Читать книгу Серые камни. Часть 1 - Юлия Цыпленкова - Страница 3

Борг укутался в черноту подступающей ночи, замок готовился ко сну. Небо расчистилось, открыв людскому взору далекое мерцание равнодушных звезд и узкий серп зачинающейся луны. Стражи на стенах неспешно расхаживали взад и вперед, порой останавливались и перекидывались несколькими фразами, посмеивались над шутками друг друга и возобновляли свое хождение. Легкая тревога, вызванная появлением посланниками горного риората, улеглась, и в душах людей воцарился покой.

В переходах древней твердыни стихли оживленные голоса, и лишь изредка еще слышались шепотки прислуги и негромкие смешки праздной знати, да шорох шагов ночной стражи нарушали сонную тишину замка. Гости Борга тоже безмолвствовали в отведенных им покоях, отдыхая после дороги. И если риоры вели беседу за кубком доброго вина, то их воины уже сладко спали на жестких кроватях в общих комнатах.

Стук в дверь оторвал мужчин от их неспешного разговора. Старший в посольской троице обернулся и, повысив голос, позволил:

– Войдите.

– Риор Дин-Одел, – на пороге стоял прислужник. Он коротко кивнул, обозначив поклон, после вновь распрямился и, не глядя на того, к кому обращался, закончил: – Вас ожидает лиори Эли-Борга.

Мужчины переглянулись. В глазах своих спутников Райверн уловил удивление и тревогу.

– За каким Архоном? – нахмурился один из хартиев.

– Райв, мы проводим…

– И тем выкажем Эли-Боргу свое недоверие? Нет, – Одел покачал головой, – мы не оскорбим лиори. Она призывает меня одного, значит, я пойду один.

– Райв…

– Нет, – сухо ответил Райверн. – Я иду один. Не желаю видеть в глазах Перворожденной насмешку. Я не трус и не малое дитя, чтобы передвигаться в сопровождении нянек.

Один из риоров понизил голос:

– Райверн, лиори тебя приговорила, и если тебе подстроят падение с лестницы или удар ножом…

– Язвить языком Альвия умеет не хуже, чем иной убийца кинжалом, – на губах Одела заиграла кривоватая ухмылка. – Я знаю лиори получше многих, потому уверен, что сейчас мне ничего не грозит. Она хочет побеседовать со мной, я не собираюсь отказывать Перворожденной в ее желании. Я иду один, – твердо закончил высокородный.

Больше с ним никто не спорил, однако несогласие с таким решением ясно читалось на лицах обоих горцев. Райверну было плевать на то, что думают его спутники. Он подхватил камзол, висевший на спинке кресла, надел его и направился к прислужнику.

– Веди, – коротко велел бывший боржец.

Слуга развернулся и первым вышел из гостевых покоев. Райверн скользнул взглядом по сторонам, иных сопровождающих не было, только прислужник, шествовавший впереди с бесстрастным выражением на лице. Риор вдруг усмехнулся и покачал головой. Высокородный помнил этого мужчину, он служил в Борге еще со времен правления отца Альвии. Только сейчас слуга не спешил показать, что узнал бывшего подданного лиоров Эли-Борга. Для него Райверн Дин-Кейр стал чужаком и изгнанником… предателем.

Подзабытая горечь вдруг всколыхнулась и обожгла душу риора. Однако с этим ненужным чувством Райверн тут же справился. Он коротко выдохнул и вновь заскользил взглядом по стенам, с затаенным удовлетворением отмечая, что Борг не изменился за те восемь лет, что он здесь не был. Восемь лет… Боги, минуло восемь лет с тех пор, как он в последний раз шел по этим коридорам! Восемь проклятых лет! Целая пропасть между настоящим и прошлым, и всего один краткий миг…

Райверн мог с закрытыми глазами пройти весь путь, он до сих пор помнил устройство Борга. Наверное, он смог бы указать на все щербатые ступени по пути к арене, если бы кто-то попросил об этом. Он смог бы перечислить не только щербатые ступени, Одел помнил прожитые в Борге годы так четко, словно не покидал замок на долгое время. Когда-то он был здесь, как рыба в воде, а теперь стал чужаком. Чужак… И вновь со дна души поднялась муть воспоминаний и щемящей тоски. По детству, по юности, по тем годам, которые так и не прожил в этих стенах, и по несбывшимся мечтам.

– Довольно, – фыркнул мужчина и независимо передернул плечами.

Пустая блажь, ничего больше. Он не стал скитальцем, был признан новым господином, оценен им, и служил по совести. Лиор Эли-Харта принял беглеца, приблизил и обласкал. Тайрад ни разу за эти годы не унизил риора упреком или насмешкой, высокородный платил господину верностью… пусть и вынужденной. Да, он стал хартием, Эли-Боргу этот клинок оказался не нужен. Что ж, для него нашлись ножны и рука, готовая направить острие в грудь врагу. Значит, так было угодно Богам, и роптать на судьбу и сожалеть о чем-то Райверн Дин-Одел больше не собирался.

Прислужник вел посланника Эли-Харта на половину, которую издревле занимали лиоры. Райверн удивленно хмыкнул. Он ожидал, что беседа состоится в кабинете лиори, в одной из многочисленных гостиных, где угодно, но только не в святая святых замка Борг. Однако прислужник не остановился, признавая ошибку, они вошли на половину Перворожденной. Взгляд изгнанника скользнул по литам, растянувшихся цепью до дверей покоев. В глазах воинов застыло безразличие, и все-таки каждый повернул голову вслед горцу. Райверн не обманулся фальшивым равнодушием. Он знал точно, что все эти воины без раздумий вонзят в него свои клинки, если только решат, что их госпоже угрожает опасность.

На мгновение риор подумал, что Альвия призвала его, чтобы исполнить свою клятву. После можно объявить, что предатель пытался напасть на нее и пал под карающими ударами ее телохранителей. Но тут же отмахнулся от этой мысли, усмехнувшись собственной мнительности. Альвия была умна, и падение с лестницы могло бы стать ее местью, но никак не нарочитое убийство. Впрочем, даже падение она не устроит… пока он является послом Эли-Харта. Однако обольщаться, что он прощен, Райверн не стал. Альвия обид не забывала, не меняла решений и разила без пощады. Если бы у покойного лиора первым родился мальчик, он не смог бы стать тверже лиори Эли-Борг, в этом Одел был уверен. Если бы лиор был всё еще жив, он мог бы гордиться своей дочерью. Она выросла такой, какой отец хотел ее видеть.

– Лиори готова принять… вас, – сцедил сквозь зубы лит, успевший сделать доклад госпоже. – Оружие?

– У нас забрали оружие на входе в замок, – ровно ответил Дин-Одел.

Лит продолжал сверлить взглядом высокородного, и тот раскинул руки, подчиняясь безмолвному требованию. Сноровисто обыскав гостя, его, наконец, пропустили. Райверн подавил короткую вспышку раздражения. Он тряхнул волосами и шагнул в распахнувшуюся дверь…

– Доброго вечера, высокородный риор.

И Райверн запнулся. Мягкое звучание ее голоса оказалось неожиданным. Обволакивающие нотки коснулись сознания высокородного, мгновенно проникли в поры и заставили судорожно вздохнуть. Он даже не знал, что Альвия может разговаривать… так. Она могла быть жесткой, могла быть насмешливой, могла чеканить слова, словно вбивала их ударами кнута, в ее голосе можно было расслышать звон металла, но сейчас с ним разговаривала… женщина, а не правитель. Изгнанник даже на мгновение зажмурился, чтобы избавиться от наваждения. Это бархатистое звучание никак не могло принадлежать Альвии Эли-Борг, и уж тем более относиться к нему – ненавистному предателю…

– Вы пустили корни, риор Дин-Одел? Мне позвать лесорубов, чтобы вы могли сдвинуться с места? – насмешливо спросила Перворожденная, и Райверн очнулся.

Нет, это была всё та же Альвия Эли-Борг, и стоило взять себя в руки, чтобы не превратиться в мишень для ее острот. Жалеть его лиори не будет, скорей с удовольствием нашпигует ядом издевки.

– Благодарю за заботу, Перворожденная, – усмехнулся Дин-Одел, склоняясь перед ней. – Лесорубы излишни, пусть спокойно спят в своих постелях.

– Замечательно, что вы бережете сон моих лесорубов, высокородный. Надеюсь, вас не расстроило то, что я не столь заботлива и помешала заснуть вам самому, – теперь ее голос звучал суше.

– Ваше приглашение – честь для меня, лиори, в любое время дня и ночи, – ответил Райверн, вновь приложив руку к груди и склонив голову.

– Вы что-то знаете о чести, риор? – язвительно спросила Альвия, но сразу же растянула губы в прохладной вежливой улыбке: – Вы ведь не обиделись на меня за этот вопрос?

– Ну, что вы, Перворожденная, какие обиды? Говорят, языком лиоров с нами общаются Боги, – учтиво ответил риор, чувствуя новый виток раздражения. Вечер обещал быть непростым.

– Прошу, – она указала на накрытый стол.

Лиори первая прошла к своему стулу и, не дожидаясь помощи, села. Прислуги в покоях не оказалось, они были совершенно одни. Или же молчаливый наблюдатель остался за дверями опочивальни? Райверн хмыкнул своей мысли и ощутил неприязнь. Он даже порывисто обернулся к внутренним дверям, но они были плотно закрыты.

– Вас что-то беспокоит, высокородный риор?

– Нет, – ответил Дин-Кейр, усаживаясь на второй стул. Взглянул на кубки и не удержался от ироничного вопроса: – Желаете отравить меня?

– А вам бы хотелось яда? – Альвия приподняла брови. – Прошу меня простить, не ожидала, что у вас изменились вкусовые пристрастия. Впрочем, зная, кому вы служите… Так мне распорядиться насчет отравы?

– Обойдусь обычным вином, – усмехнулся Райверн. – Я у вас дома и ни к чему менять установленный порядок.

– Тогда поухаживайте за мной, риор Дин-Одел, наполните мой кубок, и ваш заодно.

– С удовольствием, лиори.

Их взгляды встретились, и риору показалось, что воздух заискрился от напряжения. Улыбка на губах Альвии вдруг показалась оскалом, и от прямого взгляда по коже прошелся озноб, вызвав неприятные мурашки. Нет, высокородный не боялся Перворожденной, но легко уловил угрозу и опасность, исходившие от женщины. Так зверь чувствует хищника, готового к броску. Только Райверн Дин-Одел сам был хищником, и, внутренне ощетинившись, был готов к ответному нападению.

Лиори откинулась на спинку стула, вопросительно приподняла брови, и ледяная корка, сковавшая пространство, пошла трещинами. Бывший боржец медленно выдохнул, расслабляясь, поднял кувшин с вином и наполнил оба кубка. После подал один кубок хозяйке покоев. Она приняла с дружелюбной улыбкой, впрочем, не спеша сделать глоток. Взгляд серых глаз остановился на госте, словно лиори чего-то ожидала. Риор ответил учтивой улыбкой, следуя примеру Перворожденной – пить он тоже не торопился. Альвия усмехнулась и сделала глоток.

– Мы пьем из одного кувшина, Райв, – она неожиданно перешла на сокращенную форму его имени. – Ты стал так подозрителен при дворе своего хозяина? Или же риоры Эли-Харта совсем забыли об отчаянной смелости?

– Ваши уста сочатся сладким нектаром, – с иронией ответил Райверн и сделал глоток из кубка.

Альвия скрестила руки на груди и с интересом осмотрела гостя.

– Что чувствуешь, Райв? Огонь уже выжигает твое нутро? Быть может, твое горло сузилось до игольного ушка, и ты не можешь вдохнуть? Ты еще жив, высокородный риор?

– Ваш язык всегда был подобен кинжалу, Перворожденная, – усмехнулся Одел. – Да, я жив. И нет, я не ожидаю, что вы захотите отравить меня. Не сейчас.

– Не сейчас, – согласилась лиори. – К сожалению.

Мужчина ощутил прилив жгучей злости. Он посмотрел в глаза лиори, поднял кубок и осушил его до дна. После с силой опустил на стол, утер губы тыльной стороной ладони.

– Для чего вы призвали меня, Перворожденная? Поиздеваться, раз не имеете возможности убить меня?

Альвия поднялась на ноги, уперлась ладонями в стол и склонилась, приблизив лицо к лицу изгнанника:

– У меня тысяча способов убить тебя, Райв, – произнесла она, глядя ему в глаза. – Но я оставлю тебе возможность и дальше отравлять воздух своим дыханием. Пока что. – После, оттолкнувшись от столешницы, распрямилась и отошла от стола. – Нет, высокородный риор, я призвала вас не для того, чтобы насмехаться над вами. Я хочу побеседовать.

– О чем?

Райверн смотрел на прямую спину лиори, скользнул взглядом к округлым бедрам, скрытым тканью платья и гулко сглотнул, поймав себя на мысли, что у Альвии крепкое гибкое тело. Затем вспомнил ее приветствие, точней, голос, каким оно было произнесено…

– Архон, – пробормотал мужчина, ожесточенно растерев лицо ладонями, пока Перворожденная стояла к нему спиной.

Альвия прошлась по своей гостиной и остановилась у камина, глядя в жаркую сердцевину пылающего огня. Она прикрыла глаза и постаралась усмирить ярость, бушевавшую в ней. Так близко… Только протяни руку, и можно сжать пальцы на горле ублюдка, или вогнать нож ему в грудь…

– Архон, – прошептала лиори, загоняя вглубь сознания свои видения.

Не сейчас. Придет время, когда она спросит с предателя за всё, а пока нужно терпеть. Выждать, затаиться… Проклятье! Она и так уже давно ждет, а лживая тварь продолжает топтать землю! И теперь сидит напротив и рассматривает ее, словно зверушку на ярмарке.

– О чем вы хотели поговорить со мной, лиори?

Перворожденная обернулась. Она сделала несколько шагов обратно к столу, всматриваясь в глаза риора. Зрачки расширились, снадобье, которым она смазала его кубок, уже начало действовать.

– Зачем вы приехали сюда, Райв? – Альвия вернулась на стул.

– Привезли послание от Тайрада, – он пожал плечами. – Вы разве еще не прочли его, лиори?

– Я хочу знать истинную цель. Зачем ему эта свадьба?

Райверн поднялся из-за стола. Альвия следила за ним, невольно отмечая насколько возмужал юный риор, когда-то следовавший за ней взглядом. Раздался в плечах, кажется, стал еще выше. Даже шрамы придавали лицу высокородного какое-то мрачное очарование. Затем взгляд Перворожденной скользнул на шею Кейра, и она представила, как удавка стягивает горло риора. Женщина закусила нижнюю губу, наслаждаясь своим видением.

– Али…

Лиори вздрогнула и подняла изумленный взор на изгнанника. Тот замер напротив и сверлил ее пристальным взглядом. Глаза Альвии сверкнули гневом. Она порывисто встала со стула и ударила ладонью по столу:

– Вы забываетесь, риор, – прошипела она.

– Борг совсем не изменился, – вдруг севшим голосом произнес Райверн. – Он всё такой же.

Лиори поджала губы и снова взглянула в глаза нежеланному гостю. Снадобье действовало, никаких сомнений.

– Что задумал Тайрад? – чеканно спросила Перворожденная. – Отвечай.

– Он хочет объединить два риората, – ответил высокородный, не сводя взгляда с Альвии. – Это сделает нас сильней. Союз с Эли-Боргом выгодней войны.

Лиори отвернулась от риора и отошла к окну. Не знает замыслов хозяина? Или же Эли-Харт действительно пытается заполучить на выгодных условиях союз с ее риоратом? Впрочем, Тайрад мог предвидеть, что его посланников опоят, чародеи жили и при дворе горца. Проклятый Архон! Что же задумал этот змей? Нужно было иначе поставить вопрос, возможно, на оговорках, намеках и недосказанностях Тай все-таки обнажил свои тайные помыслы. Главное, правильно спросить…

Альвия развернулась и уперлась взглядом в грудь Райверна. Занятая размышлениями, она даже не заметила, как риор приблизился. Высокородный поднял руку и коснулся волос Перворожденной. Затем провел загрубевшими кончиками пальцев по ее виску, скользнул по щеке, к подбородку, задев уголок губ.

– И ты не изменилась, – с хрипотцой произнес Райверн. – Всё такая же… Гордая, неприступная, красивая…

– Что? – изумилась лиори.

– Всегда восхищался тобой.

Альвия помотала головой, словно пыталась отогнать наваждение.

– Я готов был сдохнуть за тебя, Али. Дал бы порвать себя на куски…

– Так почему же не сдох? – с холодной яростью спросила Перворожденная, отталкивая от себя Одела. – У тебя был прекрасная возможность, но ты почему-то решил выжить.

Она сделала шаг в сторону, но Райверн ухватил лиори за локоть и рывком развернул к себе.

– У меня было много возможностей, – криво усмехнулся мужчина. – Ты ведь всегда была упорной.

– Тогда за каким Архоном ты еще жив, ублюдок?

Лиори вырвала руку из захвата, опять попыталась отойти, и вновь риор перехватил ее, теперь сжав плечи.

– Кто был первым? – спросил он, буравя Перворожденную взглядом лихорадочно горящих глаз.

– Что? – опешила Альвия.

– Кто стал у тебя первым, Али? Кому ты позволила касаться себя?

– Ты в своем уме, Кейр?! – воскликнула лиори, понимая, что зелье Ферима вытаскивает сейчас из высокородного его затаенные мысли.

– Ответь.

– Жить надоело? – прошипела Альвия. – Хочешь доставить мне радость и, наконец, сдохнуть?

– Кому выпала честь познать твою страсть первым? Дин-Талю? Он сейчас здесь? – взгляд Райверна Дин-Одела становился всё злей. – Я хочу знать!

– Вот Архон, – сквозь зубы выругалась лиори. А идея с зельем была хороша…

– Али…

Она подняла голову, и лицо Альвии оказалось в захвате горячих мужских ладоней. Райверн мгновение смотрел на нее и порывисто склонился, прижался к губам… И тут же охнул, когда зубы Перворожденной сомкнулись на его губе. Риор не успел отпрянуть, удар лиори вышел сильным и точным. Кровь полилась из разбитого носа Дин-Одела.

– Пошел прочь, – отчеканила Альвия.

Райверн размазал тыльной стороной ладони кровь по лицу, криво усмехнулся и отступил на шаг. Он еще мгновение смотрел на взбешенную лиори, затем развернулся и направился к выходу из покоев. Однако остановился, уже взявшись за ручку, и обернулся:

– Мы еще не закончили, Перворожденная, – хрипло произнес он.

– Убирайся!

И он покорился. Альвия мотнула головой:

– Немыслимо!

Затем опомнилась и стремительно приблизилась к дверям. Литы уже обступили риора.

– Не трогать, – приказала лиори. – Проводите высокородного до его покоев. И не трогать, – еще раз добавила Перворожденная и, скрывшись обратно в покоях, с досадой выругалась: – Дери его твари Архона!

Что сейчас чувствовала повелительница Эли-Борга? Негодование? Безусловно. А еще растерянность. Она ожидала, чего угодно, даже защиту на предателе, только не того, что произошло.

– Что творится в голове этого мерзавца? – изумилась лиори.

Она перевела взгляд на стол, задумчиво посмотрела на кубок и фыркнула. Снадобье еще никогда не подводило Перворожденную, она всегда узнавала от собеседника всё, что ей было нужно. На ее вопросы отвечали четко и правдиво, даже осознавая, что выдают свои тайны. А что за тайну выдал Одел? Что он всё еще помнит ее? Неужели страсть юности по-прежнему горит в очерствелом сердце предателя?

– Дурость какая! – лиори передернула плечами. После подошла к столу, оперлась ладонями о его поверхность и опустила голову…

«Почему ты так пристально смотришь на меня, Райв? Отвернись».

«Не могу. Мои глаза сами находят тебя и не хотят отпускать».

«Что за дело до меня твоим глазам?».

«Они любуются своей госпожой».

«Разве им есть, чем любоваться? Если они посмотрят вокруг, то увидят много прекрасного».

«Самое прекрасное для них – это ты, Али».

«Если ты будешь смотреть слишком долго, то можешь ослепнуть».

«Тебя я найду, даже если ослепну. Мне станет подсказывать сердце».

«Довольно, Райв!».

«Как прикажет моя госпожа…».

Лиори мотнула головой, избавляясь от ненужных воспоминаний.

– Дурость какая, – повторила она.

Перворожденная прошлась по покоям, зябко обняв себя за плечи. Она ощущала ярость, которая так и не нашла выхода. Воспоминания о юности всколыхнули в душе лиори черную волну, и единственное, чего ей хотелось сейчас, это схватить меч, ворваться в покои изгнанника и выплеснуть на него свое бешенство.

Альвия остановилась у стены, уперлась ладонями в ее холодную поверхность, закрыла глаза и выдохнула:

– У-уф.

Нужно было успокоиться, взять себя в руки. Она не может убить посланца Тайрада и развязать тому руки для новой бойни. Эли-Харт не упустит такой шанс, ни за что не упустит. В глазах остальных соседей он будет прав, и тогда легко найдет союзников, которые поддержат любые его требования. Нет-нет. Надо взять себя в руки. Прямо сейчас. Отвлечься, переключиться на что-нибудь другое…

«Кто первым познал твою страсть? Дин-Таль?», – всплыл в голове вопрос Райверна. Альвия криво усмехнулась и покачала головой. Она оттолкнулась от стены и устремила слепой взгляд перед собой. Нет, Тиен не был первым. Тот, кому лиори позволила первому познать ее тело, оказался ошибкой. Глупой и досадной ошибкой, и Перворожденная исправила ее, как только осознала…

* * *

– Запомни, дочь, любовь и счастье – не те чувства, о которых должен мечтать правитель.

Лиор похлопал своего коня по лоснящейся шее и посмотрел на Альвию, ехавшую рядом.

– Но ведь вы любите мою матушку, отец, – возразила девушка. – Почему же мне говорите о том, что чувства правителю непозволительны?

Отец усмехнулся.

– Я – мужчина, Али. Я всегда и во всем главный. Так устроена жизнь, дитя мое. Мужчин Боги создали сильными, чтобы защищать и управлять. Женщин же сотворили нежными и слабыми, чтобы они радовали взор своего мужа, оберегали его дом и подчинялись установленным им законам. Твоя матушка – хрупкий цветок. Моя любовь к ней не несет угрозы риорату. Она не полезет в мои дела, побоится строить козни. Рядом с ней я могу позволить себе некоторую слабость. Женщине же, возвысившейся над мужчинами, придется быть сильной всегда. Женщины легче и быстрей верят в красоту слов и попадают в ловушку чувств. Они способны полностью отдать себя избраннику, но кем окажется избранник? Ты не должна позволять управлять собой, не должна идти за своим мужчиной послушной овцой, потому что ты другая. Я воспитывал тебя так, как воспитывают мужчин, чтобы ты была не просто равной им, ты должна быть над ними. Запомни, Альвия, выбирая себе мужа, ты должна получить слугу, а не хозяина. Поэтому я отказывал все эти годы вторым сыновьям, братьям и племянникам других лиоров. Не смей допускать борьбы за власть, не вздумай возвысить мужчину, но главное, не позволяй себе его любить. А если Богам будет угодно послать тебе испытание страстью, твой мужчина должен запомнить раз и навсегда, что он останется под твоей властью. Ты сильна не только телом, но и духом, потому я знаю, что в этой битве ты одержишь победу. Я научил тебя не бояться боли телесной, но ты сможешь выдержать и боль душевную. Ты услышала меня, дочь?

– Да, отец, я услышала вас и запомнила каждое слово…

* * *

Да, она запомнила. И когда пришло время, после первой войны с Эли-Хартом, после того, как ее душа перестала кровоточить, Альвия задумалась о том, что Эли-Боргу нужен наследник. Оглядевшись, лиори заметила одного из молодых риоров. Он был мил, улыбчив, смотрел на госпожу с обожанием, умел развеселить ее и, кажется, даже нравился. К тому же он заметно уступал в твердости духа остальным, чем-то напомнив Альвии ее матушку. Перворожденная сочла, что этого достаточно. Впрочем, огласить свое решение она не спешила, продолжала присматриваться к избраннику.

Лиори приблизила к себе молодого мужчину, позволяла сопровождать себя во время поездок по риорату и на прогулках. Они скакали рядом на охотах, на пиру Альвия не отказывала ему в возможности ухаживать за собой и с удовольствием танцевала. Всё это привело к тому, что Перворожденная поняла, что не устояла перед обаянием риора. И однажды ночью они стали близки. К чему стеснения, когда в этом мужчине ты видишь будущего мужа? Так подумала тогда Альвия.

Любовник был нежен и нетороплив. Лиори почти не ощутила боли, и утро впервые встретила в мужских объятьях. И первым неприятным сюрпризом был игривый шлепок по мягкому месту. Это показалось так… неуважительно. Увидев гнев в глазах госпожи, риор умерил прыть. Продолжал угождать и веселить.

Через некоторое время лиори донесли, что ее избранник похвалялся их связью. Он возомнил о себе столь много, что умудрился вести себя вызывающе с приближенными Перворожденной. Сам же риор уверял, что это зависть и пустой навет, и был столь искренен, что Альвия растерялась, не зная, кому верить. Постельные утехи еще больше сблизили ее с выбранным высокородным, и в сердце лиори зажглась опасная искра, которую она не спешила погасить, думая, что в силах не дать вспыхнуть пожару любви. Впрочем, теперь она знала, что это была страсть и потребность в чужом тепле, но вряд ли могла назвать то чувство влюбленностью.

Следующим огорчением стало осознание, что любовник начал пользоваться выгодами своего положения. Ненавязчивое восхищение новым жеребцом в конюшнях Перворожденной, и конь сменил хозяина. Восторг при виде богато отделанного меча, и вот он уже в руках наложника госпожи. Рассказ с удрученными вздохами о тяжелом положении родственника или знакомца риора, и те получают более доходные места. В какой-то момент Альвия осознала происходящее и отправилась спросить ответа с любовника. И успела вовремя.

– Когда лиори объявит меня своим мужем, я подарю тебе ожерелье, какого нет даже у Альвии, – вещал риор, лежа в постели с одной из придворных лейр.

– Ты слишком торопишься, – возразила дама.

– Она ест с моих рук, я делаю с ней, что хочу.

– Вот как, – холодно произнесла Альвия, останавливаясь на пороге опочивальни. – Риор Дин-Тьер, я освобождаю вас от обязанности кормить вашу госпожу с рук. Она в этой услуге больше не нуждается. – И ушла, не слушая отчаянных возгласов в спину.

Он умер. Слетел с лестницы со свернутой шеей, а уж когда повредилась шея высокородного глупца: до падения или после – никто этим вопросом не озадачился. Приближенные вздохнули с облегчением – их госпожа не утратила ни разума, ни стержня, легко покарав мерзавца. Всё, что было получено риором от Перворожденной, отправилось по приютам и в хранилища Борга. Люди, занявшие доходные места через его протекцию, были лишены должностей и попали под следствие. А любовница покойного подверглась порке прилюдно и была выдана обманутому супругу, дальше участь прелюбодейки решал ее муж. Альвия исправила свои ошибки, запомнила и больше их не повторяла. Она уже не спешила приближать к себе кого-то, и о чувствах позволила себе думать лишь как о помехе ее власти.

Тиен Дин-Таль стал вторым и пока единственным мужчиной лиори Эли-Борг, задержавшись в ее жизни на целых четыре года. Впрочем, всё это никак не касалось Райверна Дин-Одела, и посвящать его в свою жизнь Альвия не собиралась.

Тряхнув головой, лиори избавилась и от этих воспоминаний. Она ощутила, что гнев пошел на убыль, и голова начала прояснять. Перворожденная вернулась в ту часть покоев, где был накрыт стол, но там уже царил порядок. Прислужницы знали свою работу, и как только лиори исчезла за внутренними дверями, они успели всё убрать, не привлекая внимания госпожи.

– Спать, – велела себе Альвия.

Она направилась в опочивальню, но, уже стоя на пороге, замерла, глядя на пустую кровать. Осознание того, что эту постель больше некому согревать, вызвало неприятный озноб. Лиори поежилась, обняла себя за плечи, откинула голову назад и прикрыла глаза.

– Я всё сделала правильно, – прошептала она. – Мои решения верны и неоспоримы.

Покой не вернулся. Перворожденная снова посмотрела на кровать, прикусила нижнюю губу и решительно шагнула вперед. Она заставила себя думать о завтрашнем Совете, о докладе шпионов Дин-Вара, о чем угодно, только не об отвергнутом ею мужчине…

– Да за каким Архоном?! – вдруг воскликнула Альвия, взмахнув рукой.

Она стремительно развернулась и направилась прочь из покоев. Ей нужно было просто переговорить со своим адером и советником, ничего больше! Всего лишь выплеснуть напряжение в короткой беседе, потом можно вернуться в свои покои и спокойно заснуть. Уже дойдя до лестницы, Альвия вдруг остановилась. Зачем? Что изменит ночной разговор? Только породит ненужный соблазн и сожаления. Нет, надо вернуться и прекратить думать о том, о чем уже стоит забыть. Сомнения – слабость.

Лиори обернулась, литы застыли за ее спиной, ожидая окончательного решения госпожи: идти, куда она вознамерилась, или вернуться в покои. Альвия поджала губы и… продолжила путь, возвращаться в пустую опочивальню она не спешила. Уже не уговаривая себя, что всего лишь хочет поговорить с верным ей риором, Перворожденная уверенно шла к его покоям.

– Это всего лишь привычка, – шепнула лиори, найдя взглядом нужные двери. А привычки имеют свойство забываться… со временем. Забудется и эта.

Альвия не стала посылать вперед лита с предупреждением, она сразу вошла в покои Дин-Таля и увидела его. Тиен сидел в кресле перед затухающим камином. Он широко расставил ноги, уместил на разведенных коленях локти, но руки, как и голова риора, безвольно свисали вниз. Тяжесть его раздумий и уныние ощущалась и в позе высокородного, и в самом воздухе. Лиори облизала вдруг пересохшие губы и сделала еще один шаг. Дин-Таль вскинул голову и обернулся. Брови его удивленно поползли вверх, и уже через мгновение адер стоял на ногах.

– Моя госпожа, – он склонил голову, однако тут же вскинул ее, и в глазах риора отразилась тревога: – Что-то случилось?

Лиори пожала плечами. Она прошла до камина и поворошила угли кочергой, после подкинула полено и обернулась к Дин-Талю, он продолжал ждать ответа.

– Я встречалась с Оделом, – заговорила Альвия. – Опоила его снадобьем нашего чародея, но так ничего и не узнала. Он нес только чушь.

– Какую чушь? – глухо спросил риор, не сводя взгляда с Перворожденной.

– Чушь, – отмахнулась лиори, не желая говорить о том, что произошло в ее покоях. – Одна надежда на Ферима. Вряд ли шпионы сумеют узнать что-то полезное.

– Что говорит Ирэйн?

– Кажется, не против предложения Тайрада. Я дала ей время подумать…

Лиори резко оборвала себя. Альвия вдруг почувствовала себя неуютно и глупо. Зачем она всё это говорит сейчас? Впрочем, если не говорить хоть о чем-то, тогда как объяснить самой себе этот поздний визит? Перворожденная отвернулась от риора, ее взор устремился к разгорающемуся огню. Небольшое пламя уже лизало новую пищу, которую ей подбросили, и еще не остывшие угли вокруг подмигивали лиори красными всполохами. Женщина прикрыла глаза и вздрогнула, когда за ее спиной послышались стремительные шаги. Широкие мужские ладони накрыли плечи и рывком развернули ее к Тиену Дин-Талю. Альвия откинула голову назад, не спеша открыть глаз. И ее губы обожгло жадным поцелуем.

Руки Альвии уперлись в грудь высокородному и почти сразу безвольно скользнули вниз, повиснув вдоль тела.

– Ты пришла, – услышала Перворожденная срывающийся шепот.

– Я хотела поговорить, – негромко ответила лиори.

– Ложь, – усмехнулся высокородный.

Альвия медленно открыла глаза и встретилась со взглядом Тиена. Она вновь уперлась ему в грудь и несильно толкнула. Дин-Таль отшатнулся и замер, чуть склонив вперед голову. Его взгляд исподлобья остановился на губах лиори, еще влажных после поцелуя.

– Ты забываешься, риор, – холодно произнесла Перворожденная.

– Забываюсь, – не стал спорить адер. – Когда ты так близко я забываю самого себя.

Лиори приподняла уголки губ в улыбке и неспешно шагнула к риору. Гибкая, грациозная, опасная… Альвия скользнула взглядом по открытой части мужской груди, видневшейся в распахнувшейся в вороте рубашки, затем посмотрела в глаза и ухватила пальцами за подбородок.

– Почему ты еще не спишь?

– Я спал, – хрипло ответил высокородный, продолжая смотреть на губы лиори.

– Сидя?

– Сидя, стоя, во время беседы с Дин-Варом, пока шел по Боргу, и когда отдавал распоряжения. Ты отправила меня в нескончаемый кошмар, лиори.

– А сейчас? Ты всё еще в кошмаре, Тиен?

– Кошмар прервался сладкой грезой, я получил отдохновение.

– Сладкие грезы слишком быстро тают, риор.

Ладони высокородного сжались на талии Альвии.

– Я удержу свою грезу подольше, раз уж она явилась ко мне.

– А если я прикажу отпустить?

Дин-Таль ухмыльнулся одним уголком губ, и правая его ладонь накрыла затылок Перворожденной.

– Ослушаюсь.

– Новолуние лишает мужчин разума? – изломила бровь лиори.

– Ты, Али, ты, – с вымученной улыбкой ответил риор и вновь завладел ее губами.

Альвия не сопротивлялась. Она подалась навстречу мужчине, с жаром прижалась к крепкому сильному телу, оплела руками шею и прерывисто вздохнула под напором губ высокородного.

– Мучительница, – застонал Тиен, отрываясь от податливого рта. Его жадный взгляд блуждал по лицу госпожи. – Жестокая… моя…

Альвия закрыла глаза, прячась от взгляда риора, слишком много всего таилось за зеленью пронзительных глаз высокородного: мука, жажда, боль и нежность. Его чувства будоражили, пугали, подавляли и… манили.

– Али…

Ресницы Перворожденной дрогнули, и глаза открылись. Лицо Дин-Таля вдруг исказилось:

– Я не смогу без тебя, – сдавленно выдохнул он.

Альвия порывисто подалась ему навстречу, сжала голову риора ладонями и прижалась к губам, не давая ему продолжить. Она целовала его с ожесточенной отчаянностью, словно приняла вызов на битву, выплескивая напряжение, ярость и тоску, которая пригнала ее в покои адера в ночной час. И он, поддавшись порыву безумства госпожи, забыл о нежности. Пальцы Тиена, до этого покоившиеся в волосах лиори, сжались в кулак. Он оттянул голову Альвии, заглянул в глаза и вновь набросился на нее, теперь целуя шею. На коже госпожи заалели пятна засосов.

Дин-Таль опустился к ключицам…

– Ах! – вскрикнула Альвия, когда риор укусил ее.

Она ухватила риора за волосы, рывком оторвала его голову от себя и криво ухмыльнулась. Дин-Таль ответил такой же усмешкой, больше похожей на оскал. Ему тоже было что выплеснуть, и эта скрытая ярость и боль, которые он испытал, услышав приказ о женитьбе, сейчас отразились в его глазах обжигающими всполохами.

– Злишься, – удовлетворенно произнесла лиори.

– Убил бы, – признался адер Эли-Борга.

– И что потом?

– Потом сдох бы, скуля над твоим трупом, как шелудивая дворняга, – закончил Дин-Таль.

– Хорошо, что ты не осмелишься тронуть меня.

Усмехнувшись, Альвия с силой толкнула риора в грудь. Он отшатнулся и упал на стол. Тут же выпрямился и снова хищно ухмыльнулся, когда она шагнула к нему и сжала в кулаках ткань рубахи на широкой мужской груди.

– Потому что ты нужен мне живым, Тиен Дин-Таль.

– Я тебе нужен, – ответил он, обхватил лиори за талию и, развернувшись, усадил на стол…

А когда всё закончилось, и сладкая судорога отступила, лиори отвела волосы Дин-Таля, сжала его голову ладонями и улыбнулась, глядя ему в глаза. После притянула к себе и затихла, ощущая опустошение, легкость и… покой. Ей было хорошо, уютно. Альвия вновь улыбнулась своим мыслям и провела пальцами по спутанным волосам любовника. Он поднял голову, посмотрел на лиори и все-таки произнес то, что ему так и не дала договорить Перворожденная:

– Я люблю тебя.

– Я знаю, – негромко ответила Альвия, продолжая улыбаться.

Чуть позже, когда она лежала на постели Тиена, куда любовники успели перебраться, лиори смотрела на своего адера и продолжала о чем-то думать. Дин-Таль, лежа на боку, подпер голову кулаком. Он поглаживал второй рукой обнаженное бедро Перворожденной и, кажется, тоже думал. Только его мысли была заметно тяжелей. Мужчина немного хмурился, и Альвия, протянув руку, разгладила кончиком пальца складку, залегшую между бровей любовника. После блаженно потянулась и села, подтянув колени к груди.

– Тиен, я все-таки нарушила слово, – сказала она.

Дин-Таль поднял на госпожу вопросительный взгляд.

– Я нашла тебе невесту, Тиен. Но, раз я нарушила свое слово, то ты можешь отказаться от моего выбора.

Глаза риора сердито сверкнули. Он тоже сел и теперь сверлил взглядом лиори.

– Почему сейчас? – глухо спросил Тиен. – Почему не днем, когда я вновь стану только твоим приближенным?

– Я хочу сейчас, – пожала плечами лиори.

– Тогда я воспользуюсь данным мне правом и откажусь, – резко ответил высокородный и встал с кровати.

– Даже не узнаешь про мою избранницу для тебя? – насмешливо Альвия. – Возможно, мой выбор не так плох. К тому же оглашение и свадьба – это дело не пары дней.

– Нет, – твердо произнес адер Эли-Борга.

– Даже не любопытно узнать ее имя?

– Мне плевать на имя той курицы, которую ты хочешь мне подсунуть, – раздраженно отмахнулся Дин-Таль, направляясь на выход из опочивальни.

– Высокородный риор, – ледяной тон лиори заставил мужчину остановиться и обернуться. Перворожденная поднялась с ложа, гордая и величественная, несмотря на отсутствие одежды. Она вздернула подбородок и сухо закончила: – Если вы считаете свою лиори курицей, то я, пожалуй, прикажу вас казнить за оскорбление достоинства повелительницы риората.

После прошла мимо остолбеневшего адера и направилась к остаткам своего платья. Накинула его и удрученно покачала головой, так идти по собственному замку было нельзя. Альвия обернулась, в поисках плаща риора и встретилась с ним взглядом.

– Плащ, – потребовала Перворожденная, Дин-Таль, молча, указал на гардеробную. – Принеси.

Риор поднял свои штаны, натянул их и отправился исполнять приказание, но, уже накинув плащ на плечи лиори, развернул ее к себе лицо и заглянул в глаза:

– Почему не сказала, как есть, сразу? – хрипловато спросил Дин-Таль.

– Какой смысл говорить о том, от чего ты отказался? – пожала плечами Альвия.

– Я не знал имени невесты…

– Ты не хотел его знать.

– Это несправедливо! – воскликнул риор. – Ты убедила меня в том, что о тебе не стоит даже мечтать, потом приказала найти себе невесту в указанный срок. Как мне могло прийти в голову, что ты сейчас говоришь о себе?

Альвия склонила голову к плечу, с подчеркнутым интересом рассматривая своего адера, наконец, поцокала языком:

– Того ли риора я поставила во главе своей рати? – вопросила она. – Не выслушав и не обдумав, вы, высокородный, принимаете решение и объявляете о нем. Так в чем же несправедливость, риор Дин-Таль? В том, что вы отмахнулись от сведений и поспешили вынести суждение? Или же в том, что, узнав суть дела, осознали, что собственным языком произнесли решительное – нет?

– Проклятый Архон, – пробормотал мужчина с досадой. После вновь поднял взгляд на Перворожденную: – Моя госпожа во всем права, и я поступил глупо и неосмотрительно. Но на то у меня имелись причины, и лиори о них прекрасно известно.

Альвия приподняла брови и усмехнулась:

– Мне неизвестны причины, по которым стоит пренебрегать тем, что до вас хотят донести, высокородный риор. Вы занимаете должность столь ответственную, что для вас не может существовать такого слова как «поспешность». Чувства не могут служить оправданием скорому решению. Я желаю, чтобы вы запомнили мои слова, адер. Если я обнаружу подобную неосмотрительность еще хоть в чем-то, я буду… разочарована. Доброй ночи, риор Дин-Таль.

И она, обойдя помрачневшего мужчину, направилась на выход из его покоев.

– Я не имею права забрать свое «нет»? – услышала лиори и обернулась. Тиен стремительно приблизился к ней, вновь сжал плечи: – Али, не казни меня.

– Разве вы услышали указ о вашей казни? – удивилась лиори.

– Услышал. Еще днем. – Он мотнул головой и шумно выдохнул. – Я прошу тебя о снисхождении. Ты же знаешь, что я не вижу рядом с собой другой женщины. И ты знаешь, что я мечтаю о тебе не ради власти и благ. Мои чувства неоспоримы, и только они являются причиной того, что из тысяч женщин я выберу тебя. Жизнь моя, умоляю, не наказывай меня за глупую поспешность.

Перворожденная вежливо улыбнулась.

– Поговорим завтра, риор Дин-Таль. Этот день был нелегким, и я устала. Добрых снов.

– Боги, Али, ты наказываешь меня…

– Доброй ночи, высокородный риор, – твердо повторила лиори.

Он судорожно вздохнул, отступил и склонился:

– Доброй ночи, Перворожденная.

Альвия дошла до двери, но вдруг замерла на мгновение, обернулась и взглянула на хмурого мужчину:

– Как вы знаете, риор Дин-Таль, я своих решений не меняю. Во-первых, я желаю, чтобы вы женились. Во-вторых, я желаю, чтобы вы женились на мне. И ваш отказ – это такая мелочь, которая меня мало волнует. Я сказала о нем из доброго расположения к вам, не больше. Да или нет, сути не меняет – я собираюсь выйти за вас замуж и родить от вас своего наследника. Надеюсь, ваши кошмары с этой минуты прекратятся. Добрых снов, Тиен, – она озорно улыбнулась и вышла прежде, чем риор успел хоть что-то сказать.

Дин-Таль еще с минуту слепо смотрел на закрывшуюся дверь, после протяжно выдохнул и усмехнулся:

– Эта женщина сведет меня с ума. – Вдруг широко улыбнулся и тепло произнес: – Моя лиори… Моя! – подошел к креслу, упал в него и уставился шальным взглядом в темноту за окном, понимая, что уснуть ему после всего вряд ли удастся.