной расползался по телу. Что-то случилось. Что-то с дочерью, иначе бы он не позвонил. Елена схватила телефон, когда холод уже добрался до кончиков пальцев, и нажала кнопку вызова. Аппарат разразился жуткой бранью так, что Лене пришлось отвести его в сторону от уха. Руки дрожали.

– Успокойся! – закричала она в трубку. – Говори, что случилось?

– Я последний раз повторяю, телефон ты должна брать сразу! Какого черта мне приходится столько ждать? – Вадим был на взводе.

– Но… – только и успела ответить Лена, как он перебил ее, чеканя слова:

– Сегодня. В семь. Приезжает Ольга. Сама все знаешь, – он отключился.

Ольга, Олечка, ее ненаглядная подружка. Как же она соскучилась! Почему получилось так, что она ничего не знала о ее приезде? Ольга постоянно в командировках, редко звонит, а приезжает от силы два раза в год. Двадцать лет назад, когда Ольга уехала в Питер, Елена думала, что не переживет разлуки, настолько близки они были. Вместе с детского садика до школьного выпускного. Как сестры, даже ближе, чем сестры. Только ночевали раздельно, а все остальное время проводили вдвоем. Одни и те же кружки, одна на двоих школьная парта, одна на двоих первая любовь… Вот только Ольге удалось поступить в Высшую школу журналистики, а ей – нет. Не из-за того, что она была хуже или менее умна и старательна, чем подруга, просто по глупости, по нелепой случайности. Накануне последнего экзамена Лена отравилась так сильно, что на две недели угодила в инфекционное отделение областной больницы. Она, конечно, явилась на экзамен, шатающаяся, бледно-зеленого цвета, но ее и слушать никто не стал. Скорая, больница, сальмонеллёз. Можно было бы сдать экзамен на следующий год, ведь первые два она сдала отлично, но после всего этого Елена как-то потерялась в жизни, поступила в ВУЗ, куда еще принимали документы, а потом вышла замуж за Ольгиного старшего брата Вадима. О Питере уже речь не шла, – Лена благополучно попрощалась с мечтой, решив реализовываться в семейной жизни, не хватая звезд с неба в карьерном плане. Сначала подруги созванивались каждый день и часто писали письма друг другу, но со временем, как это бывает на расстоянии, их судьбы разошлись. Разные интересы не давали общих тем для разговоров, да и нечего ей было рассказывать Ольге. Жизнь Елены была скудна на события, Ольга же проживала каждый день как последний – бурные романы, путешествия и новые знакомства не оставляли времени на подругу. Оля отдалилась от нее, и это очень расстраивало Лену, так как она была единственным человеком, который понимал ее с полуслова. С ней Лена раньше могла быть самой собой, а когда порой принимала независимый вид, Ольга всегда умела вовремя осечь ее словами: «Напала на кошку спесь, не хочет с печи лезть». С ее отъездом Лена лишилась своего личного индикатора надменности, а причин для самостоятельной борьбы со своими тараканами она не находила. Зачем? Одиночество никогда не покинет ее.

В какой-то мере заменой утраченной подруге стал ее старший брат. Вадим внешне сильно напоминал Ольгу, и, если бы не разница в десять лет, то они могли бы сойти за близнецов. В детстве Вадиму часто приходилось приглядывать за ними. Лена, не знавшая отца, отчаянно нуждалась в мужской заботе и смотрела в рот Вадиму, слушаясь его беспрекословно. Его властная манера поведения в глазах девочки выглядела чрезвычайно привлекательно. Ей был нужен кто-то, кто направлял бы ее по жизни, следил бы за ней и оберегал от невзгод и неправильных поступков. Поэтому свадьба Лены и Вадима была вполне предсказуема и ожидаема. Ольга приезжала на праздник и была очень рада и счастлива за подругу. Лена понимала, почему с течением времени они потеряли связь, и Ольга в последние несколько лет общалась преимущественно с братом, но не в ее силах было изменить такое положение вещей. Просто именно так, а не иначе, сложилась жизнь. Радовало, что хотя и редко, но Ольга приезжала к ним в гости, и проведенное вместе с ней время оживляло Елену. Все было так, как будто ничего за прошедшие двадцать лет не изменилось. И Лена, и Вадим обожали Ольгу, боясь нечаянным словом или взглядом разрушить иллюзию, создаваемую ими каждый раз специально для нее.

Как и сказал по телефону Вадим, Лена знала, что нужно делать. Она отпросилась у директора, сославшись на семейные дела, быстренько прибралась на рабочем столе, выключила кофеварку, так и не успев попить кофе, и, попрощавшись с Игорем, вышла из банка, направившись в сторону стоянки автомобилей, попутно доставая ключи и нажимая на кнопку сигнализации. Ее белоснежная Хонда пикнула в ответ, разблокировав двери. Лена села за руль, завела двигатель и поехала в магазин.

Олю всегда встречали за накрытым столом с ее любимыми закусками. Никаких тяжелых блюд – только нежирное мясо с овощами, сыр, фрукты. Ольга, в отличие от Лены, была склонна к полноте и могла поправиться, лишь заглядевшись на тортик.

Загрузив в багажник приобретенные в супермаркете продукты, Лена направилась домой. Переоделась в домашнее платье, быстро помыла и почистила овощи, порезала мясо и лук, поставила тушиться, прибралась на кухне. Открыв холодильник мужа, достала апельсины и яблоки, чтобы согрелись. Ее маленький холодильник был спрятан за кухонными панелями. Ольга однажды случайно обнаружила его и поинтересовалась, зачем им два холодильника. Вадим нашелся сразу:

– Это чтобы прятать самое вкусненькое от гостей!

– Тогда давай, доставай! Я нашла вашу заначку! – ответила Ольга, обнаружив там Ленины оливки и моцареллу. Тема была исчерпана.

Зайдя в свою комнату, бывшую общую спальню, Лена перенесла оттуда ноутбук, журналы, некоторую свою одежду в гостиную, кофеварку с чашкой унесла на кухню, разобрала и застелила диван, приставила вторую тумбочку. В кабинете мужа сняла с его дивана постельное белье, собрала разбросанную одежду, загрузила стиральную машину, запустила стирку. Вытерла пыль, пропылесосила. Хорошо, что дочь в лагере, на этот раз можно не втягивать ее в свои игрища. Лену почувствовала, как тоска охватывает ее липкими лапами. Уже прошла почти неделя, как дочь уехала, и ни одного звонка или сообщения. Лена даже сомневалась, что у дочери есть номер ее телефона. О том, что у Риты все благополучно, она узнавала только из социальных сетей. Дочь любила выкладывать свои фотографии. Красивая, очень похожая на Лену девочка, но такая бесконечно далекая… Единственный человечек, ради которого она продолжала влачить свое существование. Все остальное вокруг меркло, когда Лена думала о дочери. Невероятная грусть наполнила ее целиком, застилая глаза туманом слез, которые закапали на руки, пока Лена готовила салат. И солить не надо…

Закончив с готовкой, Лена быстро сервировала стол на кухне, подправила макияж. Подразумевалось, что Ольга приедет на машине, а Вадим встретит ее у подъезда, поможет донести вещи, как он делал это всегда. Домой предварительно он не заходил, чтобы не видеть лишний раз жену. Бросив взгляд на часы, Лена поняла, что у нее в запасе примерно час до их приезда. Она еще раз проверила, все ли в порядке в квартире, вынесла мусор и прилегла на диван в своей комнате. Много раз она пыталась поговорить с Ольгой, рассказать ей правду про свои отношения с Вадимом и дочерью, попытаться объяснить, почему все так сложилось. Составляя в голове разговор с ней, Лена в который раз поняла, что даже не знает, как его начать. Пришлось бы признаваться в обмане, придумывать несуществующие причины для оправдания себя и мужа. Как она будет разговаривать с Олей, если даже себе не может объяснить, каким образом очутилась в аду, что сделала или не сделала для спасения своей семьи? В миллионный раз она вспоминала тот день, когда ее благополучная и веселая жизнь закончилась раз и навсегда.

В двадцать лет Лена была замужем уже около года, и знакомые говорили, что семейная жизнь пошла ей на пользу. Огромные яркие глаза подсвечивались счастьем, с лица не сходила улыбка. Лена одевалась в светлое, и была сказочно как хороша. Ее красота еще не набрала полную силу, но то очарование молодости, влюбленности и жизнелюбия, которое она излучала, придавало ей небывалую прелесть. В нее невозможно было не влюбиться. Половина мужской части университетской группы тайно вздыхала по ней, а муж просто боготворил ее, хотя это не мешало ему безумно ревновать. Не была бы она так безоговорочно влюблена в Вадима, не смотрела бы на него сквозь дымку розовых очков, возможно, еще тогда уловила бы первые признаки его безумия. Но им было хорошо вместе, и Лена не обращала внимания на его гиперопеку. Наоборот, она радовалась, что все свободное время они проводят вместе. Каждый день Вадим подвозил ее к университету, а после занятий, по возможности, забирал. Их вечера и ночи были полны любви и нежности. Лена вышла замуж девственницей, о чем никогда не жалела. Вадим, имея уже довольно приличный опыт отношений с женщинами, первый раз был очень осторожен с ней, но постепенно их интимная жизнь наполнялась страстью; Лена становилась все раскованнее, чувственнее, загоралась от одного прикосновения. С удивлением она открыла в себе темпераментную натуру, способную, в принципе, удовлетворить любого мужчину и получить удовлетворение сама. Иногда Вадим набрасывался на нее в самых неожиданных местах и в неподходящее время, и это ей очень нравилось. Тогда он был счастлив с ней и доволен своим выбором, гордился тем, что открыл ее как женщину, научил наслаждаться близостью, ценил ее и оберегал. Вадим слишком часто говорил Лене, что она красива и сексуальна, как сильно он любит ее, уверял, что она всегда будет принадлежать только ему. Ей же почему-то было трудно серьезно говорить о любви, поэтому в ответ она молчала. И только на пике наслаждения, почти теряя сознание от блаженства, она выкрикивала его имя, перемежая со словами любви. Единственный мой, счастье мое, моя зазноба…

Помимо интимной стороны брака, они неплохо уживались и в быту. Вадим самостоятельно решал все возникающие проблемы, покупал продукты, платил за жилье, хорошо готовил. Лена была счастлива, что все эти житейские хлопоты муж взял на себя. Она никогда особенно не любила заниматься хозяйством, предпочитая валяться с книжкой на диване. Ей нравилось, что Вадим так заботится о ней, она считала это проявлением любви. У него была неплохая должность в министерстве здравоохранения области, стабильная зарплата и прекрасные перспективы. У нее – огромная квартира, оставшаяся от умершей год назад одинокой тетки – бывшего партийного руководителя. Родители Вадима обожали Елену, Ольга тогда еще часто приезжала и звонила. У них было все для благополучной жизни. Ключевое слово – было…

Вадим в тот день не ждал ее после занятий. Она сдавала экзамен по экономике безумно долго, мрачному и дотошному преподавателю. Время близилось к девяти вечера, а половина группы еще только готовилась. Лена, как обычно, была в последних рядах. Она превосходно знала свой билет и волновалась только из-за Вадима, который, как она думала, уже долго ждал ее на улице. Выйти из аудитории не было никакой возможности, сдать побыстрее – тоже. Преподаватель вызывал по алфавиту, а она со своей новоприобретенной фамилией – Ульяновская, была только впереди Хомиченко и Яшина.

«Не надо было фамилию менять. Осталась бы Аносовой, была бы в первых рядах», – подумалось Лене. В результате, получив отлично, она вышла на улицу около одиннадцати вечера. Рядом с корпусом сбились в кучку ее однокурсники, и по отдельным репликам Лена поняла, что все собираются куда-то – отметить удачно сданный экзамен. Преподаватель, обладая дотошностью, был снисходителен к молодым студентам.

Машины Вадима нигде не было видно, хотя уже наступала ночь. Лена стояла на ступеньках, ярко выделяясь на сером фоне в своем белом пиджаке, высматривая машину мужа. Из дверей корпуса вывалились неразлучные Аля Хомиченко с Серегой Яшиным и, обняв ее за плечи, наперебой зазывали на вечеринку.

– Лен, давай с нами! Весело будет, у нас все уже с собой! – Серега потряс пакетами. – Не будь такой букой, экономика – это серьезно, надо отметить, чтобы удачу не упустить!

– Нет, ребят, спасибо. За мной муж не заехал, мало ли, случилось что… – Лена начала серьезно беспокоиться. – Я, пожалуй, домой поеду, на последний автобус еще успеваю. Тем более что я остальное все сдала уже. Пока всем, удачно повеселиться! – она уже хотела пойти к остановке, как ее окружили все остальные однокурсники. Откуда-то появились пластиковые стаканчики, звякнули бутылки.

– Ну, не хочешь ехать, так выпей хотя бы с нами, Елена Прекрасная! За твое благополучное окончание сессии! – Аля, ухмыляясь, протягивала ей полный стаканчик.

Лена, желая побыстрее отвязаться от них, чтобы успеть на автобус, залпом осушила его до дна.

– Вот дает! – послышались возгласы.

– Ленка, это ж самогон! – Сергей решил запоздало просветить ее.

Но какой там, Лена зашлась в кашле, на глазах выступили слезы. По ее мнению, это был не самогон, а чистый спирт. Кто-то протянул ей пластиковую бутылку с жидкостью. Сделав несколько глотков, Лена запоздало поняла, что это джин-тоник. Вокруг все поплыло. Попрощавшись, она побежала на остановку. На автобус она успела и, зайдя в салон, уютно расположилась на заднем сиденье. В голове приятно шумело – Лена, непривычная к алкоголю, быстро опьянела. Немногочисленные пассажиры закружились перед глазами. Она закрыла их, пытаясь сосредоточиться, и чуть не проехала свою остановку. Сообразила, что ей нужно выходить, только когда механический голос произнес название ее улицы. Неверным шагом спустившись по ступенькам автобуса на тротуар, Лена, не понимая, в какую сторону ей идти, крутилась на месте. От этого стало плохо, к горлу подступила тошнота. Неожиданно на ее плечо легла чья-то рука, и она обрадовалась, подумав, что это Вадим встречает ее на остановке, но обернувшись, увидела перед собой ухмыляющееся незнакомое мужское лицо.

– Не меня ищешь, красавица? – мужчина противно щурился, крепко держа ее за плечо.

– Нет, простите, мне нужно идти, – Лена попыталась высвободиться. Ее голос напоминал шелест листьев, но незнакомец, однако, услышал ее.

– Куда уж ты пойдешь, пришла уже, – присвистнул он.

От круглосуточного ларька, стоящего неподалеку от остановки, отделились две мужские фигуры и подошли к ним.

– Гляньте-ка, – мужчина все также крепко держал Лену. От него несло перегаром и потом. Лене стало страшно, ее замутило от запаха, в глазах двоилось, подкашивались ноги.

– Чего это с ней? – услышала она голос другого мужчины.

– Да напилась, наверное, – ответил первый.

– А она ничего, хорошенькая, – это уже сказал третий, стоявший чуть в отдалении.

Лену затрясло от ужаса. Пальцы впились в сумку, в голове было пусто, руки и ноги как будто отнялись. От страха и опьянения она не сообразила, что еще не поздно закричать. Рядом был ларек, возможно, кто-нибудь помог бы ей. Она вдруг вспомнила, что в городе участились случаи нападения на женщин – их сильно избивали и отнимали все ценное, кто-то даже не выжил.

Один из мужчин развернул ее спиной к себе, рукой зажав рот.

– Отрубить ее, че ли? – спросил он остальных.

– На хрена, – ответил другой. – Люблю, когда трепыхаются, – с этими словами он схватил ее под колени, и они потащили ее за остановку, вдаль от дома, к набережной реки. Лена билась в их руках, словно пойманная рыба, но уже поняла, что слишком поздно сопротивляться, у нее нет шансов против трех здоровых мужиков. Она почувствовала, что ее тащат вниз по ступенькам к реке. Мелькнула мысль, что может, повезет, и ее просто изобьют и ограбят, но, невдалеке от воды ее бросили на землю. Лена сильно ударилась головой, но им было все равно. От боли она застонала, тогда один из них ударил ее наотмашь рукой по лицу.

– Молчать, сука, а то мы заткнем твой чудный ротик, – услышала она сверху резкий голос, а потом дружный хохот.

Лена не сопротивлялась, когда грубые руки сорвали с нее юбку вместе с колготками и трусами, разорвали блузку на груди. Туфли и сумку она потеряла где-то по дороге, пытаясь вырваться. Кто-то из них еще несколько раз ударил ее по лицу и, перевернув на живот, придавил коленом к земле. Холодные камни впились в голое тело. Услышав звук расстегиваемой молнии, Лена в бессилии взмолилась о том, чтобы поскорее умереть или хотя бы потерять сознание.

Но сознание не оставило ее. Даже спустя столько лет она поминутно могла воспроизвести происходящее. Насиловали ее двое, долго и жестко, вместе и по очереди. В коротких перерывах прихлебывали пиво из бутылки и перебрасывались пошлыми шуточками. Третий сидел рядом на лавке и курил, наблюдая за ними. Его подбивали присоединиться, но он все больше отмалчивался и продолжал наблюдать. Когда двое выдохлись, он протянул им полупустую бутылку… Ее крутили и вертели, как тряпичную куклу.

Потом изможденную, избитую и чуть живую Лену кинули ему под ноги, и он брезгливо потушил сигарету об ее спину. Они ушли, оставив ее лежать голой на холодной земле, напоследок избив ногами. Слушая отдаляющиеся шаги и матерную перебранку, Лена наконец-то потеряла сознание.

Ее нашел сосед, прогуливающий на рассвете свою собаку, и узнал. Телефона рядом не было. Он быстро побежал обратно и долго звонил в их дверь, пока сонный Вадим не открыл ее. Моментально догадавшись, что случилась беда, Вадим пустился вслед за соседом. Увидев бесчувственную Лену и удостоверившись, что она жива, Вадим отнес ее в машину, завернув в найденный рядом с ней заляпанный грязью белый пиджак, и отвез в больницу, где работал сам некоторое время назад.

Лена пробыла в больнице две недели, но мало что помнила из этого времени. Очнулась она только вечером, в маленькой больничной палате. Все тело безумно болело, ее постоянно тошнило, шумело в ушах. Вся она была перебинтована, из разбитых десен сочилась кровь – несколько зубов было выбито. Рядом с кроватью на стуле сидел Вадим.

– Потерпи, хорошая моя, не говори пока ничего. У тебя связки повреждены. Прости меня, я такой идиот. Пришел с работы и решил прилечь, не заметил, как уснул, не встретил тебя, – глаза Вадима увлажнились. – У тебя сотрясение, много ушибов. Я сейчас сделаю укол, и тебе будет легче.

Вадим взял подготовленный шприц, откинул одеяло, которым Лена была укрыта, и внутривенно ввел ей какую-то жидкость. Через несколько секунд Лена провалилась в забытье. Потом, когда она просыпалась, повторялась та же история. Вадим, шприц, приятное тепло от разливающейся по венам жидкости. Иногда она просыпалась от того, что какой-то мужчина в белом халате, по-видимому, врач, осматривал ее, менял повязки, пару раз ее куда-то возили на каталке. Однажды она очнулась от раздающихся рядом резких голосов. Она приоткрыла глаза и увидела врача и Вадима, которые спорили о чем-то.

– Да как я могу? У нее же внутри все перерезано было стеклом, три часа только зашивали! Там явно не один был! И бутылка, скорее всего! – доктор с шепота почти срывался на крик.

– Да подожди ты, заживет же все, заживет ведь? Внутренние органы целы все. Зубы вставим, – голос Вадима звучал уверенно. – Пойми ты, каково ей сейчас? Ради нее, не пиши ты этого…

– Да телефонограмма ушла же сразу! Приходили уже…

– Ну что там, в этой телефонограмме? Избита… Кто приходил-то, что ты сказал?

– Да ничего я не сказал, занят был сильно. Мент этот, участковый что ли, к ней просился, я не пустил. Через пару дней придет.

– Ладно, Вань, сделай, как прошу, а там я сам разберусь. Они пожалеют, что на свет родились, – Вадим примирительно похлопал врача по плечу.

– Ну, смотри сам. Бумаги переделаю, но пусть у меня останутся. Может, сама захочет…

– Да не захочет она! Я ее знаю! А от милиции нашей сам знаешь, какой толк. Все нервы вымотают и не найдут никого.

– Да в том-то и дело, что знаю, только поэтому и соглашаюсь. Но учти, ее карту у себя придержу, мало ли что.

Доктор вышел из палаты, Вадим подошел к окну и отрешенно смотрел в небо. Лена попробовала позвать мужа, но с губ слетел только слабый стон. Вадим повернулся, присел рядом на кровать. Его поведение по отношению к ней заметно переменилось.

– Как ты? Нормально? – спросил он. – Объясни мне, пожалуйста, ты пила с кем-то? У тебя алкоголь в крови нашли. Где ты ночью шлялась? Это они сделали? Собутыльники твои? Знаешь их? А может, сама согласилась? Переборщили? – вопросы сыпались из него без перебоя.

Лена была ошарашена, и только молча смотрела на него.

– Ладно, не отвечай, тебе говорить пока нельзя. Ты как в кино, моргай, если да, ладно?

Лена моргнула.

Вадим долго выспрашивал ее обо всем, что случилось, но Лена не могла ничего ответить. Она была в шоке от происходящего, ее просто потряс его обвиняющий тон, его немыслимые предположения.

– Ты вообще, помнишь что-нибудь?

Лена, не моргая, пристально смотрела на него полными слез глазами.

– Не помнишь? Память, что ли отшибло? Ну, ладно…

Хотя она помнила все. Сотрясение мозга, к сожалению, не повлияло на ее память. Только придя в себя, уловив обрывки какого-то странного разговора между врачом и ее мужем, она шестым чувством поняла, что в настоящий момент для нее лучшим выходом будет молчание. Да и сознание отказывалось верить в случившееся. Не могло с ней такого произойти! Не было ничего. Сильно избили, сумку отобрали, деньги… Она понимала, что Вадиму и так все понятно, но не могла никому рассказать об этом, тем более мужу, такому родному и любимому. Впервые она соврала ему. Соврала, что потеряла память.

Очнулась Лена от звука поворачивающегося в дверном замке ключа. Вроде и не спала, а как будто пребывала в каком-то забытье. Она быстро вскочила с дивана, метнув взгляд в зеркало, пригладила волосы и пошла встречать Ольгу.