Читать книгу Любовь на американских горках - Юлия Александровна Бочарова - Страница 8

За два года после разрыва с Володей и неудачей с Игорем Алёна совсем не общалась с мужчинами (кроме рабочих вопросов) и даже не думала о романах, и не ходила на обычные разовые свидания. За это время её положение на работе здорово укрепилось. Алёна получила повышение до руководителя Управления экономики и «пахала» без передышки, приходя в офис в 8 утра и уходя зачастую ближе к 11 вечера, когда остальных сотрудников в офисе не оставалось. Глядя на неё, и подчинённые вынуждены были работать «с огоньком». Лентяи у Алёны не задерживались. Начальство считало её «зверем», ягуаром – именно так, в мужском роде.

Поскольку Алёна оставалась очень красивой, вокруг неё то и дело возникали новые ухажёры. Были среди них и те, кто побогаче, и выше неё по статусу. Кто-то предлагал даже серьёзное продвижение по службе и новый уровень жизни, через свои связи в министерстве – если она согласится на недвусмысленные предложения. Они шли сразу «в лес». Некоторые обижались и мстили, лишая их компанию заказов или устраивая проволочки при подписании документов. Алёне приходилось решать все это в рабочем порядке, прикладывая дополнительные усилия.

Были мужчины, которые не верили в отказ и преследовали её. Особо настойчивый «герой-любовник» однажды подогнал к её дому машину аварийной службы и поднялся в люльке к её окну. Алёна чуть не поседела, когда увидела на своём этаже человека. В гостиной и спальне окна были панорамными, до пола, и она увидела снаружи мужчину в полный рост. Алёна подавилась сухариками, которые грызла, читая на ночь журнал на диване. Она стала задыхаться. «Любовник» увидел через стекло, что с ней что-то не так, разбил снаружи окно и влез в квартиру. Сам поранился о стекло и ей начал стучать по спине, чтобы помочь – за что огрёб от разъярённой девушки «по самое не балуй». Мужчина был клиентом их компании, вышло неловко – и это ещё мягко сказано. Контакты пришлось свернуть, и этот человек больше не появлялся. А об Алёне стали ходить ещё более невероятные слухи.

Её отказы мужчинам казались странными. Некоторые даже стали считать Алёну лесбиянкой. Но ей было всё равно, кто и что считал, она не слушала сплетни.

Алёна любила Володю. Работа была её способом отвлечься от любви, которую она потеряла по собственной вине, но «излечиться» никак не получалось. Иногда она заглядывала в соцсети, узнать новости о бывшем женихе, но он почти ничего не писал. Несколько раз в год на его странице появлялся какой-нибудь перепост или короткая шутка, или Володя поздравлял всех друзей с праздником – и Алёна перечитывала пост и гладила пальцем экран, от чего сообщение «уезжало», и приходилось его возвращать.

– Ути, ёлки, прям так любишь восьмое марта? – сказал ей однажды коллега, заглянув через плечо в телефон.

На экране как раз был пост с букетом белых цветов. Похожий буке Володя ей подарил, когда делал второе предложение руки и сердца.

– Валяев, у тебя работы нет?! – отрезала Алёна. – В чужие телефоны пялишься. Иди нафиг отсюда.

– Хм. А чё такая грубая? – Валяев пожал плечами.

Реакция Алёны была слишком резкой и неожиданной. Это же просто шутка, а уже вечер, и всем пора было идти на праздничный корпоратив в честь восьмого марта, чтобы расслабиться, повеселиться и наладить внеслужебные связи. Валяев имел некоторые планы на Алёну, надеясь её «приручить» и сделать своим домашним «ягуаром». Иногда ему казалось, что она просто заковала себя в броню ненависти к мужчинам, как воинствующие феминистки. Но броню можно расплавить и снять, если хорошенько напоить эту неприступную красавицу и согреть лаской. Валяев полагал, что Алёна как нормальный живой человек должна была соскучиться по сексу и нежности, и стоит её чуть-чуть приоткрыть – дальше всё пойдёт как по маслу.

– Извини, – сказала Алёна, пожалев, что психанула. На работе всё-таки надо держать себя в руках. – Просто план по продажам ещё не подписали, и сейчас все уйдут на корпоратив, и я уже до понедельника останусь…

Она махнула рукой, мол, и так всё ясно. Но дело было, конечно, не в плане и не в продажах.

Вечером на корпоративе она выпила лишнего и случайно назвала Валяева Володей.

– Ах вот в чём секрет нашего ягуара. Володя у нас есть, оказывается. И кто же этот счастливчик? – коллега не смог скрыть разочарования. Но на какие-то умные реплики он был сейчас не способен, поскольку был уже пьяным «в хлам». – Нет, ты скажи. Я его знаю? Что за Володя?

– Иди уже, Валяев. На диванчике посиди, а то упадёшь, – Алёна отцепилась от приставшего к ней Валяева, который повис на ней перед всеми коллегами.

Она ушла с корпоратива, вернулась в свой кабинет, надела розовое кашемировое пальто от «Chanel» и спустилась на улицу. К вечеру похолодало, и оттаявшие за день лужи снова покрылись тонким льдом. Слышно было, как в кафе играет музыка и Дима Билан протяжно поёт что-то о любви на плохом английском языке с русским акцентом.

Алёна сидела в своей машине и ни о чём не думала, ощущая только огромную и беспросветную усталость – как вдруг увидела на противоположной стороне улицы Володю. Он был один, весь в тёмном, с поднятым воротником и всё такой же лохматый, как в студенчестве.

– Володя!

Она вышла из машины и закричала ему, замахала рукой. Он обернулся, но не увидел её, решил, что показалось, и пошёл дальше.

Словно поезд на американских горках сделал вираж и прошёл в нескольких метрах от того места, которое они вдвоём уже проезжали раньше. Казалось, протяни руку – и можно туда перескочить, пока вагонетка не утащила тебя дальше.

Перехода через проезжую часть в этом месте не было. Бежать до светофора было далеко, а поток машин – слишком оживлённый, чтобы броситься через дорогу. Алёна прыгнула за руль и газанула к ближайшему перекрёстку, развернулась там под красный свет. Её обгудели («В спину себе погуди», – сказала она в зеркало заднего вида), но она всё-таки догнала Володю на другой стороне. К счастью, он никуда не зашёл и не свернул с тротуара во дворы или в магазин.

Алёна опустила стекло на пассажирской двери.

– Володя?

– Ой, привет, – сказал он, кашлянул и почему-то обернулся, хотя никого знакомых тут больше не было.

– Куда-то спешишь?

– Нет.

– Тебя подвезти?

– Да… – это «да» было, скорее, в значении «нет», в смысле «да не надо», «да я сам как-нибудь». Но Алёна не дала ему договорить:

– Ну и отлично, садись.

Она открыла пассажирскую дверь, и Володя, зачем-то кинув взгляд вперёд, на красные стоп-сигналы стоящих впереди машин и на огни рекламных щитов, подобрал полы пальто и сел.

Они помолчали.

– Неожиданно, – сказал он.

– Да.

– Хочешь в кафе?

– Да мне домой пора.

– Тебя кто-то ждёт?

– Знаешь, вообще-то я думал о тебе, – сказал Володя.

– Да?!

– Да. Мне надо проехать было две остановке на метро, но я решил прогуляться. Слышал, ты тут работаешь. А потом думаю: что это я, каждый день в духоте толкаюсь. В кои-то веки +5 на улице, можно и пешком. Шёл и тебя вспоминал, как я тебя на дачу нёс на спине, после выпускного. Помнишь? Услышал: «Володя», – и думал, у меня уже глюки, всё, крыша потекл…

Алёна не дала ему договорить и поцеловала в губы. Володя не сразу ответил на поцелуй, но потом обнял её очень крепко. Сколько они так сидели в машине и целовались, Алёна не знала. Известно лишь, что к ним успел подъехать эвакуатор, поскольку машина стояла в неположенном месте. Он едва не подцепил их за задние колёса, и только тогда Алёна с Володей что-то заметили.