Читать книгу Солнечный луч. О чем молчат боги - Юлия Цыпленкова - Страница 2

Утро в Каменном лесу было хмурым и неприветливым. Удивительно, я видела голубое небо и даже свет солнца на верхушках каменных столбов, подпиравших небосвод, но ниже они так и не опустились, будто землю накрывал незримый купол. Я некоторое время смотрела вверх и всё ждала, что вот сейчас лучи скользнут ниже, а не дождавшись, коротко вздохнула и поглядела вокруг себя – меня окружал унылый серый цвет.

Теперь я лучше видела, что собой представляет Каменный лес. Обычных деревьев тут оказалось совсем мало, и все они были чахлыми, кривыми и почти без листвы. Их пожухлая одежка лежала под ногами, скрывая такую же редкую и пожухлую траву. Пейзаж был до крайности тоскливым. И пусть холода не было, я всё равно зябко обняла себя за плечи.

– Больше не храбришься? – услышала я насмешливый вопрос махари и усмехнулась в ответ, не удостоив ее ничем более.

После перевела взор в сторону болота. Оно было достаточно большим, и сказать, где заканчивается зыбкий берег и начинается твердая земля, я бы не решилась, как и попытаться там пройти. Признаться, если бы я вчера решила ждать рассвета, чтобы попытаться сбежать, то сегодня отказалась бы от своей затеи, испугавшись оказаться в трясине.

– Не бойся, – сказал Рахон, остановившись рядом.

Я обернулась и приняла у него кусок хлеба и сыр, приготовленный из молока мгизы.

– Благодарю, – кивнула я и снова отвернулась.

И пока ела, продолжала озираться. Мой взор скользил по высоким каменным столбам, давшим название лесу. Я бы не смогла обхватить их двумя руками, для этого мне понадобилась бы помощь не менее трех-четырех человек. Стены столбов были неровными, будто покрытые наростами, а некоторые и вовсе казались сложенными из нескольких частей. И на них не было ни растительности, ни случайно проросшего семени дерева, ни даже мха. Только камень и ничего больше.

Увлекшись, я приблизилась к ближайшему столбу и неспешно обошла его по кругу. Затем прижала ладонь к холодной поверхности, немного постояла так и отступила, продолжая следовать взором до самого верха, где пытались пробить дорогу к земле солнечные лучи.

– Что ты чувствуешь, Ашити, когда видишь их?

Голос Рахона прозвучал неожиданно, и я вздрогнула. Он протянул мне глиняную флягу с водой. Вновь поблагодарив, я сделала несколько глотков, вернула флягу и опять посмотрела в самую высь.

– Почему солнце не спускается ниже? – спросила я, не глядя на пятого подручного.

– Потому что это Его земля, – ответил илгизит. – Он сотворил всё это.

– Илгиз? – уточнила я.

– Ты не смеешь называть нашего Покровителя по имени, пришлая, – донесся до меня голос Акмаль.

– Вы же смеете называть по имени Создателя этого мира и вашего Отца, – пожала я плечами. – Непочтение детей не может искупаться почтением последователей. – Затем обернулась к Рахону и спросила уже у него: – Значит, Каменный лес создал Илгиз?

– Да, – кивнул пятый подручный. – Оглянись, Ашити, разве ты не чувствуешь трепет от величия этого места?

– Величие? – переспросила я и действительно еще раз обвела взглядом пространство, а после опять посмотрела на илгизита. Он ждал ответа, а я думала, что же мне сказать.

Чтобы поддержать между нами доверительные отношения, надо было бы согласиться, однако душа протестовала. То, что я видела, было лишь жалкой потугой превзойти старшего брата. Что сотворил Илгиз? Он испоганил, должно быть, некогда цветущие земли, как те, на которых жили тагайни. Болота вместо чистых озер, растительность, которой не дано налиться соками и ласкать своим видом взор. Уродливые кровожадные твари, лишенные дара слова вместо людей, полных чувств и желаний. И наконец, эти столбы. Что они такое? Монумент своему создателю? Нечто начатое и не доведенное до конца? Или же попросту единственное, что ему удалось, потому что Илгиз повелевает камнями? Впрочем, как раз столбы и вправду впечатляли.

– Столбы и вправду впечатляют, – повторила я свою мысль вслух. – Что они символизируют?

– Символизируют? – переспросил Рахон.

– Что означают? – пояснила я. – В чем их смысл? Что призваны показать?

– Величие нашего Покровителя, – снова влезла махари. – Тебе, пришлая, не понять.

Пятый подручный неодобрительно покосился на нее, а после произнес:

– Они основание и опора свода. Ты вошла в мир, созданный нашим Покровителем.

– Мир в мире? – уточнила я. – Но, выходит, он не создан, а лишь преобразован из уже созданного, верно? Илгиз внес свои изменения в творение своего брата, я правильно понимаю?

Рахон поджал губы, смерил меня непроницаемым взглядом и, заложив руки за спину, отошел, бросив на ходу:

– Мы уходим, Ашити.

– Хорошо, – ответила я, в последний раз посмотрела на солнечное небо и направилась за своими похитителями.

Мы шли в молчании. Особой поклажи не было, если не считать пары наплечных сумок, которые несли Рахон и неразговорчивый илгизит. Первым вышагивал пятый подручный, за ним шла махари, я за ней, а замыкал шествие воин – так я решила его называть. Я прислушивалась к звукам этого подгнившего мирка, но тишину почти ничего не нарушало, несмотря на дневное время. Не было птичьих криков, не шуршал опавшими листьями зверь, даже ветра я почти не ощущала.

Не имея иного занятия, я углубилась в размышления. Впрочем, они были праздными. Я не обдумывала что-то важное, просто вспоминала слова Рахона о Каменном лесе. И чем больше думала, тем меньше понимала, что привлекает людей в таком покровителе, как Илгиз. Жалкие потуги его выглядели смешными рядом с деяниями старшего брата. Белый Дух создавал жизнь, его брат – лишь ее подобие. Я сомневалась, что здесь обитают существа хоть немного симпатичнее черына. Может, они и были разумны, но в это верилось с трудом. Впрочем, заботу о своих созданиях он все-таки проявил, натыкав столбов, которые поддерживали некий свод, не позволявший проникать в этот маленький мирок солнечному свету, а яркий свет местные твари не выносили, что показал пример с факелом. Однако без солнца чахли и умирали растения, а значит, однажды тут не останется ничего, кроме болот, тварей и каменных столбов. Неприятное место.

– Рахон, – позвала я пятого подручного. – Ты ведь не опасаешься существ, которые здесь обитают?

– Не опасаюсь, – ответил он. – Никому из нас, кроме тебя, они не страшны. На нас знаки Покровителя.

Акмаль полуобернулась и насмешливо поглядела на меня. Я лишь фыркнула, вновь не сраженная ее значимостью. Но мне вспомнилось иное, и потому следующий вопрос я задала уже махари:

– Почему ты хотела иметь много братьев, Акмаль?

Теперь она развернулась ко мне лицом, но не остановилась, а продолжала идти спиной вперед. Я пояснила:

– Ты говорила Эчиль, что сестры – ничто, ты хотела иметь много братьев. Почему? Тебя обижали и ты видела в них защиту?

Махари приподняла брови, а после рассмеялась. Теперь она вновь шла, глядя вперед, а я смотрела на ее затылок. Мне подумалось, что женщина не ответит, однако она заговорила.

– Не было глупцов, кто бы осмелился обидеть дочь великого махира. Ко мне относились с почтением. Все прислужники и воины склоняли головы, – закончила она со знакомой заносчивостью.

– Тогда почему?

Акмаль снова бросила на меня взгляд искоса.

– Да, я видела в братьях защиту, но не там, где ты думаешь, – сказала она. – Я – надежда отца, только я могу дать ему то, что он хочет. И если бы у меня были братья, то их бы воспитали как мою охрану. Они были бы лучше иных воинов, потому что нас бы связала кровь.

Кивнув ей в спину, я все-таки возразила:

– Я думаю, ты ошибаешься, Акмаль. – Она обернулась, и я продолжила: – Дети одного отца, и он делает выбор в пользу ребенка, который кажется ему наиболее полезным и нужным. Возвышает его, а остальным велит служить избраннику. Кто-то выполнит наказ, а кто-то затаит злобу. Ревность способна создать брешь в такой защите, соперничество и ненависть. То, о чем ты говоришь, возможно, но если не делать между детьми различия, растить на равных, вкладывая им в голову нужную идею. Но ты привыкла считать себя выше других, уверилась в великом предназначении и потому видишь в братьях прислугу, но не ровню. Нет, в таком случае рядом с тобой были бы враги, а не защита.

– Откуда тебе знать, пришлая, – фыркнула махари.

– Это всего лишь размышления, – я пожала плечами. Однако у меня был еще вопрос. – Я еще кое-что не могу понять. Вы убили почти всю семью, чтобы заполучить их имена, подготовили неплохую легенду. Собрали вокруг себя охрану и помощников, которые тоже успешно осели в Иртэгене и неподалеку. Тагайни вам сами помогли своей доверчивостью. Но вот что не дает мне покоя. – Теперь и Рахон обернулся. – Почему вы были так слабы в мелочах? Эчиль завела с тобой разговор о детстве, но ты даже ничего не смогла придумать, чтобы обмануть. Просто отговаривалась, да вот про братьев сказала. И Хазма тоже. Я просила ее рассказать о детстве дочери, но она отвечала так, что возникало только еще больше вопросов, потому что по всему выходило – мать не знает дочери. И как же было не заподозрить неладное? Если уж и не причастность к отступникам, то нечто дурное в прошлом, что не позволяет открыться. Почему, Акмаль?

– У меня было другое детство, – ответила она, не оборачиваясь.

И я вдруг поняла!

– Вы не знали, во что и как играют дети в таганах? Вам попросту не о чем было говорить? Так?

– Жизнь выродков Урунжана нам неинтересна, – с раздражением ответила махари, и я хмыкнула:

– Ого. Как-то грубо ты отзываешься о своих братьях и сестрах. Выходит, и о себе.

– Мы не имеем с ними ничего общего! – рявкнула Акмаль, и я возразила:

– По убеждениям – правильно. Они – преданные дети своего Отца, вы – отступили от веры. Однако и ваши предки были созданы Белым Духом. Зачем же так говорить о своих корнях?

Махари порывисто обернулась и нацелила на меня палец:

– Да что ты знаешь, пришлая?

– Я знаю, что такое верность, – ответила я. – Я знаю, что такое ценить свои корни…

– Да ты даже не помнишь о них! – воскликнула Акмаль.

– Но это не означает, что я отреклась от них, – сказала я, ощутив первый укол раздражения.

– Но ты не желаешь о них вспоминать, – произнес Рахон, и я перевела на него взгляд.

Замечание было справедливым. Мы говорили об этом, и мой ответ илгизит знал. Однако раздражение от этого только разрослось, но я скрыла его и ответила с прохладой:

– Неверно. Мое нежелание основывается не на презрении к своему прошлому. Я не знаю, что осталось за моей спиной. Я бы желала передать весть тем, кто печалится обо мне, что жива и здравствую. Но кто и что на самом деле ждет меня там? Я ведь не знаю, как я оказалась в этом мире, потому, возможно, мое беспамятство – благо, тогда к чему его нарушать? В любом случае, – я снова улыбнулась, – на всё воля Создателя.

– И все-таки ты не желаешь знать свои корни, – заметил пятый подручный.

– И вновь неверно. – Я прошла мимо махари и приблизилась к Рахону, а затем обогнала и его. – Я знаю свои корни и не отрекаюсь от них. Я родилась в знатной семье и получила образование, отличное от образования, которое полагается девицам. Почему? Этого я не помню, но законодательство и право не входило в перечень дисциплин, которым обучают женщин. Я вспоминаю строки из книг, которые не читают женщины. Я знаю основы административного управления. Финансы, налогообложение, система образования – это всё мне знакомо не только в терминологии, но и на практике. Возможно, именно мои знания стали причиной того, что я покинула родной мир, или же мне помогли его покинуть. А может быть, было что-то еще.

Смутно, но я помню своих родителей. Я могу представить их издали, когда они гуляли по саду, но черты расплываются перед внутренним взором. Еще помню девушку, ее лицо я вижу ясно, но не могу вспомнить, кем она мне приходилась: сестрой или подругой. Как не могу вспомнить ни единого имени.

– А еще помнишь кого-нибудь? – спросил Рахон, и я обнаружила его с собой рядом.

Я рассеянно кивнула, вспомнив еще одного человека из прошлой жизни:

– Мужчину. У него черные волосы и голубые глаза. Я чувствую, что этот мужчина был связан со мной, но кто он и какова была связь, сказать не могу.

– Твой муж из того мира? – спросила Акмаль, и в ее голосе я снова уловила насмешку.

Обернувшись, я поглядела на махари и усмехнулась:

– Нет, он мне не муж, это не знание, внутренняя уверенность. Мой единственный возлюбленный и муж перед богами – Танияр. Это я знаю точно, как знаю, что он дар Высших Сил, за который я не устану благодарить Создателя Белого мира. Лучшего мужчину и желать нельзя.

Акмаль фыркнула и посмотрела мимо меня. Зато у меня созрел новый вопрос, и я не стала отказывать себе в любопытстве:

– Махари, ты любишь своего мужа?

Она вновь поглядела на меня и ответила, разумеется, надменно:

– Кто ты, чтобы совать свой нос в мою душу?

Я остановилась и повернулась к ней лицом.

– А она у тебя есть? – уже без всякой улыбки спросила я и в ответ получила тяжелый взгляд исподлобья. – Бедная Белек. Сначала ее бросил отец, после мать. Да и нужна ли она тебе? Ты ведь была разочарована ее рождением. Не сын. Будь она сыном, тогда бы и дочери Эчиль не являлись бы для тебя помехой, но родилась дочь. В наследовании Архаму вы обе оказались бы последними, кого призвали править. Даже Танияр на случай гибели в войне с двумя каанами назвал своими наследницами старших племянниц.

– Замолчи, – глухо велела махари.

– О, сколько угодно, – легко отмахнулась я. – Твоя совесть – твое дело, если она у тебя, конечно, есть, как и душа. Мужа приворожила, дочь оставила врагам. Да, совести, пожалуй, тоже нет.

Я развернулась и направилась дальше, спрашивая себя, зачем ярю ее. Но эта женщина вызывала мою острую неприязнь, от которой никак не удавалось избавиться даже на время. Рахона, что удивительно, я выносила спокойно, хоть он уже дважды стал тем, кто лишил меня дома и близких мне людей. Однако с ним я могла говорить почти как с другом, а махари раздражала всем, чем только можно было раздражать. Заносчивостью, самоуверенностью, тоном. Впрочем, наши чувства были взаимны, но ссориться сейчас было неразумно. Пятый подручный, конечно, защищал меня, однако мог и не углядеть.

– Махари!

Резкий окрик Рахона подтвердил мою последнюю мысль. Я обернулась и увидела, что он держит Акмаль за руку, явно поднятую для удара. И хорошо, что в этой руке не было палки, а то и ножа. Всего лишь кулак.

– Женщина благородного происхождения не унизит себя рукоприкладством, – все-таки не удержавшись, произнесла я. – Подобное – дурной тон, дорогая моя. И если уж ты претендуешь на право высокого рождения, то умей бить словами, а не кулаками.

– Ашити, – Рахон посмотрел на меня и укоризненно покачал головой. – Ты обещала вести себя благоразумно.

– О, – я взмахнула руками, – приношу глубочайшие извинения, если нанесла оскорбление. Обещаю впредь не задавать вопросов, которые могут задеть чужой тонкой души. Конфликт исчерпан? Мы можем продолжить путь?

– Можем, – чуть помедлив, ответил пятый подручный. Он немного помолчал, а после спросил: – Что за слова ты говорила? Я не всё понял.

– Приношу извинения и за это, – приложив ладонь к груди, я учтиво склонила голову. – Как долго нам предстоит идти?

– Боишься стереть ноги? – зло спросила махари.

Я пожала плечом:

– Любопытно.

– Меньше, чем ты можешь себе представить, – на губах Рахона появилась лукавая улыбка. – Мне кажется, ты все-таки испытаешь трепет.

Акмаль что-то фыркнула и, прибавив шаг, обошла нас с пятым подручным. Мы оба посмотрели ей вслед, а потом Рахон ушел вперед, и я вновь оказалась третьей в нашем строю. Обернувшись, я посмотрела на воина, он ответил полным равнодушием во взгляде. Мне захотелось спросить, где он скрывался на земле тагайни, однако мои мысли свернули в сторону, и я опять смотрела в затылок пятого подручного.

Мне вдруг стало интересно, почему в первый раз он повел меня по землям таганов, если есть более короткая дорога. Хотя… И вот еще что мне было непонятно: как эта дорога может быть короче, если мы, по сути, идем в противоположную сторону? Нет, правда. Эта мысль посещала меня и раньше, когда мы говорили с Танияром о Каменном лесе. Впрочем, я просто воспринимала его как возможную территорию илгизитов. Предполагала, что есть дорога, которая выведет из леса и протянется до гор, тем самым срезав путь, однако…

– Рахон, – позвала я.

– Пусть замолчит, – услышала я шипение махари.

Создатель, как же ей удавалось столько времени притворяться тихой скромницей, если сейчас она не в силах сдержать себя?! И поняла. Всё просто. Эти два с лишним года Акмаль шла к заветной цели. Ей было легко придерживаться выбранной роли, потому что верила в свой успех. А потом все надежды сгорели в мгновение ока и подернулись пеплом. И она даже не могла ни изменить что-либо, ни задержаться, и причиной тому была я. Моя дотошность, мое желание во всем разобраться, чтобы моему мужу ничего не угрожало. А может, и потому, что я занималась своим привычным делом, каким занималась и в прошлой жизни, потому и действовала уверенно. И всё это привело к тому, что сейчас дочь великого махира топчет Каменный лес, вместо того чтобы витать в радужных облаках будущего величия. Акмаль могла бы сдерживать себя, но не тогда, когда рядом был ее ненавистный враг. Мы не выносили друг друга. Только у меня хватало опыта скрыть это, а у нее нет.

– Твоему отцу не нужно ее молчание, – тихо ответил пятый подручный, но я расслышала и усмехнулась. – Пусть говорит. Мы должны стать друзьями.

– Она никогда не станет вам другом, – также тихо ответила Акмаль. – Она – наш враг.

– Сколько врагов теперь стали верными последователями Покровителя? – по-прежнему тихо спросил Рахон. – Она, как и другие, увидит его милость.

Я фыркнула про себя. Мне оказывает милость сам Белый Дух. Чем меня сможет поразить Илгиз? Но вслух я этого не сказала и даже вида не подала, что слышала их переговоры, которые закончились раздраженным ворчаньем махари. Однако требовать от меня молчания она перестала. Зато обернулся Рахон.

– О чем ты хотела спросить, Ашити?

– Почему в первый раз ты повез меня более долгой и опасной для вас дорогой?

– Хотел узнать тебя, – ответил илгизит. – Понять, кто ты такая. Еще хотел посмотреть, что ты станешь делать, когда тебя заберут от тех, кого ты знала. – Он чуть помолчал и добавил: – Мне нужно было знать, кого я везу великому махиру.

Удивленно приподняв брови, я хмыкнула и прибавила шаг. Нагнав пятого подручного, я пристроилась с той стороны, где не было махари, и спросила:

– Что ты хочешь этим сказать? Разве не он отправил тебя за мной? Ты говорил…

– Я не обманывал тебя. – Рахон поправил сумку на своем плече. – Алтаах почувствовал твое появление и велел отыскать того, кто прошел сквозь пелену миров. Он указал искать в таганах, подручные разъехались. Покровитель был милостив, и я первым узнал, где ты…

Мотнув головой, я остановила его:

– Постой. Ты говорил, что он велел тебе ехать в Зеленые земли и забрать меня.

Пятый подручный смерил меня непроницаемым взглядом и вздохнул:

– Какая же ты любопытная, Ашити. Откуда в тебе столько вопросов?

Вместо ответа на его вопрос я задала свой собственный:

– Я всего лишь хочу разобраться, потому что сейчас я ощущаю, что ты водил меня за нос… или водишь. Я отлично помню, что ты тогда говорил. А говорил ты, что известия о том, где я нахожусь, пришли в горы, и тогда махир отправил тебя. Однако я вижу, что всё было иначе, и хочу узнать правду. Ты приехал за мной в Зеленые земли?

– Нет, – усмехнувшись, сказал Рахон. – Я приехал после праздника лета и узнал, что шаманка привела полукровку пагчи. А потом ты сама сказала, что пришла из другого мира. Когда увидел, что ты уехала из тагана только с одним ягиром…

– Ты понял, что пора действовать, – кивнула я. – Махир не знал, что я в Зеленых землях. Это ты решил выслужиться. – Заметив непонимающий взгляд, я пояснила: – Ты решил привезти меня, чтобы получить одобрение.

– Выполнил повеление, – улыбнулся Рахон и повторил: – Покровитель был милостив.

Вот и еще одна часть мозаики легла на свое место. Спрашивать, зачем он соврал, не стала. В общем-то, понимала, что просто хотел добавить значимости великому махиру и всей шпионской сети илгизитов. И проверял, чего я стою. Любопытно, а если бы я показалась ему бесполезной, довез бы до Алтааха или же «потерял» где-нибудь по дороге? А может, просто хотел не только преподнести «дар», но и дать полный отчет по моей персоне, а заодно показать, чего стоит сам, – выслужиться, как я и сказала. Ничего таинственного.

А еще через несколько шагов я остановилась и нахмурилась. Ну, хорошо. Хазма подстроила убийство настоящих Хенар и Мейлик, забрала их сундук с готовой одеждой, чтобы выдать за свою работу, а потом они с Акмаль явились в Зеленые земли с выдуманной, но вполне себе достоверной легендой. Проверять их никто не собирался, поверили на слово. С этим всё понятно, как и с целью появления – выйти замуж за каана, пока место последней жены не занято. И это успешно провернули. Под действием чар или же сам, но Архам прикипел к махари. Она все-таки стала его любимой женщиной. И всё это даже в чем-то замечательно, но!

– А как же Селек? – спросила я и поняла, что оказалась последней.

Воин успел меня обойти и отдалиться шагов на десять. Рахон и Акмаль оказались еще дальше. Однако на мой вопрос пятый подручный обернулся и обнаружил, что я отстала.

– Ашити, тебе не стоит оставаться одной, – строго сказал он и бросил сердитый взгляд на воина.

Отреагировал тот как-то или нет, я не видела, потому что продолжала любоваться на его спину. Впрочем, и стоять на месте не стала. Быстро нагнав своих спутников, я повторила вопрос:

– Так что же Селек? По всему выходит, что вам от нее проку не было, кроме того, что она мужа убила и посадила сына на место каана в обход старшего брата. Однако, насколько я наслышана, женитьбе на Мейлик она противилась. И, как понимаю, она желала, чтобы третьей женой Архама стала Саулык – дочь Елгана. Я бы даже подумала, что ошиблась на ее счет, если бы мать и сын не ушли с тобой, Рахон. Так какова же роль Селек… Кто она в вашей задумке?

– Дура заносчивая, – неожиданно подала голос Акмаль. – Себе на уме. Добра не помнит, долгов отдавать не желает, но для себя блага требует.

– Ого, – откликнулась я. – Как любопытно. То есть старая каанша берет, ничего не отдавая взамен?

Рахон и Акмаль поглядели на меня одинаковым чуть изумленным взглядом и одновременно усмехнулись. Ясно, никто Селек спрашивать не собирался. Их вполне устраивало, что она делает.

– Но не сама же она придумала объединить таганы! – воскликнула я. – Селек, конечно, коварна, но она воспитана в традициях тагайни. И я точно могу сказать, что в них немало скрытых талантов, но для их развития нужен толчок. Вот тогда они могут изумить. Однако до Каменного леса первая жена Вазама не проявила особой изобретательности. Она пользовалась мягкосердечием Эйшен, которая могла прекратить все издевательства одним словом, но жалела Селек, чем та и воспользовалась. Однако была примитивна в желании избавиться от соперницы – отравила ее и себя же подставила под удар. А вот после того, как сумела выбраться из Каменного леса, она становится более изощренной. Ее действия осторожны и продуманны. Значит, ей помогли узреть иные пути.

И в этот момент илгизиты остановились, я, увлеченная рассуждениями, шагнула дальше и… не ощутила опоры. Я вскрикнула, но Рахон ухватил меня за локоть и рывком оттянул назад. Я машинально прижалась к пятому подручному, и он накрыл мою талию ладонью. В своем ошеломлении я на это внимания не обратила. Мое сердце бешено колотилось в груди от перенесенного испуга. И, едва выдохнув, я в великом изумлении посмотрела на… пропасть, разверзшуюся посреди Каменного леса.

Клянусь! Пока мы шли, я четко видела впереди прежний пейзаж: земля, покрытая засохшей травой и опавшими листьями, видела кривые тонкие деревья и даже очередное болото. Оно было всего шагах в двадцати, мы просто до него еще не дошли. И вдруг обрыв! Но ведь его и вправду не было…

– Иллюзия? – нахмурилась я.

А затем, наконец ощутив поддержку Рахона, с негодованием посмотрела на руку, обнимавшую меня, и скинула ее. Сделав небольшой шаг, я остановилась на самой кромке обрыва и посмотрела вниз… Боги! У меня закружилась голова от неимоверной глубины той бездны, над которой мы замерли. А на дне, озаряя оранжевыми отсветами каменные стены, текла огненная река – лава. Я даже вытянула ногу и с великой осторожностью спустила ее с края обрыва и не ощутила земной тверди.

И в этот момент пятый подручный снова обнял меня за талию, прижал к себе и, предупреждая мое возмущение, произнес:

– Скоро отпущу.

А затем… Затем он уверенно шагнул в бездну. Взвизгнув, я зажмурилась что есть сил. Я ожидала падения, ужасной боли, смерти в муках или же, напротив, быстрой и милосердной. Но услышала веселый смех, мужской смех. А когда открыла глаза, то с еще большим изумлением увидела, что смеется Рахон. После до меня донесся смешок Акмаль, и я наконец огляделась.

Мы летели! Клянусь вам, летели! Точнее, летел пятый подручный и нес нас с махари. Ее он тоже прижал к себе. Обернувшись, я увидела, что молчаливый илгизит, раскинув руки, летит за нами следом, сам. И в этот момент я поняла, что хочу знать, кто же он такой, потому что больше не казался мне простым воином. А потом я опустила взгляд вниз.

Бездна перестала казаться мне бездной, теперь я видела до боли знакомые каменные столбы, но тянувшиеся со дна пропасти. А приглядевшись, я поняла, что полет не совсем полет. Движения Рахона напоминали скольжение по льду, но скользил он по воздуху… или не по воздуху. Исследовательский интерес оказался сильнее потрясения и восторга, который я все-таки испытала. И, устремив взгляд нам под ноги, я начала внимательно наблюдать.

– Как интересно, – пробормотала я.

Я успела заметить легкое колебание воздуха, когда Рахон оттолкнулся в очередной раз, обернулась и увидела едва приметную мерцающую дорожку, таявшую на глазах, – след, оставленный пятым подручным. Затем появился следующий росчерк, когда он оттолкнулся второй ногой, растаял, и появился новый.

– Значит, здесь такой же купол, как и над столбами в лесу, верно? – спросила я, подведя итог своим наблюдениям. – Расскажи об этой части леса, Рахон, я хочу понять.

– Что ты хочешь понять, Ашити? – посмотрев на меня, спросил илгизит.

– Что это была за пропасть? Она существует или только кажется? Если кто-то, кто не знает о ней, пойдет в этом месте…

– Он пройдет дальше, – ответил пятый подручный. – Только тем, кто одарен особой милостью Покровителя, открывается этот проход.

– М-м, – помычала я. – То есть магам, так? Это что-то вроде пространственного перехода, который и приведет нас к концу пути, верно?

– Не понимаю, – отозвался Рахон. – Поясни.

– Я хотела сказать, тем, в ком есть дар. Например, мы с Акмаль не сможем открыть этот путь и пройти по нему, так?

– Да, – кивнул пятый подручный, и я снова бросила взгляд себе за спину, где скользил третий илгизит.

– Этот проход сокращает путь и приведет нас к горам, – уверенно продолжила я. – Он скрадывает пространство.

– Можно и так сказать, – улыбнулся Рахон. – Но это еще не конец пути.

– Хорошо, – кивнула я, вновь погружаясь в размышления.

Выходит, если бы Танияр бросился в погоню, то найти место нашей ночной стоянки было бы не так просто. Все-таки следопыты, которые шли за Архамом и Селек, застряли на болотах и были вынуждены вернуться обратно. Скорее всего, погоню за илгизитами ожидала бы та же участь. Но даже если бы они и прошли болота и нашли место стоянки, то здесь безнадежно нас потеряли, потому что мы попросту исчезли в пространстве. Если бы я уже не решила идти в горы добровольно, то сейчас была бы вынуждена смириться со своим похищением. Но!

Но есть во всем этом и положительный момент – я узнала еще одну тайну поклонников Илгиза. Им подвластны такие вот перемещения, но лишь там, где проложил им дорогу их покровитель. И как бы невероятно это ни выглядело, но моя мама может сокращать расстояния в любом направлении, если того требует ситуация. А значит… Нет, не поразил меня Рахон. Да, признаюсь, это было волнительно, интересно и познавательно, но с истинного пути не сбило. Илгиз, может, и щедрее Белого Духа в желании заполучить человеческие души, но не могущественнее своего старшего брата. И я умиротворенно вздохнула.

Пятый подручный поглядывал на меня, я видела это краем глаза. Теперь его взгляд не был веселым, он снова стал испытующим. Рахон ждал, и я понимала, чего он ожидает, но не спешила дать ему это. Даже зевнула, прикрывшись тыльной стороной ладони. Действие это было фальшивым и нарочитым, но вынудило илгизита нахмуриться, и он все-таки спросил:

– Неужели и это не вызывает в тебе трепета? Я видел, как загорелись твои глаза поначалу, но сейчас я вижу, что тебе больше не любопытно. Почему?

– Я пришла из мира, где есть магия, – ответила я, пожав плечами. – Я не помню людей и событий, связанных со мной, но про магию помню… Про возможности одаренных необыкновенной силой. Они могут открывать порталы… переходы сквозь пространство и в другие миры. Могут также управлять сознанием, могут создавать иллюзии… то, что не существует, но мы это видим. И не только это. А когда-то могли и летать. Но, кроме того, в этом мире моя названая мать – шаман, а она может очень и очень многое. Например, сокращать свой путь. А мы сейчас это и делаем. Так что, да, в первые минуты я была потрясена, испытала восторг, но, разобравшись, приняла как данность. – И закончила, похлопав ресничками: – Что-то не так, Рахон?

Он фыркнул и отвернулся. А потом рука его ослабла, и я, соскользнув ниже, не ощутила под ногами опоры. Охнув, я вцепилась в илгизита сама. Подняла на него сердитый взгляд и увидела ответную умиротворенную улыбку.

– Мелкая месть не делает честь мужчине, – назидательно произнесла я, когда пятый подручный подтянул меня в прежнее положение. – Особенно сильному мужчине, тем более месть слабой женщине.

Рахон одарил меня непроницаемым взглядом, поджал губы и больше в мою сторону не оборачивался, явно утратив удовольствие от своей выходки. Хватка его стала чуть сильнее, и я вернула себе право улыбаться с умиротворением. А потом бездна закончилась, и мы шагнули на твердую каменистую почву. Я увидела вдали вершины гор и поняла, что между мной и Танияром теперь лежит множество таганов и долгий путь. Ничего, с этим я разберусь, когда придет время. Белый Дух меня не оставит.