Читать книгу Возрождение Тёмной - Юлия Фим - Страница 5

«Позвони»

Виски сквозь сон прошило обжигающе резкой болью. Девушка беспокойно завертелась в кровати, тщетно пытаясь принять удобное положение. Спать хотелось нещадно, голова была словно чугунная, но короткая фраза продолжала назойливо жужжать в сознании.

Казалось, вселенная перестала существовать: одно только пронзительное «позвони» зациклилось на волнах боли.

«Отстань, – подумала девушка. – Замолчи!»

Не открывая глаз, с силой сдавила пальцами виски, однако это не помогло. Тогда она резко села в постели и окончательно поняла, что без лекарства от боли в этот раз не обойтись. Потянувшись к тумбочке, она настороженно застыла: обстановка выглядела непривычно. Комната, представшая перед ее глазами, казалась неправильной. Вот только причина внезапного диссонанса от затуманенного разума неумолимо ускользала.

Света было мало, и в сумраке комната – точно чужая – казалась и негостеприимной. Тонкий цветочный аромат – единственное, что придавало ей уют. В остальном обстановка выглядела строго и аскетично: кровать из темного дерева с шелковым мятным балдахином, чуть дальше такой же темный стол с устаревшими письменными принадлежностями и колокольчиком, небольшой шкаф со свитками и сундук. И все.

Девушка сосредоточилась на слове, которое назойливо вертелось в голове. Но смысл его ускользал. «Позвони»… Простое совсем слово. Означает простое действие. Вот-вот готовое сорваться с языка. Оно вызывало зудящее беспокойство, звучало в голове все громче и громче, превращаясь в строгий приказ, но смысл его все еще ускользал.

– Позвони, – произнесла девушка вслух и удивилась: кажется, это должно звучать иначе?

«СПАСИ ИХ!»

Фраза ворвалась в ее мысли, вызвав очередной приступ острой головной боли. В глазах у девушки потемнело. Не сознавая, что делает, она встала с кровати, потянулась к колокольчику на столе и отчаянно им затрясла.

«Позвони… в колокольчик!», – озарило ее пониманием, когда тревожный звон разнесся по комнате.

Сжимая в руке колокольчик, девушка вдруг почувствовала, будто подыгрывает неизвестному голосу в голове, принимая правила некой игры и запуская винтики собственной судьбы в часах вечности.

– Чживэй! Чживэй! Ты очнулась!

– Чживэй очнулась!

В комнату вбежали мальчик и девочка, оба примерно семи лет. Темноволосые, почти одинаковые, они были одеты в традиционные одежды ханьфу. Лица их сияли безмерной радостью. Дети бросились к кровати, запрыгнули на нее и обняли девушку.

– Я знал, что ты очнешься!

– Нет, это я знала! Я знала первая. Ты мне, Чживэй, первой сказала!

Близнецы стиснули девушку в по-детски крепких объятиях, и та послушно обняла их в ответ. Она прижала их к себе, вдыхая сладковатый аромат персиков, исходивший от их волос. Ребята сжимали ее так сильно, взгляды их сияли такой искренней, такой невинной любовью, что сердце Чживэй защемило от нежности. Она ласково провела по их волосам. И замерла.

Нет. Что-то не так. Она даже не знает этих детей. Не знает имени Чживэй. И все вокруг напоминает фольклорную деревню времен империи Сун.

Реальность расщепилась. В одной она сидит в кабинете, торопливо набирая какое-то сообщение на телефоне, а во второй – к ней крепко прижимаются незнакомые дети.

– Чживэй, ты проснулась! – послышался новый голос и реальность опять схлопнулась.

В комнату вошла девушка. «Чживэй», так ее теперь все называли, рассматривала вошедшую, смутно узнавая. Миловидная девушка с каштановыми волосами и зелеными глазами. Черты ее лица были мягкими и нежными, движения – плавными и размеренными. В традиционной одежде нежных цветов, с волосами ниже пояса. Весь ее облик вызывал чувство умиротворения.

– Лю Цзи! Лю Ши! Хватит прыгать на сестре, лучше бегите на кухню и принесите ей рисовую кашу. И осторожнее, не разлейте!

Дети в ту же секунду спрыгнули с кровати, излучая одновременно разочарование и озорство, и побежали к выходу. Чживэй поняла, что если и получит кашу, то останется там только несколько ложек на донышке.

Незнакомка проводила их взглядом, после чего весь ее благопочтенный образ пропал, она кинулась к Чживэй и горячо ее обняла.

– Ах, сестра! Я так тосковала! Ты спала три недели. С каждым днем мне все сильнее казалось, что это уже навсегда.

– Я… – начала было Чживэй и оборвала себя на полуслове, не зная, что сказать.

Она не помнила даже своего имени, пока его не назвали, не говоря уже обо всех этих людях.

Девушка, назвавшаяся сестрой, пристально посмотрела на Чживэй, а потом расстроенно покачала головой.

– Ох, Лю Чживэй, ты и правда забыла… Я – Лю Мэйцзюнь, твоя сестра. Ты предупредила нас, что впадешь в сон, а когда проснешься, то ничего не будешь помнить. Ты говорила, что это важно, и мы не спрашивали… а ведь теперь ты и не сможешь рассказать. Какая же я глупая, думала, что расспрошу тебя, когда ты очнешься! Однако теперь вижу, ты растеряна. Но я рада, что не сторонишься меня! Я ужасно боялась, что ты проснешься и не захочешь с нами больше говорить. Все потому, что…

Мэйцзюнь говорила взволнованно и не умолкала ни на секунду, пока готовила дневной наряд для Чживэй. Речь из нее лилась легко, точно журчащий ручей.

– …повернись, я уложу тебе волосы…

Чживэй подняла руку, прося Мэйцзюнь замедлиться ненадолго. Та послушно застыла у кровати со шпильками в руках.

– Я говорила, что все забуду? Я не объясняла, почему? – она пока не знала, в чем дело, но что-то было не так.

«СПАСИ ИХ».

Чживэй дернулась. Вновь этот голос в голове! Она коснулась виска: каждый раз голос приносил головную боль.

Кого спасти? Спасти их? Эту милую девушку и детишек? Им угрожает опасность?

– Что такое? Ты в порядке? – Мэйцзюнь испуганно взяла Чживэй за руку. – Когда вернется Лю Чжунъян, он будет счастлив узнать, что ты в порядке. Это твой брат. Мы все, – на этом месте она подозрительно отвела глаза, – очень любим тебя и очень переживали за тебя. Ох, я все говорю и совсем-совсем забыла рассказать тебе кое-что…

Мэйцзюнь подскочила с кровати и подошла к стоящему неподалеку сундуку.

– …Да, ты говорила, что все забудешь и что написала себе записки, которые я должна тебе передать. Ты подготовила несколько книжных свитков… Сейчас-сейчас.

Лю Цзи и Лю Ши вбежали обратно с серебряным подносом в руках. На входе они застопорились, не помещаясь вдвоем в дверной проем. Протискиваясь внутрь, близнецы толкали друг друга, каждый из них хотел первым войти в комнату, и, пока они сражались, каша разбрызгивалась на поднос.

– Мы принесли!

– Я принес! – заспорил Лю Цзи.

– Нет, я тоже держала поднос, – возразила Лю Ши.

– Ох, не балуйтесь! – пробормотала себе под нос Мэйцзюнь, копаясь в сундуке, однако было заметно, что она не сердилась, а просто повторила привычную фразу.

Чживэй невольно издала смешок, потянулась к детишкам, когда они подбежали к кровати, и погладила их по голове.

– Спасибо.

Мэйцзюнь поднялась, держа что-то в руках, и уже строже посмотрела на малышей.

– Так, все, бегите, вашей сестрице следует отдохнуть.

Чживэй нагнулась, чтобы забрать еду из рук близнецов, но, когда ее взгляд упал на поднос, она так сильно вздрогнула, что едва не обронила его. Каша расплескалась по днищу, и Чживэй поспешно стерла кашу, чтобы вглядеться в отражение.

Ужасные красные глаза ярко горели на остром лице черноволосой девушки. С неприятием Чживэй разглядывала отражение. Нет. Это не она. У нее никогда не было таких красных глаз.

– Что со мной? – подавленно спросила Чживэй, рассматривая своих сестер и брата с совершенно обычными глазами.

– Ох, Чживэй, все разлилось! – всплеснула руками Мэйцзюнь. – А вы давайте, бегите отсюда.

Лю Цзи и Лю Ши открыли было рот, чтобы возразить, но в этот раз увидели, что спорить с сестрой бесполезно, и понуро поплелись прочь. Впрочем, с улицы уже опять раздался их смех.

Мэйцзюнь тем временем поспешно забрала поднос из рук Чживэй, на который та старалась не смотреть, не готовая даже мельком вновь увидеть ужасное отражение.

– Что со мной? Я болею?

– Нет-нет, ты абсолютно здорова! – воскликнула сестра, отводя глаза. Она застыла в неловкой позе, сжимая в руках письмо. – Ты и это забыла. Ох, как неудобно…

Она вдруг нагнулась ближе и перешла на едва слышимый шепот, словно говорила что-то очень грязное.

– Просто ты… из темных… Темная.

– Темная? Что это значит?

– Я думаю, здесь все написано, – неловко пробормотала Мэйцзюнь. – Тебе нужно прочитать это… Но сначала поесть! Восстановить силы!

Мэйцзюнь взяла миску с кашей и протянула ее ко рту Чживэй. Та послушно отпила немного жидкой каши, но все еще не отводила взгляд от сестры. Мэйцзюнь заметно покраснела, явно нервничая.

– Поешь и читай, потом отдохни. Скоро вернется Чжунъян, наш дорогой старший братец, он будет так рад видеть тебя в полном порядке!

– А родители?

Тут Мэйцзюнь окончательно смешалась.

– Может быть, мама зайдет, но вот насчет отца не уверена. Ты же знаешь… знала, у него всегда много дел в нашей торговой коалиции. Он едва успевает поесть иногда.

Мэйцзюнь совсем не умела врать. Отговорка звучала разумно, но то, как девушка заикалась и смотрела куда угодно, но не на Чживэй, выдавало ее с головой. Значит, с родителями у нее не лучшие отношения? С отцом так точно.

– Поешь и поспи еще немного, тебе нужно восстановить силы. – Мэйцзюнь положила письма на стол рядом с колокольчиком. – Здесь то, что ты просила передать.

Мэйцзюнь вновь выглядела сдержанно, словно бы вспомнив о привычной для нее роли. Она только нагнулась ближе и порывисто обняла Чживэй еще раз.

– Ох, сестра, хорошо, что ты в порядке. Я так скучала по тебе эти дни. Так сильно скучала, словно кто-то вонзил мне в сердце иголку, и я никак не могла найти себе покоя. У меня нет никого ближе тебя.

Чживэй не сдержала улыбку и нежно прижалась к сестре. Мэйцзюнь кинула на нее еще один быстрый взгляд, после чего направилась к выходу. Проследив, как элегантно Мэйцзюнь удаляется, Чживэй заставила себя сделать несколько глотков жидкой рисовой каши, затем отставила миску и потянулась к письму, волнующему ее гораздо больше еды.

Сверток из желтоватой и тонкой бумаги издавал тихий шелест. Чживэй развернула его, начиная читать. Изящно выведенные иероглифы приветствовали ее.

«Избегай врага днем – он духом силен,

Нападай, когда душа его стремится к покою».

Чживэй с недоумением перечитала строку. Странная фраза выбрана для приветствия.

«Мой долг и мое сердце находились в смятении.

Хотела бы я не беспокоить тебя, милое Отражение.

Однако куда бы ни шла, где бы ни спала

И что бы ни ела – рядом было Оно,

Грязной земли дыхание смердило мне в ноздри

Предупреждение: умрут все.

Маменька, папенька, возлюбленные братья и сестры…

И было видение – я не помеха свету.

Солнечный отблеск больно делает

Моим кровавым глазам.

Но ты, мое Отражение,

Бесстрашна, как Тигр, драгоценна, как Камелия…

В твоих силах навести Порядок.

Твой путь к Свету пройдет

Через Персики к Дракону.

А я лишь могу принести извинения,

И мое скорбное сердце просит – Спаси их».

Чживэй дочитала страницу, перевернула лист – продолжения не было. Всего одна страничка с загадочным содержанием. Почувствовав легкое раздражение, она вернулась к строчкам, вычленяя смысл: настоящей Чживэй жаль, что та вызвала ее, чтобы спасти семью.

Значит, все-таки ей не показалось. Она не принадлежала этому миру, этим людям. Но должна спасти их.

Спасти как? И, главное, от чего?

И кто она тогда?

Пробежавшись глазами по первой строчке, Чживэй задумчиво поджала губы. Что прошлая Чживэй имела в виду? Это намек на врагов? Убийца здесь? Где-то в доме, поместье? Или подкрадется ночью, когда все будут отдыхать?

Разве не стоит писать более конкретно, если желаешь спасения семьи? Чживэй отложила свиток и потянулась к следующему. Возможно, он принесет больше ответов.

Второй свиток оказался шелковым, и большую его часть занимал рисунок сосны. Ее ветви переплетались с солнечными лучами, а левее были выведены изящные иероглифы.

«Однажды, очень-очень давно, Нефритовый Император имел двух любимых людей – Гуанмин и Цзиньлун.

Гуанмин и Цзиньлун были работящими и добрыми – всегда помогут тем, кто рядом, голодному – дадут еды, жаждущего – водой напоят.

Нефритовый Император был очень доволен ими и думал, как же вознаградить таких самоотверженных людей, делающих столько добра во славу Его.

Думал Он много дней. Ответ пришел однажды, когда Он стоял у речушки и наблюдал, как маленький поток ускоряется, расширяется, пока не превращается наконец в кристально-прозрачную реку, чье устремление бурлит к своей единой цели – влиться в гладкое озеро и найти покой.

Это натолкнуло Его на мысль: люди – сосуды для маны, но маны в их душах совсем на доннышке, едва хватит на самые простые чудеса, даже если они всю свою жизнь будут медитировать и служить Ему.

Но Он, Нефритовый Император, мог сделать этот поток души сильнее, увеличить запас маны так, чтобы Гуанмин и Цзиньлун могли бурлить, точно широкая река, и нести людям покой, который дарует единственный взгляд на спокойное озеро.

Он наградил их большой внутренней силой ци, назначил их Нефритовыми Посланниками, а сам отошел на покой, чувствуя, что дал людям тех, кто может о них позаботиться.

Гуанмин и Цзиньлун поблагодарили Нефритового Императора и решили разойтись – так бы они несли больше добра в их прекрасную Поднебесную страну.

Шли годы, Гуанмин копил внутреннюю силу, копил ци, делая добрые дела и медитируя. Он не торопился творить великие дела, желая совершенствоваться.

Цзиньлун же был нетерпелив, он брал ци везде, куда только могли дотянуться его руки. Он быстро стал могущественным воином, защитником людей.

Гуанмин и Цзиньлун не виделись много-много лет, но до Гуанмина начинали доходить беспокоящие его слухи. Цзиньлун возомнил себя судьей людей: карал неугодных, награждал избранных.

Гуанмин не хотел этому верить, а потому отправился искать дорогого ему друга. И когда нашел, то не поверил своим глазам: Цзиньлун стоял в луже крови, руки его пылали огнем, а люди кричали, моля о пощаде.

Гуанмин накопил могущественную ци за прошедшие годы, и он призвал Нефритового Государя помочь ему управиться с обезумевшим Цзиньлуном.

Нефритовый император услышал Гуанмина, потому что тот излучал сильный свет. Он появился в ту же секунду и разозлился увиденному.

Гневно посмотрел на Цзиньлуна и наказал его.

„Никто не сочтет тебя моим Посланником боле. Ты будешь жить в ненависти и боли, и все будут знать, какое зло ты совершил“.

В ту же секунду Цзиньлун закричал – глаза его стали красными, как кровь, в которой были запачканы его руки, волосы почернели, как земля у его ног.

Так Нефритовый Император проклял Цзиньлуна и весь его род – и дети его, наследники темной ци, навсегда несут в себе это уродство.

Увидел тогда государь Гуанмина, плачущего над мучениями своего названого брата. Это тронуло его душу, и он даровал Гуанмину голубой, как небо, цвет глаз и волосы прекрасно белые, отражающие само солнце».

Легенда на этом заканчивалась. Чживэй задумчиво вглядывалась в строгие буквы, которые, казалось, осуждали ее.

Она потомок Цзиньлуна? Наследница темной ци? Потомок некоего зла?

Чживэй вновь перечитала послание, надеясь увидеть конкретные указания, что ей делать дальше. Похоже, прошлая обладательница тела не знала, что угрожает семье, знала лишь, что не может совладать с этой угрозой? И та Чживэй была уверена, что у нее сейчас достаточно навыков для этого.

А легенда же просто отвечала на вопрос, кто она такая, и что у нее есть внутренняя сила.

Чживэй попыталась сосредоточиться на своих ощущениях, но никакой особенной силы не почувствовала. На глаза опять попался поднос, и Чживэй попыталась силой мысли сдвинуть миску с рисом. Миска осталась на месте, даже не пытаясь притвориться, что как-то впечатлена попыткой Чживэй. Как бы ни работала темная ци, она явно не двигала вещи силой мысли.

Чживэй поднялась с кровати. Пришло время исследовать это место, собрать как можно больше информации, чтобы решить, как поступить дальше. Тем более что попытки вспомнить что-то о себе вызывали только сильную головную боль.

Покинув комнату, Чживэй оказалась в вымощенном камнем дворе. Чистенький, но при этом совершенно пустой, даже безжизненный, дворик. Только справа и слева от ее дверей росли зеленые кустарники, а в центре двора стоял маленький фонтанчик.

Двор был не больше десяти метров в ширину и длину, окруженный высокой каменной стеной с двумя арками. Чживэй направилась в правую арку, но дверь оказалась заперта, тогда она пошла ко второй арке.

Дверь отворилась, и Чживэй обнаружила садик с каменным мостом и лотосовым прудом. Чживэй нагнулась, чтобы посмотреть на свое отражение, но увидела только нечеткие очертания ее лица и фигуры.

День загадок без отгадок. Скоро ли вернется Мэйцзюнь? Ей нужны хоть какие-то ответы. И ей нужна большая свобода действий, если она действительно хочет помочь семье, а потом вернуться обратно в мир, которому она принадлежала.

Садик, как и ее дом, окружали высокие каменные стены. Единственная дверь, что вела наружу, была заперта. Получается ли, что Чживэй здесь взаперти?

Чживэй развернулась в немедленном желании проверить еще раз вторую дверь, но наткнулась на грудь мужчины. Она отпрянула назад, складывая руку в кулак, готовая защищаться.

Мужчина стоял неподвижно, давая ей время рассмотреть себя. Чживэй подняла взгляд на его лицо: зеленые глаза смотрели насмешливо, но добродушно. Красиво очерченное лицо, волевой подбородок, тонкие губы – его лицо сохраняло благородную невозмутимость. Широкие кожаные доспехи выдавали в нем воина.

– Чживэй, ты очнулась, – мужчина протянул к ней руки. – Поспеши и обними своего брата Чжунъяна.

Девушка сделала шаг к нему, не будучи уверенной, как повела бы себя настоящая Чживэй в подобных обстоятельствах. Чжунъян лишь приобнял ее, проводя ладонью по волосам, и тут же отпустил.

– Узнаю свою милую сестрицу. Только проснулась, а на месте уже не сидится.

Он игриво коснулся ее лба пальцем, Чживэй автоматически увернулась, чем вызвала его смех.

– Я рад, что ты не изменилась.

Не изменилась? Неужели все так плохо знали здесь ту Чживэй, что, когда смотрели прямо сейчас на абсолютно чужую девушку, не видели никакой разницы? Неужели та Чживэй так же пытливо щурилась, пытаясь оценить уровень доверия между ними?

Что ж, если он дружелюбен, надо воспользоваться возможностью и узнать как можно больше об угрозе семье.

– Я скучал, – продолжил брат, легкой поступью прогуливаясь вдоль мостика.

– Тогда, может, присядем? – Чживэй указала на беседку, что располагалась в саду, и Чжунъян согласно кивнул, жестом пропуская ее вперед.

В беседке располагались стол из мрамора и два деревянных табурета, на один из которых и присела Чживэй.

Чжунъян не стал присаживаться, оперевшись плечом на беседку. Он выглядел невозмутимым и статным. Интересным.

У него открытое лицо и искренний взгляд, однако ощущалась твердость духа. Было в нем и что-то печальное. Сейчас он смотрел вдаль, задумавшись о чем-то, и казался неприступным.

– Не сердись за этот вопрос, брат… – осторожно начала Чживэй. – Помни, я все позабыла. Мои глаза другие. Я другая. Родная ли я вам сестра?

Чжунъян замер на секунду, показалось, что даже ветер перестал теребить его одежду.

– У тебя прекрасные глаза, Чживэй, – сказал он наконец. – И ты – наша семья. Как и мы – твоя.

Он твердо посмотрел на нее.

– Не понимаю, зачем это надо было, чтобы ты все забыла, но я расскажу тебе историю нашей семьи.

Наши родители вступили в брак совсем молодыми. Дела у обеих семей шли плохо, поэтому денег было немного. Тем не менее они старались как могли, чтобы развить торговую сеть чая. Первым родился я. Второй появилась ты.

– Как получилось, что я другая?

– Носители темной ци, как и светлой, могут рождаться у простых людей…

– Что значит «темная» ци, – перебила его Чживэй.

– Демоническая, – коротко ответил брат, явно не желая вдаваться.

– Я… демоница?

– Ты нет! Никогда не говори так о себе! Представители темной ци чаще всего злые, извращенные существа. Они несут смерть всему живому, поэтому фракция Светлых строго следит за рождением каждого темного.

– За мной тоже?

– После рождения… «тебя» Чжунъян проглотил, – настали непростые времена для нашей семьи. Отец отправил матушку молиться на год в храм, обвинив в нечистости души. За тобой в это время ухаживала бабушка, мать отца. О тебе следовало сообщить, но бабушка сказала, что видит в тебе удачу для семьи.

Брат говорил осторожно, стараясь не ранить чувства Чживэй, однако было несложно догадаться, что он скрывает за недосказанностью. Чживэй не должна была выжить, но благодаря защите близких ее оставили в живых, полюбили… И в итоге их Чживэй все равно не здесь.

– …Послушай, Чживэй. Это все от страха и непонимания. Иначе бы семья относилась к тебе совершенно иначе. Ты росла очень умной, но отец с матушкой по-прежнему избегали тебя. Ровно до того дня, когда ты внезапно предсказала исход торговой сделки отца. Уже в совсем маленьком возрасте ты начинала плакать, если отец хотел заключить плохую сделку, и всегда радовалась, если та была хорошей. Благодаря тебе наша семья обогатилась, приобрела влияние… Ты – благословенье. Никогда не думай иначе.

– Понятно.

Чживэй ответила простой фразой, осмысливая сказанное. Как ни пытался брат смягчить углы, участь Чживэй казалась весьма печальной. Она была оставлена в живых лишь как инструмент для добычи денег. Как если бы могла безошибочно показывать месторождения нефти.

Как прошлая Чживэй чувствовала себя? Переживала ли она это как личную трагедию? Или так и жила, никогда не рассчитывая на большее? Однако одно было бесспорно: Чживэй любили. Встреченные ранее сестры и брат дорожили Чживэй. И Чжунъян всматривался в нее с беспокойством, после чего поспешно притянул в свои объятия.

Чживэй отозвалась на его тепло. Как бы то ни было, настоящая Чживэй любила их в ответ. Она чувствовала это отчетливо, как будто частичка души той Чживэй так и осталась внутри, путаясь с ее собственными эмоциями.

Сжатая в объятиях Чжунъяна, Чживэй ощущала его крепость и надежность. Что за беда грозит этой семье, если он не может справиться с ней?

– У тебя есть ци?

– Ци – жизненная энергия, присутствующая во всем.

Чжунъян слегка отстранился, серьезно отвечая.

– Но я много тренирую внутреннюю силу.

– Разве… – Чживэй вспомнила легенду, прочитанную недавно. – Люди способны на такое?

– Я не умею ничего особенного. Моя сила – пустяки по сравнению с тем, на что способен самый слабый Светлый. Так же, как и моя сила покажется невероятным чудом обычному крестьянину, у которого нет времени совершенствовать ци.

– Но я могла бы накопить ци? Приобрести большую силу? – Чживэй пытливо посмотрела на брата.

– Чживэй! – изумленно воскликнул брат, выпуская ее из объятий. Он покачал головой. – В твоей голове не должно быть таких мыслей. Ты добрый ребенок, но твоя ци по природе темная. Эта сила злая, она подчиняет себе. Я видел однажды…

Брат вновь помрачнел, погружаясь в неприятные воспоминания.

– А я не хочу терять свою маленькую сестру, понимаешь?

Чживэй не понимала, но кивнула. Разве прошлой Чживэй не понадобилась внутренняя сила, чтобы поменять их местами? А если у нее было много ци, могла ли она быть злой? Но какая злодейка пожертвует собой ради семьи? Да и может ли быть любое существо злом или добром по факту своего рождения?

Чжунъян вновь переменил тему.

– Мне скоро отправляться на битву. Твои наставления не раз меня выручали. Если вновь что-то увидишь – непременно скажи. И что тебе привезти? Может быть, персиков? Ты их любишь.

Через Персики к Дракону.

Вряд ли упомянутые Чжунъяном персики были ключом к разгадке. Чживэй благодарно улыбнулась на его предложение, тогда как ее мысли уже закрутились вокруг предстоящий битвы. Это была хорошая возможность узнать побольше о грядущей опасности.

– Нам что-то угрожает?

– Ты в полной безопасности, – ответил брат, хмыкая, решив, что она испугалась. – Но к чему столько мрачных вопросов сегодня? Или ты что-то видела?

– Нет-нет. Я ничего не видела… Хотя, будь осторожнее.

– Всегда.

Брат улыбнулся, а Чживэй с сожалением подумала, что его не так легко разговорить.

– Как Мэйцзюнь? Я еще не видел ее. Первым делом пришел к тебе, услышав, что ты очнулась.

Чжунъян обошел Чживэй и устроился на табурете напротив нее. Чживэй задумалась, пытаясь вспомнить впечатление от общения с сестрой.

– Жизнерадостна.

– Хорошо.

– А что?

Чжунъян хотел уклониться от ответа, но Чживэй настойчиво посмотрела на него.

– Отец планирует ее брак. И варианты не по душе Мэйцзюнь.

– Но он же не поступит так? Не выдаст ее замуж без согласия?

Брат печально посмотрел на нее.

– Брак – это вопрос взаимовыгоды. Если чье-то предложение окажется хорошим…

Чживэй подскочила на месте в возмущении. Только одна мысль о том, что такая милая Мэйцзюнь будет несчастлива с кем-то, казалась кощунственно несправедливой.

– Но это же… варварство! Так нельзя!

– Прожить жизнь с нелюбимым – тяжкое бремя. Но отец обещал, что она станет первой женой…

– А есть еще и не первая жена? – ужаснувшись, перебила Чживэй.

Чжунъян приподнял брови, удивившись ее реакции. Однако почти сразу его лицо приняло невозмутимое выражение, приобретая жесткость.

Он поднялся с места.

– Я расстроил тебя новостями.

– Вовсе нет! – поспешно произнесла Чживэй – Меня расстроил не ты, а это…

– Чживэй, – строго сказал Чжунъян. – У тебя был тяжелый день. Тебе нужно отдохнуть. Мне жаль, что я поднял такую серьезную тему.

– Нет, я…

Чживэй не хотела прекращать беседу, однако под внезапно суровым взглядом брата она замолчала. Не хватало его еще разозлить.

– Нам всем предстоит это однажды, – наконец произнес он. – Не переживай, я навсегда останусь с тобой и никуда не уеду. Отдыхай. Я привез из столицы красные финики, сейчас попрошу Мэйцзюнь принести их тебе.

– Спасибо, брат, – с деланным воодушевлением произнесла Чживэй.

На сегодня разговор был окончен, но ей еще предстояло немало узнать. И лучше задавать вопросы небольшими порциями, чтобы семья не начала ее избегать.

– Я провожу тебя, – улыбнулась она. – Спасибо, что навестил меня. Я ценю это.

Чжунъян расслабился, и на его губах вновь заиграла улыбка. Он потянулся, чтобы прижать Чживэй к себе.

Стук дверных створок прервал объятие. В тишине он показался оглушительным, словно раскат грома.

Что-то плохое случилось, безошибочно определила Чживэй. Некто ударил в набат судьбы, и отсчет Плохих Событий начался.

В сад вбежал Лю Цзи, их маленький брат.

– Чжунъян! – вскричал он. – Как хорошо, что ты здесь! Там приехали! С Проверкой!

Чжунъян посерьезнел в ту же секунду и, не оглянувшись на Чживэй, поспешил к выходу.

– Немедленно спрячь сестру! – приказал он, уходя.

Лю Цзи кивнул на команду брата и без промедления бросился к Чживэй через весь сад. Чживэй же вместо того, чтобы побежать к нему навстречу, застыла на месте.

Кто-то пришел с проверкой? Кто? Зачем? Что это значит?

Однако отвечать на эти вопросы было некому. Лю Цзи схватил ее маленькой вспотевшей ладошкой и потянул в сторону дома, но Чживэй не сдвинулась с места, все еще в замешательстве смотря вслед Чжунъяну.

– Что такое Проверка?

– Чживэй, потом! Бежим же! – испуганно посмотрел на нее брат. – Светлые приехали!

Ужас, расплывающийся в глазах маленького брата, убедил ее послушаться.

– Бежим, – твердо произнесла она, выходя наконец из ступора.

Лю Цзи тут же сорвался с места, и Чживэй поспешила за ним. Меньше минуты – и они уже вбежали в ее скромный домишко.

Лю Цзи отпустил ее руку, подбегая к сундуку. Он обхватил тот маленькими ручками и потянул на себя, пытаясь сдвинуть с места. Чживэй, помедлив меньше секунды, помогла ему. Едва сундук был сдвинут, Лю Цзи с силой нажал ногой на одну из половых деревяшек, та прогнулась под его весом, и раздался скрипучий звук. Чживэй повернулась на звук, с изумлением наблюдая, как часть стены справа от кровати отъезжала в сторону.

– Скорее, туда!

Чживэй подчинилась, ныряя в маленькое неуютное пространство. Обернувшись, она увидела, что Лю Цзи нажал на деревяшку, вновь приводя механизм в действие, и принялся задвигать сундук на место.

Сердце ускоряло ритм одновременно с тем, как полоска света становилась меньше. Наконец стена прекратила движение, и Чживэй осталась одна в кромешной тьме. Никакой разницы между закрытыми и открытыми глазами.

Снаружи теперь не раздавалось ни звука, а внутрь не проникало ни капли света. Пальцы на ногах онемели от волнения, и Чживэй показалось, что она не может больше вдохнуть.

Дыши.

Медленный вдох. Выдох. Медленной вдох. Выдох. И так десять раз.

Едва ей удалось успокоиться, Чживэй медленно, стараясь не издавать лишних звуков, начала ощупывать стены вокруг себя. Они были жутковато шершавыми, абсолютно безжизненными и безучастными к ее судьбе. После нескольких минут копошения пальцы Чживэй уловили холодное движение воздуха. Она потянулась вверх и почувствовала ветерок, идущий от стыка стены и потолка. Там были совсем небольшие щели, обеспечивающие приток воздуха.

Успокоившись, Чживэй начала считать минуты, надеясь, что все скоро закончится, и за ней придут.

Прошло уже много времени, когда Чживэй вдруг почувствовала Силу.

Словно цунами, Сила приближалась к ней. Она росла, становилась объемнее, пока не обрушилась на домик.

Кем бы ни была эта Проверка… Она уже здесь.