Читать книгу Чёрные крылья души - Юлия Бронникова - Страница 2
ОглавлениеЕсли в мире магии есть ангел смерти, который приходит за тобой, когда пришло время покинуть земной мир, то возможно есть и ангел жизни. Второй появляется тогда, когда уходить ещё слишком рано…
Я посвящаю эту повесть моим близким, которых давно нет в живых. Но я знаю, что они за моей спиной, и в данный момент смотрят, как я печатаю. Не верь я в такие вещи, то и этого романа бы не было. Хотите, верьте, хотите нет, но он основан почти на реальных событиях. И реальное в ней то, что любовь действительно спасает жизнь.
«Незадолго до…»
Узкий тёмный переулок напрочь лишен фонарей. Местные власти постоянно экономят на уличном освещении, и поэтому такие подворотни являются лакомым кусочком для местных хулиганов. Жители города остерегаются подобных мест: слишком дорожат кошельками и жизнями. В переулок с соседней улицы проникает слабый свет от прожекторов местных баров, эхом раздаются пьяные вопли завсегдатаев; изредка проезжают машины, однако он настолько узок, что они двигаются очень медленно, дабы не сбить зашедшего сюда зеваку, который заблудился под воздействием хмельного тумана. Но в этот раз всё было по-другому; высокорослый мужчина, покачиваясь вошёл в переулок, как откуда ни возьмись ему навстречу выскочила машина. Она словно только и ждала этого первого не смелого шага. Она неслась на всей скорости и спустя секунды послышался глухой удар тела о железо. Мужчину перебросило и он оказался позади машины. С его головы струйкой стекала кровь. Последнее, что он успел сделать: дать бармену обещание измениться в лучшую сторону.
«Скажи на что ты готов?»
– Кажется я вчера не хило налакался.
Мужчина крутил головой и не мог понять, где он на этот раз очнулся. Жизнь он вёл достаточно разгульную и уже не удивлялся местам пробуждения после бурных посиделок с толпой таких же кутёжников. Ему приходилось просыпаться в публичных домах, где он с отвращением скидывал себя толстые ноги незнакомки; в чужих квартирах, куда его доставляли новые друзья, потому что он не мог назвать своего адреса; на улице, свернувшись калачиком (однажды его лицо облизала собака, а из её пасти настолько воняло протухшей рыбой, что он еле удержался от рвоты!).
Виктору тридцать шесть и его только что сбила машина. Правда он об этом ещё не знает.
– Здесь я кажется впервые. По крайней мере обстановка кажется мне незнакомой.
Последнее, что помнил Виктор это яркий свет фар и машину, которая неслась ему на встречу. Он приподнялся и почувствовал невероятную лёгкость в теле. Протянул руки вперёд и увидел, что они полупрозрачные. Моргнул раз, второй. Помотал головой. Посмотрел снова. Ничего не изменилось; всё такие же прозрачные со светло-голубым сиянием.
– Что за чертовщина?
Он испугался, но затем успокоил себя, что возможно всё ещё находится под действием алкоголя.
– Видимо это всего лишь сон. Ну что-ж, посмотрим чем всё закончится.
Он увидел впереди большую деревянную дверь, которая висела в воздухе. Только сейчас он заметил, что всё окружено стенами. Они были тоже полупрозрачные и имели синий цвет. Он поднял голову и увидел над собой свод купола. Словно он снова маленький и мама привела его в церковь на воскресную службу. Она делала это часто, ведь так она хоть на мгновение уходила от отца Виктора, который всё время пил, орал благим матом и распускал руки. Доставалось и маме, и Виктору, который пытался её защитить. Пока мать молилась, маленький мальчик разглядывал роскошное убранство местной церкви. Он любил стоять и смотреть вверх, ему казалось что они с мамой здесь в безопасности. Он был таким крошечным по сравнению с величием Бога и его домом, тогда-то он в него ещё верил и считал церковь переговорной с высшими силами. Вот и сейчас он как заворожённый разглядывал огромный купол над своей головой, он был нереально огненного цвета с сотнями радуг; они не были неподвижны, а двигались с каким-то особенным ритмом. Одна радуга не повторяла движение другой и всё было невероятно гармонично.
– Какой красочный сон. Наверное, кто-то из шутников друзей подмешал экстази в виски и теперь у меня яркие глюки. Мне не терпится посмотреть, что будет дальше.
– Войди в дверь.
Виктор вздрогнул от громкого раскатистого эхо, которое раздавалось из-под свода купола, и зажал уши руками.
– Кто здесь?
– Тебе не нужно сейчас задавать вопросов, просто следуй моим указаниям.
– Но я не хочу выполнять приказов от человека которого даже не вижу.
В нём начал закипать гнев, но вдруг это чувство быстро прошло. Он чувствовал всю ту же лёгкость в теле и ему почему-то захотелось летать. Он не стал больше спорить с эхом и прошёл к двери. Она отворилась как только он приблизился к ней, и он увидел большую очередь из людей. Они были такие же полупрозрачные, как его руки, и казалось они парили над землей. Когда он перешагнул порог двери, то понял, что ему это не кажется.
– Встань в конец очереди и жди своего часа.
К удивлению Виктора, никто не реагировал на невидимый голос, они продолжали парить в своей очереди.
– Да чем же меня накачали вчера вечером?
– Не на тот вопрос ты ищешь ответ мой друг. Ты обещал измениться. Ты ещё помнишь своё обещание? На что ты готов ради этого?
– Обещание? Да я даю его каждый раз после того, как меня выворачивает в сортире местного бара. Говорю что брошу пить и займусь спортом. Обещания хватает ровно на сутки.
Виктор прикусил язык, который словно кусок ваты лежал неподвижно во рту. Он понял, что не может говорить, однако чётко слышал свои слова. Его удивило как это, так и его откровение и честность. А ещё то, что он даже не открыл рта. Но он четко слышал свой голос, когда отвечал на вопросы незнакомца.
– Что за странности? Это действительно сон?
Подумал Виктор.
– Не совсем. Скорее другая реальность. Потусторонняя реальность. Невидимая для человека, но видимая для душ.
– Каких ещё душ? О чём ты, чёрт подери, говоришь.
– Я бы попросил не упоминать имя искусителей в царстве Божьем.
– Господи, это какой-то бред.
– Да, и имя Господа тоже в данном контексте упоминать не стоит.
– Эй, я хочу проснуться. Давай, просыпайся, давай же, кому я сказал.
Виктор попытался ущипнуть себя, он так делал маленьким, когда ему снился страшный сон. Но его рука проваливалась в пустоту, он не чувствовал своё тело, словно был растворен в воздухе. Его попытка рассмешила голос, раздался звонкий и чистый смех. Виктор не слышал ничего подобного раннее, смех был похож на мелодию и издавал некие вибрации.
– Все делают так, честное слово, это очень забавляет. Ты не единственный кто хочет пробудиться, однако тебе скорее нужно было делать это на Земле. В той реальности. Столько лет ты спал беспробудным сном и даже не пытался очнуться. Мне искренне жаль что ты оказался здесь таким образом, однако только так мы можем направить тебя на путь истинный. Ты должен пройти все испытания и сделать выбор: стать ангелом или вернуться за землю.
– Ангелом? Вернуться на землю? Это розыгрыш? Да, точно это розыгрыш! Где тут скрытая камера? Куда надо помахать? Это придумали мои друзья идиоты, да?
– Оглянись вокруг. Как думаешь, где ты? Ты часто видел подобные сцены в фильмах. Но сейчас это твоя реальность, ни розыгрыш, ни фильм, не сон. Ты здесь, чтобы выполнить своё обещание стать лучше. Ты готов?
Виктор снова вспомнил яркий свет фар. Вспомнил удар о лобовое стекло. И вспомнил глаза бармена с хитрым прищуром. После того как Виктор дал обещание измениться, он спустился в подсобку, а когда вернулся, сказал, что его желание исполнится уже сегодня.
– Я умер?
– Не совсем. Ты ещё жив. Но у тебя будет выбор. Ты можешь остаться здесь, а можешь вернуться на Землю. У меня для тебя есть задание. Для начала встань в очередь. Ты действительно хочешь измениться? Я повторю свой вопрос, на что ты готов ради этого?
– Я не знаю. Нет, серьезно, я не знаю. Многое наверное.
– Я понимаю тебя. Ты растерян, возможно напуган, однако у тебя на протяжении пути всегда будет выбор. Ты можешь сделать его уже сейчас. Выбери очередь, в которую ты хочешь встать. Если ты хочешь исцелиться и вернуться на землю в том же теле, тогда тебе в левую. Если же ты хочешь закончить ту жизнь и начать всё заново, то в правую.
Виктор задумался. Он вспомнил о том, что был успешным редактором, несмотря на свой образ жизни, он был креативным человеком и в издательстве журнала его любили за идеи и новаторство. Статьи он писал, конечно, далекие от гуманных, но и их глянцевый журнал был для определённой публики. Он снова вспомнил маму. Отец убил её, когда ему было двенадцать, а затем повесился сам. Подростком Виктор сбежал из детского дома и даже смог поступить в колледж. Но всё его прошлое словно тень ходила за ним, и поэтому он прятался в тёмных барах; он растворялся в толпе, чтобы не оставаться с ней один на один. Почему-то именно сейчас ему захотелось встретиться со своей темной стороной, познать её страх и потаенные желания. И в конце концов освободиться.
– Где ты видел тень отдельно от хозяина?
Спросил голос.
– Ты читаешь мои мысли, я это понял, но что ты имеешь в виду?
– Ты никогда не освободишься от прошлого, ты никогда не освободишься также и от тёмной стороны себя. Тебе нужно научиться принимать это всё. Это часть тебя. Вопрос лишь в том, готов ли ты заглянуть в самые тёмные уголки своей души?
– Я готов.
Виктор встал в очередь. Он не знал что его ждёт, о каких испытаниях идёт речь. Он всё ещё не понимал что с ним случилось, однако он действительно был готов.
…В реанимационной палате медицинская сестра закончила вводить лекарство пациенту. Раздавался мерный гул аппаратов для поддержания жизнедеятельности. Мужчина, лежащий обнаженным под белой простынью, уже пару дней не приходил в сознание. Его не искали близкие, при нём не нашли документов. Если он не выйдет из комы в ближайшее время, то его отключат от аппаратов. Надежда, что он очнётся после такой серьёзной аварии таяла с каждым днём. Врачи разводили руками. В местной городской больнице не привыкли верить в чудеса. Для них существовала только медицина и диагнозы, от которых никуда не деться.
Дверь приоткрылась. Показалась голова доктора в белой шапочке.
– Ну как сегодня?
– Пока без изменений.
– Удалось узнать кто он?
– Нет. Мы позвонили в полицию. Они сказали, что если кто-то заявит о пропаже человека, то они дадут нам знать.
– Хорошо. Будем ждать.
Дверь закрылась. Медсестра провела руками по волосам пациента. Он напомнил ей первую школьную любовь. Такой же рыжеволосый, с парой веснушек на носу и щеках.
– Ты только не умирай, слышишь?
Она работала в этой реанимации уже десять лет. И каждый раз она молилась за своих пациентов. Она считала это крайне несправедливым: мужчины и женщины уходили из жизни слишком рано. Она вышла из палаты и направилась в комнату для персонала. Заварила ромашковый чай, он её всегда успокаивал и набрала своей подруге.
– Привет. Как ты там?
На другом конце провода послышался грустный голос.
– Привет. Да, всё более или менее сносно. Я не нашла денег на подарок, но подарила ей кота. Она слишком ждёт Новый год, понимаешь?
– Роксан, может тебе нужна помощь? Давай мы организуем твоё возвращение в Россию? Я соберу деньги, найдём жильё, хочешь я найду тебе место в больнице?
– Спасибо дорогая. Я попытаюсь сама. Как твой пациент? Он так и не пришёл в себя?
– Ещё нет. Но знаешь, в отличии от врачей я верю в чудо. Я верю, что он откроет глаза, что вылечится и встанет на ноги.
– Я тебя за это и люблю. Твой оптимизм и вера умеют поддержать в трудные минуты. Если что ты знай, я всегда буду любить тебя. Мне пора идти, ты извини, ладно? И прости если что не так.
– Ты какая-то странная сегодня. Точно всё в порядке.
– Всё будет хорошо. Целую тебя. Будь счастлива.
Слушая тишину в трубке, Элина чувствовала что-то не так. Она снова набрала подругу.
– Абонент вне зоны доступа.
Она положила телефон на стол, отпила уже остывший чай и вылила его в раковину.
– Роксана, умоляю, не наделай глупостей.
…В реанимационной палате медицинская сестра закончила вводить лекарство пациенту. Раздавался мерный гул аппаратов для поддержания жизнедеятельности. Мужчина, лежащий обнаженным под белой простынёю, уже пару дней не приходил в сознание. Его не искали близкие, при нём не нашли документов. Если он не выйдет из комы в ближайшее время, то его отключат от аппаратов. Надежда, что он очнётся после такой серьёзной аварии таяла с каждым днём. Врачи разводили руками. В местной городской больнице не привыкли верить в чудеса. Для них существовала только медицина и диагнозы, от которых никуда не деться.
Дверь приоткрылась. Показалась голова доктора в белой шапочке.
– Ну как сегодня?
– Пока без изменений.
– Удалось узнать кто он?
– Нет. Мы позвонили в полицию. Они сказали, что если кто-то заявит о пропаже человека, то они дадут нам знать.
– Хорошо. Будем ждать.
Дверь закрылась. Медсестра провела руками по волосам пациента. Он напомнил ей первую школьную любовь. Такой же рыжеволосый, с парой веснушек на носу и щеках.
– Ты только не умирай, слышишь?
Она работала в этой реанимации уже десять лет. И каждый раз она молилась за своих пациентов. Она считала это крайне несправедливым: мужчины и женщины уходили из жизни слишком рано. Она вышла из палаты и направилась в комнату для персонала. Заварила ромашковый чай, он её всегда успокаивал и набрала своей подруге.
– Привет. Как ты там?
На другом конце провода послышался грустный голос.
– Привет. Да, всё более или менее сносно. Я не нашла денег на подарок, но подарила ей кота. Она слишком ждёт Новый год, понимаешь?
– Роксан, может тебе нужна помощь? Давай мы организуем твоё возвращение в Россию? Я соберу деньги, найдём жильё, хочешь я найду тебе место в больнице?
– Спасибо дорогая. Я попытаюсь сама. Как твой пациент? Он так и не пришёл в себя?
– Ещё нет. Но знаешь, в отличие от врачей я верю в чудо. Я верю, что он откроет глаза, что вылечится и встанет на ноги.
– Я тебя за это и люблю. Твой оптимизм и вера умеют поддержать в трудные минуты. Если что ты знай, я всегда буду любить тебя. Мне пора идти, ты извини, ладно? И прости если что не так.
– Ты какая-то странная сегодня. Точно всё в порядке.
– Всё будет хорошо. Целую тебя. Будь счастлива.
Слушая тишину в трубке, Элина чувствовала что-то не так. Она снова набрала подругу.
– Абонент вне зоны доступа.
Она положила телефон на стол, отпила уже остывший чай и вылила его в раковину.
– Роксана, умоляю, не наделай глупостей.
«Отчаяние».
Я стояла на краю пропасти. Ветер дул мне в лицо, и губы пересохли от количества соли в морском бризе. Я проводила по ним языком и наслаждалась вкусом моря.
Слёзы стекали с глаз и высыхали за секунду. Оставляли солёные следы на и без того обветренной коже.
Там, внизу бились волны об острые скалы и словно зазывали скорее в их объятия.
_-Иди сюда, иди к нам милая. Видишь, как мы свободны. Здесь тебе будет хорошшшш – -шшш-ооо. Шипели они.
И я им верила. Моё худое тело ветер был готов подхватить в любую секунду, стоило только его попросить. Он как проводник. Доставит меня в пучину буйства и всепоглощающей свободы.
Я расплела косы и распустила белокурые волосы. Ветер тут же начал с ними свои забавы. Ему нравился их запах и полёт от его игр. Развязала атласные ленты, обвивающие худосочные лодыжки и сняла белые босоножки. Прохлада зеленой пушистой травы отозвалась мурашками на коже.
Пару минут назад небо было затянуто тучами цвета перезревшей сливы, грузное и тучное оно отображало ношу на моей душе.
И вдруг показалось солнце.
Пришло попрощаться, мелькнула мысль в голове.
– Прощай моё огненный друг. Я всегда любила тебя. Твои лучи для меня были надеждой, но увы сейчас даже эта слабая надежда не в силах удерживать меня здесь. Я сдалась милое солнце, слишком изранено сердце и разлохмачена душа.
Солнце скрылось за тучами и мне даже показалось, что оно укоризненно качнулось в ответ на пропитанные горечью слова.
– Прости.
Прошептала я со слезами.
Я закрыла глаза, а правая нога оказалась в воздухе. На мгновение я зависла над пропастью.
Ветер нетерпеливо протянул свои руки и готов был подхватить бренное тело. Волны замерли в томительном ожидании, словно касатки, почуявшие кровь и готовые наброситься на свою жертву.
Кто-то неожиданно возникший сзади схватил меня за запястье и резко потянул к себе. Он отшвырнул меня от края, и я больно упала на спину. Приземление пришлось на булыжник, который будто специально выжидал момента сделать больно, дабы отрезвить чувства.
– Больно же, чёрт возьми! Ты сумасшедший?
Вопрос был адресован парню, который протянул руку и помог подняться.
– Ты думаешь приземляться на скалы было бы приятнее?
Он смотрел на меня зелёными глазами, в которых не было и намёка на иронию. Его губы расплылись в улыбке; она была пропитана нежностью и добротой.
Я поняла что не в состоянии произнести ни слова. Язык был парализован.
Прям бульбарный синдром, я мысленно усмехнулась, вспоминая лекции из колледжа.
Его глаза напоминали скорее изумруды, нежели человечьи глаза. И откуда он, черт возьми, взялся в этом безлюдном месте.
– Пойдём. Нас ждут.
Он всё ещё держал меня за руку. Она была тёплой и казалось, что она согревает продрогшее тело. Только сейчас я поняла, как дрожит тело.
Вдруг буквально на секунду мне представилось, как он обнимает своими теплыми руками моё замершее тело.
– Куда мы должны идти? Кто нас ждёт?
Прекрасно, ко мне вернулась способность говорить. Длинные ресницы дрожали от ветра, радужка глаз от выплаканных слёз стала светло-голубой. А во взгляде наивность, испуг и по-детски неподдельное любопытство.
Он приложил палец к моим губам.
– Тсссс. Не время сейчас задавать вопросы.
Босыми ногами я ступала по земле, на которой были разбросаны сухие ветки и острые камни. Словно я шла по битому стеклу, но боли я не чувствовала. Любопытство стало анестезией и заглушала боль кровоточащих ран.
Шли мы не долго, впереди я заметила большой костёр. И как я его не видела раньше? Я хорошо помню как осматривалась и прислушивалась. Никого поблизости точно не было. Возле костра расположились люди, но несмотря на это стояла просто мёртвая тишина.
Мой спутник так резко остановился, что я врезалась ему в спину.
– Ну ты чего? -я возмутилась, ведь любопытство достигло апогея и буквально раскалённым жезлом трогало душу.
Он повернулся и обхватил моё лицо руками. Его ладони были мягкими и пахли мускусом. Его глаза напомнили глаза волшебника из сказки, которую, кажется, смотрела вместе с дочкой.
Он смотрел пристально, не моргая.
– Послушай меня. Люди, что собрались у костра не совсем обычные. Нам понадобилось много времени и сил, чтобы собрать их здесь.
– Кому нам?
Он убрал руки, посмотрел в сторону шабаша у костра.
– Собрать для тебя, моя дорогая. Если быть точнее, то для нас обоих. Мы здесь для того, чтобы исцелиться.
Он особенно выделил «моя дорогая» и подмигнул. В этот момент он напомнил мне хитрого рыжего кота. Удивительно как его образ менялся в подсознании.
– Кто ты? Можешь мне объяснить, что происходит. Зачем ты спас меня?
– Какая же ты упрямая. Я просил не задавать вопросов. Но нет, тебе нужно знать всё наперёд, ты не даёшь себе возможности просто следовать интуиции. В этом твоя основная проблема.
Я вдруг поняла, что он имеет в виду. Это было похоже на яркую вспышку в голове.
– В доверии…
Я опустила глаза и пошла за ним. Молча и не задавая больше вопросов.
«Загадочные люди».
Я не отпускала его руки до момента приземления на большой плоский камень возле костра. Я поняла, что камни всем служили стульями.
Спутник провёл рукой по моим плечам и отошел. Направился в сторону огненно-рыжей девушки, что подпирала собой величавый дуб. Её волосы горели ярким пламенем, словно ветер подхватил немного огня из костра и перекинул на шевелюру.
На мгновение меня охватила ревность. Она вдруг засвербела в груди и это внезапно возникшее чувство заставило меня стиснуть зубы. Откуда оно? Почему? Хотя чему я удивляюсь. Всю жизнь стоило хоть кому-то обратить на меня внимание, как я бросалась к нему в объятия и делала своей собственностью.
Он шептал рыжей девушке что-то на ухо, я же впилась ногтями в свои ладони и сделала вид, что изучаю сидящего рядом человека. Спустя мгновение меня и правда увлёк этот процесс. Рядом сидел седовласый дед с длинной бородой, которую периодически поглаживал. Глаза его были закрыты и казалось он пребывает мыслями в другом пространстве. Мне даже показалось на мгновение, что он парит над камнем, а не сидит на нём филейной частью. Он напомнил героя из властелина колец, и всё это вызвало ещё большее недоумение и разожгло любопытство.
Я оглядела круг из людей вокруг костра. Вместе с моим спасателем и девушкой, что не отрывала взгляда пока объект моей ревности продолжал страстно что-то шептать ей на ухо, было семь человек. Трое сидели в балахонах и их лица были спрятаны под объёмными капюшонами. Головы были опущены.
– Может я умерла? Может мне удалось прыгнуть в пучину небытия. Меня поглотило море и я попала в рай. Хотя мне удалось проанализировать жизнь перед решением покончить с ней; вряд ли мне светил рай, и скорее всего я находилась у входа в чистилище. Возможна эта рыжая отведёт меня сейчас к кипящему котлу и сварит заживо. Она будет ухмыляться и целовать этого красавчика с кошачьими волшебными глазами.
Мой внутренний монолог на мгновение отключилась от реальности, к которой меня тут же вернул глубокий мужской голос.
– Виктор ты должен проветрить ей голову как можно скорее. Она думает что её сейчас сварит в кипящем котле собственная мать.
Старец принялся громко кашлять. То ли он пытался замаскировать смех, то ли его легкие были слабы.
Я затряслась в нервном припадке.
– Простите как вы поняли о чём я думаю? Причём здесь моя мать? -я стала задыхаться и начала хватать ртом воздух.
– Тебе обязательно её так пугать? Эдгард она без того напугана.
Голос у рыжей оказался бархатным. Он звучал для меня словно колыбельная. Я смогла восстановить дыхание и расслабить тело. Голос словно обладал некой магией.
Девушка направилась ко мне. Глаза у рыжей были такими же зелёными, как и у моего спасителя. Только если у того они напоминали изумруды, то у неё цвет морской волны, и в глазах такое же буйство, словно море разлилось из берегов. Мне показались они знакомыми: глаза моей мамы были такими. Когда она напивалась и злилась, они были ядовито-зелёными и отравляли маленькую меня. А в моменты трезвости и приливов нежности они были точь-в-точь такими же, какими сейчас рыжеволосая смотрела на меня. И тут до меня дошло что и волосы были идентичными волосам матери. Такое же буйство огня и красные оттенки ранней осени в волосах.
Она тем временем не отрывала от меня взгляда. Я заерзала на неудобном трухлявом пне. В уголках глаз я заметила гусиные лапки, а улыбка казалось медово тёплой. Рыжеволосая пыталась взять меня за руку, я вздрогнула. Было чувство, что меня шибанули током. Она напомнила мне маму, и мне действительно стало страшно.
– Кто вы? Да, я помню, я просила не задавать вопросов, но если я не получу хоть один ответ, я сойду с ума. Или уже сошла? Скажите, я выжила после падения и меня отправили в психушку. Ну да, точно, я сейчас лежу привязанная к кровати и меня напичкали лекарствами. Всё происходящее сон и воображение моего воспалённого мозга. Да? Да? Скажите мне это!
Голос сорвался, и я заплакала. Я ждала, что таинственный спутник, которого по всей видимости звали Виктор наконец-то то ответит.
– Натали отойди от неё. Я поговорю с ней и потом дам слово тебе.
Натали, Натали, Натали. Мозг эхом вторил имя. На мгновение мне показалось, что сложный пазл начал собираться в целую картину. Спустя секунду детали снова перемешались.
Эдгард, Натали, Виктор. Мне показалось, что если я узнаю имена остальных, то всё пойму.
– Виктор, позволь мне первой поговорить с ней. В конце концов это началось с меня. И я должна быть первой кто представится.
Старец перебил её.
– Если следовать твоей логике, то тогда с меня.
Он засмеялся, и его смех заполнил всю поляну.
– Это началось не с вас, и вы прекрасно об этом знаете, -сказал Виктор.
– Ты прав, но в конце концов ЕГО САМОГО с нами нет, да и ты сам его ещё не видел.
Рыжеволосая Натали интонацией выделила слова. Меня трясло в ознобе, но это не помешало мне понять, что есть некто важный. И в данный момент он отсутствует и не принимает участие в данном спектакле.. Всё происходящее напоминало ей спектакль или шоу, где героя снимают скрытой камерой.
– Натали, позволь отметить твою иронию. Но он всегда с нами, жаль понимаем мы это лишь на краю вот такой вот пропасти.
Виктор обнял рыжую за плечи и она в знак согласия кивнула.
Я же растирала свои виски руками и пыталась привести себя в чувства. Мне хотелось проснуться. До последнего я думала что это сон. Слишком реальный и пугающий, с запахами и чувствами, но сон. Я должна выбраться. Вот проснусь у себя в теплой кровати, скину кота с ног и обниму дочь. Обещаю что больше не буду предпринимать жалких попыток прервать своё существование и начну ценить жизнь. Но главное проснуться.
«Первое путешествие в прошлое».
Как бы не пыталась я выбраться из сна, в который как мне кажется попала, ничего не выходило. В конце концов мне пришлось признать происходящее шоу реальностью. Реальностью далекой от реальности. Звучит конечно комично, выглядит дико, а у меня сильно болит голова.
Эти трое продолжали оживленно спорить по поводу того, кто первый должен начать говорить. Они меня жутко раздражал и в конце концов степень недовольства достигла верхних отметок внутреннего термометра. Я закипела и больше не могла терпеть пререканий этой троицы. Удивительно, но остальные люди сидели и не подавали признаков жизни. Они были словно застывшие восковые фигуры. У меня возникло желание ткнуть кого-нибудь палкой. Это конечно не совсем уместно, но мысль меня позабавила и позволила снизить температуру настроения.
– Ну серьёзно хватит вам спорить. Сыграйте в камень-ножницы-бумага или подкиньте монетку. Может вам станет легче.
Я расхохоталась. Скорее это был нервный приступ смеха, нежели искренний смех. Моя психика включила способ защиты, тот который ей был известен. Я вспомнила как смеялась, когда гроб с телом матери опускали работники кладбища. Мне было двенадцать, на голову натянута дурацкая разноцветная шапка с помпоном и куртка, которую бабушка нашла на вещевом рынке. Вещи были скорее для мальчишки. Но всё детство на меня надевали то, на что в семье были деньги. Я не винила родителей. Но иногда обижалась и по-детски плакала. Я просто недоумевала зачем рожать ребёнка, если ты не в состоянии о нем позаботиться. Я злилась на маму, но любила бабушку, которая делала всё возможное, чтобы сгладить мои острые углы детства. Дети со двора любили смеяться над моей одеждой и мамой, которую все часто видели пьяной. Дети вообще бывают редкостными тупицами, эгоистами и озлобленными крысами, которые так и норовят вцепиться в горло.
– Роксана смотри твоя мама пьяница идёт. Роксана ты бомжиха. Роксана, а я вчера с моря приехала, а ты его никогда не увидишь. Бе-бе-бе.
Воспоминания так неожиданно всплывшие в голове почему-то заставили меня успокоиться. Я перестала ржать и задрожала, но не от холода. И происходящее вновь стало пугающим.
– Ответ пришёл сам. Первой должна объясниться Натали. У неё эта боль на первом месте. Она должна отпустить. Это большой балласт в её жизни. Именно он тянет её назад.
Рыжеволосая дослушала Виктора и подошла ко мне. Она встала за спиной, и меня это напрягло. Тело вытянулось, мышцы сжались, словно создали панцирь для защиты. Я хотела обернуться, но была остановлена Виктором. Он обхватил мою голову руками.
– Милая. Сейчас тебе будет немного больно. Больно скорее не физически, а ментально. Но боль ты почувствуешь телом. Ты должна прожить всё что с тобой будет происходить. От начала до конца. Потом ты вернёшься к нам. Я обещаю тебе. Он провел пальцем по её губам. Затем вытер влажное от слез лицо и взял за руки.
Натали держала меня за плечи и казалось, что под её руками огонь. Плечам было дико больно. Я начала извиваться и попыталась вырваться, но меня окутала темнота, и я отключилась.
Я очнулась и хотела заорать, но вдруг поняла, что плаваю в какой-то мутной жидкости. Мне казалось что моё тело сплющили и засунули в консервную банку. Я начала захлёбываться, меня охватила паника.
– Что происходит? Что происходит, черт возьми? Виктор, Натали, где вы?
В нос мне ударил резкий запах железа. Так пахла кровь. Я была знакома с этим запахом со времен медицинского колледжа. В ушах пульсацией отзывался звук. Он тоже показался знакомым. Так звучало сердце пациентов в стетоскопе.
…Кладбище. Это место ассоциируется со смертью и никогда с рождением. Но в этот день всё изменилось. Так близко было мгновение, когда крик младенца заполнил бы пространство и громкий крик ворон оповестил о новой жизни. Близко было мгновения чуда и таинства рождения. Молодая девушка со своим отцом стоят у могилы. На венках лента с надписью-любимому сыну и брату. Отец с дочерью пришли в Пасху помянуть близкого им некогда человека.
Неожиданно тишину кладбища нарушил громкий крик.
– Господи, как больно. Молодая девушка упала на влажную могильную землю и обхватила живот руками. Её белые брюки стремительно окрасились в ярко алый цвет, а в воздухе раздался запах железа.! Девушка истекала кровью. Мужчина поднял свою дочь на руки и спотыкаясь, помчался к главной дороге.
– Натали милая, доченька моя, что происходит? Несмотря на весенний пронизывающий ветер, по его спине стекал пот, лоб был покрыт испариной, а в стальном мужском голосе был слышен испуг.
– Папочка, прости меня.
Это были её последние слова. Она потеряла сознание.
Скорая приехала на удивление быстро. Благо в будке сторожа был телефон. Уже в карете скорой помощи, врачи сообщили, что имеется угроза жизни для матери и ребёнка.
– Какого ребёнка, вы что несёте? Моей дочери нет и восемнадцати лет.
Его лицо стало багровым от ярости. Тонкая верхняя губа дрожала и выдавала его нервозность.
В машине повисла тишина. Врачи часто сталкиваются с неприятными ситуациями. Например, когда сообщают людям об остановке сердца близкого им человека. Они смотрят им глаза и не выражают эмоций. Это их работа. Они давно превратились в роботов, её выполняющих. Сейчас им предстояло сообщить этому мужчине о том, что его дочь на восьмом месяце беременности. И она может умереть, а вместе с ней умрёт и ребёнок, который остался без кислорода в кровоточащей матке.
Доктор практикант выступил первый. Со всей неопытностью и бестактностью. Ещё совсем юный и не опытный он заговорил с отцом девушки.
– Папаша, ваша дочь беременна. Срок примерно тридцать восемь недель. Вы действительно не знали этого факта или обезумели от горя?
– Она… Она всегда носила широкие платья. Мы думали она просто поправилась. Стрессы на учёбе и всё такое.
Мужчина схватился за голову и, казалось, за мгновение постарел на несколько лет.
Всю дорогу до роддома стояла неловкая тишина. Лишь пищащий аппарат у изголовья беременной девушки оповещал о том, что она и ребёнок ещё отчаянно борются за жизнь.
«Роксана».
– Чёрт возьми, Виктор, Натали. Где вы?
Я слышала все голоса снаружи. Я поняла, что нахожусь в утробе матери, матка которой истекает кровью. Но блин, как такое вообще возможно?
– Что происходит. Что вы со мной сделали. Спасите меня.
Я слабела с каждой секундой. Я загребала ртом воздух, но вместо этого захлёбывалась жидкостью. Да, я ведь сейчас плод своей матери, и по всей видимости мы обе погибаем.
Это конец. Я хотела смерти, и она настигла меня самым кошмарным и непостижимым уму способом. Прожить тридцать лет и вернуться к началу для того, чтобы умереть. Хотя, если я в прошлом, то ведь я должна несмотря ни на что родится. Я ведь появилась на свет тридцать лет назад. Это мысль успокоила меня, однако я продолжала колотить ногами по маминой матке. Я делала это из последних сил, вдруг раздался лязг инструментов, и вскоре я отключилась.
– Время рождения 19:30.
Оповестила медицинскую сестру акушерка. Молодая девушка аккуратно вывела цифры и фамилию роженицы на клеенчатой бирке. Привязала её к руке младенца и передала его врачу. Он положил маленькое тельце в кювез и подключил аппарат искусственного дыхания.
– У нас есть сутки, чтобы спасти этой прекрасной малышке жизнь. В противном случае мы потеряем еще одного новорожденного за эти сутки. И где их ангелы хранители? Уснули там что ли.
Врач покачал головой и покинул родовую. Нужно было оформить историю болезни и оповестить мужчину о состоянии его дочери, которое было критическим.
Александр, так звали отца Натали, ходил из угла в угол. На его голове за последний три часа появилось с десяток седых волос. Он уже однажды хоронил своего сына и сейчас ему было страшно за жизнь дочери. Пару часов назад он позвонил бывшей жене и сообщил о случившемся. Таких криков он не слышал с тех времён, когда она узнала об его измене. Эта женщина всегда была эмоциональной и не сдержанной, сейчас же она превратилась в фурию и меньше всего ему хотелось сталкиваться с ней лицом к лицу. Её не пугало что дочь находилась на краю смерти, скорее волновала их репутация, и что скажут люди, когда Натали принесёт в дом ребенка. Александр заметил врача, который спускался по лестнице грузным шагом. Подбежал к нему и с надеждой в глазах спросил, что с его дочерью.
– Поздравляю у вас родилась внучка. Два пятьсот. Сейчас она находится на ИВЛ.
– Что? Я вас не понимаю.
– Это значит ребёнок не дышит самостоятельно. Была сильная гипоксия и ребёнок чудом остался жив. Мы сделали экстренное кесарево сечение вашей дочери. Она сейчас в реанимации. Состояние критическое, нам нужны сутки. Это время позволит нам понять каким будет прогноз.
Он положил руку на плечо Александра. Он всегда так делал, когда пытался выразить сочувствие. Показать, что он хоть и врач, но человеческие чувства ему не чужды.
«Виктор».
Виктор стоял в больничной палате. Он знал что взрослая Роксана сейчас там внутри этого маленького тельца. Он знал, как она напугана и растеряна. Он и сам уже проходил нечто подобное, когда ему сказали о выборе. Он помнил, как стоял в очереди и пытался осознать происходящее. Он так же как и Роксана до последнего думал, что сошёл с ума.
После того как подошла его очередь, он предстал пред большой фигурой в розово-белом свечении. Он поднял глаза и увидел ангела. Прекрасного белого ангела с огромными крыльями за спиной.
– У нас на самом деле нет облика. Я специально выбрал образ ангела, чтобы тебе было комфортно. Ведь ты знаком с ними по фильмам, сказкам, библейским сказаниям. В человеческом мире именно так изображают наши сущности. Поэтому добро пожаловать Виктор, здесь тебе не чего бояться. Ты в безопасности.
– А кто ты? Ты сказал сущность, что это значит?
– Я дитя Божье. Такое же как и ты, как и все люди на планете. Просто я нахожусь дома. Я завершил свои земные жизни и теперь помогаю другим душам вернуться домой в ипостаси ангела или человека. Но домой Виктор, понимаешь, домой.
– Не совсем понимаю. Что значит домой? Ты вернёшь меня в мой дом, и я буду жить как прежде?
Ангел засмеялся бархатным, нежным смехом.
– О, мой друг. Как прежде ты уже не сможешь. Не позволит уровень сознания после пробуждения. А домом мы называем любовь. Ты познаешь истинную любовь, веру в создателя и это будет твоим возвращением домой. Мы все вышли от него в человеческий мир, чтобы он смог познать его. Он создал удивительную землю и хотел, чтобы мы помогли ему узнать какого это проживать в человеческом теле. Что значит созидать через нас. Мы были посланы на землю с полномочиями создавать уникальные вещи. Любить, творить, познавать, радоваться. Однако со временем люди стали это забывать. Их физическое тело стало сильнее. Вожжи правления душой взял мозг. Люди стали жадными до власти, денег. Мир погрузился в хаос и войны. Создателю больно это видеть, однако вы его дети. Он любит вас. Любит со всеми изъянами и недостатками. Он принимает вас и хочет лишь, чтобы вы были счастливыми. А мы его команда, которая помогает вашему пробуждению. На земле много посланников света. Они все источники. Одному из них ты высказал своё желание. Мы приняли его. Иногда приходится действовать немного варварским способом, однако это всё для высшего блага. Твоего блага, конечно.
Ангел поклонился. Виктор почувствовал себя маленьким и любимым. Последний раз такие ощущения он испытывал в детстве, когда они с мамой прятались от отца в кладовке. Она обнимала его, вытирала ему слёзы, гладила голову. Перебирая своими пальцами его волнистые волосы, она шептала ему слова любви.
– А что дальше?
Виктор наконец-то расслабился и доверился этому чудесному созданию. Ему стало спокойно, и он хотел сохранить это чувство как можно дольше.
– У нас для тебя есть задание. Каждому кто принял решение пробудиться, необходимо спасти такую же заблудшую душу на земле. И у нас для тебя как раз есть такая. Сначала я проведу тебя в наш зал, где ты познакомишься с другими. Мы исцелим твоё раненое сердце, а после этого ты отправишься на землю, чтобы спасти прекрасную душу в женском теле. У нас есть несколько дней по меркам земного времени, пока она не совершит убийство своего тела.
– То есть кто-то на земле хочет покончить собой?
– Пойдём за мной. Скоро ты все узнаешь.
«После рождения».
– Оставь это выблядка здесь. Зачем ты тащишь её в дом. Или ты сейчас же напишешь отказную, или ты мне больше не дочь.
Александр пытался успокоить свою бывшую жену.
– Надя. Это наша дочь и внучка. Мы уже потеряли Серёжу. Ты хочешь потерять и дочь?
Он забрал внучку из рук Натали. Она была слишком слаба и стояла на лестнице, оперевшись на перила. Сил отвечать матери у неё не было. Да и что она должна была сказать. Что влюбилась до беспамятства. Что не хватило смелости сбежать в другую страну. Что она даже не знает, где сейчас отец ребёнка, и что он не догадывается о дочери. Или что возможно отец и не он вовсе. Что она так пыталась найти источник любви и кидалась в их объятия, а на самом деле ей нужна была лишь любовь матери, а не вечные разборки между родителями. Ей не хотелось ничего говорить. Не хотелось никого видеть. Единственное чего она хотела это выпить вина или портвейна, и забыться хотя бы на сутки. Забыть больничную палату. Забыть о том, что шов на животе получился слишком уродливым и постоянно болит. Забыть о чувстве вины перед ребенком, которому несколько недель отроду.
Александр полюбил внучку с первого взгляда. Она схватила его за палец во время купания и посмотрела на него большими синими глазами. Да и Надя прониклась чувствами, однако ей больше управлял страх и стыд. Конечно, она переживала за свою дочь, но старалась казаться холодной, чтобы не выдать истинных чувств.
– Дай сюда бестолочь. Ты даже ребёнка купать не умеешь. О себе позаботится не можешь. Думаешь о ней сможешь?
Надя, мать Натали орала на неё каждый раз, стоило той приблизиться к дочке. Натали обречённо вздыхала, оставляла их наедине и выходила из ванной. Она ложилась на диван и смотрела в одну точку. Ей хотелось сбежать, но чувство вины не давало возможности ей открыть входную дверь. Когда Роксана плакала, она не помнит почему дала дочери это имя, её материнским инстинктом было подбежать к кроватке и дать молоко. Потом она вспоминала что у неё нет возможности грудного вскармливания и отворачивалась к стене. Она изучала причудливые узоры на ковре, которые казались ей паутиной, что сплёл паук и слушала, как дочь захлёбывается слезами. Тогда её мать подходила к кроватке и успокаивала Роксану пластиковой бутылкой с резиновой соской. Молочная смесь насыщала младенца, и она засыпала до утра. Натали же не спала уже несколько месяцев. Когда она пыталась открыть балкон и выйти с третьего этажа, врачи написали диагноз-послеродовая депрессия. Но лекарство она пить не стала. Она дождалась, когда уснёт дочь, и тихо, пока её мать возилась на кухне с бутылочками, вышла из дома.
Эту ночь она провела в пьяном угаре и хмельном тумане. В компании таких же как она несчастных. У каждого своя боль, свои дети и свои разочарования. Они понимали её. Ей не нужно было притворяться. Она могла плакать. Могла смеяться, могла танцевать в центре зала с портвейном в руках. Потом она закрывалась в комнате с мужчиной и предавалась утешению в его холодных руках. Её тело было липкое от пота и пролитого портвейна, а на душе было грязно и мерзко. Но она ничего не могла сделать. Отчаяние хватало её рукой за горло и словно заставляло утопать в происходящем ещё больше. Она стонала, но не от оргазмов и удовольствия, а от раздирающей боли, которая душила её.
– Ты понимаешь зачем здесь?
Виктор стоял, склонившись над моей детской кроваткой и держал меня за палец.
Я смотрела на Виктора, я была растеряна и напугана. Ещё несколько часов назад я была взрослой девушкой на поляне, а сейчас пускаю слюни и пачкаю пеленки лёжа в детской кровати. Но ведь при этом я остаюсь со своим взрослым сознанием и осознаю, чёрт возьми, всё что происходит.
– Я ни черта не понимаю и до сих пор думаю, что свихнулась. Как ты слышишь о чём я думаю?
– Я слышу твои мысли, я всё объясню тебе, когда ты вернёшься на поляну. А пока проживи несколько моментов из детства и пойми зачем ты здесь. И кстати моё имя Виктор.
– Но, я… -она по старой привычке начала спорить, но резко погрузилась в темноту, которая перенесла её на несколько лет вперёд.
Виктор должен был показать ей прошлое с одной единственной целью. Для того чтобы спасти и её, и себя.
«Говорит Натали».
Я сидела на диване, и смотрела как Дима играет с Роксаной. У меня уже взрослая дочь. Её девять лет. Растёт не по годам, мудрая и смышлёная. Очень ласковая девочка получилась несмотря на мою грубость с ней. Я ведь до сих пор не чувствую в сердце материнской любви, разве что только отвратительное чувство вины. Это чувство поистине мне знакомо. Вероятно оно и не даёт познать любовь. Скорее всего именно оно делает меня ничтожной матерью и заставляет пить меня водку из стакана. Водка это отвратная и горькая жидкость. Она вредит мне и моим подругам, но мы в её власти. Мы слишком слабы, чтобы оказывать сопротивление. Несколько месяцев назад убили Варвару. Мою близкую подругу. Сожитель расколотил ей череп молотком. Зрелище было пугающим и меня вырвало. Мозги по всем стенам. Кровь на полу и потолке. Не поделили что-то и случился скандал. А на столе недопитая бутылка водки и огурцы в пластмассовой тарелке. Потом я познакомилась с Димой. Спрашиваю себя, как он оказался в моей жизни. Как я заслужила этого человека. Он даже не курит. И отчаянно хочет помочь мне избавиться от зависимости. Я люблю его. Полюбила за большое сердце. В его сердце места хватает и для меня, и для Роксаны. Мы словно всегда были семьёй.
Я не пью уже третий месяц. Вышла тогда с квартиры откуда только что вынесли труп подруги и поняла, что хватит. Надо что-то менять. А с неба снег падал хлопьями. Белоснежный, чистый такой и в воздухе пахло весной. Март месяц был удивительным пограничным месяцем. С неба в ладошки падала зима, но воздух была уже весна. Я вспомнила, что любила писать стихи. В тот вечер много писала о жизни, смерти и, почему-то, любви. Хотя давно в неё не верила. А на утро с балкона уронила пепельницу, которая ещё бы немного и приземлилась на голову парню. Поднял голову, а я не успела спрятаться, да и не хотела. Стояла и смотрела на него как заворожённая. Он издалека мне актера одного напоминал. И вдруг он поднялся на наш этаж. Я смотрела в дверной глазок и тряслась от страха; думала сейчас мне влетит за то, что чуть не раскроила ему череп. Ушёл. Расслабилась. Через 15 минут стук в дверь. Стоит с цветами. С ноги на ногу переминается. Открыла и поняла, что благодарна пепельнице и себе за свою неуклюжесть. С тех пор и не расставались.
Роксана стала мне ближе. Подойдёт обнять меня крепко ручонками своими и шепчет мамочка моя. Первое время по привычке отстранялась, потом ловила Димин взгляд, который будто говорил, что я хорошая мама, и прижималась к дочери. Он верил в меня. Так было и с Серёжей. Только брат мог меня обнимать, и я чувствовала себя в безопасности. Всегда мне говорил, что любит меня. И когда мама давала конфеты ему, а меня ругала и ставила в угол, он приносил конфеты и делил из пополам, а затем вставал со мной рядом.
«Не сладкое прошлое».
Я оказалась на нашем садовом участке. Услышала голоса бабушки и дедушки, что возились неподалеку на одной из грядок. Господи, как же я по ним соскучилась. Я хотела встать и помчаться к ним. Но передо мной предстал Виктор и остановил меня.
– Ничего не делай. Проживи этот день как прожила тогда. Я понимаю как тебе их не хватает, но умоляю тебя, без глупостей.
Я вытянула руки и поняла, что теперь нахожусь в теле себя лет девяти и гордо восседаю посреди клубничной грядки лохматая и перемазанная ягодами. Солнце припекает макушку и в руках у меня детская пластмассовая лопатка. Я вспомнила этот день. Вспомнила и сжалась, как медуза под солнцем. Я смотрела на грядку и на деревянный крест, что смастерила сама. Тогда в прошлом, я соорудила в этом месте могилу и похоронила клубнику. Затем я забила гвоздь в две палки и соорудила крест, который воткнула в землю.
– Значит сейчас подойдёт дед, -подумала я и услышала шаги за спиной.
– Милашка, что ты здесь делаешь, одень панамку, солнце светит слишком ярко.
Дед остановился и удивленно смотрел то на крест, то на меня.
– Это что?
– Дедушка я похоронила клубничку, – я ответила в точности как в детстве и заплакала так же сильно как тогда. Не могла себя контролировать и вытирала слёзы грязной рукой.
– Милая моя внученька, кажется, солнышко слишком напекло твою голову. Зайдём сейчас в дом, и я сделаю тебе лимонад.
Он взял меня на руки и крепко прижал к себе. Я слышала как бьётся его сердце, чувствовала запах. Я любила его в детстве. Любила прижиматься к деду и чувствовать себя в безопасности. Дед был мне как отец. Как мудрый, добрый и любящий отец. Он ни разу не повысил на меня голос и всегда поддерживал. Он научил меня читать в четыре года. Он верил в меня, и даже в маму, когда в неё уже не верила даже я. Я крепко обняла его за шею и хотела, чтобы меня не переносили обратно. Оставьте меня здесь. У него на руках. Я люблю тебя дед.
Однако я знала, что будет дальше. Из города нам пришлют новости о смерти отчима. Бабушка соберет сумку, и мы поедем в город. Там возле дома мы найдем маму. Она будет сидеть на скамейке и в глазах её будет горе. Тёмное горе глаза зелёные сделало чёрными. В руках у неё будет бутылка водки и сигарета. Она станет много плакать и слезы будут падать на асфальт. Я помню тот день. Помню первую встречу с этой сукой смертью. Ненавижу её. Тогда впервые она нагло постучалась в наши двери. Она забрала у нас возможность быть семьей. Мама тогда впервые не пила больше четырех месяцев. Она была любимой и желанной женщиной, она готовила мне завтраки и на яичнице рисовала причудливые рожицы. Она обнимала меня перед сном, а дядя Дима читал мне сказки. Почему Бог так поступил тогда, почему он разрушает то, что создаёт. Почему он так несправедлив, я ненавидела Бога, смерть и жизнь.
Спасибо тебе Виктор. Во мне закипала ярость от чувства несправедливости. Для чего я здесь? Ты хочешь напомнить мне о боли, о потери? Да кто же ты такой, и как ты проделываешь эти финты с моим разумом.
Я стояла у нашего подъезда и смотрела на маму. Голова её была опущена, и она не понимала, что происходит вокруг. Словно погружённая в транс она смотрела на босые ноги. Она забыла надеть обувь.
Я подошла к ней и села на асфальт. Голову я положила ей на колени. Тогда я сделала точно так же. Я тоже плакала, а мама выкинула окурок и механически гладила меня по голове. Она шептала, где Дима и умоляла его вернуться домой. Я заметила, что на асфальте есть огромное пятно красного цвета. Прямо под нашим балконом. А вокруг мелом нарисован круг. Всё как тогда.
Подошла бабушка и рассказала, что Дима упал с балкона. Третий этаж. Моментальная смерть в результате перелома шейных позвонков. Сейчас я понимала что это значит, опыт в медицинском как никак. А тогда я была испуганным ребенком, крутила головой и ждала, когда мой любимый отчим вернётся.
«Говорит Натали. Обратно в бездну».
Со дня смерти Димы прошло два года. Каждый вечер его родственники продолжали ходить к нам под окна. Они кричали что это я виновата в его смерти. Кричали что я тварь, которая не была достойна их сына. Они оставляли краской послания на стенах и грозились облить меня серной кислотой. Я понимала отчаяние его матери, его сестры и от этого было лишь поганее на душе. Я сползала по стенке и закрывала уши руками. Спасал алкоголь и то небытие, что случалось после. Чужие квартиры, где стены пропитаны горем и утопией. Там, где другая реальность. Хотя скорее, никакой реальности.
Отец заболел раком. Мой любимый папочка. Мать делает вид, что убита горем. Это они с моей бабкой и чертовой авторитарностью разрушили всё вокруг. Мужская энергия в нашем доме не в силах бороться с энергией этих двоих. Они распространяют яд. Ненавижу мать. Откуда в ней это?
У отца рак желудка и врачи говорят осталось ему немного. Мне не хватает сил и мужества пойти в его дом. Держать его за руку и попрощаться. Я больше не хочу никого терять. Не хочу ехать на кладбище и по традиции кидать землю на этот проклятый гроб. Я снова наливаю стакан побольше. За твоё здоровье папочка. Пью до дна. И жду новостей.
«Я снова чувствую это».
Теперь Виктор отправил меня на кладбище. Я стою у раскопанной могилы и через секунду туда опустят гроб, в котором мой дед. Он умер от рака. Я в будущем много изучала психосоматику, когда исцеляла свой диабет. Я знаю, что такое рак и откуда он появляется. На кого был так обижен дед? Что уничтожало его изнутри? Какие эмоции он скрывал?
Вот стоит его вторая жена. Бабушки нет на похоронах. Она ездила с ним прощаться перед его смертью. Говорит он был веселым, даже побрился, много шутил. Есть такой феномен перед смертью. Человек словно выздоравливает, всем кажется что самое страшное уже позади. Но за его светлой улыбкой пришла темная смерть, и он покинул нас. Он не увидел утро, и никогда не узнаёт, как плакало по нему небо. С утра стеной лил дождь. А в календаре был праздничный день. Вся страна отмечала Международный женский день.
Я не ездила прощаться. Мама тоже. Но я приехала на похороны, а они нет. Они запомнят его смех и шутки, а я гроб обитый бархатом и человека, который совсем не похож на моего деда.
Что они делают я не понимаю. Рядом сестра. Та самая дочь маминого брата. Мы редко общались и чаще нас объединяло лишь горе.
Бога я уже не виню. И кажется понимать начинаю для чего я здесь. Словно в мою голову посадили семя, что дало росток. Мысль растёт и укрепляется в сознание. Нечто мистическое и отвечающее на вопрос о жизни и смерти.
Я тогда на похоронах деда много плакала. Мне было одиннадцать, и я во второй раз столкнулась лицом к лицу со смертью. Я смотрела в её чёрное око и ощущала холодное дыхание. На кладбище всегда громко орут вороны и нагнетают обстановку ещё больше. Я кинула на крышку гроба землю и села в автобус.
– Виктор, твой ход. Что будет дальше?
«И снова Натали».
Я похоронила отца, хотя кому я вру. Я ведь даже не смогла пойти на похороны. Напилась сильно. Я не хотела видеть, как моего отца опускают в гробу в могилу. Почему нашей семье достаётся столько испытаний. Эй, великий и могучий Бог. Ты меня слышишь? С тобой говорю.
