Читать книгу Как я излечилась от шизофрении. Книга 2 - Юлия Егорова - Страница 2

Поэт боялся не безумья самого, как такового,

А что его лишат свободы, «посадят на цепь».

Сейчас уже на цепи не сажают,

Привяжут только на пару часов к койке,

Так это не в счет.

Сейчас придумано более «гуманное» средство – таблетка —

Безобидный белый кружочек, «съел – и порядок».

И ты перестаешь быть человеком – всего- то!

Пропадают мысли, желания, чувства и ощущение пола.

Да, ты свободен перемещаться в пространстве

(В пределах больницы, конечно),

А остальное за тебя решают другие:

Когда тебе есть, когда тебе спать, и как тебе жить…

По мне так уж лучше цепи, которых боялся Пушкин!

Честнее, по крайней мере, поскольку разницы никакой.

Как будто таблетка найдет за тебя смысл жизни,

Любимого человека, родит ребенка,

Или расширит жилплощадь!

Потому люди так и не любят таблетки…

А их заталкивают в рты горстями:

От эгоизма, от оптимизма, от ненависти,

От любви, от безрассудства,

От веры – от веры в Бога! Да мало ли от чего,

Просто от того, что «не вписался»,

«Не от мира сего», «не адекватен».

А кто ты такой, чтобы судить другого?

И почему он должен быть адекватен не себе самому,

А тому, как ты его себе представляешь?

А ты- то сам всегда адекватен? Если честно и без понтов?

Когда в сапогах лезешь в душу, бестактные вопросы задавая?

Ты сам часто адекватен безумцу, безумцу с дипломом!

«Сказал безумец в сердце своем: нет Бога…»

Но есть Он, к счастью.

И можешь перед Ним не козырять дипломом,

Оправдываясь тем, что тебя так учили,

Что у тебя семья, что рта раскрыть боишься.

Врач тот, кто лечит, тот, кто помогает.

А ты придумал, что «болезнь неизлечима» и «хата с краю».

Молодец, удобно! Что говорить! Пять с плюсом по предмету.

А то, что есть Господь, какое тебе дело, ведь не ты

Наелся досыта таблеток, до отрыжки,

Мечтая о краюхе хлебной и свободе!

…Была буфетчица в одном дурдоме,

Особенно лютая до порядка,

И вот Господь, оказывая милость,

Освободил ей койку пациентки

В том же дурдоме. Как известно,

Пути Господни неисповедимы…

Задумывался ты об этом, психиатр?