Читать книгу Детективное агентство «Ринг». Дело № 2. Дауншифтер - Юлия Фаро - Страница 11

На крыльце ресторана расхаживал хмурый Молин и разговаривал по телефону.

Правильнее сказать: не разговаривал, а слушал, и, видимо, что-то не совсем приятное для себя, потому как изредка вставляя короткое: «Понял, товарищ генерал!», раздражённо пиная носком ботинка основание бетонной колоны у входной двери.

Зиночка и Кольцов молча стояли рядом, ожидая конца беседы. Наконец Иван нажал отбой.

– Уволят! К себе в агентство возьмёте? – мрачно пошутил он.

– Не сомневайся, не уволят! Не сомневайся, возьмём с удовольствием! – выпалила Князева.

Кольцов посмотрел на неё с иронией.

– Если нас самих не прихлопнут…

Теперь настроение испортилось у всех…

– Эй! Православные! Унынье – смертный грех! – первым пришёл в себя Молин. – Чего стоим? Заходим! Горевать на сытый желудок всяко легче! Да и времени у меня меньше часа осталось…

Внутренний интерьер ресторана Зиночке понравился. Если снаружи заведение, расположенное на первом этаже пятиэтажной «панельки», казалось ничем не примечательным, то внутри приятно удивляло воздушным дизайном в стиле «хай тек». На белоснежных стенах и потолке, словно замерев в полёте, были нарисованы птицы с раздвоенными хвостами и разным положением крыльев.

Зина вспомнила легенду о том, как ласточка помогала людям украсть у богов огонь. За это разозлённый бог бросил в неё горящий уголь, который, попав посередине хвоста, прожёг его насквозь.

Мебель в зале также была «воздушной» и лёгкой на вид: столики со стеклянными столешницами и прозрачные стулья с высокими спинками.

Расположившись в углу и сделав заказ, друзья принялись обмениваться информацией.

Молин с большим интересом выслушал подробный доклад Кольцова об усадьбе Лыкова. Относительно студентки Смагуловой заметил, что не видит ничего особенного в том, что девчонка нанялась торговать яйцами, в её нынешнем положении каждая возможность заработать – удача!

– Вань, а перечень значительно пострадавших от банка «Экстра» долго ждать придётся? – поинтересовалась Зина.

– Перечня – по тем параметрам, которые нас интересуют, – ждать не придётся. Банк небольшой, практически – карманный, так что по памяти назову… Самыми крупными клиентами были «Промышленный холдинг Лыкова», «Строительная компания Смагулова», «Областной цирк» и заводик по переработке органических отходов…

– Крематорий! – медленно произнесла Зиночка.

– Что это значит? Какой крематорий! – удивился Иван.

– Заводик по переработке органических отходов… Практически – крематорий… Потому что там сжигают… – объяснила Князева. – Вань, а можно узнать, кто выкупил с торгов оборудование… Ну… линию по переработке…

– Узнаю, – пообещал Молин, после чего распрощался и поспешил на службу.

Кольцов подозвал официанта и попросил счёт…

Они сидели вдвоём в абсолютно пустом зале.

– Что ты там увидела? – поинтересовался Фёдор, стараясь отследить взглядом то место, куда таращилась Зиночка.

– Это – сцена? – Князева махнула рукой в сторону возвышения, идущего вдоль центральной стены.

– Может, и сцена, – рассеяно ответил Кольцов. – А может – просто возвышение, там вполне и столики могли стоять. Да какая разница?

Вернувшийся официант поставил около Кольцова небольшой медный подносик, на котором лежал чек.

– Вам у нас понравилось? – в ожидании расчёта вежливо спросил парень в чёрном фартуке.

– Понравилось! Вкусно, недорого, чисто. Очень приятная атмосфера, только посетителей почему-то мало… Или мы в такое время попали? – проговорила Зинуля.

– Дело не во времени… – грустно улыбнулся молодой человек. – Дело в Ласточке…

– В смысле? – заинтересовалась Зиночка. – Это технические или юридические проблемы?

– Вы извините, мне не положено вступать в разговоры с посетителями на не касающиеся обслуживания темы… А когда я назвал имя «Ласточка», то вовсе не имел в виду ресторан… Хотя снижение посещаемости именно с этим и связано.

Зинуля покрутила головой по сторонам, чтобы убедиться, что в зале кроме них никого нет, и снова обратилась к общительному официанту:

– Так нет никого! Кто узнает, что вы с нами разговаривали?

Кольцов одарил напарницу скептическим взглядом и положил на поднос «пятисотку» сверх суммы стоимости заказа.

Парнишка быстрым движением схватил последнюю купюру и засунул в карман фартука.

– Согласен, время пока есть… Администратор только через час появится… Но если он придёт раньше, то скажите ему – вдруг чего! – что интересуетесь приобретением ресторана и беседуете со мной, предлагая не увольняться…

– Как скажешь! – подтвердила готовность Зинаида.

– Наш владелец – бывший цирковой. Сам выступал до тридцати пяти лет. У него номер был эксклюзивный, «Гуттаперчевое тело» назывался. Таких исполнителей в мире по пальцам посчитать можно. У него суставы гибкие и тянутся словно стрейч. Он может позвоночником так управлять, что плюс-минус пятнадцать сантиметров к росту – как здрасьте! Хочешь – горбуном прикинется, хочешь – бодибилдером, а через минуту – словно беременная женщина выглядит.

– Ну надо же? Настоящий «клишник»! – Зина изобразила на лице крайнюю степень удивления.

– Кто? – не понял Фёдор.

– Артист, который способен придать своему телу практически любую форму. Их называют «клишниками», или «каучук». Читала о профессионале, который «сворачивается» в четыре раза…

– Прости, забыл! Коэффициент интеллекта – сто тридцать… – подколол Кольцов напарницу. – Эрудит – он и в Озёрном эрудит!

– И что? После выхода в отставку ваш босс связи с цирком не терял? – бросив нарочито презрительный взгляд в сторону шутника, как ни в чём не бывало продолжила Князева.

Фёдор повертел в руках айфон и незаметно включил записывающую опцию.

– Вы у стены подиум видите? Это у нас «цирковые» с номерами перед клиентами выступали. Ласточка с них даже денег не брал. Он человек такой… Всем помогает… А уж о «цирковых» и говорить нечего!

– Ласточка – это сценический псевдоним?

– Нет! Прозвище. Раньше он успешно в Китае гастролировал. Тогда-то местный переводчик и разъяснил, что Ян на китайском значит Ласточка. Он же Ян Крапивин! Вот с тех пор и прилипло…

– Понятно… – протянул Кольцов. – Так и что с ним случилось, с вашим Яном?

– Любовь с ним случилась! – продолжал расположившийся на стуле официант. – Безумная любовь к воздушной гимнастке Ларисе Розовой… Может, слышали или читали: пять лет назад она упала из-под купола… На репетиции. Больше года лежала в коме. Родители дачу продали, чтобы должный уход обеспечить… Друзья помогали… Цирк доход от нескольких выступлений на её лечение пожертвовал. Потом она с того света вернулась, но двигаться не могла. Крапивин её в Израиль возил, вроде что-то сдвинулось… Вы извините, я в таких вещах плохо разбираюсь, говорю то, что на кухне обсуждают… Только все врачи в один голос твердили, что без операции никак не обойтись. А операция эта на двенадцать миллионов тянула. И ехать в Германию пришлось бы. Ласточка, не раздумывая, заложил ресторан и взял в банке «Экстра» кредит в пятнадцать миллионов. Саня-повар рассказывал, что эти кровососы банковские содрали с него три миллиона, чтобы деньги обналичить и в евро перевести. Крапивин с клиникой договорился, билеты купил, а тут банку – кирдык. Он сначала не сильно расстроился – наличку-то в ячейке у них хранил. Короче, он бегом к ячейке, договор предъявил, в хранилище спустился, ящик открыл, а там… А там – одна тысяча рублей, сотнями. Представляете!!! Кидалово какое! Банкиры – в отказ: «Знать не знаем, что вы в арендованном сейфе хранили! Расписок не давали, рядом не стояли, на записи с камер ничего не видно…» Кладёт Крапивин пакет в ячейку, а кто знает, что в том пакете?

– Чисто сработано! – присвистнул Фёдор. – Даже выслеживать не пришлось… Половина «Экстравцев» наверняка была в курсе, сколько миллионов ресторатор в ячейке запер… Жалко парня!

– Не то слово! Хотя многие не поверили в историю с ячейкой… Ларисины родители стали Яна обвинять, мол, дал надежду дочери, а потом и передумал! А Ян – он не такой! Он… он ещё и детскому дому помогал. Устраивал в нашем ресторане для сирот праздники. И двух пацанят усыновить пытался, только ему отказывали как холостяку… Но он всё равно их домой забирал и на отдых возил…

Официант замолк и посмотрел на часы.

– А дальше? Что было дальше? – нетерпеливо спросила Зина.

– Дальше… Лариса умерла. А заведение наше с прошлого года на торги выставлено. Ласточка какую-то подставную контору нашёл, и она – вроде как по соглашению с конкурсным управляющим – ресторан в аренду снимает до тех пор, пока кто-нибудь не выкупит. Весь город про это знает, вот и не ходит никто…

– Понятно, – Кольцов поднялся из-за стола. – Печальная история… Ну… держитесь! Думаю, справедливость восторжествует, и у вас появится хороший новый хозяин…

Напарники вышли из ресторана и направились к машине.

– Ян Крапивин, Ян Крапивин… Гуттаперчевый парень… – приговаривал Кольцов, отправляя Молину эсэмэс.

– Ты тоже об этом подумал? – спросила Зина. – Умение менять внешность…

– А то?!

– Думаю, скоро мы с Ласточкой познакомимся. Если моя гипотеза относительно «сплочённого коллектива» подтвердится, тогда сразу записывай туда Татьяну и Наталью Ким. Потому как…

– Потому как… – перебил Кольцов. – Если в бассейн «Эдема», надев шапочку и очки, нырял видоизменившийся Крапивин, то телохранительница сто процентов в сговоре!

– Какая проницательность! – съязвила Зиночка.

– Проницательность – не проницательность, но если мы на верном пути, то первый из десяти дней прошёл очень плодотворно.

– Приеду домой, допишу новую информацию в схему, – пообещала Зинуля.

– Ну-ну… Допиши! Кстати, а откуда слово такое – «клишник», что сие обозначает?

– Это очень интересная история, – Зиночка поудобней откинулась в автомобильном кресле и интригующе посмотрела на друга.

– Не томи! Расскажи!

– Как гласит легенда, в начале сороковых годов прошлого столетия директор венского цирка трижды отвергал настойчивые просьбы молодого и никому не известного артиста выступить на арене его заведения. Тогда парень пошёл на риск. Он, раздобыв обезьянью шкуру и маску, снова предстал перед несговорчивым администратором. Ужимки, сходство поз, походка, рост, непостижимая гибкость – всё было передано столь точно и с такой выразительностью, что присутствующие бились об заклад, утверждая, будто это самая настоящая обезьяна. После этого проситель был принят в труппу, а звали того юношу Эдуард Клишник. Он объездил весь мир, получая самые высокие в цирке гонорары. Его универсальная гибкость и творческая фантазия позволяли ему часто менять оформление номеров и образы. На афишах значилось: «Человек-лягушка», «Человек-змея»… Всё это было новым, невиданным и породило, как всегда бывает в таких случаях, массу подражателей, которых уже именовали не иначе как «клишниками».

– Класс! – восторженно протянул Фёдор. – Ну и если он стал богачом, думаю, начал молодёжь своему ремеслу обучать?

– Не отгадал! Горестная участь постигла Эдуарда Клишника, хоть имя его и сделалось нарицательным: знаменитый артист, к которому когда-то «летели тысячи надушенных писем от прекрасных дам», умер в нищете в одной из венских мансард.