Читать книгу Три путешествия в Рим к Марии Монтессори - Юлия Фаусек - Страница 11

В школах Монтессори нет нужды ни в баллах, ни в наказаниях, ни в наградах, для того, чтобы поощрить ребёнка к занятию. Результаты свободной, но разумно направленной деятельности уже сами по себе составляют награду для всякого здорового ребёнка.

«Награда и наказание», – говорит Монтессори в своей книге, – «служат принуждением к усилию, и тогда мы уже более не можем говорить об естественном развитии ребёнка.

Всё, что сделано великого, победоносного и человечного в мире, сделано не из-за мелкого соблазна того, что мы называем «наградой», – а также не из-за мелкого страха перед тем, что мы называем «наказанием».

Все победы и весь прогресс человечества зиждется на внутренней силе, живущей в нём.

Каждый человек имеет своё стремление к чему-нибудь, своё специальное призвание, – может быть и очень скромное, но, наверное, полезное: награда может заставить это призвание пойти по ложному пути тщеславия и таким образом запутать или уничтожить полезную человеческую деятельность.

Что касается наказания, то так как нормальная человеческая душа, развиваясь, совершенствуется, то наказание всегда представляет из себя подавление. Может быть, оно может быть полезно для низменных душ, которые развиваются в сторону зла, но таковых мало, и социальный прогресс не задержится ими. Закон нам угрожает наказаниями, если мы будем нечестны в тех границах, которые им указан. Но мы не от страха перед законом честны; мы не крадём и не убиваем потому, что любим мир, покой и работу, – потому что направление и условия нашей жизни таковы, что мы далеки от опасности известных преступлений».

«Настоящим наказанием для нормального человека служит сознание потери своей силы и того величия, которое составляет его внутреннюю человечность. И такое наказание часто постигает человека, когда он плавает в изобилии того, что в общежитии называется благополучием».

«Достаточно этих принципов», – пишет она дальше, – «чтобы награды и наказания уничтожились сами собой. Человек начинает чувствовать настоящую, единственную награду, которая его никогда не обманет: рост своего могущества и свободу своей внутренней жизни».

Единственная награда, которая допускается в школах Монтессори, кроме внутреннего удовлетворения, которое ребёнок испытывает при получении нового познания, – это поощрение и похвала учителя или учительницы. Это у неё введено в систему.

А единственное внешнее наказание – помимо внутренних укоров совести и стыда – это отсаживание ученика, который мешает другим детям, отдельно и подальше от других детей.

«Мы ставим столик в угол комнаты», – пишет Монтессори, – и там сажаем на креслице ребёнка так, чтобы ему видны были его товарищи, и даём ему все предметы, которые он пожелает. Этой изоляцией нам почти всегда удавалось успокоить ребёнка: он со своего места видел своих товарищей, и их поведение было для него как бы предметным уроком, более действительным, чем были бы слова учительницы. Понемногу он чувствовал преимущество быть в обществе товарищей и начинал желать делать то же, что и другие. Таким образом, мы вернули к дисциплине всех детей, которые казались сперва неукротимыми. К отделённому ребёнку мы относимся как к больному и беспомощному: когда я вхожу в школу, я раньше всех подхожу к отделённому ребёнку, ласкаю его, как маленького, а после этого обращаюсь к остальным, интересуясь их работой, как к взрослым. Не знаю, что происходило в их душах, но знаю одно, что всегда обращение бывало глубоким и окончательным. Они впоследствии гордились тем, что умели работать и что имели чувство собственного достоинства. А к учительнице и ко мне они всегда сохраняли самую нежную привязанность».